- Давайте сыграем, - предлагает Гото Денго. - У вас есть ручка?
- Да, - отвечает Рэнди.
- Я напишу широту и долготу, - говорит Гото Денго, - но только секунды. Без градусов и минут. Вы поняли?
- Да.
- Информация сама по себе ничего не дает. Вы согласны?
- Да.
- Значит, не будет беды, если вы напишете то же самое.
- Верно.
- Потом мы обменяемся карточками. Идет?
- Идет.
- Отлично.
Гото Денго начинает писать. Рэнди достает из кармана ручку и пишет секунды с точностью до первого знака после запятой: широта 35,2, долгота 59,0. Гото Денго закончил и смотрит вопросительно. Рэнди протягивает карточку цифрами вниз, Гото Денго отдает ему свою. Рэнди, держа карточку Гото Денго в ладони, поворачивает ее к свету. Там написано:
35,2 / 59,0
Десять минут все молчат. Рэнди настолько ошарашен, что не сразу осознает: Гото Денго ошарашен в такой же степени. Только Ави и Фурудененду сохранили способность мыслить; они неуверенно переглядываются, силясь понять, что происходит.
Ави говорит какие-то слова, которых Рэнди не слышит, потом тычет его в бок и повторяет:
- Я в туалет!
Рэнди провожает его взглядом, считает до десяти и говорит:
- Извините.
Он вслед за Ави входит в мужскую уборную: черный мрамор и толстые белые полотенца. Ави стоит, скрестив руки на груди.
- Он знает, - говорит Рэнди.
- Не может быть.
Рэнди пожимает плечами.
- Что я могу сказать? Он знает.
- Если знает он, то знают и все остальные. Где-то произошла утечка.
- Никто больше не знает, - указывает Рэнди, - не то там творилось бы черт-те что, и Енох бы нас известил.
- Тогда откуда он знает?
- Ави, - говорит Рэнди, - должно быть, он сам и закопал это золото.
Ави вспыхивает.
- Издеваешься?
- У тебя есть другая теория?
- Я думал, все, кто его закапывал, убиты.
- Значит, он уцелел. Ты не согласен?
Через десять минут они возвращаются за стол. Гото Денго допустил в зал официантов, и те принесли меню для десертов. Удивительно, но старик вернулся к формату светской болтовни - постепенно до Рэнди доходит, что тот пытается выяснить, откуда у молодого американца точные координаты. Рэнди между делом упоминает, что его дед перед концом войны был криптоаналитиком в Маниле. Гото Денго заметно вздыхает и приободряется. Некоторое время все беседуют о совершеннейших пустяках. Тут приносят послеобеденный кофе, и патриарх подается вперед, требуя внимания.
- Перед тем как пить - взгляните!
Рэнди и Ави смотрят в свои чашки. На поверхности кофе странно поблескивает какая-то пенка.
- Золото, - объясняет Фурудененду. Оба Гото смеются. - В восьмидесятых, когда Япония купалась в богатстве, появилась мода: пить кофе с золотом. Теперь так не принято. Слишком нарочито. Но вы пейте.
Рэнди и Ави нервно отхлебывают. Золотая пыль липнет к языку, но кофе смывает ее и уносит в горло.
- Скажите, что вы думаете, - требует Гото Денго.
- Глупо, - говорит Рэнди.
- Да. - Гото Денго торжественно кивает. - Глупо. Тогда объясните, зачем вам надо выкапывать еще золото.
- Мы - предприниматели, - говорит Ави. - Мы делаем деньги. Золото стоит денег.
- Золото - труп богатства, - говорит Гото Денго.
- Не понимаю.
- Если хотите понять, взгляните в окно! - говорит патриарх и движением трости обводит полгорода. - Пятьдесят лет назад тут было пожарище. Теперь - огни! Понимаете? Правители Японии были дураки. Они забрали из Токио все золото и закопали его на Филиппинах! Потому что думали, будто Генерал его заберет. Но Генерал не стремился к золоту. Он знал, что настоящее богатство здесь, - старик указывает на свою голову, - в уме человека, и здесь, - он протягивает руки, - в его работе. Избавление от золота стало для Японии величайшим благом. Оно нас обогатило. Для Филиппин золото стало величайшей бедой. Оно их разорило.
- Так заберем его с Филиппин, - говорит Ави. - Дадим им шанс разбогатеть.
- А! Слышу здравую мысль, - отвечает Гото Денго. - Так вы достанете золото из-под земли и высыпете его в океан?
- Нет. - Ави издает нервный смешок.
Гото Денго поднимает брови.
- О, вы хотите попутно обогатиться?
