Франк Браун встретил обеих дам в Ленденихе, повел на террасу и долго говорил с ними о прошлом.
– Попытайте счастья, дети мои, – сказал он, – я ничего не добился.
– Что же она вам ответила? – спросила Фрида Гонтрам.
– Немного, – засмеялся он. – Даже не выслушала меня. Только сделала глубокий реверанс и заявила с улыбкой, что, хотя чрезвычайно ценит высокую честь иметь меня своим опекуном, но даже не думает о том, чтобы отказаться ради княгини. И добавила, что вообще не желает больше говорить по этому поводу. Сделала опять реверанс, еще более глубокий, улыбнулась еще с большей почтительностью и исчезла.
– А вы не пробовали вторично? – спросила графиня.
– Нет, Ольга, – сказал он. – Эту возможность я уж предоставляю вам. Взгляд перед тем, как она ушла, был настолько категоричен, что я твердо уверен, все мое красноречие будет столь же бесплодно, как и всех остальных.
Он поднялся, позвонил лакею и велел подать чай.
– Хотя, впрочем, у вас есть одно преимущество, – продолжал он. – Когда советник юстиции полчаса тому назад протелефонировал мне о вашем приезде, я сообщил Альрауне, – по правде сказать, я думал, она вообще не захочет вас принять. Но об этом я бы позаботился. Между тем я ошибся: она заявила, что с радостью встретит вас, так как вы уже несколько месяцев с нею переписываетесь. Поэтому…
Фрида Гонтрам перебила.
– Ты пишешь ей? – воскликнула она резко.
Графиня Ольга пробормотала:
– Я, я – правда, ей писала по поводу смерти отца – и-и…
– Ты лжешь! – вскричала Фрида.
Графиня вскочила:
– А ты? Разве ты ей не писала? Я знала, что ты ей пишешь чуть ли не через день, – поэтому ты так долго и оставалась по утрам в своей комнате.
«Ты шпионила за мной через прислугу», – крикнула Фрида Гонтрам. Взгляды подруг скрестились: в них засверкала страшная ненависть. Они понимали друг друга: графиня чувствовала, что в первый раз в жизни не сделает того, чего потребует от нее подруга, а Фрида Гонтрам поняла, что встретит впервые сопротивление своей властной воле. Но их связывало столько лет дружбы, столько общих воспоминаний! Все не могло рухнуть в один миг.
Франк Браун понял это.
– Я вам мешаю, – сказал он. – Впрочем, Альрауне сама сейчас появится, она одевается. – Поклонился и вышел в сад: – Мы еще увидимся, надеюсь?
Подруги замолчали. Ольга сидела в большом садовом кресле. Фрида Гонтрам крупными шагами ходила взад и вперед.
Потом остановилась и подошла к подруге.
– Послушай, Ольга, – тихо сказала она. – Я тебе всегда помогала – и в серьезных делах, и пустяках. Во всех твоих приключениях и интригах. Правда?
Графиня кивнула:
– Да, правда. Но и я всегда платила тебе тем же, – разве я тебе не помогала?
– Насколько могла, – заметила Фрида Гонтрам. – Я этого не отрицаю. Мы, значит, останемся друзьями?
– Конечно, – воскликнула графиня Ольга. – Только, только я ведь немногого требую.
– Чего же ты требуешь? – спросила Фрида Гонтрам.
Она ответила:
– Не мешай мне!
– Не мешай? – перебила ее Фрида. – То есть как это «не мешай»? Каждый должен испытать свое счастье. Будем соперничать, – помнишь, как я говорила тебе тогда, на маскараде?
– Нет, – продолжала графиня, – я не хочу с тобой делиться. Я слишком часто делилась – и всегда лишь проигрывала. У нас неравные силы: ты должна мне на этот раз уступить.
– То есть как – неравные силы? – повторила Фрида Гонтрам. – Хотя, впрочем, превосходство на твоей стороне – ты гораздо красивее меня.
– Да, – ответила подруга, – но не в том дело. Ты умнее меня. Мне часто приходилось убеждаться, что это гораздо важнее – в таких делах.
Фрида Гонтрам схватила ее руку. «Послушай, Ольга, – начала она, – будь же благоразумна. Мы ведь приехали сюда не только ради наших чувств: послушай, если мне удастся уговорить Альрауне, если я спасу миллионы твои и твоей матери, – дашь ли ты мне свободу? Пойди в сад, оставь нас наедине».
Крупные слезы заблестели в глазах графини. «Я не могу, – прошептала она, – дай мне поговорить с нею, деньги я охотно предоставлю тебе. Для тебя ведь это всего мимолетный каприз…»
Фрида глубоко вздохнула, бросилась на кушетку и стала нервно теребить шелковый платок.
– Каприз? Неужели ты думаешь, что я способна волноваться так из-за пустого каприза? Для меня это имеет не меньшее значение, чем для тебя.
