Только сейчас Мима увидел в соседней комнате Танатоса, готового доставить Восторг обратно в мир смертных. Оказывается, она явилась лишь для того, чтобы сообщить Миме свое решение.
Мима ощутил во рту вкус крови. От злости он прикусил язык. Теперь эта кровь порождала в нем ярость иного рода. Уж он разберется с ее Джоном!
Мима схватил Алый Меч и мысленно приказал перенестись в царство смертных. Ему было известно, где Восторг работает и живет; оттуда он сумеет выследить этого смертного мужчину Джона.
Но тут он задумался. Вправе ли он, воплощение Войны, применять свою власть таким исключительно эгоистичным, отрицательным образом? Причинять боль той, кого любит, или любил, или думал, что любит? Насколько это соответствует его собственному идеалу мира? А этот Джон… наверняка ни о чем не ведающий молодой человек, — ибо Восторг никогда не скажет смертному о своих отношениях с бессмертным. Мужчина, которому очень нравится Восторг, и ему, наверно, она нужна больше, чем он ей, и он хочет узнать ее как можно лучше…
Мима обдумывал свое положение. Нет, он не должен, да и не хочет причинять боль Восторг или ее другу. Он первым подаст пример, которому, как ему хотелось, смертные должны бы следовать, и примет неизбежное со всем смирением, на какое только способен.
Мима вышел в сад, пребывая в самом скверном расположении духа. Что правда, то правда: они с Восторг все больше отдалялись друг от друга, и даже хорошо, что она проявила инициативу. Но Мима познал радость любить и быть любимым сначала с Орб, а потом еще раз с Восторг; теперь он уже не мог переносить одиночество.
Орб. Где она сейчас?
Возникла Лила.
— Стало быть, она на тебя наплевала, — проговорила демоница.
Будь она проклята! Впрочем, она и так уже проклята.
— Не без твоей помощи, чертовка, — устало ответил Мима.
— Все равно она тебе не подходила. Может быть, раньше, когда вы играли в принца и принцессу среди смертных, но не в нынешних условиях. Тебе нужна женщина, которая понимает, что такое инкарнация.
— Правильно. Буду искать.
Она улыбнулась, глубоко вздохнув. На Лиле было одно из ее полупрозрачных переливающихся одеяний, распаляющих воображение сильнее, нежели полная нагота.
— Никто из смертных не годится. Мима. Тебе нужна женщина, принадлежащая Тому Свету.
— Танатос, кажется, довольно хорошо ладит со смертной.
— У Танатоса очень незаурядная смертная. Второй такой, как Луна, нет.
— Заблуждаешься, чертовка. У нее есть кузина Орб.
Лила выразительно пожала плечами:
— Так-то оно так, но все давно прошло, и вернуться ты не можешь.
— Не убежден. Я любил ее раньше, а она любила меня. Я мог бы снова любить ее.
Лила прошлась перед ним, соблазнительно изгибаясь.
— Ты порвал ту связь, когда бросил Орб ради другой женщины.
— Не по собственной воле!
— Как бы то ни было, ты оставил ее в весьма затруднительном положении. Видишь ли, она была тяжела.
— Тяжела?
— Ну да, ребенком. Со смертными, знаешь, такое случается.
— Беременна? Это невозможно!
— Можешь проверить по нитям Судьбы, Мима. Она носила твою дочь, родила ее после твоего бегства и отдала на воспитание. На том ваша любовь и закончилась. Очень сомневаюсь, что ей захочется пройти через все это снова.
— Но она никогда ничего мне не говорила!
— Она сама еще не догадывалась, когда ты ее бросит.
Мима был поражен:
— Если бы я знал!..
— К счастью, обитатели Того Света не беременеют. С ними получаешь только удовольствие, без всяких последствий. Так почему бы тебе не образумиться и не сделать то, чего так долго хочешь? — Лила вздрогнула, и ее одежды растаяли, как дымка. Она раскрыла объятия. — Я могу быть исключительно услужливой, Мима, и ничего не требовать взамен.
Он посмотрел на нее. Казалось, создание Ада вот-вот наконец одержит победу. Ее тело было прекрасным, но природа — демонической. Мима не сомневался, что она преданно служит своему повелителю, а хозяином ее был Сатана.
Мима опять почувствовал привкус крови. На сей раз он позволил инстинкту берсеркера взять верх.
Огромный Алый Меч оказался обнаженным и со свистом рассек воздух. От туловища Лилы отделилась голова и взлетела вверх. На лице было изумление; тело так и продолжало стоять. Крови не было.
