Обратный путь превратился в совершенно
безопасную прогулку, и на этом задача Жжмерлии, очевидно, считалась
выполненной. Он мог спокойно вернуться обратно и доложить Дари Лэнг, что
им удастся покинуть Лабиринт в любой момент.
За исключением маленькой детали: одна из форм психического
расстройства называется "любопытством". Жжмерлия подплыл к кораблю, дабы
убедиться, что тот не поврежден, и обнаружил, что чуть поодаль в стенке
трубы появилось несколько уже знакомых ему темных отверстий.
Он двинулся дальше и заглянул в первое. И то, что он обнаружил,
настолько поразило его, что заставило его замереть на месте.
В комнате, медленно удаляясь от него, плыла фигура в скафандре.
Жжмерлия пригляделся, подсчитал число конечностей скафандра и издал
облегченный свист в несколько сот тысяч герц. Восемь ног. Тонкое
стебельчатое тело. Узкая голова. Это же сам Жжмерлия, а то, что он принял
за отверстие в стене, оказалось самым обыкновенным зеркалом!
За одним лишь исключением - любопытство вновь возобладало: сам он
двигался к отверстию, а фигура в скафандре удалялась от него. Он смотрел
вслед этому тонкому телу.
Жжмерлия двинулся вперед, медленно и осторожно, пока не очутился
наконец внутри отверстия. Фигура, за которой он следовал, подплыла к
отверстию на противоположной стене комнаты. Жжмерлия прыгнул вперед, во
вторую комнату, его двойник проделал то же, очевидно, устремляясь в
третью.
Когда Жжмерлия остановился, преследуемый тоже застыл. Тогда он
попятился в первую комнату. Фигура изменила направление на обратное и
повторила его движение.
Загадка разрешена: он преследовал сам себя. Эта область Лабиринта
представляла собой зеркало, но только трехмерное, показывающее точную
копию комнаты, в которой он перемещался.
Как любое разумное существо, Жжмерлия предпочитал, чтобы за него
думал и принимал решения кто-то другой. Но тем не менее, странствуя по
рукаву с Атвар Ххсиал, он повидал множество примеров бесконечных
возможностей технологии. Он слыхом не слыхивал о трехмерных зеркалах типа
этого, но ничего сверхъестественного здесь не находил. Он и сам мог
придумать три-четыре варианта такой комнаты-зеркала.
Эта успокаивающая мысль все еще кружилась у него в голове, когда
фигура повернулась, посмотрела налево и быстро устремилась в этом
направлении. Она двигалась в сторону центральной комнаты Лабиринта.
Это что-то новое. Жжмерлия забеспокоился. Ему начало казаться, что он
играет в игру по неизвестным ему правилам. Он тоже развернулся к центру
Лабиринта.
И тут же застыл. Громадина "Миозотиса" должна была висеть прямо перед
ним, но никаких ее признаков в комнате не было - вообще ничего.
Жжмерлия слишком поздно понял, что необычайно сглупил. Хуже того -
его об этом предупреждали. Квинтус Блум подчеркивал, что исследователь
может перейти в любое из тридцати семи помещений Лабиринта, но переходы
между ними анизотропны. Возвращаясь через то же самое окно, вы рискуете
попасть не туда, откуда вышли.
А куда?
Жжмерлия помнил странные карты, вычерченные Блумом, и мучения Дари
Лэнг при попытках разобраться в них. Ни Блуму, ни Дари Лэнг не удалось
вывести общее правило. Если уж они не смогли, то что говорить о простом
лотфианине?
На этот вопрос Жжмерлия имел ответ: вообще ничего. Он заблудился,
остался один в многосвязном, странно меняющемся интерьере Лабиринта без
корабля, без карты, без спутников! И самое страшное - придется нарушить
прямой приказ Дари Лэнг: возвратиться через несколько часов.
У Жжмерлии еще оставалась надежда. Продолжив свои прыжки сквозь
переходные окна, независимо от изменений в интерьерах и от количества
прыжков, он безошибочно узнает, когда наконец окажется там, где надо.
Поскольку, несмотря на внешнее сходство комнат, только в одной из них
может находиться "Миозотис".
Больше никаких праздных раздумий, настало время действовать! Жжмерлия
устремился к первому окну между комнатами - "Миозотиса" нет. В следующую.
То же самое.