Тут с Ави происходит то, чего Рэнди за все время их знакомства не только не видел, но и вообразить не мог: он свирепеет. Он не опрокидывает стол, не повышает голос. Однако его лицо становится багровым, на щеках ходят желваки, и он некоторое время тяжело дышит через нос. На обоих Гото это производит довольно сильное впечатление. Все молчат, вежливо дожидаясь, когда Ави остынет. Похоже, тот не в силах выдавить ни слова. Наконец он вынимает из кармана бумажник, роется там, находит черно-белую фотографию, вынимает ее из полиэтиленового кармашка и протягивает Гото Денго. Это довоенный семейный портрет - муж, жена и четверо детей, - снятый где-то в Центральной Европе.
- Мой двоюродный дед, - говорит Ави. - И его семья. Варшава, 1937 год. Его зубы там, на Филиппинах. Вы закопали зубы моего деда!
Гото Денго смотрит Ави в глаза, без гнева или обиды. Просто печально. Под этим взглядом Ави смягчается, выпускает воздух, отводит глаза.
- Понимаю, у вас, вероятно, не было выбора, - говорит Ави. - Но фактов не изменить. Я никогда не видел его и других родственников, погибших в Холокост. Я охотно высыплю все золото в океан, если вы поставите такое условие, просто чтобы похоронить их достойно. Однако на самом деле я хотел использовать его затем, чтобы такое больше не повторилось.
Гото Денго некоторое время размышляет, устремив застывший взгляд на ночной Токио. Потом снимает палку с края стола, упирает ее в пол и медленно встает. Он поворачивается к Ави, расправляет плечи и кланяется. Это самый низкий поклон, какой Рэнди видел в своей жизни. Потом старик выпрямляется и садится.
Напряжение разрядилось. Всем полегчало. Каждый чувствует себя выжатым, как лимон.
- Генерал Ин очень близок к тому, чтобы найти Голгофу, - произносит Рэнди, выдержав приличную паузу. - Или он, или мы.
- Тогда пусть это будем мы, - говорит Гото Денго.
МИР ПРАХУ
Морпехи дали залп из винтовок, и эхо прокатилось по кладбищу, отскакивая от надгробий, как шарики для пачинко*. [Пачинко - японская игра, наподобие детского бильярда.] Гото Денго наклоняется и запускает руку в кучу рыхлой земли. Приятное ощущение. Струйки песка сочатся между пальцами и стекают в отвороты по штанинам новенькой, с иголочки, американской униформы. Он подходит к краю могилы и бросает землю на казенный гроб с телом Бобби Шафто. Крестится, глядя на запачканную крышку, затем с некоторым усилием поднимает глаза и устремляет взор на солнечный мир живых созданий. Если не считать нескольких травинок и москитов, первое, что он замечает живого - две ноги в сандалиях, сделанных из автомобильной покрышки. Ноги принадлежат белому человеку в коричневом балахоне из грубой ткани, с капюшоном. Из одеяния выглядывает сверхъестественно странная седовласая, рыжебородая голова Еноха Роота. С тех пор как Гото Денго несет службу в Маниле, этот тип постоянно путается у него под ногами, пугая своим диким взглядом. Они шагают вместе через быстро растущее кладбище.
- Вы что-то хотите мне сказать? - спрашивает Енох.
Гото Денго поворачивается и смотрит Рооту в глаза.
- А мне говорили, что исповедальня - совершенно тайное место.
- Так и есть, - говорит Енох.
- Так откуда вы знаете?
- Что я знаю?
- По-моему, церковные братья сообщили вам больше, чем следует.
- Выбросьте эту мысль из головы. Тайна исповеди не нарушена. Я не говорил со священником, который исповедовал вас, а если бы и говорил, он бы мне ничего не сказал.
- Тогда откуда вы знаете? - спрашивает Гото Денго.
- Есть несколько способов. Например, я знаю, что вы горняк. Инженер, проектирующий большие шахты под землей. Мне это рассказал наш общий друг, отец Фердинанд.
- Да.
- Японцам стоило огромного труда доставить вас сюда. Зачем же напрягаться, если бы не требовалось вырыть что-то очень глубокое и важное?
- Мало ли какие для этого могут быть резоны.
- Да, но лишь немногие из них разумны.
Какое-то время они идут молча; одеяние Роота колышется в такт шагам.
- Я знаю еще кое-что, - продолжает он. - Чуть южнее к одному священнику пришел человек и поведал, что напал на путешественника и отобрал у него мешочек с алмазами. Жертва скончалась от ран. Убийца раскаялся и принес алмазы в церковь.
- Жертва - филиппинец или китаец? - спрашивает Гото Денго.
Енох Роот холодно смотрит на него.
- Китайцы тут тоже замешаны?
Они идут дальше. Роот готов идти хоть через весь Лусон, лишь бы разговорить Гото Денго.
- К тому же у меня есть сведения из Европы, - говорит Роот. - Я знаю, что немцы прячут казну. Ни для кого не секрет, что, пока мы говорим, генерал Ямасита закапывает в горах награбленное на войне золото.