Снова свистнул Меч. Он отсек по локоть руки и разрубил торс, пройдя точно посередине груди. Приподнялись шея, плечи, две груди — все так же бескровно. Нижние половинки грудей напоминали две чаши, доверху наполненные сероватым веществом.
И опять Меч мелькнул, расчленяя тело по линии гибкой талии. И еще раз — по гениталиям, а потом — по коленям. Пять мгновенных взмахов, и тело разделилось на шесть основных частей, от которых, в свою очередь, отделились руки и ноги. В мгновение ока на земле валялась просто груда членов.
— Я и так могу служить тебе, — проговорила голова. Она лежала несколько в стороне, куда откатилась после падения. Укороченная шея находилась сверху, лицо было перевернуто.
— Я хочу только, чтобы ты оставила меня в покое! — прохрипел Мима.
— Тогда сложи мои части в чемодан и отправь его прямо в Преисподнюю, — посоветовала голова.
— Нету у меня чемодана.
Мима рассматривал Меч и не находил на клинке крови. Его берсеркерская ярость испарилась, и он испытывал лишь смущение. Мима знал, что демоны отличаются от людей, однако был не совсем готов к тому, что увидел.
— Тогда возьми пьедестал статуи.
Мима подошел к копулирующей скульптуре и свалил на землю фигуры. Теперь пьедестал представлял собой пустотелый ящик. Мима вложил Меч в ножны и сдвинул пьедестал с места. Формой он действительно напоминал гроб.
Мима поднял часть торса и кинул его в сундук. Кусок этот был на ощупь как теплый воск, упругий, но мягкий; внутренняя сторона ничем не отличалась от внешней. Лила, совершенно очевидно, не имела ни пищеварительного аппарата, ни кровеносной системы, ни дыхательной. Она была всего лишь формой, изготовленной из псевдоплоти, телом без личности.
Тем не менее Лила ходила, разговаривала и казалась живой. Она сбивала с толку Восторг, а большая часть ее речей несла определенный адский смысл. Ясно, Лила не была личностью, хотя и неодушевленной материей тоже не являлась. Чем же в таком случае она была?
Мима помедлил, держа верхнюю и нижнюю части ее ноги, затем попробовал приладить их друг к другу. Они соединились, образовав целую ногу.
— Можешь снова собрать меня, если хочешь, — промолвила голова. — Еще один кусок, и у тебя в руках окажется очень интересное место.
Мима бросил ногу в сундук. Подобрал куски другой ноги и руки. Потом взял часть туловища от пояса до середины груди. Просто поразительно, до чего полными и упругими были эти полугруди.
— А можешь собрать только те части, которые хочешь использовать, — посоветовала голова.
Мима бросил кусок в ящик.
— Предпочитаю настоящих женщин.
— Настоящая женщина променяет тебя на смертного мужчину, — отозвалась голова. — Здесь Тот Свет, и тебе нужна женщина с Того Света.
В ее словах крылась весьма коварная логика. В том, что она говорила, смысла было куда больше, чем Миме хотелось бы признавать. Он попытался опровергнуть эти доводы:
— Я не принадлежу Тому Свету; я — обыкновенный смертный, проживающий здесь временно. Мне нужна женщина с таким же положением.
— Это тоже можно устроить, — сказала голова.
Мима закончил складывать остатки тела в ящик, но не спешил подбирать голову. Ему захотелось еще немного побеседовать.
— И как же?
— Можешь попробовать сойтись с какой-нибудь женской инкарнацией. Самая молодая ипостась Судьбы, Клото, известна своей любезностью.
Мима вызвал в памяти юную, хорошенькую, восточного типа Клото. Мысль ему понравилась. Но он тут же припомнил куда более зрелую Лахесис, по сути ту же самую инкарнацию в другой форме. Безусловно, разум у Судьбы был один, хотя тело переменчиво. В этом смысле она ничем не лучше демоницы. Юное непорочное тело с опытным и циничным умом — не совсем то, что мужчина ищет в женщине. Кроме того, у Судьбы наверняка были свои собственные связи, и она вовсе не обязательно захочет сходиться с мужчиной вроде него.
— Еще есть… но тебя, впрочем, она вряд ли заинтересует, — заметила голова.
Явный подвох! Однако Мима пока не подбирал говорящую голову, как бы попавшись на хитрость:
— Кто?
— Одна девица, принцесса, заточенная в замке из замерзшего тумана, откуда она не может освободиться, потому что никому нет до нее дела. Но, разумеется, это не твоя забота.
— Кто она?
— Ее зовут Лигея. Но…
— Почему ее там заточили?
