– Ничего удивительного в таком раздвоении нет, – ответила старушка. – Выросший в деревне Володя еще не привык к городу и заметно побаивался необычного для него ритма жизни…
Проговорив с Ниной Николаевной еще с полчаса, Голубев понял, что большего она рассказать не может. Когда Слава хотел уже попрощаться, во входной двери квартиры неожиданно щелкнул замок, и в прихожую по-хозяйски вошел нахмуренный Семен Максимович Гусянов. Следом, словно тень, появился неприметно одетый мужчина, выглядевший рядом с крупногабаритной фигурой Гусянова сущим подростком. Увидев притихших Голубева и домработницу, вошедшие будто растерялись. Чтобы разрядить возникшую неловкость, Слава сказал:
– Здравствуйте, Семен Максимович.
– Здравствуйте, – Гусянов уставился на него пристальным взглядом. – Вы, кажется, из районного угрозыска?
– Так точно.
– Какая нечистая вас сюда занесла?
– Смерть вашего сына.
– Убийцу надо искать в Раздольном, а не в Кузнецке.
– Чтобы выйти на преступника, приходится выяснять окружение потерпевшего.
– Знаете о том, что начальник районной милиции мой друг? – с угрозой в голосе спросил Гусянов.
– Друзья моего начальника – не мои друзья, – отпарировал Слава.
Пришедший с Семеном Максимовичем мужчина, что называется, по-английски, не проронив ни слова, внезапно исчез из прихожей. К удивлению Славы, почти тотчас он вернулся уже в наручниках и в сопровождении двух одетых в штатское крепких парней.
– Это что за безобразие?! – побагровев, возмутился Семен Максимович. – Какие претензии?!
– К вам, господин Гусянов, никаких нет, а к гражданину Молькину – весьма большие, – учтиво ответил один из парней.
– Да знаете ли вы, какого человека унизили?!
– Знаем, главаря преступной группировки.
– Вы что мелете?..
– Не пыли, Семен, – тихим голосом проговорил мужчина. – Ребятки перегнули палку. Завтра они в присутствии своего начальства передо мной извинятся.
– Нет, Рудольф! – загорячился Семен Максимович. – Я сейчас же вызову сюда прокурора!
– Не утруждайтесь. С минуты на минуту прокурор без вашего вызова появится здесь со следственной бригадой, – сказал парень.
Наступило гнетущее молчание. Длилось оно недолго. Будто в подтверждение слов парня, за дверью послышался топот поднимающихся по лестнице людей, и в какое-то мгновение просторную прихожую заполнили участники следственно-оперативной группы, среди которых Голубев увидел Бирюкова, Лимакина и подполковника Тарана. Возглавлявший группу городской прокурор, предварительно представившись обескураженному Семену Максимовичу, предъявил постановление на обыск квартиры. Тот в ответ понуро склонил голову. Сразу же из числа соседей были приглашены понятые.
Скрупулезный до муторности обыск продолжался более часа. Прекратили его после того, как из-под одежды в платяном шкафу извлекли чертежный футляр, в котором покоился исправный карабин с оптическим прицелом. Лежало в футляре и разрешение, дающее Владимиру Семеновичу Гусянову право владеть нарезным оружием. По заключению эксперта-криминалиста, документ этот был поддельным. Еще при обыске нашли две пачки патронов к карабину, газовый пистолет, несколько упаковок с наркотиками, десяток одноразовых шприцев и толстую тетрадь, наполовину исписанную малограмотными сокращенными фразами, расшифровать которые могли, пожалуй, только эксперты-почерковеды.
После обыска квартиры провели осмотр гусяновского гаража, где, отсвечивая глянцем, стоял полностью исправный джип «Мицубиси-Паджеро». Ни в гараже, ни в машине ничего криминального не обнаружили.
Глава XVII
В работе следственно-оперативной группы горпрокуратуры принял участие сам Антон Бирюков. Оказавшиеся вроде бы не у дел следователь Лимакин и Слава Голубев после осмотра гаража, когда вся группа направилась в квартиру заканчивать юридические формальности, сели в прокурорские «Жигули», стоявшие во дворе дома между милицейским УАЗом и пустующей «Тойотой» Семена Максимовича.
– Лихо работают местные оперативники, – сказал Слава. – Я не успел глазом моргнуть, как они защелкнули наручники попытавшемуся улизнуть Рудольфу Молькину. За что его окольцевали «браслетами»?
– За снайперскую стрельбу, – ответил Лимакин.
– Падунского он застрелил?