Он отсчитывал пройденные комнаты. Первые восемь пусты. Девятая
оказалась хуже, чем пустой: там валялся десяток черных скорлупок - пыльных
кусков ребристого черного пластика, утолщенных вдоль оси. Приблизившись,
Жжмерлия увидел иссохшие лица, клыки и провалившиеся щеки. Чиропы. Не
совсем разумные существа - летучие любимцы скрайбов. Что занесло их сюда,
в такую даль? И где их хозяева?
Съежившиеся лица молчали, перепончатые крылья в вакууме высохли.
Сколько лет они здесь лежат?
Жжмерлия пулей вылетел из комнаты. В двадцать первой он приветственно
заверещал и засвистел: из овального отверстия ему навстречу выплыли две
фигуры в скафандрах. Лишь заглянув в их визоры, он понял, что это тоже
жертвы Лабиринта. На сей раз несомненно - люди: на него смотрели пустые
глазницы, а сам череп, казалось, загадочно улыбался. Умирали они тяжело.
Изучив их скафандры, Жжмерлия обнаружил, что кислород израсходован до
последнего кубического сантиметра. Конструкция скафандров примитивна, люди
отказались от таких еще тысячу лет назад. Видимо, фигуры плавали здесь -
или еще где-то - очень и очень долго.
Но тридцатая комната оказалась еще страшнее. В ней парило семь
созданий, по форме напоминающих гигантских морских животных, со вздутыми
головами, размерами, превосходящими туловище Жжмерлии. Их визоры помутнели
и растрескались. Сколько тысячелетий потребовалось для этого? Жжмерлия
осторожно выломал стекло в одном из скафандров и заглянул внутрь. Он знал
всех разумных существ рукава, но заостренная пятиглазая голова не имела с
ними ничего общего.
Продолжив свой путь, Жжмерлия задумался над этой аномалией. Квинтус
Блум и Дари Лэнг считали Лабиринт новым артефактом. Еще год назад его
здесь не было, не говоря уж о тысяче лет. И тем не менее он наполнен
реликтами далекого прошлого.
Когда число пройденных комнат перевалило за тридцать семь, он впервые
подумал, что упустил какую-то важную деталь. Но он продолжал двигаться,
потому что выбирать не приходилось. Комнаты вроде бы изменились, проходные
окна увеличились в размерах. Признаков корабля не наблюдалось.
У лотфианских самцов, согласно сведениям их кекропийских владельцев,
полностью отсутствовало воображение, поэтому Жжмерлии и в голову не
приходило, что он может блуждать из комнаты в комнату до самой смерти.
Однако после восьмичасового путешествия он стал задумываться над тем, что
же происходит. Он миновал уже более трехсот комнат, в каждой из них
повторяя свои действия с максимальной скоростью и эффективностью: вход,
быстрый осмотр, прыжок в следующее окно. Мертвые существа знакомых и
незнакомых видов больше не задерживали его.
Он так увлекся монотонностью своего передвижения, что едва не
прозевал наступление перемен, когда они все-таки произошли.
Корабль! Он заметил его, но уже несся к окну в следующую комнату.
Если он влетит туда, вернуться назад не сможет...
Жжмерлия максимально затормозил, но тут же понял, что этого
недостаточно. Прежде чем он успеет остановиться, его по инерции пронесет
прямо в отверстие на противоположном конце комнаты.
Оставалось только одно: изменить направление тяги, так чтобы его
понесло вбок. В последнее мгновение отвернув от окна, он врезался в стену.
Лотфианин был отнюдь не стеклянный, и его скафандр тоже, но
столкновение проверило их обоих на прочность. Жжмерлию с двумя сломанными
задними лапами и ушибом всего туловища отбросило назад. Его скафандр
зашипел, выпуская воздух, но сенсоры быстро отыскали повреждение и
восстановили герметичность.
Жжмерлия завертелся кувырком, не в состоянии вздохнуть для
триумфального свиста. Удалось! У него получилось. Сильно опоздав, он
наконец-то вернулся туда, где стоял "Миозотис".
Он с трудом выровнялся - один из стабилизаторов положения все же
сломался - и, обнаружив, что двигатели работают, устремился к ждущему
кораблю.
И тут он обрадовался, что не смог издать триумфальный свист.
Да, это был корабль. Но отнюдь не "Миозотис".
19
К концу второго дня пребывания в провале трое из четырех
путешественников на борту "Гравитона" упали духом.