— В наказание за зло, которое она совершила при жизни.
— А-а-а… Еще одна демоница.
— Нет. Она — проклятая душа.
— В чем же разница?
Голова рассмеялась:
— Разница очень большая! Демоны — создания Ада, которые безоговорочно служат моему господину Сатане. Они сотканы из эфира, у них отсутствуют процессы жизнедеятельности, как ты сам сейчас видел на примере моего тела. А души — это бессмертные сущности смертных людей; они обладают сознанием, разумом и чувствами смертных, просто у них больше нет смертного бытия.
— Как прислуга в Цитадели Войны, — согласился Мима. — Но поскольку они не являются смертными, то безраздельно принадлежат Тому Свету и для моих нужд пригодны не больше, чем вы, демоны.
— Верно. Хотя Лигея — случай особый. Проклята она была ошибочно, и если ей удастся добиться справедливого слушания своего дела, то ее могут переклассифицировать.
— А почему она не может добиться слушания?
— Справедливого слушания. В Преисподней проводится масса слушаний, но они несправедливые. Всякий раз, когда Лигея пытается представить свое дело, над ней только потешаются. Сейчас она, наверно, уже впала в отчаянье. Думаю, она будет по-настоящему благодарна, если кто-нибудь, обладающий реальной властью, похлопочет о ее деле. Но, конечно, если будет проведено честное слушание и ей заменят приговор, она отправится в Рай, этим все и кончится. Тебе нет смысла вмешиваться.
Мима был убежден, что в действительности Лила хотела, чтобы он занялся Лигеей, поэтому ответил отрицательно.
— Согласен, — сказал он, взял голову за волосы, поднял и швырнул в ящик. — Ну и как мне теперь отправить это в Ад?
— Просто назови адрес пункта назначения, — пробормотала голова. Ее слова прозвучали неразборчиво, потому что она лежала лицом вниз.
— Катись ко всем чертям! — сказал Мима.
Сундук со всем содержимым взорвался. Из него вырвалось густое облако дыма. Когда оно рассеялось, ящика не было.
В следующий раз для наблюдения Марса вызвали в Ирландию.
Когда Мима вместе с угрюмой свитой прибыл на место, то ознакомился с ситуацией привычным для себя способом и выяснил, что революционная организация под названием Ирландская Армия с помощью генной инженерии создала вирус, поражающий исключительно протестантов. Они собирались вызвать эпидемию болезни, которая либо убьет, либо серьезно покалечит инфицированных. Им даже не придется сражаться; они попросту отпразднуют победу после того, как эпидемия выполнит свою подлую работу.
— Разве не замечательно? — восклицал Мор. — Давненько мне не представлялось случая руководить чумным поветрием!
— Генная инженерия, — пробормотал Мима. — Сдается мне, что Гея будет в претензии, если я сначала не переговорю с ней.
Он остановил движение, сел на Верре и направился во владения инкарнации Природы.
Но когда они приблизились к усадьбе Зеленой Матери в Чистилище, им пришлось остановиться у огромного рва с водой, защищавшего территорию. Мима попробовал было заставить Верре перейти или перепрыгнуть через ров, однако паломино артачился, пугливо бросался в стороны.
— В чем дело? — спросил коня Мима. — Ведь в мире для тебя не существует препятствий.
Верре только отрицательно мотал головой. Мима вспомнил, что это не мир; здесь Чистилище, где действуют иные законы. Этот ров вполне может быть заговорен таким образом, чтобы отпугивать непарнокопытных.
Мима спешился и подошел к воде. Тут же к берегу подплыла какая-то чудовищного вида рыбина. Нет, не рыба; у нее были ноги и человеческая нижняя часть тела. Но выше пояса находились рыбьи плавники и жабры, а рот был полон острых зубов.
— Тонтри, — пробормотал Мима.
Ему еще не доводилось видеть такого живьем, но ошибиться в отношении этого гибрида было невозможно. У тритона — верхняя часть мужская и рыбий хвост; у тонтри все наоборот. Если с тритонами и русалками еще можно иметь дело, а салруки даже могли составить недурную компанию, если, конечно, тебя не особенно заботит красота лица, то, по рассказам, тонтри унаследовали наихудшие качества обоих видов. Были они безмозглыми и злобными и разрывали в клочья всякого, кто становился их жертвой.
Мима сделал вид, будто хочет дотронуться носком сапога до воды, и тонтри так неистово бросился к нему, что взметнулся целый фонтан брызг и искр. Все ясно: чудище шутить не намерено.
Мима отступил и дотронулся до Меча.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43