Покуда мы на астельской земле, я говорю от имени Бога.
Бергстен стащил с головы шлем и принялся рассеянно тереть рукавом черные блестящие рога огра.
– Формально – пожалуй, да, – согласился он.
– Формальности есть душа веры, ваша светлость. – Огромная борода Монсела встопорщилась в полемическом запале. – Так ты согласен с тем, что здесь, в Астеле, я говорю от имени Бога?
– Согласен – только ради того, чтобы обойтись без споров.
– Я очень рад это слышать – мне бы до смерти не хотелось отлучать тебя от церкви. Так вот, я говорю от имени Бога, а Бог желает, чтобы ты принял командование над рыцарями церкви. Ступай же, сын мой, и громи врагов Господа, и да укрепят небеса твою руку.
Бергстен долго, Прищурясь, смотрел в окно, на неопрятно-пасмурное небо, обдумывая этот явно благовидный довод.
– Так ты, Монсел, принимаешь всю ответственность на себя? – наконец спросил он.
– Принимаю.
– Что ж, с меня этого достаточно. – Бергстен решительно нахлобучил шлем. – Сэр Гельдэн, сообщи рыцарям, что я принимаю командование всеми четырьмя орденами. Пусть готовятся в путь. С рассветом выступаем.
– Слушаюсь, маршал Бергстен! – отчеканил Гельдэн, становясь навытяжку.
***
– Анакха! – Голос Беллиома гулким эхом отдался в сознании Спархока. – Пробудись, Анакха!
Еще не открыв глаза, Спархок ощутил легкое прикосновение к ремешку на шее, на котором он носил шкатулку. Он схватил маленькую ручку и лишь тогда открыл глаза.
– Что это ты задумала, Афраэль? – строго спросил он у Богини-Дитя.
– Мне нужен Беллиом, Спархок, очень нужен! – В голосе ее было безмерное отчаяние, по лицу текли слезы.
– Что случилось, Афраэль? Успокойся и расскажи мне, в чем дело.
– Сефрения ранена! Она умирает! Пожалуйста, Спархок, дай мне Беллиом!
Спархок одним прыжком оказался на ногах.
– Где это случилось?
– В Диргисе. Она готовилась ко сну, когда Заласта пробрался в ее комнату. Он ударил ее ножом в сердце, Спархок! Умоляю тебя, отец, дай мне Беллиом! Я должна спасти ее!
– Она еще жива?
– Да, но я не знаю, сколько она продержится! С ней Ксанетия. Она поддерживает ее жизнь дэльфийским заклинанием, но Сефрения умирает, моя сестра умирает! – Афраэль всхлипнула и бросилась в объятия Спархока, разразившись безудержными рыданиями.
– Перестань, Афраэль! Слезами здесь не поможешь. Когда это случилось?
– Часа два назад. Спархок, умоляю тебя! Только Беллиом может ее спасти!
– Афраэль, это невозможно! Если мы вынем Беллиом из шкатулки, Киргон тотчас поймет, что мы пытаемся обвести его вокруг пальца, и Скарпа тотчас убьет твою мать!
Богиня-Дитя прижалась к нему, все еще безудержно всхлипывая.
– Я знаю, знаю! – прорыдала она. – Что же нам делать, отец? Мы не можем попросту дать ей умереть!
– А ты ничем не можешь ей помочь?
– Нож задел ее сердце, Спархок! Я не могу исправить этого! Только Беллиом способен на такое!
Словно невидимая рука стиснула сердце Спархока, и он с силой ударил кулаком о стену.
«Что же мне делать, Голубая Роза? – с силой воззвал он, запрокинув лицо к потолку. – Что, во имя Господа, я могу сделать?!» «Приди в себя, Анакха! – Резкий голос Беллиома словно хлестнул плетью его разум. – Ни Сефрении, ни подруге своей ты ничем не сумеешь помочь, ежели поддашься сему неразумному отчаянию!» «Но ведь надо что-то делать, Голубая Роза!» «Ты не в силах принять сие решение, Анакха, а посему решать буду я. Итак, ступай тотчас же и исполни то, о чем молит тебя Богиня-Дитя».