– Кроме Падунского, Рудольф отправил; на тот свет двух вступивших с ним в конкуренцию уголовных авторитетов и спортивного босса, который попытался взять под свой контроль доходы фирмы «Кульбит».
– На чем засветился снайпер?
– На гильзах, оставленных на месте преступления. Имеет привычку сразу после выстрела передергивать затвор. Стреляная гильза при этом отлетает в сторону. Найти ее в чердачных сумерках, откуда предпочитал стрелять, не так просто. Да и искать в подобных случаях некогда. Надо побыстрее уносить ноги. Кстати, взятая у Ромки Удалого гильза по характерным особенностям бойка и другим признакам идентична тем гильзам, что обнаружены на чердаках. Значит, гражданин Молькин стрелял из карабина, хранившегося в платяном шкафу Володи Гусянова.
– Выходит, Вован соучастник Рудольфа?
– Вряд ли. Рудольф не настолько глуп, чтобы брать в соучастники деревенского оболтуса.
– Однако карабин отдал ему на хранение. И даже разрешение липовое на его имя смастерил.
– Володя вел себя в Кузнецке тише воды и ниже травы. Судимостей не имел. В сомнительных тусовках здесь не участвовал. Сын преуспевающего бизнесмена. Поэтому у правоохранительных органов он был вне подозрений.
– Ну, Рудольф!.. А с виду – напуганный замухрышка.
– Оттого долго и не попадал в круг подозреваемых. Кто бы мог подумать, что такой тихий маленький человечек способен творить «великие» дела. Ромкина гильза подсказала, где надо искать карабин, и как только Семен Максимович с Молькиным после похорон сели в «Тойоту», оперативники уже не выпускали их из вида.
– Значит, Рудольф предполагал, что в квартире Гусянова наверняка будет обыск, и хотел унести свой «инструмент»?
– Конечно. Если бы не твое присутствие в квартире, его взяли бы с поличным.
– Выходит, я помешал, – огорченно сказал Голубев.
– В какой-то степени – да. Но это теперь не так важно. Есть надежные свидетели, которые опознают «неприметного мужичка с чертежным футляром». А главное – установлена связь Молькина с семейством Гусяновых.
– Как похороны Вована прошли?
– Очень скромно. Без вошедшего ныне в моду церковного отпевания, без оркестра и без пышных венков. На удивление, даже в приличный костюм покойника не обрядили. Как был в камуфляже, так и лег в стандартный гроб, изготовленный фирмой «Кульбит» для малоимущих граждан.
– Народу много было?
– Только Семен Максимович с Рудольфом Молькиным да около десятка крутых кульбитовских парней.
– А Анна Сергеевна?..
– Мамаша покойного отсутствовала.
– Почему?! – удивился Слава.
– Загадка.
– Вот закручивают Гусяновы… Ну, а по нашему делу что новенького?
Лимакин вздохнул:
– В принципе, только то, что наши предположения подтвердились заключениями экспертов. Моторное масло в машине Крупенина соответствует тем пробам, которые мы взяли у таверны и на раздоленских лугах. А обнаруженная на траве кровь по группе и резус-фактору аналогична крупенинской крови. Собственно, и сам Крупенин признался на допросе, что был с Гусяновым и что все произошло именно так, как мы предполагали.
– Кто же застрелил Вована?
– Какой-то мужик.
– Дураку попятно, что не баба. Точнее не сказал?
– К сожалению, говорит, что в сумерках не разглядел убийцу.
– Вот разиня! И зачем Падунский такого ротозея брал к себе в охрану?
– Теперь на этот вопрос никто не ответит.
– А жаль… – Голубев пересказал Лимакину содержание своего разговора с Ниной Николаевной. Чуть подумав, подытожил: – Из такого, как говорят картежники, расклада выходит, что «вражиной» Вована в Раздольном был Лизин братан Андрюха. Вероятней всего, с ним Володя и встретился под покровом ночи, чтобы или деньгами задобрить, или собственноручно расправиться.
– У Андрея Удалого нет ружья, – возразил Лимакин.
– Мог взять у своего друга Богдана Куделькина. Чтобы не настораживать фермера, попросил ружьишко, конечно, не для разборки, а, скажем, пострелять на зорьке уток. Контроля за охотниками в Раздольном никакого нет, и Куделькин вряд ли отказал компаньону в таком пустяке. Логично?..
– Логично, Слава, но как это выяснить и доказать?
– Работать, Петя, надо.
Следователь улыбнулся:
– И начинать прежде всего с себя.
– Могу и я начать отработку такой версии. Потом совместно потянем этот воз. Интересно, оперативники Тарана что-нибудь узнали в банке «Лотос»?
