Он опустил меч и вложил его в висевшие у него на поясе ножны. Огонь на небе потух.
— Действительно, успокойся, Белгарат, — продолжал Эрионд. — Все сделано верно: шум и свет отпугнули демона, а их происхождение для гролимов осталось загадкой, так что… — И он широко развел руками.
— Ты знал все это? — спросил Гариона Белгарат.
— Конечно, дедушка, — солгал тот.
Белгарат усмехнулся.
— Хорошо. Входите в пещеру, — разрешил он.
Гарион, наклонившись, прошептал на ухо Эрионду:
— Почему ты не сказал мне, что собираешься делать?
— У нас не было времени, Белгарион.
— В следующий раз найди, пожалуйста, время, чтобы меня предупредить. Я чуть не выронил из рук меч, когда земля затряслась у меня под ногами.
— Если бы ты его уронил, нам пришлось бы плохо.
— Знаю.
На песке, устилавшем пол пещеры, валялись упавшие с потолка камни. В воздухе клубилась пыль.
— Что там у вас происходило? — дрожащим голосом спросил Шелк.
— Так, ничего особенного, — ответил Гарион деланно небрежным тоном. — Просто мы его прогнали, вот и все.
— Я думаю, другого выхода не было, — сказал Белгарат, — но теперь почти каждый в Катакоре знает, что в этих горах что-то происходит, так что нам нужно быть начеку.
— Сколько еще до Ашабы? — спросил его Сади.
— Около дня пути.
— Мы поспеем?
— Да, мы прибудем как раз вовремя. А теперь давайте спать.
В ту ночь Гариону опять снился тот же сон. Он даже не был уверен — сон ли это, никакой картинки, лишь полный отчаяния крик, наполнявший его сердце ужасом. Он проснулся в поту и, дрожа, сел на кровати. Затем натянул на плечи одеяло, обхватил руками колени и долго смотрел на тлеющие в камине угли, пока снова не задремал.
На следующее утро все еще было облачно, и они поскакали по оврагу, возвращаясь к наезженной дороге, ведущей к подножию гор. Шелк и Фельдегаст выехали вперед, на разведку, чтобы предупредить всех в случае опасности.
После того как они проехали около мили, всадники вернулись. Лица их были мрачны.
— Впереди у самой дороги расположился лагерем отряд карандийцев, — сообщил Шелк.
— Засада?
— Нет, они почти все спят. Судя по всему, провели ночь в отправлении своих мерзких религиозных обрядов и сильно утомились. Или просто пьяны.
— Их можно объехать? — спросил Белгарат.
— Можно, — отвечал Шелк. — Надо просто свернуть с дороги и под прикрытием деревьев объехать стороной то место, где они спят.
Старик кивнул.
— Показывай нам дорогу, — сказал он.
Они свернули в сторону и тихим шагом въехали в лес.
— Какие же религиозные обряды они отправляли? — тихо спросил Дарник. Шелк пожал плечами.
— Довольно трудно сказать. Я увидел у них алтарь, за которым на шестах торчали черепа. И, судя по всему, была большая попойка и еще кое-что.
— Что это «кое-что»?
Шелк поморщился.
— С ними женщины, — с отвращением произнес он. — И я заметил следы беспорядка.
Дарник внезапно покраснел до ушей.
— Ты ничего не преувеличиваешь, Хелдар? — спросила его Бархотка.
— Нет, нисколько. Некоторые еще продолжают развлекаться.
— Однако есть кое-что поважнее этих оригинальных религиозных обрядов, — добавил Фельдегаст, не повышая голоса. — Это их домашние животные.
— Какие именно? — спросил Белгарат.
— Ну, может, не совсем домашние, почтеннейший, но вокруг лагеря сидели псы и даже не пытались напасть на карандийцев.
Белгарат пристально посмотрел на него.
— Ты уверен?
— Я достаточно хорошо знаком с псами Торака, чтобы узнать их.
— Значит, между Менхом и Урвоном действительно существует союз, — сказал старик.
— Как ты мудр и проницателен! Наверное, призвал на помощь весь свой богатый опыт, накопленный за десять тысяч лет жизни, чтобы прийти к этому выводу.
— Семь тысяч, — уточнил Белгарат.
— Семь, десять — какая разница?
— Семь тысяч, — ворчливо повторил Белгарат.
Глава 16
Ближе к вечеру их путь пролегал по болотистой местности, грязной и вонючей, где белые, похожие на скелеты коряги протягивали свои сучья, будто щупальца, к мрачному мутному небу, а маслянистая, застоявшаяся вода в темных прудах издавала запах гнили. Стволы давно погибших деревьев в изобилии поросли поганками, сквозь серую землю пробивались чахлые сорняки.