«Ты обречешь на гибель мою жену!» «Сие покуда неведомо, Анакха. Сефрения же воистину на грани меж жизнью и смертью, и сие нам ведомо. О ней и следует нам позаботиться в первую голову».
«Нет! Я не могу!.. „ «Ты подчинишься мне, Анакха! Ты – мое творение, а потому покорен моей воле! Ступай же и сделай так, как я тебе велю!“
ГЛАВА 12
Спархок рылся в дорожном мешке, вышвыривая из него вещи на пол.
– Что ты делаешь? – нетерпеливо спросила Афраэль. – Нам надо спешить!
– Я должен оставить записку Стрейджену, но не могу найти бумаги.
– Держи. – Она вытянула руку, и на ее ладони появился кусок пергамента.
– Спасибо. – Спархок взял пергамент и продолжал рыться в вещах.
– Скорее, Спархок!
– Мне нечем писать.
Афраэль пробормотала что-то по-стирикски и сунула ему перо и крохотную чернильницу.
«Вимер, – торопливо нацарапал Спархок, – кое-что случилось, и я срочно должен уехать. Береги Рельдэна». Он подписался: «Фрон» и положил записку на кровать Стрейджена.
– Ну теперь мы можем отправляться? – раздраженно спросила она.
– Как ты собираешься это устроить? – Спархок набросил плащ.
– Вначале нам нужно выбраться из города. Я не хочу, чтобы нас заметили. Где ближайший лес?
– У восточных ворот. Там почти миля до опушки.
– Пошли.
Они вышли из комнаты, спустились по лестнице и вышли на улицу. Спархок взял Афраэль на руки и прикрыл ее полой плаща.
– Я могу идти! – запротестовала она.
– Нет, если не хочешь привлечь всеобщее внимание. Ты стирик, и люди непременно заметят это.
Спархок зашагал по улице, неся на руках Богиню-Дитя.
– Нельзя ли побыстрее?
– Предоставь это мне, Афраэль. Если я побегу, все решат, что я украл тебя. – Он огляделся, желая убедиться, что на грязной улице некому было их подслушать. – Как все же ты собираешься это устроить? Ты же знаешь, что кое-кто способен учуять, как ты плутуешь со временем и расстоянием. Нам нельзя привлекать внимание.
Она сдвинула брови.
– Пока не знаю. Я была вне себя, когда примчалась к тебе.
– Неужели ты хочешь убить свою мать?
– Ты говоришь отвратительные вещи, Спархок. – Афраэль задумчиво поджала губы. – Без шума, конечно, не обойдется, – пробормотала она.
– Я что-то не понял.
– Это один из недостатков того, что наши миры пересекаются. Шум из одного мира проникает в другой. Люди по большей части не могут ни услышать нас, ни почувствовать наше присутствие, однако мы всегда безошибочно слышим друг друга.
Спархок перешел на другую сторону улицы, подальше от шумной потасовки, которая выплеснулась на улицу из дверей матросской таверны.
– Если другие могут услышать тебя, как же ты скроешь то, что собираешься сделать?
– Ты не дал мне договорить, Спархок. Мы здесь не одни. Вокруг нас есть и другие – мое семейство, ваш эленийский Бог, тамульские боги, разнообразные духи и призраки, а к тому же воздух так и кишит бессильными. Порой они собираются в стаи, точно перелетные птицы.
Спархок остановился и отступил в сторону, пропуская ветхую скрипучую повозку с древесным углем.
– Кто такие эти «бессильные»? – спросил он. – Они опасны?
– Ничуть. Они на самом деле даже не существуют. Это не более чем воспоминания – старинные легенды и мифы.
– Они настоящие? Я могу их увидеть?
– Только если поверишь в них. Когда-то они были богами, но их приверженцы либо вымерли, либо были обращены в другую веру. Они стонут и мечутся у грани реальности, не имея ни плоти, ни даже мысли – только потребность. – Афраэль вздохнула. – Мы выходим из моды, Спархок, словно прошлогодние наряды или старые башмаки и шляпы. Бессильные – это отвергнутые за ненадобностью боги, которые с годами становятся все слабее и слабее, покуда от них не останутся только неслышимые страдальческие стоны. – Она вновь вздохнула. – Как бы то ни было, – продолжала она, – шума и от них, и от других здесь предостаточно, и потому весьма трудно выделить что-то из этого гама.