Кромешная тьма на корабле представляла неудобство, но что
действительно было смертельно опасным, так это отсутствие энергии. Луис
Ненда уже все подсчитал. Воздушные насосы не работали, но естественная
конвекция будет поддерживать пригодную для дыхания атмосферу. Однако через
шесть дней потеря воздушных генераторов и очистителей станет ощутимой.
Содержание двуокиси углерода значительно возрастет. Еще через пять дней
люди на борту умрут от удушья. Ненда не учитывал потребности кекропийки,
Атвар Ххсиал наверняка сама сделала соответствующие прикидки.
Квинтус Блум не боялся смерти. Его заботило совсем другое. Он был
убежден, что Дари Лэнг сильно опережает его, совершая открытия, которые по
праву должны принадлежать ему. По двенадцать раз на день он требовал от
Ненды хоть что-нибудь сделать, чтобы сдвинуть корабль с места. Дважды он
намекал, что Луис умышленно затормозил их продвижение с целью помочь Дари
Лэнг. Ненда подумывал, не ухитрилась ли Атвар Ххсиал заразить Блума своей
паранойей относительно Дари Лэнг.
Их пребывание в провале менее всего коснулось слепой кекропийки. Она
могла выдерживать концентрации двуокиси углерода, смертельные для
человека, а ее зрение - эхолокация - не зависело от внутренних
светильников "Гравитона". Но потеря энергии означала конец ее общения с
Гленной Омар через терминалы. Атвар Ххсиал вновь полностью зависела от
Луиса Ненды и его наращения, когда хотела что-то сказать или услышать от
остальных.
Исключение составляла Гленна. По логике вещей, ее, единственную из
присутствующих, избаловала жизнь; каждое ее желание и каприз на Вратах
Стражника могли быть удовлетворены, и, по идее, она должна была хуже всех
переносить перемены на борту "Гравитона". Но в рукаве издавна существовал
странный обычай: обитатели самых богатых миров любили играть "в дикарей".
Примерно раз в год счастливые жители Врат Стражника отправлялись в леса и
прерии. Там они уверяли друг друга, что смогут, если придется, "выжить в
диких условиях" не хуже других со спальными мешками, примитивными
светильниками, варварскими кухонными инструментами и грубой пищей. После
нескольких дней на природе (но не больше трех-четырех) они возвращались к
водопроводу, блюдам, приготовленным роботами-поварами и чистым постелям.
Гленна играла в эту игру раз десять. И сейчас она готовилась к новой
ее разновидности. Пассажирские каюты на "Гравитоне" были оснащены всем
необходимым, чтобы организовать уютный вечер при свечах, который послужит
прекрасной прелюдией к любовному роману. Гленна прошлась по каютам и
забрала из каждой свечи, пригласив остальных присоединиться к вечеринке.
Приглашение Атвар Ххсиал пришлось перевести Ненде. Кекропийка ответила
такой язвительной комбинацией феромонов, какой Ненде раньше встречать не
приходилось. Выглядела она как кекропийский непристойный эквивалент
восклицания "ну-у!". Он воспринял это как отказ.
Луис Ненда явился первым, сомневаясь, правильно ли он поступает.
Сделал он это только в силу давно выработанного принципа: быть в курсе
всего происходящего на корабле, за который он отвечает. Если он не явится,
кто знает, о чем Квинтус Блум и Гленна Омар могут договориться между
собой?
Ненда мрачно смотрел на пятнадцать свечей, умело расставленных по
будуару. Сожженный ими кислород мог бы на несколько часов продлить их
жизнь, но в сложившихся обстоятельствах это казалось несущественным.
Гленна приготовилась на славу. Она высоко зачесала свои белокурые
волосы, выставив на обозрение длинную грациозную шею. Белое платье с
настолько смелыми вырезами спереди и сзади, что от них волосы становились
дыбом, демонстрировало и того больше. Она покрутилась перед Нендой,
обнажив несколько ярдов голых ног.
- Как я выгляжу?
- Сногсшибательно.
Это соответствовало действительности. Ненда с облегчением услышал
звук шагов за своей спиной. Квинтус Блум появился с миной, которая
недвусмысленно говорила: "Я бы с радостью побыл где-нибудь в другом месте,
но больше негде. И в любом случае я не могу позволить себе пропустить
что-нибудь важное".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
безопасную прогулку, и на этом задача Жжмерлии, очевидно, считалась
выполненной. Он мог спокойно вернуться обратно и доложить Дари Лэнг, что
им удастся покинуть Лабиринт в любой момент.
