- У меня только одна
сестра, и она всего на два года младше меня, поэтому мне не приходилось
этим заниматься.
Руди взглянул на нее.
- Она вас любит?
Она печально покачала головой.
- Нет. Она очень красивая. Ей всего двадцать два, а она уже второй
раз разводится.
- Да, моя вторая младшая сестра такая же, - задумчиво сказал Руди,
нашаривая в кармане ключи от мотоцикла, которые Тир взял, тут же позвенел
ими в крохотных ручках и предпринял попытку съесть. - Ей семнадцать, и она
уже попробовала в жизни больше, чем я, - он заметил вскинутую бровь Джил и
косой взгляд, направленный на рисунки на спине его куртки - черепа, розы,
черное пламя и тому подобное. - А-а, это, - сказал он, немного смущенный.
- У Пикассо был Голубой период. У меня был свой Стиляжный период.
- Боже, - брезгливо сказала Джил, не поверив ему.
Руди пожал плечами:
- Вы, наверное, думаете, что я участвую в налетах?
И хотя именно это она и подумала, но сказала:
- Нет... - она запнулась в замешательстве. - Вы сами нарисовали это?
- Конечно, - сказал Руди, потягиваясь, чтобы расправить смятую одежду
с ее тщательно выписанной символикой и многочисленными масляными пятнами.
- Сейчас бы у меня получилось лучше: я бы по-другому сделал надпись и
убрал бы огонь - из-за огня все как-то по-дурацки выглядит. Вот так, если
бы я сделал это целиком. Оно немного клейкое, - добавил он, - но это
хорошая реклама.
- Вы имеете в виду, что живете на это?
- О да. Сейчас, во всяком случае. Я работаю в магазине красок и
кузовов Дикого Дэвида в Берду, и рисовать, знаете, это намного легче, чем
делать кузова.
Джил посмотрела на куртку внимательнее, поставив подбородок на
скрещенные на спинке стула руки: дизайн, пусть и с долей шизофрении, был
хорошо выполнен и свидетельствовал о несомненном мастерстве и чувстве
стиля.
- Так вы сами не рокер?
- Я езжу на мотоцикле, - сказал Руди. - Я люблю мотоциклы, работаю с
ними. Хотя не в ганге. Это слишком опасно, - он пожал плечами. - Эти парни
действительно работают на износ. Я так не могу, да и не хочу.
Вернулся Ингольд, все это время изучавший направление электрического
кабеля к его источнику и землю вокруг домика, как будто выискивая что-то в
пыльном безмолвии рощи. Джил подала на стол тушенку и хлеб. Во время еды
Руди слушал разговор девушки с колдуном и снова удивлялся, насколько эта
хилая, похожая на чучело женщина верила старику, и сколько в ее словах
было юмора по отношению к старому, любимому и окончательно спятившему
Другу.
Это было непередаваемо. То, что она без ума от него, было очевидно;
ее внешняя холодность улетучилась, и лицо приятно оживилось. И все же
Ингольд был тут главным, она во всем следовала за ним, и были моменты,
когда Руди готов был поверить в сумасшествие Джил.
- Я так и не поняла насчет тех воспоминаний, - говорила Джил, остужая
горячий кофе. - Вы с Элдором упоминали об этом, но я ничего не поняла.
- Никто этого по-настоящему не понимает, - сказал Ингольд. - Это
редкое явление, более редкое, чем способность к колдовству. Насколько я
знаю, во всей истории Королевства оно появлялось только в трех благородных
родах и двух - из простонародья. Мы не знаем, что это или почему это
действует, почему человек внезапно пересказывает события, случившиеся с
его дедом, который никогда в жизни не проявлял таких свойств, почему это
передается только по мужской линии, почему перескакивает через поколение,
два или пять, почему некоторые сыновья помнят одни события и упускают
другие, те, что их братья передают с потрясающей ясностью.
- Это может быть что-то вроде двойного рецессивного гена, -
глубокомысленно начала Джил.
- Чего?
- Генетической черты... - она запнулась. - Черт возьми, у вас ведь не
понимают генетики, да?
- Как в выведении пород лошадей? - с улыбкой спросил Ингольд. Она
кивнула.
- Вроде того. Это то, как вы воспроизводите какую-нибудь особенность,
как получаете атавизмы, другие врожденные черты. Когда-нибудь я это
объясню.
- Вы имеете в виду, - сказал Руди, - что этот курносый может помнить,
что случилось с его папашей и дедом? - он покачал ребенка на колене.