Они миновали еще одну смрадную таверну, из которой неслось громкое и нескладное пьяное пение.
– Этот шум похож вот на это? – спросил Спархок, кивнув в сторону таверны. – Бессмысленные звуки, которые лезут в уши и мешают расслышать то, к чему прислушиваешься?
– Более или менее. У нас, впрочем, имеются чувства, которых нет у вас, людей, поэтому, во-первых, мы сразу узнаем, когда кто-то из нас появляется поблизости, а во-вторых, чувствуем, когда он занимается «плутовством», если тебе угодно так это называть. Может быть, мне удастся скрыть свои действия в постороннем шуме. Далеко еще нам идти?
Спархок повернул за угол, на тихую улочку.
– Мы подходим к окраине города.
Он удобнее перехватил в руках Афраэль и зашагал по улице, прибавив ходу. Дома на окраине Бересы были построены прочнее и стояли далеко от улицы, возвышаясь тут и там в надменном одиночестве.
– После того, как мы минуем мастерские углежогов, мы выйдем к опушке леса, – сказал он Афраэли. – Ты уверена, что этот шум, который я не слышу, сумеет заглушить твои чары?
– Я попробую позвать кое-кого на помощь. Мне только что пришла в голову одна мысль. Киргон точно не знает, где я нахожусь, и ему не сразу удастся определить точно мое местонахождение. Я попрошу кое-кого явиться сюда и устроить что-то вроде вечеринки. Если они будут шуметь достаточно громко, а я управлюсь быстро, он даже не узнает, что я была здесь.
В мастерских углежогов, что кольцом лежали вокруг Бересы, сейчас оставались лишь считаные работники, которые поддерживали зловеще-красное пламя костров, – ко всему безразличные, почерневшие от дыма и вечно хмельные мужчины. Они шныряли в отблесках дымного пламени, точно обитатели преисподней, приплясывающие на вечно раскаленных углях. Спархок пошел быстрее, неся примолкшую Богиню-Дитя к темной окраине густого леса.
– Мне нужно будет видеть небо, – сказала она. – Я не хочу запутаться в ветках. – И, помолчав, спросила:
– Ты боишься высоты?
– Не особенно, а в чем дело?
– Да так, просто спрашиваю. Ты только не тревожься. Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось. – Она вновь замолчала. – Ох ты, – пробормотала она, – об этом-то я и забыла.
– О чем? – Спархок отвел рукой нависшую ветку и нырнул в темноту леса.
– Я должна буду принять свой настоящий облик.
– Что ты хочешь этим сказать? Разве ты сейчас – не настоящая?
– Не совсем. Не расспрашивай меня, Спархок. Просто отыщи полянку под открытым небом и оставь меня в покое. Мне нужно попросить помощи – если только я сумею их найти.
Он продирался через густой подлесок, чувствуя, как все туже стягивается внутри леденящий узел и сердце каменным комом стынет в груди. Чудовищный выбор, перед которым поставила их судьба, буквально раздирал его на части. Сефрения умирает, но, чтобы спасти ей жизнь, он должен подвергнуть опасности жизнь Эланы… Лишь непреклонная воля Беллиома гнала его сейчас вперед. Собственная его воля оцепенела, разрываясь от тяжести между людьми, которых он любил больше всего на свете. Охваченный безнадежным отчаянием, он угрюмо прокладывал себе дорогу через лесные заросли.
Наконец он выбрался на небольшую, поросшую высоким мхом полянку, где звенящий ручей стекал в озерцо, в котором отражались звезды, рассыпанные, точно зерна жемчуга, по бархатно-черному небу. Это было тихое, почти зачарованное место, но глаза Спархока отказывались воспринимать его красоту. Он остановился и опустил на землю Афраэль. Личико ее застыло, лишенное всяких чувств, широко раскрытые глаза невидяще смотрели в никуда. Спархок напряженно ждал.