- Что вы хотите от меня? - спрашивает Гото Денго и внезапно разражается потоками слез. - В церковь меня привели слова.
- Слова?
- «Вот Иисус Христос, который берет на себя грехи мира», - говорит Гото Денго. - Енох Роот, никто лучше меня не знает, что такое грехи мира. Я погряз в грехах, плавал в них, тонул в них, горел в них. Я словно плыл в длинной пещере, наполненной черной холодной водой. Надо мной сиял свет, и я плыл к нему - только бы добраться до поверхности и глотнуть воздуха. Теперь я по-прежнему в грехе, но хотя бы могу дышать. Вот кто я сейчас.
Роот кивает и ждет.
- To, что я видел и делал, - ужасно. Мне нужно было очиститься. Поэтому я и пришел на исповедь. - Гото Денго глубоко, судорожно вздыхает. - Это была очень, очень долгая исповедь. Теперь все кончено. Иисус Христос взял мои грехи на себя - по крайней мере так обещал священник.
- Я рад, что вам помогло.
- А вы хотите, чтобы я снова вспоминал о них?
- Но есть и другие люди, - говорит Енох Роот. Он останавливается, поворачивается и кивает. На вершине холма, по ту сторону от нескольких тысяч белых надгробий, заметны силуэты двух мужчин в штатском. Они выглядят европейцами; больше Гото Денго ничего не может о них сказать.
- Кто такие?
- Люди, которые тоже прошли через ад и вернулись. Люди, которые знают о золоте.
- Что вы хотите?
- Выкопать его.
Тошнота охватывает все тело, словно мокрая простыня.
- Им придется пробиваться сквозь тысячу свежих трупов. Там могила.
- Весь мир - могила, - говорит Роот. - Могилы можно перенести, тела перезахоронить. Достойно.
- А потом? Когда они получат золото?
- Мир истекает кровью. Ему нужны лекарства и бинты. Это стоит денег.
- Но ведь перед войной все это золото у мира было. И что произошло? - Гото Денго содрогается. - Богатство, заключенное в золоте, мертво. Оно гниет и смердит. Настоящее богатство создается каждый день людьми, что встают утром и идут на работу. Школами, где дети учат уроки и совершенствуют дух. Скажи тем людям, что жаждут богатства, пусть едут со мной в Японию после войны. Мы откроем дело и будем строить дома.
- Ты истинный японец, - горько отвечает Енох Роот. - Вас не переиначить.
- Пожалуйста, объясните, что вы имеете в виду.
- А как быть с теми, кто не может утром встать и пойти на работу, потому что у них нет ног? Со вдовами, у которых нет ни мужей, ни детей, которые заработают на жизнь? С детьми, которые не могут совершенствовать дух, потому что нет ни школ, ни учебников?
- Да хоть осыпьте их золотом. Оно все равно уйдет.
- Да, но часть его уйдет на бинты и книги.
На это Гото Денго нечего возразить, однако он выглядит скорее печальным и усталым, нежели переубежденным.
- Что вы хотите? Вы думаете, я должен отдать золото церкви?
Енох Роот слегка ошарашен, словно мысль никогда раньше не приходила ему в голову.
- Я думаю, это не худший вариант. У церкви двухтысячелетний опыт помощи бедным. Она не всегда бывала идеальной, но тоже строила больницы и школы.
Гото Денго качает головой.
- Я принадлежу к вашей церкви всего несколько недель и уже начал сомневаться. Для меня она - благо. Но дать ей столько золота... Не уверен, что это хорошая идея.
- Не ждите от меня слов в ее оправдание, - говорит Роот. - Меня лишили сана.
- Что же я должен делать?
- Возможно, отдать его на условиях.
- Каких?
- Можете оговорить, чтобы его использовали, например, только на образование.
- Это кладбище создали образованные люди, - говорит Гото Денго.
- Придумайте другие условия.
- Мое условие - пусть золото, если оно увидит свет, пойдет на то, чтобы никогда не было войн, как эта.
- Как же его выполнить, Гото Денго?
Гото вздыхает.
- Вы взваливаете на мои плечи непосильную ношу.
- Нет. Не я взваливаю. Она всегда была на ваших плечах.
Енох Роот пристально и безжалостно смотрит в полные муки глаза Гото.
- Иисус Христос принимает на себя грехи всего мира, но мир остается: физическая реальность, в которой мы обречены жить, пока смерть не заберет нас. Вы исповедались и прощены, и огромная часть ноши снята с ваших плеч милостью божьей. Однако золото все еще там, под землей. Неужели вы подумали, что оно обратилось в прах, как только вы проглотили хлеб и вино? Не это мы называем пресуществлением.
Енох Роот разворачивается и уходит, оставив Гото Денго одного на светлых улицах в городе мертвых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83