– И это все, что нам нужно, – усмехнулся Вэнион. – Если нам удастся надолго задержать их наступление, с западной границы на Киргона обрушится сто тысяч рыцарей церкви. Полагаю, после этого он и думать забудет о Тосе.


***

– Не тревожься ты о нем, Фрон, – говорил Стрейджен Спархоку. – Он и сам может о себе позаботиться.
– Я думаю, Вимер, порой мы забываем о том, что он еще ребенок. Он еще даже бреется лишь от случая к случаю.
– Гельдэн перестал быть ребенком задолго до того, как у него начал ломаться голос. – Стрейджен с задумчивым видом растянулся на постели. – У людей, что занимаются нашим ремеслом, не бывает детства, – продолжал он. – Славно было бы, конечно, катать обручи и ловить головастиков, но… – Он пожал плечами.
– Что ты собираешься делать, когда все это закончится? – спросил Спархок. – Если, конечно, мы останемся в живых.
– Одна наша общая знакомая недавно предложила мне заключить с ней брак – как часть весьма притягательного делового предложения. Супружеская жизнь никогда меня не привлекала, однако деловое предложение таково, что отказаться невозможно.
– Но ведь дело не только в этом, а?
– Не только, – признался Стрейджен. – После того, что она совершила той ночью в Материоне, я ни за что на свете не намерен ее упустить. Я редко встречал людей с таким хладнокровием и отвагой.
– И красотой.
– Так ты заметил? – Стрейджен вздохнул. – Боюсь, друг мой, что придется мне, в конце концов, остепениться – хотя бы наполовину.
– Какой ужас!
– Правда? Впрочем, сначала я разберусь с одним небольшим дельцем. Я хочу подарить моей любимой голову одного нашего знакомого поэта-астелийца. Если мне повезет найти хорошего чучельника, я, может быть, даже закажу из этой головы чучело.
– Да, о таком свадебном подарке мечтает любая женщина.
– Может, и не любая, – ухмыльнулся Стрейджен, – но дама моего сердца – совершенно особенная женщина.


***

– Но их же так много, У-лав, – просительно говорил Блокв. – Они не заметят, если пропадет один.
– Обязательно заметят, Блокв, – терпеливо объяснял Улаф огромному, покрытому бурой шерстью троллю. – Люди не такие, как олени. Они внимательно следят за всем стадом. Если ты съешь одного из них, остальные поймут, что мы здесь. Лучше поймай и съешь собаку.
– Собака – хорошая еда?
– Не знаю. Съешь и скажи мне, хорошая или нет.
Блокв что-то проворчал и грузно присел на корточки.
Состояние, которое Гхномб называл «расколоть пополам мгновение», вызывало диковинные явления. Яркий полуденный свет потускнел, превратившись в сумеречный, и жители Супаля передвигались по улицам странными быстрыми рывками. Бог еды заверял их, что, поскольку сами они будут находиться только в небольшой частице каждого мгновения, они станут практически невидимыми. Улаф заметил в этом объяснении гигантскую логическую прореху, однако вера в то, что колдовство сработает, успешно одолевала всякую логику.
Вернулся Тиниен, на ходу качая головой.
– Их невозможно понять, – сообщил он. – Я сумел расслышать слово-другое, но все прочее – сущая неразбериха.
– Он опять говорит птичьими звуками, – пожаловался Блокв.
– Говори на языке троллей, Тиниен, – сказал Улаф. – Ты заставляешь Блоква нервничать.
– Я забыл, – признался Тиниен, переходя на чудовищное наречие троллей. – Я… – он замялся. – Как сказать, что я хотел бы не делать то, что сделал? – обратился он к их косматому спутнику.
– Такого слова нет, Тин-ин, – отвечал Блокв.
– Можешь ты попросить Гхномба сделать так, чтобы мы понимали, о чем говорят люди? – спросил Улаф.
– Зачем? Для чего это нужно? – безмерно удивился Блокв.
– Если мы узнаем, что они говорят, мы узнаем, кого из этого стада нам нужно выслеживать, – пояснил Тиниен. – Мы найдем тех, кто знает, где злые люди.
– Разве они все этого не знают? – изумленно спросил Блокв.
– Нет, не знают. Только некоторые.
– Люди очень странные. Я поговорю с Гхномбом. Может быть, он поймет. – Тролль поднялся, нависнув над ними. – Я поговорю с Гхномбом, когда вернусь.
– Куда ты идешь? – вежливо спросил Тиниен.
– Я голоден. Я съем собаку. Потом я вернусь и поговорю с Гхномбом. – Он помолчал. – Я могу принести собаку для вас, если вы тоже голодны.
– Э-э… нет, Блокв, спасибо, – поспешно ответил Тиниен. – Я сейчас что-то не голоден. Впрочем, хорошо, что ты спросил об этом.
– Мы сейчас в одной стае, – пожал плечами Блокв. – Так делать хорошо. Правильно. – И он косолапо зашагал по улице.