– Ну, наконец-то! – раздраженно проговорила она. – Им так трудно что-нибудь объяснить. Они все время лопочут о своем и ничего не хотят слышать.
– О ком это мы говорим?
– О тамульских богах. Теперь я понимаю, почему Оскайн – атеист. В конце концов я уговорила их прийти поиграть сюда. Это поможет нам с тобой укрыться от Киргона.
– Поиграть?
– Они совсем дети, Спархок, младенцы, которые готовы годами бегать, играть и с визгом гоняться друг за другом. Киргон на дух их не переносит, а потому не сунет носа туда, где они затеют свои игры. Это нам только на руку. Они будут здесь через пару минут, и мы сможем начать. Отвернись, отец. Я не люблю проходить процесс превращения на глазах у людей.
– Я ведь уже видел тебя прежде – во всяком случае, твое отражение в зеркале.
– Это меня как раз не беспокоит, но вот сам процесс превращения довольно унизителен. Пожалуйста, отец, повернись ко мне спиной и не задавай лишних вопросов. Ты все равно ничего не поймешь.
Спархок покорно отвернулся и уставился на ночное небо. Несколько знакомых созвездий на этом небе либо отсутствовали, либо находились не там, где он привык их видеть.
– Можешь повернуться, отец. – Голос Афраэли стал более звучным, вибрирующим. Он повернулся.
– Может быть, все-таки наденешь на себя хоть что-нибудь?
– Зачем?
– Просто сделай это, Афраэль. Исполни мой каприз.
– Как утомительно. – Она выхватила из пустоты нечто вроде покрывала из невесомого газа и небрежно обернулась им. – Так лучше?
– Не намного. Мы можем отправляться?
– Сейчас проверю. – На миг в ее глазах появилось отсутствующее выражение. – Они уже близко, – сообщила она. – Они куда-то свернули по дороге. Их легко отвлечь. А теперь слушай внимательно. Старайся сохранять спокойствие. Помни твердо, что я не допущу, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое. Ты не упадешь.
– Откуда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Бергстен стащил с головы шлем и принялся рассеянно тереть рукавом черные блестящие рога огра.
– Формально – пожалуй, да, – согласился он.
– Формальности есть душа веры, ваша светлость. – Огромная борода Монсела встопорщилась в полемическом запале. – Так ты согласен с тем, что здесь, в Астеле, я говорю от имени Бога?
– Согласен – только ради того, чтобы обойтись без споров.
– Я очень рад это слышать – мне бы до смерти не хотелось отлучать тебя от церкви. Так вот, я говорю от имени Бога, а Бог желает, чтобы ты принял командование над рыцарями церкви. Ступай же, сын мой, и громи врагов Господа, и да укрепят небеса твою руку.
Бергстен долго, Прищурясь, смотрел в окно, на неопрятно-пасмурное небо, обдумывая этот явно благовидный довод.
– Так ты, Монсел, принимаешь всю ответственность на себя? – наконец спросил он.
– Принимаю.
– Что ж, с меня этого достаточно. – Бергстен решительно нахлобучил шлем. – Сэр Гельдэн, сообщи рыцарям, что я принимаю командование всеми четырьмя орденами. Пусть готовятся в путь. С рассветом выступаем.
– Слушаюсь, маршал Бергстен! – отчеканил Гельдэн, становясь навытяжку.
***
– Анакха! – Голос Беллиома гулким эхом отдался в сознании Спархока. – Пробудись, Анакха!
Еще не открыв глаза, Спархок ощутил легкое прикосновение к ремешку на шее, на котором он носил шкатулку. Он схватил маленькую ручку и лишь тогда открыл глаза.
– Что это ты задумала, Афраэль? – строго спросил он у Богини-Дитя.
– Мне нужен Беллиом, Спархок, очень нужен! – В голосе ее было безмерное отчаяние, по лицу текли слезы.
– Что случилось, Афраэль? Успокойся и расскажи мне, в чем дело.
– Сефрения ранена! Она умирает! Пожалуйста, Спархок, дай мне Беллиом!