За исключением маленькой детали: одна из форм психического
расстройства называется "любопытством". Жжмерлия подплыл к кораблю, дабы
убедиться, что тот не поврежден, и обнаружил, что чуть поодаль в стенке
трубы появилось несколько уже знакомых ему темных отверстий.
Он двинулся дальше и заглянул в первое. И то, что он обнаружил,
настолько поразило его, что заставило его замереть на месте.
В комнате, медленно удаляясь от него, плыла фигура в скафандре.
Жжмерлия пригляделся, подсчитал число конечностей скафандра и издал
облегченный свист в несколько сот тысяч герц. Восемь ног. Тонкое
стебельчатое тело. Узкая голова. Это же сам Жжмерлия, а то, что он принял
за отверстие в стене, оказалось самым обыкновенным зеркалом!
За одним лишь исключением - любопытство вновь возобладало: сам он
двигался к отверстию, а фигура в скафандре удалялась от него. Он смотрел
вслед этому тонкому телу.
Жжмерлия двинулся вперед, медленно и осторожно, пока не очутился
наконец внутри отверстия. Фигура, за которой он следовал, подплыла к
отверстию на противоположной стене комнаты. Жжмерлия прыгнул вперед, во
вторую комнату, его двойник проделал то же, очевидно, устремляясь в
третью.
Когда Жжмерлия остановился, преследуемый тоже застыл. Тогда он
попятился в первую комнату. Фигура изменила направление на обратное и
повторила его движение.
Загадка разрешена: он преследовал сам себя. Эта область Лабиринта
представляла собой зеркало, но только трехмерное, показывающее точную
копию комнаты, в которой он перемещался.
Как любое разумное существо, Жжмерлия предпочитал, чтобы за него
думал и принимал решения кто-то другой. Но тем не менее, странствуя по
рукаву с Атвар Ххсиал, он повидал множество примеров бесконечных
возможностей технологии. Он слыхом не слыхивал о трехмерных зеркалах типа
этого, но ничего сверхъестественного здесь не находил. Он и сам мог
придумать три-четыре варианта такой комнаты-зеркала.
Эта успокаивающая мысль все еще кружилась у него в голове, когда
фигура повернулась, посмотрела налево и быстро устремилась в этом
направлении. Она двигалась в сторону центральной комнаты Лабиринта.
Это что-то новое. Жжмерлия забеспокоился. Ему начало казаться, что он
играет в игру по неизвестным ему правилам. Он тоже развернулся к центру
Лабиринта.
И тут же застыл. Громадина "Миозотиса" должна была висеть прямо перед
ним, но никаких ее признаков в комнате не было - вообще ничего.
Жжмерлия слишком поздно понял, что необычайно сглупил. Хуже того -
его об этом предупреждали. Квинтус Блум подчеркивал, что исследователь
может перейти в любое из тридцати семи помещений Лабиринта, но переходы
между ними анизотропны. Возвращаясь через то же самое окно, вы рискуете
попасть не туда, откуда вышли.
А куда?
Жжмерлия помнил странные карты, вычерченные Блумом, и мучения Дари
Лэнг при попытках разобраться в них. Ни Блуму, ни Дари Лэнг не удалось
вывести общее правило. Если уж они не смогли, то что говорить о простом
лотфианине?
На этот вопрос Жжмерлия имел ответ: вообще ничего. Он заблудился,
остался один в многосвязном, странно меняющемся интерьере Лабиринта без
корабля, без карты, без спутников! И самое страшное - придется нарушить
прямой приказ Дари Лэнг: возвратиться через несколько часов.
У Жжмерлии еще оставалась надежда. Продолжив свои прыжки сквозь
переходные окна, независимо от изменений в интерьерах и от количества
прыжков, он безошибочно узнает, когда наконец окажется там, где надо.
Поскольку, несмотря на внешнее сходство комнат, только в одной из них
может находиться "Миозотис".
Больше никаких праздных раздумий, настало время действовать! Жжмерлия
устремился к первому окну между комнатами - "Миозотиса" нет. В следующую.
То же самое.