***

– На самом деле это не так уж далеко, – говорила Афраэль сестре, когда они вместе с Ксанетией ехали из долины, где стоял Дэльфиус, к Диргису, городку в Южном Атане, – но Эдемус все еще не слишком охотно помогает нам, так что лучше мне не забывать о хороших манерах. Он бы мог оскорбиться, если бы я начала плутовать с расстоянием там, где живут его дети.
– Прежде ты никогда не употребляла этого слова, – заметила Сефрения.
– Должно быть, влияние Спархока, – отозвалась Богиня-Дитя. – Это весьма полезное слово. Оно маскирует вещи, о которых мы предпочитаем не говорить при посторонних. В Диргисе мы будем достаточно далеко от долины дэльфов, и уж там я смогу плутовать, сколько мне заблагорассудится.
– Как ты полагаешь, Божественная, много ли времени займет у нас дорога в Натайос? – спросила Ксанетия. Дэльфийка вновь изменила цвет волос и кожи и приглушила сияние, чтобы скрыть от посторонних глаз свою истинную сущность.
– Несколько часов, не больше, – пожала плечами Афраэль, – реального времени, конечно. Я не умею прыгать с места на место, подобно Беллиому, но при необходимости могу перемещаться довольно быстро. Если понадобится поспешить, я отнесу вас в Натайос по воздуху.
Сефрения содрогнулась.
– Мы не настолько спешим, Афраэль. Ксанетия озадаченно взглянула на свою стирикскую сестру.
– Ее тошнит от полетов, – пояснила Афраэль.
– Вовсе нет, – возразила Сефрения, – я просто пугаюсь до полусмерти. Это ужасно, Ксанетия. За минувшие три столетия я летала с Афраэлью раз пять и всякий раз потом несколько недель приходила в себя.
– Я ведь все время говорю тебе, Сефрения, что не надо смотреть вниз, – сказала Афраэль. – Если бы ты просто смотрела на облака, а не на землю, все было бы гораздо проще.
– Я ничего не могу с собой поделать, Афраэль, – отвечала Сефрения.
– Неужто это и впрямь так страшно, сестра моя? – спросила Ксанетия.
– Ты и представить себе не можешь, Ксанетия, насколько страшно. Когда скользишь в пустоте, а под ногами у тебя только пять тысяч футов воздуха… Это чудовищно!
– На сей раз я устрою все по-другому, – заверила ее Афраэль.
– Я немедля начну сочинять благодарственную молитву.
– Переночуем в Диргисе, – сказала Афраэль, – а с утра выедем в Натайос. Мы с Сефренией спрячемся в лесу, Ксанетия, а ты отправишься в город на разведку. Если мама там, мы очень скоро покончим с нашей общей бедой. Едва Спархок будет точно знать, где она, он обрушится на Скарпу и его родителя, точно мстительная гора. От Натайоса после этого и развалин не останется – только большая дыра в земле.