- Конечно, - ответил Ингольд, - хотя мы не уверены наверняка, что
именно он будет помнить. Его отец помнит... вернее, помнил, - угрюмый
голос колдуна чуть заметно дрогнул, когда он сказал это в прошедшем
времени, - вещи, которые произошли в эпоху их самого дальнего предка -
Дейра из Ренвета, в ту самую эпоху, когда и появились Дарки.
- Кто? - спросил Руди.
- Дарки, - этот пристальный взгляд из-под тяжелых век вызвал у Руди
неприятное чувство. - Враги, от которых мы скрываемся, - он перевел взгляд
обратно на Джил; свет из западного окна косо падал и окрашивал желтым
резкие черты ее лица. - К несчастью, боюсь, Дарки знают это. Они знают
многое - их сила отличается от моей, у нее другая природа и другой
источник. Я уверен, что их нападения были направлены на Дворец в Гее,
потому что они знали, что Элдор и Тир опасны для них, что память короля и
принца содержала ключ к их полному поражению. Они уничтожили Элдора.
Теперь остался только Тир.
Джил подняла голову и скользнула взглядом по краснощекому малышу,
который самозабвенно изучал связку ключей от мотоцикла, потом по колдуну,
чей профиль вырисовывался на фоне треснутого грязного оконного стекла, за
которым виднелись холмы - заброшенные, безлюдные, мертвое золото в
вечернем свете. Ее голос был спокойным:
- Они могут преследовать вас здесь?
Ингольд быстро взглянул на нее, его лазурно-голубые глаза встретились
с ее глазами, потом он отвел взгляд.
- О, я не думаю, - сказал он мягко. - Они не имеют представления о
существовании Пустоты, не говоря уже о том, чтобы пересечь ее.
- Откуда вы знаете, - настаивала она. - Вы сами говорили, что не
понимаете их сущности и их познаний. В этом мире у вас нет никакой силы.
Если они пересекут Пустоту, сохранится ли у них сила?
Он покачал головой.
- Сомневаюсь, что они смогут существовать в этом мире, - сказал он
ей. - Законы материи тут совсем другие. Что, как мне думается, и сделало
возможной магию, так это смещение действий физических законов...
Когда разговор повернул к обсуждению теоретической магии и ее связи с
военным искусством, Руди слушал, озадаченный; если у Ингольда был свой
логический конец в этом сценарии, то у Джил, ясно как день, был свой.
Через некоторое время Ингольд стал кормить Тира, а Джил вышла на
веранду.
Она сидела на краю высокой платформы, обхватив руками низ стойки
старой шаткой балюстрады, и болтала ногами, рассматривая холмы,
переходящие от рыжевато-золотых к кристальным, подобным ледяным скалам.
Вечерний ветер мягко шевелил золотистую траву на пустырях вокруг. Каждая
скала и засохшее дерево были по-своему неповторимо-прекрасно окрашены
закатом. Теплый свет даже придал что-то неземное и нереальное осевшим
облакам голубой "импалы" и кроваво-красному "фольксвагену", полускрытому
зарослями прячущейся буйной травы.
Она услышала, как сзади хлопнула дверь, и почувствовала тяжелый запах
прокопченного сала и шерсти, когда рядом сел Ингольд, снова одевший свою
темную мантию поверх светлой домотканой рубахи. Несколько минут они молча
смотрели на закат в теплом дружеском молчании. Джил улыбнулась.
Наконец он сказал:
- Спасибо, что приехала, Джил. Ты и сама не понимаешь, как помогла
нам с Тиром.
Она покачала головой.
- Ерунда.
- Ты очень недовольна тем, что приходится взять Руди обратно? - По
его голосу она могла понять, что он почувствовал ее неприязнь и
беспокоится из-за этого.
- Я не против, - она повернула голову, опершись щекой о руку на
перилах. - С ним все в порядке. Если бы я вас не знала, я, наверное, и
сама бы не поверила вашим словам, - она заметила в золотой дымке света,
что, хоть Ингольд был седым, его брови оставались такими же
огненно-рыжими, какими, должно быть, были его волосы в молодости. Она
продолжала: - Но я собираюсь довезти его до главного хайвэя и вернуться. Я
не хочу оставлять вас здесь одного.
- Со мной ничего не случится, - поспешил заверить ее колдун.
- Как сказать, - ответила она.
Он посмотрел в ее сторону.
- Ты же знаешь, что все равно не сможешь помочь, если что-нибудь и
случится.
- Вы лишены магической силы в этом мире, - мягко возразила она, - и
вы в безвыходном положении. Я не оставлю вас.