Он отсчитывал пройденные комнаты. Первые восемь пусты. Девятая
оказалась хуже, чем пустой: там валялся десяток черных скорлупок - пыльных
кусков ребристого черного пластика, утолщенных вдоль оси. Приблизившись,
Жжмерлия увидел иссохшие лица, клыки и провалившиеся щеки. Чиропы. Не
совсем разумные существа - летучие любимцы скрайбов. Что занесло их сюда,
в такую даль? И где их хозяева?
Съежившиеся лица молчали, перепончатые крылья в вакууме высохли.
Сколько лет они здесь лежат?
Жжмерлия пулей вылетел из комнаты. В двадцать первой он приветственно
заверещал и засвистел: из овального отверстия ему навстречу выплыли две
фигуры в скафандрах. Лишь заглянув в их визоры, он понял, что это тоже
жертвы Лабиринта. На сей раз несомненно - люди: на него смотрели пустые
глазницы, а сам череп, казалось, загадочно улыбался. Умирали они тяжело.
Изучив их скафандры, Жжмерлия обнаружил, что кислород израсходован до
последнего кубического сантиметра. Конструкция скафандров примитивна, люди
отказались от таких еще тысячу лет назад. Видимо, фигуры плавали здесь -
или еще где-то - очень и очень долго.
Но тридцатая комната оказалась еще страшнее. В ней парило семь
созданий, по форме напоминающих гигантских морских животных, со вздутыми
головами, размерами, превосходящими туловище Жжмерлии. Их визоры помутнели
и растрескались. Сколько тысячелетий потребовалось для этого? Жжмерлия
осторожно выломал стекло в одном из скафандров и заглянул внутрь. Он знал
всех разумных существ рукава, но заостренная пятиглазая голова не имела с
ними ничего общего.
Продолжив свой путь, Жжмерлия задумался над этой аномалией. Квинтус
Блум и Дари Лэнг считали Лабиринт новым артефактом. Еще год назад его
здесь не было, не говоря уж о тысяче лет. И тем не менее он наполнен
реликтами далекого прошлого.
Когда число пройденных комнат перевалило за тридцать семь, он впервые
подумал, что упустил какую-то важную деталь. Но он продолжал двигаться,
потому что выбирать не приходилось. Комнаты вроде бы изменились, проходные
окна увеличились в размерах. Признаков корабля не наблюдалось.
У лотфианских самцов, согласно сведениям их кекропийских владельцев,
полностью отсутствовало воображение, поэтому Жжмерлии и в голову не
приходило, что он может блуждать из комнаты в комнату до самой смерти.
Однако после восьмичасового путешествия он стал задумываться над тем, что
же происходит. Он миновал уже более трехсот комнат, в каждой из них
повторяя свои действия с максимальной скоростью и эффективностью: вход,
быстрый осмотр, прыжок в следующее окно. Мертвые существа знакомых и
незнакомых видов больше не задерживали его.
Он так увлекся монотонностью своего передвижения, что едва не
прозевал наступление перемен, когда они все-таки произошли.
Корабль! Он заметил его, но уже несся к окну в следующую комнату.
Если он влетит туда, вернуться назад не сможет...
Жжмерлия максимально затормозил, но тут же понял, что этого
недостаточно. Прежде чем он успеет остановиться, его по инерции пронесет
прямо в отверстие на противоположном конце комнаты.
Оставалось только одно: изменить направление тяги, так чтобы его
понесло вбок. В последнее мгновение отвернув от окна, он врезался в стену.
Лотфианин был отнюдь не стеклянный, и его скафандр тоже, но
столкновение проверило их обоих на прочность. Жжмерлию с двумя сломанными
задними лапами и ушибом всего туловища отбросило назад. Его скафандр
зашипел, выпуская воздух, но сенсоры быстро отыскали повреждение и
восстановили герметичность.
Жжмерлия завертелся кувырком, не в состоянии вздохнуть для
триумфального свиста. Удалось! У него получилось. Сильно опоздав, он
наконец-то вернулся туда, где стоял "Миозотис".
Он с трудом выровнялся - один из стабилизаторов положения все же
сломался - и, обнаружив, что двигатели работают, устремился к ждущему
кораблю.
И тут он обрадовался, что не смог издать триумфальный свист.
Да, это был корабль. Но отнюдь не "Миозотис".
19
К концу второго дня пребывания в провале трое из четырех
путешественников на борту "Гравитона" упали духом.