– Вкладчиком этого банка является Семен Максимович Гусянов. В среду на прошлой неделе он получил там наличными тридцать пять миллионов. Судя по тому, что нам известно, двадцать из них отдал сыну, а какую-то сумму раздал в пятницу акционерам в качестве аванса.
– Неужели из своего кармана авансировал?
– Похоже, он и свои, и общественные деньги держит в одном «кармане», чтобы проценты погуще наваривались.
– Вот жулик! И уголовной ответственности за присвоение народных денег не боится.
– Если не боялся махинировать при жесткой партийной власти, то при нынешнем безвластии тем более осмелел. Нынче Семен Максимович чувствует себя, как прожорливая щука в богатом карасями водоеме.
– Откуда такая ненасытность?
– Все оттуда: «Если не сейчас, то когда?»
Неожиданно во двор въехала на большой скорости машина «скорой помощи» с включенной фиолетовой мигалкой. Надсадно визгнув тормозами, она, словно вкопанная, остановилась возле гусяновского подъезда. Торопливо выскочивший из машины молодой врач в белом халате и со служебным саквояжем в руке мигом скрылся в подъезде.
– Не у Гусянова ли что случилось? – настороженно спросил Слава. – Сходить посмотреть, что ли?..
– Сиди, не суетись, – сказал Лимакин. – Антон Игнатьевич там. После расскажет.
Минут через двадцать врач вернулся в машину, и «скорая», включив мигалку, умчалась. Еще через полчаса из подъезда вышли участники следственно-оперативной группы и стали усаживаться в восьмиместный милицейский УАЗ. Первым туда усадили Рудольфа Молькина, который по-прежнему находился в наручниках. Антон Бирюков, недолго поговорив с Тараном, пожал ему руку и сел за руль «Жигулей». Вставляя ключ в замок зажигания, проговорил:
– Больше в Кузнецке нам делать нечего. Поедем домой. Завтра предстоит горячий день.
– А я предполагал, что ты меня здесь оставишь, – сказал следователь Лимакин. – Вдруг что-то новое по нашему делу появится…
– О всех новостях Таран немедленно мне сообщит.
– К кому «скорая» приезжала? – спросил Слава.
– К Семену Максимовичу, – ответил Бирюков.
– Что с ним?
– Выедем за город, тогда расскажу…
Городские улицы были плотно запружены встречными потоками автотранспорта. Поражало обилие импортных машин. Юркие малолитражки, прогонистые «Мерседесы» и «Ниссаны», туполобые богатыри-джипы, то и дело обгоняя друг друга, мчались с такой лихостью, будто их поджимал надвигающийся конец света. В столь впечатляющем «параде» заморской техники даже наиболее распространенные отечественные «Жигули» проигрывали, что называется, по всем статьям.
На выезде из города у поста ГАИ, как и утром, омоновцы досматривали машины. Чтобы не терять время в очереди, пришлось Бирюкову вновь показывать прокурорское удостоверение. Когда, наконец, вырвались из городской сутолоки на асфальтированную трассу и сидевший за рулем «Жигулей» Бирюков, расслабившись, откинулся на спинку сиденья, Голубев нетерпеливо спросил:
– Так что же, Игнатьич, случилось с Семеном Максимовичем?
– По заключению врача, у Семена Максимовича произошло кратковременное нарушение мозгового кровообращения, – ответил Антон. – Иначе говоря, микроинсульт.
– Внезапно потерял сознание или парализовало его?
– Нет. Пока дело касалось обыска квартиры и осмотра гаража, он хотя и был подавлен случившимся, но никаких признаков умственного «завихрения» не проявлял. Как только я заговорил с ним о гибели сына, взгляд его стал отрешенным, а речь превратилась в сумбурное бормотание, в котором с трудом можно было разобрать набор несвязных слов: невеста… зерно… мельница… деньги… много… смерть, смерть… Пришлось срочно вызвать «скорую», чтобы выяснить, не симулирует ли Семен Максимович? Обследование показало, что Гусянов на самом деле чуток «задвинулся». В возрасте Семена Максимовича, по мнению врача, при сильном нервном напряжении микроинсульты – явление не такое уж редкое. После укола он пришел в себя, однако, ссылаясь на сильную головную боль, от дачи показаний уклонился. Пообещал завтра приехать в прокуратуру и рассказать все, что знает.
– Приедет ли?
– Будем надеяться. Таран пообещал проконтролировать, чтобы он не сфокусничал.
– Хоть что-то сегодня Гусянов рассказал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25