Ингольд сложил руки на перилах, опершись подбородком на скрещенные
запястья, казалось, он только наблюдает за игрой ветра в высокой траве над
верандой. Вокруг его головы был нимб из солнечных лучей.
- Я ценю твою преданность, - наконец сказал он. - Но ситуация
изменится. Видишь ли, я решил рискнуть и вернуться сегодня, прежде чем
совсем стемнеет.
Джил посмотрела одновременно облегченно и озабоченно:
- А как же Тир?
- Я могу наложить охранительные чары на нас обоих, что должно
защитить его от худшего. - Солнце уже касалось края холмов, вечерний ветер
повеял легкой прохладой. - Когда мы с Тиром вернемся, в моем мире будет
еще целых два часа дневного света - в Пустоте, кажется, происходит
временной сдвиг, твой и мой миры не совсем синхронны. Надеюсь, мы успеем
до темноты.
- Это очень опасно?
- Возможно, - он немного повернул голову, чтобы встретиться с ней
глазами, и в тускнеющем вечернем свете ей подумалось, что он выглядит
уставшим, тень от перил упала на его лицо, но не в силах была скрыть
глубоких морщин вокруг рта и глаз. Его пальцы небрежно скользили по
зарубкам на дереве, ничто не выдавало в нем волнения. - Уж лучше я пойду
на этот риск, чем подвергну угрозе ваш мир, вашу цивилизацию в том случае,
если Дарки станут преследовать меня через Пустоту.
Потом Ингольд вздохнул и встал, будто прогоняя эту мысль от себя. Он
помог Джил подняться, его рука была грубой, теплой и сильной.
Последний отблеск дня окружил их, отчеканив силуэты на фоне пылающих
окон.
- Я имею право рисковать собственной жизнью, Джил, - сказал он, - но,
насколько это возможно, стараюсь не рисковать жизнями других, особенно
тех, кто предан мне, как ты. Поэтому не беспокойся. Мы будем в
безопасности.

3
- Вам куда? - Джил осторожно вела "фольксваген", медленно объезжая
камни и ухабы и снова возвращаясь на дорогу. Дорога, холмы, черные деревья
рощи становились серо-голубыми и бесцветными в сумерках. Ингольд в
развевающейся темной мантии, со сверкающим мечом в руках - Джил видела это
в зеркале, - даже несмотря на свой мужественный вид, вызывал у нее чувство
страха и ответственности. Руди, жующий стебелек травы, свесил в открытое
окно загорелую руку и сидел так же комфортно, как герой его любимого
фильма "Ползущий взгляд".
- Сан-Бернардино, - сказал Руди, то и дело оборачиваясь на темную
фигуру колдуна в тени дома.
- Я довезу вас, - сказала Джил, преодолевая скользящий гравий и
глубокие русла от последних зимних дождей, - я еду в Лос-Анджелес, так
что, можно сказать, по пути.
- Спасибо, - сказал Руди, - ночью чертовски тяжело найти попутную
машину.
Она невольно улыбнулась.
- В такой куртке - конечно.
Руди засмеялся.
- Вы из Лос-Анджелеса?
- Родом я из Сан-Марино. Но учусь в Лос-Анджелесском университете по
программе доктора философии по средневековой истории, - краем глаза она
заметила его удивление - типичная реакция мужчины на умную женщину.
- А-а, - понимающе отозвался Руди, узнав название этого престижного
пригорода. - Богатая детка.
- Не совсем, - Джил возражала скорее против ярлыка, чем против
фактов, - хотя... полагаю, вы можете это сказать. Мой отец - доктор.
- Специалист? - расспрашивал Руди, слегка ее поддразнивая.
- Детский психиатр, - сказала Джил со слабой улыбкой, понимая его
издевку.
- Ого-го.
- Они отказались от меня, - добавила она, пожав плечами, - но это уже
не имеет значения. - Джил включила фары. Руди увидел, что ее лицо снова
приобрело замкнутое настороженное выражение.
- Почему, черт возьми, они отказались от вас? - он неожиданно для
себя обиделся за нее. - Господи, моя мать простила бы любой моей сестре
даже убийство, если бы та кончила высшую школу.
Джил коротко усмехнулась.
- Дело в моем стремлении к степени доктора философии, - сказала она,
- какой предприимчивый молодой доктор или дантист женится на
исследовательнице средневековой истории?
И Джил на некоторое время замолчала.
Темные силуэты холмов маячили за окнами маленького автомобиля, звезды
томились в сияющей голубизне вечернего неба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42