Кромешная тьма на корабле представляла неудобство, но что
действительно было смертельно опасным, так это отсутствие энергии. Луис
Ненда уже все подсчитал. Воздушные насосы не работали, но естественная
конвекция будет поддерживать пригодную для дыхания атмосферу. Однако через
шесть дней потеря воздушных генераторов и очистителей станет ощутимой.
Содержание двуокиси углерода значительно возрастет. Еще через пять дней
люди на борту умрут от удушья. Ненда не учитывал потребности кекропийки,
Атвар Ххсиал наверняка сама сделала соответствующие прикидки.
Квинтус Блум не боялся смерти. Его заботило совсем другое. Он был
убежден, что Дари Лэнг сильно опережает его, совершая открытия, которые по
праву должны принадлежать ему. По двенадцать раз на день он требовал от
Ненды хоть что-нибудь сделать, чтобы сдвинуть корабль с места. Дважды он
намекал, что Луис умышленно затормозил их продвижение с целью помочь Дари
Лэнг. Ненда подумывал, не ухитрилась ли Атвар Ххсиал заразить Блума своей
паранойей относительно Дари Лэнг.
Их пребывание в провале менее всего коснулось слепой кекропийки. Она
могла выдерживать концентрации двуокиси углерода, смертельные для
человека, а ее зрение - эхолокация - не зависело от внутренних
светильников "Гравитона". Но потеря энергии означала конец ее общения с
Гленной Омар через терминалы. Атвар Ххсиал вновь полностью зависела от
Луиса Ненды и его наращения, когда хотела что-то сказать или услышать от
остальных.
Исключение составляла Гленна. По логике вещей, ее, единственную из
присутствующих, избаловала жизнь; каждое ее желание и каприз на Вратах
Стражника могли быть удовлетворены, и, по идее, она должна была хуже всех
переносить перемены на борту "Гравитона". Но в рукаве издавна существовал
странный обычай: обитатели самых богатых миров любили играть "в дикарей".
Примерно раз в год счастливые жители Врат Стражника отправлялись в леса и
прерии. Там они уверяли друг друга, что смогут, если придется, "выжить в
диких условиях" не хуже других со спальными мешками, примитивными
светильниками, варварскими кухонными инструментами и грубой пищей. После
нескольких дней на природе (но не больше трех-четырех) они возвращались к
водопроводу, блюдам, приготовленным роботами-поварами и чистым постелям.
Гленна играла в эту игру раз десять. И сейчас она готовилась к новой
ее разновидности. Пассажирские каюты на "Гравитоне" были оснащены всем
необходимым, чтобы организовать уютный вечер при свечах, который послужит
прекрасной прелюдией к любовному роману. Гленна прошлась по каютам и
забрала из каждой свечи, пригласив остальных присоединиться к вечеринке.
Приглашение Атвар Ххсиал пришлось перевести Ненде. Кекропийка ответила
такой язвительной комбинацией феромонов, какой Ненде раньше встречать не
приходилось. Выглядела она как кекропийский непристойный эквивалент
восклицания "ну-у!". Он воспринял это как отказ.
Луис Ненда явился первым, сомневаясь, правильно ли он поступает.
Сделал он это только в силу давно выработанного принципа: быть в курсе
всего происходящего на корабле, за который он отвечает. Если он не явится,
кто знает, о чем Квинтус Блум и Гленна Омар могут договориться между
собой?
Ненда мрачно смотрел на пятнадцать свечей, умело расставленных по
будуару. Сожженный ими кислород мог бы на несколько часов продлить их
жизнь, но в сложившихся обстоятельствах это казалось несущественным.
Гленна приготовилась на славу. Она высоко зачесала свои белокурые
волосы, выставив на обозрение длинную грациозную шею. Белое платье с
настолько смелыми вырезами спереди и сзади, что от них волосы становились
дыбом, демонстрировало и того больше. Она покрутилась перед Нендой,
обнажив несколько ярдов голых ног.
- Как я выгляжу?
- Сногсшибательно.
Это соответствовало действительности. Ненда с облегчением услышал
звук шагов за своей спиной. Квинтус Блум появился с миной, которая
недвусмысленно говорила: "Я бы с радостью побыл где-нибудь в другом месте,
но больше негде. И в любом случае я не могу позволить себе пропустить
что-нибудь важное".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39