— Очень похоже на Хтол-Мишрак, правда? — спросил Шелк, с брезгливостью оглядываясь вокруг.
— Мы приближаемся к Ашабе, — сказал ему Белгарат. — Торак каким-то образом воздействовал на эту местность.
— Разве он об этом не знал? — печально произнесла Бархотка.
— О чем? — спросила ее Сенедра.
— Что само его присутствие растлевает все вокруг?
— Нет, — ответила Сенедра, — не думаю. Сознание его было так исковеркано, что он этого не замечал. Солнце пряталось от него, и он видел в этом только доказательство своего могущества.
Проницательное наблюдение Сенедры несколько удивило Гариона. Его почти всегда легкомысленная жена казалась ему ребенком, да и росточка она была очень маленького. Но зачастую эта миниатюрная волевая женщина, с которой он шел по жизни, заставляла его посмотреть на нее другими глазами. Сенедра часто дурачилась, но никто не назвал бы ее глупой. Она смотрела на мир ясным, решительным взглядом, который видел не только одежду, украшения и дорогие духи, но и многое другое. Его сердце внезапно наполнилось гордостью за нее.
— Сколько нам еще до Ашабы? — грустно спросил Сади. — Стыдно признаться, но это болото действует на меня угнетающе.
— На тебя? — удивился Дарник. — Я думал, ты любишь болота.
— Болото должно быть зеленым и полным жизни, Дарник, — ответил евнух. — А здесь все мертво. — Он поглядел на Бархотку. — Зит у вас, ваше высочество? — жалобно спросил он ее. — Мне сейчас очень одиноко.
— Она спит, Сади, — ответила девушка, прикрывая рукой корсаж. — Она здесь в тепле, в безопасности и очень довольна. Даже мурлычет.
— Да, удобно устроилась в своем надушенном гнездышке. — Он вздохнул. — Я ей иногда завидую.
— Ах, Сади, — произнесла девушка, покраснев и опустив глаза. На щеках ее тут же появились ямочки.
— Я говорю это чисто умозрительно, моя дорогая Лизелль, — печально произнес Сади. — Иногда я хотел бы, чтоб все было иначе, но… — Он опять вздохнул.
— Тебе обязательно нужно носить с собой эту змею? — спросил блондинку Шелк.
— Да, Хелдар, — ответила та, — да, обязательно.
— Вы не ответили на мой вопрос, почтеннейший, — обратился к Белгарату Сади. — Сколько еще ехать до Ашабы?
— Гляди, она вон там, — коротко ответил старый волшебник, указывая рукой на обрыв, возвышающийся над вонючим болотом. — Мы должны поспеть туда до наступления темноты.
Они стали подниматься в гору, когда вдруг с ужасающим ревом прямо на них из густого кустарника, росшего у обочины, выскочил огромный черный пес с горящими глазами и хищными клыками, с которых стекала пена. «Я поймал тебя!» — прорычал он.
Сенедра завизжала, и рука Гариона потянулась за мечом, но Сади его опередил. Он стегнул испуганного коня и поскакал прямо на громадного пса. Зверь бросился на всадника, но Сади бросил ему в морду щепотку цветного порошка, похожего по виду на грубо помолотую муку.
Пес потряс головой, продолжая устрашающе рычать. И вдруг завыл до странности человеческим голосом. Глаза его расширились от ужаса. Затем он начал отчаянно махать лапами в воздухе, съежившись и жалобно скуля. И так же внезапно, как выскочил из кустов, повернулся и с визгом уполз обратно.
— Что ты с ним сделал? — спросил Шелк. Узкое лицо Сади озарила улыбка.
— Когда достопочтенный Белгарат рассказал мне о псах Торака, я принял некоторые меры предосторожности, — ответил он, прислушиваясь к истошным воплям огромной собаки, отдалявшимся от них на все большее расстояние.
— Это был яд?
— Нет. Это недостойно человека — убивать собаку, если в этом нет необходимости. Пес просто вдохнул немного порошка, который я бросил ему в морду. И ему стали мерещиться всякие несуразные вещи — очень несуразные. — Он снова улыбнулся. — Однажды я видел корову, которая случайно понюхала цветок, из которого приготавливается это снадобье. После этого она попыталась взобраться на дерево. — Он оглянулся на Белгарата. — Надеюсь, вы не рассердились на меня за то, что я поступил так, не посоветовавшись с вами, почтеннейший, но вы сами сказали, что ваше волшебство может насторожить тех, кто находится поблизости. А я должен был действовать быстро, чтобы избавить вас от необходимости применять его.
— Ты все сделал правильно, Сади, — ответил Белгарат. — Не помню, говорил ли я тебе раньше, что ты очень разносторонне образован.
— Просто я изучаю фармакологию. И я обнаружил, что почти для каждой ситуации есть подходящее лекарственное средство.