Лицо ее стало серьезным, и глаза уставились тупо в пространство. Ольга заметила, вскочила, опустилась на колени перед подругой. Их руки встретились, они тесно прижались друг к другу и заплакали.
– Что же нам делать? – спросила графиня.
– Отказаться, – резко заметила Фрида. – Отказаться обеим. Будь что будет.
Графиня Ольга кивнула головою и еще крепче прижалась к подруге.
– Встань, – прошептала та. – Кажется, она уже идет. Вытри скорее слезы. Вот носовой платок.
Ольга послушалась и молча отошла в сторону.
Но Альрауне тен-Бринкен заметила их волнение. Она стояла в дверях в черном трико – в костюме принца Орловского из «Летучей мыши». Принц поклонился, поздоровался, поцеловал дамам руки.
– Не плачьте, – засмеялась она, – не надо плакать: это портит прелестные глазки.
Она хлопнула в ладоши и велела лакею подать шампанского. Сама налила бокалы, поднесла дамам и заставила их выпить.
Она подвела графиню Ольгу к кушетке, погладила ее полную руку. Села потом рядом с Фридой и устремила на нее свой смеющийся взгляд. Она исполняла свою роль: предлагала кекс, пирожные, лила «Па-д'эспань» из своего золотого флакончика на платки дам.
И затем вдруг начала:
– Да, правда, очень печально, что я ничем не могу вам помочь. Мне так жаль, так жаль.
Фрида Гонтрам встала и с трудом ей ответила:
– Почему же?
– У меня нет на то причин, – ответила Альрауне. – Право, нет никаких. Я просто-напросто не могу – вот и все.
Она обратилась к графине:
– Действительно ваша мать очень пострадает? – Она подчеркнула слово «очень».
Графиня вздрогнула под ее взглядом.
– Ах, нет, – сказала она, – не очень. – И повторила слова Фриды: – У нее ведь еще вилла в Бонне и замок на Рейне. И проценты с венгерских виноградников. Да и я к тому же получаю русскую ренту и… Она запнулась: она понятия не имела об их положении – вообще не знала, что такое деньги. Знала только, что с деньгами можно ходить в хорошие магазины, покупать шляпы и много других красивых вещей. На это ведь у нее всегда хватит. Она даже извинилась: это просто мамина блажь. Но пусть Альрауне не огорчается, – она надеется, что этот инцидент не омрачит их дружбы…
Она болтала, не думая. Говорила всякий вздор. Не обращала внимания на строгие взгляды подруги и чувствовала себя тепло и уютно под взглядом Альрауне тен-Бринкен, как зайчик под солнцем на капустном поле.
Фрида Гонтрам начала нервничать. Сначала невероятная глупость подруги ее рассердила, потом же ее поведение показалось смешным и некрасивым. Даже муха, подумала она, не летит так жадно на сахар. В конце же концов, чем больше Ольга болтала, тем быстрее под взглядом Альрауне таял условный покров ее чувств, – ив душе Фриды пробудилось вдруг чувство, которого она не в силах была побороть. Ее взгляд тоже устремился туда – и с ревностью скользил по стройной фигуре принца Орловского.
Альрауне заметила это.
– Благодарю вас, дорогая графиня. – сказала она, – меня успокоили ваши слова, – Затем она обратилась к Фриде Гонтрам: – Советник юстиции рассказал такие страшные вещи о неминуемом разорении княгини.
Фрида ухватилась за последнее спасение, всеми силами старалась прийти в себя
– Мой отец был совершенно прав, – резко ответила она. – Разорение княгини неминуемо. Ей придется продать свой замок на Рейне.
– О, это ничего не значит, – заявила графиня, – мы и так никогда там не живем.
– Молчи, – закричала Фрида. Глаза ее потускнели, она почувствовала, что бесцельно борется за проигранное дело. – Княгине придется бросить хозяйство, ей будет страшно трудно привыкнуть к новым условиям. Очень сомнительно, будет ли она даже в состоянии держать автомобиль. Вероятно, нет.
– Ах, как жаль, – воскликнула Альрауне.
– Придется продать лошадей и экипажи, – продолжала Фрида, – распустить прислугу…
Альрауне перебила:
– А что будет с вами, фрейлейн Гонтрам? Вы останетесь у княгини?
Она не нашлась, что ответить: вопрос был совсем неожиданный. «Я…-пробормотала она, – я – да, конечно…»
Фрейлейн тен-Бринкен не унималась:
– А то я была бы очень рада предложить вам свое гостеприимство. Я так одинока, мне необходимо общество – переезжайте ко мне.
Фрида боролась, колебавшись мгновение
– К вам – фрейлейн?…
Но Ольга перебила ее:
– Нет, нет, она должна остаться у нас. Она не может покинуть мою мать теперь.