Спархок одним прыжком оказался на ногах.
– Где это случилось?
– В Диргисе. Она готовилась ко сну, когда Заласта пробрался в ее комнату. Он ударил ее ножом в сердце, Спархок! Умоляю тебя, отец, дай мне Беллиом! Я должна спасти ее!
– Она еще жива?
– Да, но я не знаю, сколько она продержится! С ней Ксанетия. Она поддерживает ее жизнь дэльфийским заклинанием, но Сефрения умирает, моя сестра умирает! – Афраэль всхлипнула и бросилась в объятия Спархока, разразившись безудержными рыданиями.
– Перестань, Афраэль! Слезами здесь не поможешь. Когда это случилось?
– Часа два назад. Спархок, умоляю тебя! Только Беллиом может ее спасти!
– Афраэль, это невозможно! Если мы вынем Беллиом из шкатулки, Киргон тотчас поймет, что мы пытаемся обвести его вокруг пальца, и Скарпа тотчас убьет твою мать!
Богиня-Дитя прижалась к нему, все еще безудержно всхлипывая.
– Я знаю, знаю! – прорыдала она. – Что же нам делать, отец? Мы не можем попросту дать ей умереть!
– А ты ничем не можешь ей помочь?
– Нож задел ее сердце, Спархок! Я не могу исправить этого! Только Беллиом способен на такое!
Словно невидимая рука стиснула сердце Спархока, и он с силой ударил кулаком о стену.
«Что же мне делать, Голубая Роза? – с силой воззвал он, запрокинув лицо к потолку. – Что, во имя Господа, я могу сделать?!» «Приди в себя, Анакха! – Резкий голос Беллиома словно хлестнул плетью его разум. – Ни Сефрении, ни подруге своей ты ничем не сумеешь помочь, ежели поддашься сему неразумному отчаянию!» «Но ведь надо что-то делать, Голубая Роза!» «Ты не в силах принять сие решение, Анакха, а посему решать буду я. Итак, ступай тотчас же и исполни то, о чем молит тебя Богиня-Дитя».
«Ты обречешь на гибель мою жену!» «Сие покуда неведомо, Анакха. Сефрения же воистину на грани меж жизнью и смертью, и сие нам ведомо. О ней и следует нам позаботиться в первую голову».
«Нет! Я не могу!.. „ «Ты подчинишься мне, Анакха! Ты – мое творение, а потому покорен моей воле! Ступай же и сделай так, как я тебе велю!“
ГЛАВА 12
Спархок рылся в дорожном мешке, вышвыривая из него вещи на пол.
– Что ты делаешь? – нетерпеливо спросила Афраэль. – Нам надо спешить!
– Я должен оставить записку Стрейджену, но не могу найти бумаги.
– Держи. – Она вытянула руку, и на ее ладони появился кусок пергамента.
– Спасибо. – Спархок взял пергамент и продолжал рыться в вещах.
– Скорее, Спархок!
– Мне нечем писать.
Афраэль пробормотала что-то по-стирикски и сунула ему перо и крохотную чернильницу.
«Вимер, – торопливо нацарапал Спархок, – кое-что случилось, и я срочно должен уехать. Береги Рельдэна». Он подписался: «Фрон» и положил записку на кровать Стрейджена.
– Ну теперь мы можем отправляться? – раздраженно спросила она.
– Как ты собираешься это устроить? – Спархок набросил плащ.
– Вначале нам нужно выбраться из города. Я не хочу, чтобы нас заметили. Где ближайший лес?
– У восточных ворот. Там почти миля до опушки.
– Пошли.
Они вышли из комнаты, спустились по лестнице и вышли на улицу. Спархок взял Афраэль на руки и прикрыл ее полой плаща.
– Я могу идти! – запротестовала она.
– Нет, если не хочешь привлечь всеобщее внимание. Ты стирик, и люди непременно заметят это.
Спархок зашагал по улице, неся на руках Богиню-Дитя.
– Нельзя ли побыстрее?