— Этот пес не сообщит своей своре о нас? — спросил Дарник, озабоченно оглядываясь по сторонам.
— В ближайшие несколько дней — нет, — хихикнул Сади и стряхнул с рук остатки порошка, держа их как можно дальше от лица.
Они медленно ехали по поросшей сорняками дороге, проходившей по дну ущелья. Черные деревья простирали к ним свои высохшие ветви, делая мрачный пейзаж еще более унылым. Где-то в лесу рыскали псы Торака, издалека доносился их лай. Над ними, громко каркая, с ветки на ветку перескакивали черные как сажа вороны.
— Здесь очень неспокойно, — пробормотала Бархотка.
— А вот это прекрасно дополняет картину, — заметил Сади, показывая на огромного стервятника, сидящего на засохшей ветке кустарника, выросшего на верху ущелья.
— Мы уже близко подошли к Ашабе. Ты теперь не могла бы сказать, здесь ли еще Зандрамас? — спросил Гарион у Полгары.
— Можно попытаться, — ответила она. — Но от этого возникнет шум.
— Если мой правнук действительно в Ашабе, — сказал Белгарат, — мне плевать на шум. Я камня на камне не оставлю от города, чтобы найти его.
В порыве благодарности Сенедра, подъехав к старику, наклонилась и крепко обняла его.
— Ах, Белгарат, — сказала она. — Я люблю тебя. — И она спрятала лицо у него на плече.
— Что ты? — удивленно спросил он.
Она подняла голову. В глазах ее стояли слезы. Вытерев их тыльной стороной ладони, она игриво взглянула на него.
— Ты лучший мужчина на свете, — сказала она ему. — Я бы даже не задумалась, не бросить ли мне Гариона ради тебя, — добавила она, — если бы не твои двенадцать тысяч лет.
— Семь, — машинально поправил тот.
Сенедра улыбнулась странной печальной улыбкой в знак того, что одержала наконец победу в этой затянувшейся борьбе, победу, не имевшую для нее теперь значения.
— Не важно, — вздохнула она.
И тогда Белгарат сделал то, что абсолютно не вязалось с его характером: заключил ее в объятия и нежно поцеловал.
— Мое дорогое дитя, — произнес он дрогнувшим голосом. Затем обернулся к Полгаре. — Как это мы раньше без нее жили? — спросил он.
По глазам Полгары трудно было понять, о чем она думает.
— Не знаю, отец, — ответила она. — Право, не знаю.
Когда они выбрались наверх, Сади слез с лошади и посыпал низкий кустарник, росший посередине дороги, своим порошком.
— На всякий случай, — объяснил он, снова садясь в седло.
Перед ними открылось лежащее под темным небом плато, поросшее лесом. Ветер, все усиливаясь, играл их плащами. Дорога, ведущая к северу, была едва различима. Где-то далеко все еще слышался лай псов Торака, но к отряду они не приближались.
Как и раньше, Шелк и Фельдегаст ехали впереди, на случай возможной опасности. Гарион со шлемом на голове и копьем в стремени по-прежнему возглавлял отряд. Свернув за крутой поворот, он увидел впереди Шелка и жонглера. Они слезли с лошадей и спрятались за кустами. Шелк резко обернулся и жестом приказал Гариону ехать обратно. Гарион тут же передал сигнал остальным и шаг за шагом увел своего серого жеребца обратно за поворот. Он спешился, прислонил копье к дереву и снял шлем.
— В чем дело? — спросил Белгарат, тоже соскакивая с коня.
— Не знаю, — ответил Гарион. — Шелк отослал нас назад.
— Пойдем посмотрим, — предложил старик.
Пригнувшись, они молча двинулись по направлению к остролицему человечку и жонглеру. Встретившись, они обменялись молчаливыми взглядами. Шелк приложил палец к губам — тихо. В полном молчании они раздвинули кустарник, росший на краю обрыва.
Перед ними простиралась дорога, по которой ехали всадники. С полсотни всадников, одетых в меховые куртки, с ржавыми шлемами на головах. В руках они держали гнутые выщербленные мечи. Колонну возглавляли офицеры, облаченные в кольчуги. Их шлемы, щиты и копья сверкали на солнце.
Все еще не произнеся ни слова, Гарион и его друзья смотрели, как это разношерстное воинство проехало мимо.
Когда они наконец скрылись из виду, Фельдегаст повернулся к Белгарату.
— Это полностью подтверждает ваши подозрения, друг мой, — сказал он.
— Кто это был? — шепотом спросил Гарион.
— Те, что в мехах, — карандийцы, — ответил Фельдегаст. — А те, что в доспехах, — церковные гвардейцы. Как видите, это говорит о союзе между Урвоном и Менхом.
— Вы уверены, что эти карандийцы — люди Менха?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51