– Я никогда не была у твоей матери, – заявила Фрида Гонтрам, – я была у тебя.
– Безразлично, – вскричала графиня. – У меня или у моей матери – я не хочу, чтобы ты здесь оставалась.
– Но, – простите, – засмеялась Альрауне, – мне кажется, фрейлейн Гонтрам имеет свое собственное мнение.
Графиня Ольга поднялась – кровь отлила у нее от лица.
– Нет, – закричала она, – нет и нет.
«Я ведь никого не насилую, – засмеялся принц Орловский, – таков уж мой обычай. И не настаиваю даже – оставайтесь у княгини, если вам это приятнее, фрейлейн Гонтрам». Она подошла ближе и взяла ее за руки. «Ваш брат был моим другом, – медленно произнесла она, – и моим верным товарищем. – Я так часто его целовала…»
Альрауне заметила, как эта женщина, почти вдвое старше ее, опустила глаза под ее взглядом, почувствовала, как руки Фриды Гонтрам стали вдруг влажными от легкого прикосновения ее пальцев. Она упивалась этой победой, наслаждалась.
– Ну, что же, вы останетесь? – прошептала она.
Фрида Гонтрам тяжело дышала. Не подымая глаз, подошла она к графине Ольге:
– Прости меня, Ольга, я должна остаться здесь.
Ее подруга бросилась на диван, зарылась головой в подушки, содрогаясь от истерических рыданий.
«Нет, – жалобно вопила она, – нет, нет». Она выпрямилась, подняла руку, словно хотела ударить подругу, но громко расхохоталась. Сбежала по лестнице в сад без шляпы, без зонтика. Через двор и прямо на улицу.
– Ольга, – закричала вслед ей подруга. – Ольга, послушай, Ольга.
Но фрейлейн тен-Бринкен сказала:
– Оставь ее. Она успокоится.
Голос звучал высокомерно и гордо.
Франк Браун завтракал в саду под большим кустом сирени, Фрида Гонтрам принесла ему чашку чаю.
– Хорошо, что вы здесь, – сказал он. – Не видно, чтобы вы что-то делали, а все-таки все идет как по маслу. Прислуга испытывает какую-то странную антипатию к моей кузине. Эти люди не имеют и представления о средствах социальной борьбы. Но они своим умом дошли до саботажа, и давно бы уже разразилась открытая революция, если б они не любили меня. А вот теперь вы поселились здесь – и все обстоит превосходно. Я должен поблагодарить вас, Фрида.
– Мерси, – ответила она. – Рада, если я могу что-нибудь сделать для Альрауне.
– Вот только, – продолжал он, – княгиня без вас очень страдает. Там все идет вверх ногами, с тех пор как банк приостановил платежи. Почитайте-ка. Он подал ей несколько писем.
Но Фрида Гонтрам покачала головою.
– Нет, – извините, я не хочу ничего знать. Меня это не интересует.
Он продолжал настаивать:
– Вы должны знать, Фрида. Если не желаете прочесть писем, то я передам вкратце их содержание. Вашу подругу нашли…
– Она жива? – прошептала Фрида.
– Да, жива, – ответил он. – Когда она убежала отсюда, она блуждала всю ночь и весь следующий день. Сперва она отправилась, по-видимому, в горы, потом вернулась к Рейну. Ее видели лодочники неподалеку от Ремагена. Они следили за нею издали, так как поведение ее показалось им странным. И когда она бросилась в реку, они подплыли и через несколько минут вытащили ее из воды. Это случилось четыре дня тому назад. Она сильно сопротивлялась, и они отвезли ее прямо в тюрьму.
Фрида Гонтрам уткнула лицо в ладони.
– В тюрьму? – тихо спросила она.
– Ну, да, – ответил Франк Браун. – Куда им было ее еще везти? Ведь было ясно, что на свободе она тотчас же вновь постарается лишить себя жизни. Самое лучшее – ее куда-нибудь спрятать. Она не отвечала ни на один вопрос, упорно молчала. Часы, портмоне, даже носовой платок она давным-давно выбросила, а по короне и нелепым монограммам на ее белье никто не мог ничего понять. Только когда старик Гонтрам заявил о ее исчезновении в полицию, личность ее была установлена.
– Где она сейчас? – спросила Фрида.
– В городе, – ответил он. – Советник юстиции взял ее из Ремагена и поместил в психиатрическую лечебницу профессора Дальберга. Вот письмо от него, боюсь, что графине Ольге придется остаться там долго. Вчера приехала княгиня. Вам, Фрида, следовало бы навестить свою бедную подругу. Профессор говорит, что она очень спокойна.
Фрида Гонтрам поднялась со стула.
– Нет, нет, – воскликнула она, – я не могу…
Она медленно прошла по дорожке между кустами сирени.
Франк Браун смотрел ей вслед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38