– Предоставь это мне, Афраэль. Если я побегу, все решат, что я украл тебя. – Он огляделся, желая убедиться, что на грязной улице некому было их подслушать. – Как все же ты собираешься это устроить? Ты же знаешь, что кое-кто способен учуять, как ты плутуешь со временем и расстоянием. Нам нельзя привлекать внимание.
Она сдвинула брови.
– Пока не знаю. Я была вне себя, когда примчалась к тебе.
– Неужели ты хочешь убить свою мать?
– Ты говоришь отвратительные вещи, Спархок. – Афраэль задумчиво поджала губы. – Без шума, конечно, не обойдется, – пробормотала она.
– Я что-то не понял.
– Это один из недостатков того, что наши миры пересекаются. Шум из одного мира проникает в другой. Люди по большей части не могут ни услышать нас, ни почувствовать наше присутствие, однако мы всегда безошибочно слышим друг друга.
Спархок перешел на другую сторону улицы, подальше от шумной потасовки, которая выплеснулась на улицу из дверей матросской таверны.
– Если другие могут услышать тебя, как же ты скроешь то, что собираешься сделать?
– Ты не дал мне договорить, Спархок. Мы здесь не одни. Вокруг нас есть и другие – мое семейство, ваш эленийский Бог, тамульские боги, разнообразные духи и призраки, а к тому же воздух так и кишит бессильными. Порой они собираются в стаи, точно перелетные птицы.
Спархок остановился и отступил в сторону, пропуская ветхую скрипучую повозку с древесным углем.
– Кто такие эти «бессильные»? – спросил он. – Они опасны?
– Ничуть. Они на самом деле даже не существуют. Это не более чем воспоминания – старинные легенды и мифы.
– Они настоящие? Я могу их увидеть?
– Только если поверишь в них. Когда-то они были богами, но их приверженцы либо вымерли, либо были обращены в другую веру. Они стонут и мечутся у грани реальности, не имея ни плоти, ни даже мысли – только потребность. – Афраэль вздохнула. – Мы выходим из моды, Спархок, словно прошлогодние наряды или старые башмаки и шляпы. Бессильные – это отвергнутые за ненадобностью боги, которые с годами становятся все слабее и слабее, покуда от них не останутся только неслышимые страдальческие стоны. – Она вновь вздохнула. – Как бы то ни было, – продолжала она, – шума и от них, и от других здесь предостаточно, и потому весьма трудно выделить что-то из этого гама.
Они миновали еще одну смрадную таверну, из которой неслось громкое и нескладное пьяное пение.
– Этот шум похож вот на это? – спросил Спархок, кивнув в сторону таверны. – Бессмысленные звуки, которые лезут в уши и мешают расслышать то, к чему прислушиваешься?
– Более или менее. У нас, впрочем, имеются чувства, которых нет у вас, людей, поэтому, во-первых, мы сразу узнаем, когда кто-то из нас появляется поблизости, а во-вторых, чувствуем, когда он занимается «плутовством», если тебе угодно так это называть. Может быть, мне удастся скрыть свои действия в постороннем шуме. Далеко еще нам идти?
Спархок повернул за угол, на тихую улочку.
– Мы подходим к окраине города.
Он удобнее перехватил в руках Афраэль и зашагал по улице, прибавив ходу. Дома на окраине Бересы были построены прочнее и стояли далеко от улицы, возвышаясь тут и там в надменном одиночестве.
– После того, как мы минуем мастерские углежогов, мы выйдем к опушке леса, – сказал он Афраэли. – Ты уверена, что этот шум, который я не слышу, сумеет заглушить твои чары?
– Я попробую позвать кое-кого на помощь. Мне только что пришла в голову одна мысль. Киргон точно не знает, где я нахожусь, и ему не сразу удастся определить точно мое местонахождение. Я попрошу кое-кого явиться сюда и устроить что-то вроде вечеринки. Если они будут шуметь достаточно громко, а я управлюсь быстро, он даже не узнает, что я была здесь.
В мастерских углежогов, что кольцом лежали вокруг Бересы, сейчас оставались лишь считаные работники, которые поддерживали зловеще-красное пламя костров, – ко всему безразличные, почерневшие от дыма и вечно хмельные мужчины. Они шныряли в отблесках дымного пламени, точно обитатели преисподней, приплясывающие на вечно раскаленных углях. Спархок пошел быстрее, неся примолкшую Богиню-Дитя к темной окраине густого леса.