***

– Он действительно видел их, – говорил Телэн. – Он слишком подробно их описал, чтобы это была выдумка.
Юный вор только что вернулся из путешествия по злачным кварталам Бересы.
– Что он за человек? – спросил Спархок. – Дело слишком важное, чтобы полагаться на случайные сплетни.
– Это дакит, – отвечал Телэн, – бродяга из Джуры. Его интересует не политика, а тугая мошна. К армии Скарпы он присоединился главным образом оттого, что предвкушал грабежи в Материоне. Словом, его трудно назвать человеком с высокими идеалами. Когда он оказался в Натайосе и обнаружил, что придется не только грабить, но и драться, его интерес к этому предприятию слегка приугас. Как бы то ни было, я наткнулся на него в одной из паршивейших таверн, какие мне доводилось видеть, и он был вусмерть пьян. Поверь мне, Фрон, он был не в том состоянии, чтобы лгать. Я сказал ему, что подумываю поступить на службу в армию Скарпы, и он с почти отцовской заботой принялся меня отговаривать: не вздумай, мол, сынок, это гиблое дело, и все такое прочее. Он сказал, что Скарпа – свихнувшийся маньяк, который считает себя непобедимым и полагает, что сможет одним щелчком одолеть атанов. Он так или иначе уже подумывал о том, чтобы дезертировать, и тут в Натайос вернулся Скарпа, а с ним – Крегер, Элрон и барон Парок. Они везли с собой королеву и Алиэн, и у ворот их встречал Заласта. Дакит оказался поблизости и услышал их разговор. Заласта, видимо, еще не забыл, что такое хорошие манеры, потому что его разозлило, как Скарпа обращался с пленницами. Они поссорились, и Заласта чарами скрутил своего сынка в тугой узел. Я так думаю, Скарпа довольно долго извивался, как червяк на раскаленном камне. Потом Заласта увел женщин в большой дом, где для них были приготовлены комнаты. Судя по словам этого дезертира, дом обставлен почти роскошно – если не считать решеток на окнах.
– Его могли обучить этому рассказу, – с горечью проговорил Спархок. – Быть может, он был не настолько пьян, как казался.
– Поверь мне, Фрон, он здорово нализался, – заверил его Телэн. – По дороге в таверну я срезал кошелек – просто так, практики ради, – и денег у меня хватало. Я влил в него столько хмельного, что хватило бы и полк напоить.
– Фрон, я думаю, что он прав, – вставил Стрейджен. – Его рассказ чересчур подробен для вымысла.
– А если этого дезертира послали сюда для того, чтобы обвести нас вокруг пальца, с какой стати он стал бы тратить драгоценное время на мальчишку-карманника? – резонно добавил Телэн. – Все мы выглядим не такими, как запомнил нас Заласта, и я сомневаюсь, что даже ему может прийти в голову, что Ксанетия и Сефрения сообща наколдовали нам новые лица.
– И все же, – сказал Спархок, – я считаю, что торопиться не следует. Не сегодня-завтра Афраэль доставит в Натайос Ксанетию, а уж Ксанетия наверняка сумеет выяснить, кто именно сидит под замком в этом доме.
– Но мы бы могли покуда хотя бы перебраться поближе к Натайосу, – возразил Стрейджен.
– Зачем? Расстояние ничего не значит для моего синего друга. – Спархок коснулся ладонью шкатулки, оттопыривавшей рубашку на его груди. – Как только я буду точно знать, что Элана там, мы нанесем визит Заласте и его ублюдку. Я могу даже пригласить с собой Кхвая. Меня крайне занимает то, что он приготовил им обоим.


***

Дневной свет вдруг обрел былую яркость, и жители Супаля разом перестали прыгать и дергаться, как марионетки, обретя нормальную человеческую походку. У них ушло полдня на то, чтобы объяснить Гхномбу, почему им нужно вернуться в реальное время, и бог еды до сих пор сомневался, так ли это необходимо.
– Я подожду тебя вон в той таверне, дальше по улице, – сказал Тиниен, когда они с Улафом вышли в узкий проулок. – Ты помнишь пароль?
Улаф что-то проворчал.
– Я не задержусь, – сказал он и, перейдя через улицу, направился к двоим всадникам, которые только что въехали в город.
– Занятное у тебя седло, приятель, – обратился он к одному из всадников, человеку средних лет, с перебитым носом, который восседал на чалом жеребце. – Из чего оно сделано – из стриженого барашка?
Берит ошеломленно взглянул на него, затем окинул быстрым взглядом узкую улочку у восточных ворот Супаля.
– Я как-то забыл спросить об этом седельщика, сержант, – ответил он, приметив потрепанную форменную куртку светловолосого эленийца. – Да, кстати, – может быть, ты дашь мне и моему юному другу один совет.
– Советы я даю бесплатно. Валяй спрашивай.
– Не знаешь, где здесь, в Супале, приличный трактир?
– Тот, в котором остановились мы с другом, вполне недурен. Он в трех улицах отсюда, – Улаф жестом указал направление. – На нем болтается вывеска с изображением вепря – хотя рисунок мало напоминает вепрей, которых мне доводилось видеть.
– Мы заглянем туда.
– Может быть, вы встретитесь там со мной и моим другом. После ужина мы обычно сидим в пивной.
– Мы заглянем и туда – если решим остановиться именно в этом трактире.
Улаф кивнул и зашагал вверх по улице, направляясь к таверне. Он вошел внутрь и присоединился к Тиниену, который сидел за столом у очага.
– Куда ты девал нашего косматого друга? – спросил он.
– Он отправился поискать еще одну собаку, – ответил Тиниен. – Тут ты, видно, сделал промашку, сержант. Похоже, собаки пришлись ему по вкусу. Если мы задержимся в Супале, здесь не останется ни одной шавки.
Улаф сел за стол и откинулся на спинку стула.
– Я тут встретил на улице одного эленийца, – сказал он достаточно громко, чтобы его могли расслышать остальные посетители таверны.
– Вот как? – небрежно отозвался Тиниен. – Астелийца или эдомца?
– Трудно сказать. Ему когда-то перебили нос, так что нелегко понять, откуда он родом. Он искал при личный трактир, и я посоветовал ему тот, в котором мы остановились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76