– Мне нужно будет видеть небо, – сказала она. – Я не хочу запутаться в ветках. – И, помолчав, спросила:
– Ты боишься высоты?
– Не особенно, а в чем дело?
– Да так, просто спрашиваю. Ты только не тревожься. Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось. – Она вновь замолчала. – Ох ты, – пробормотала она, – об этом-то я и забыла.
– О чем? – Спархок отвел рукой нависшую ветку и нырнул в темноту леса.
– Я должна буду принять свой настоящий облик.
– Что ты хочешь этим сказать? Разве ты сейчас – не настоящая?
– Не совсем. Не расспрашивай меня, Спархок. Просто отыщи полянку под открытым небом и оставь меня в покое. Мне нужно попросить помощи – если только я сумею их найти.
Он продирался через густой подлесок, чувствуя, как все туже стягивается внутри леденящий узел и сердце каменным комом стынет в груди. Чудовищный выбор, перед которым поставила их судьба, буквально раздирал его на части. Сефрения умирает, но, чтобы спасти ей жизнь, он должен подвергнуть опасности жизнь Эланы… Лишь непреклонная воля Беллиома гнала его сейчас вперед. Собственная его воля оцепенела, разрываясь от тяжести между людьми, которых он любил больше всего на свете. Охваченный безнадежным отчаянием, он угрюмо прокладывал себе дорогу через лесные заросли.
Наконец он выбрался на небольшую, поросшую высоким мхом полянку, где звенящий ручей стекал в озерцо, в котором отражались звезды, рассыпанные, точно зерна жемчуга, по бархатно-черному небу. Это было тихое, почти зачарованное место, но глаза Спархока отказывались воспринимать его красоту. Он остановился и опустил на землю Афраэль. Личико ее застыло, лишенное всяких чувств, широко раскрытые глаза невидяще смотрели в никуда. Спархок напряженно ждал.
– Ну, наконец-то! – раздраженно проговорила она. – Им так трудно что-нибудь объяснить. Они все время лопочут о своем и ничего не хотят слышать.
– О ком это мы говорим?
– О тамульских богах. Теперь я понимаю, почему Оскайн – атеист. В конце концов я уговорила их прийти поиграть сюда. Это поможет нам с тобой укрыться от Киргона.
– Поиграть?
– Они совсем дети, Спархок, младенцы, которые готовы годами бегать, играть и с визгом гоняться друг за другом. Киргон на дух их не переносит, а потому не сунет носа туда, где они затеют свои игры. Это нам только на руку. Они будут здесь через пару минут, и мы сможем начать. Отвернись, отец. Я не люблю проходить процесс превращения на глазах у людей.
– Я ведь уже видел тебя прежде – во всяком случае, твое отражение в зеркале.
– Это меня как раз не беспокоит, но вот сам процесс превращения довольно унизителен. Пожалуйста, отец, повернись ко мне спиной и не задавай лишних вопросов. Ты все равно ничего не поймешь.
Спархок покорно отвернулся и уставился на ночное небо. Несколько знакомых созвездий на этом небе либо отсутствовали, либо находились не там, где он привык их видеть.
– Можешь повернуться, отец. – Голос Афраэли стал более звучным, вибрирующим. Он повернулся.
– Может быть, все-таки наденешь на себя хоть что-нибудь?
– Зачем?
– Просто сделай это, Афраэль. Исполни мой каприз.
– Как утомительно. – Она выхватила из пустоты нечто вроде покрывала из невесомого газа и небрежно обернулась им. – Так лучше?
– Не намного. Мы можем отправляться?
– Сейчас проверю. – На миг в ее глазах появилось отсутствующее выражение. – Они уже близко, – сообщила она. – Они куда-то свернули по дороге. Их легко отвлечь. А теперь слушай внимательно. Старайся сохранять спокойствие. Помни твердо, что я не допущу, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое. Ты не упадешь.
– Откуда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76