Рэнди вдруг начинает чувствовать, что достиг нужного состояния. Только средств у него нет.
Вот так всегда. У гадов никогда нет недостатка в средствах.
Энди смотрит ему в глаза и улыбается - в точности как старый знакомый, с которым случайно встретился в аэропорту. Приближаясь, он поудобнее перехватывает нож. Именно это неуловимое движение выводит Рэнди из транса. Одним рывком плеча он сбрасывает Ами в воду. Эндрю Лоуб делает еще шаг вперед, переставляет посох, - и вдруг шест ракетой взлетает ввысь, оставив на миг дымящийся кратер в воде. Теперь Энди стоит, словно аист, чудом удерживая равновесие. Он сгибает уцелевшую ногу в колене и прыгает к Рэнди, затем еще раз. Потом он падает навзничь, а Рэнди глохнет - хотя, может быть, все происходит в обратном порядке. Енох Роот превратился в облако дыма со столбом шипящего огня в центре, а там, где стоял Эндрю, на воде расплывается красное пятно, из ручья торчит лишь рука с неестественно белой манжетой; запонка в формы пчелки. Тощие пальцы по-прежнему сжимают огромный нож.
Рэнди разворачивается и смотрит на Ами. Она приподнялась, опираясь на левую руку; в правой - маленький практичный револьвер, нацеленный туда, где только что был Эндрю Лоуб.
Краем глаза Рэнди замечает какое-то движение и быстро поворачивает голову. С того места, где стоит Роот, над водой поднимается, светясь на солнце, прозрачное облако дыма. У Еноха большущий старый кольт сорок пятого калибра; он бормочет непонятные слова на каком-то мертвом языке.
Пальцы Эндрю разжимаются, нож падает, рука обмякает, но не исчезает под водой. На большой палец приземляется какое-то насекомое и начинает его есть.
ЧЕРНЫЙ КАБИНЕТ
Я худо-бедно умею хранить секреты, - говорит Уотерхауз.
- Мне это прекрасно известно, - отвечает полковник Эрл Комсток. - Замечательное качество. Именно поэтому вы нам понадобитесь. После войны.
Над зданием пролетает группа бомбардировщиков; гул сотрясает расшатанное войной здание до самого основания. Они пользуются паузой в разговоре, чтобы поднять массивные фаянсовые чашки с массивных фаянсовых блюдец и отхлебнуть немного слабого, зеленоватого армейского кофе.
- Не обманывайтесь, - орет Комсток, стараясь перекричать шум и бросая взгляд на бомбардировщики, которые величественно разворачиваются к северу, чтобы вытрясти душу из упрямого Тигра Малайи. - Знающие люди говорят, что нипы на последнем издыхании. Пора подумать, чем вы займетесь после войны.
- Я же сказал, сэр, женюсь и...
- Да, и будете преподавать математику в захудалой школе на западе. - Комсток глотает кофе и кривит лицо. Гримаса явно коррелирует с глотком, как отдача с нажатием на курок. - Звучит очаровательно, Уотерхауз, нет, правда. Эх, столько фантазий кажутся прекрасными, пока сидишь тут, на задворках того, что когда-то было Манилой, вдыхаешь запах бензина и гоняешь москитов. Я слышал, наверное, от сотни парней - большей частью рядовых - целые рапсодии о подстригании газонов. Сейчас они мечтают только об этом, но когда вернутся домой, как вы думаете, они все кинутся к газонокосилкам?
- Нет.
- Правильно. Стричь газоны хочется, лишь пока сидишь тут, в норе, и гоняешь вшей.
Один из полезных навыков, который приобретаешь в армии, - умение приспосабливаться к тому, что шумные люди грубят тебе громкими голосами. Уотерхауз не обращает внимания.
- Возможно, мне и не понравится.
Комсток становится тише на несколько децибел, придвигается ближе и с отеческим выражением говорит:
- Не только вам. Думаю, ваша супруга тоже не будет в восторге.
- О, она не против сельской местности. Ее не прельщают большие города.
- Вам не обязательно жить в городе. С таким жалованьем, о котором идет речь, Уотерхауз... - тут Комсток делает театральную паузу, сглатывает, гримасничает и снижает голос еще на порядок, - вы сможете купить симпатичный «фордик» или «шевроле». - Он снова замолкает, чтобы собеседник проникся идеей. - С восьмицилиндровым двигателем - огонь! силища! Будете жить в десяти-двадцати милях и каждое утро ездить со скоростью миля в минуту!
- Десять-двадцать миль откуда? Я что-то не понял, где буду работать - в Нью-Йорке, на «Электрикал Тилл», или в Форт-Мид, в новом... э-э...
- Мы планируем назвать его Агентством Национальной Безопасности, - отвечает Комсток. - Разумеется, название - тоже секрет.
- Понимаю.
- Что-то похожее уже было между войнами. Называлось «Черный Кабинет». Звучало красиво, хотя малость старомодно.
- Его распустили.
- Да. Госсекретарь Стимсон разделался с ним, заявив: «Джентльмены не читают чужих писем». - Комсток громко и долго смеется. - Ах, как изменился мир, правда, Уотерхауз? Если бы мы не читали переписку Гитлера и Тодзио, то где были бы сейчас?
- В большой заднице, - соглашается Уотерхауз.
- Вы видели Блетчли-парк. Видели Центральное бюро в Брисбене. Целые заводы! Чтение писем в промышленном масштабе! - Глаза Комстока блестят, он словно глядит сквозь стены, как Супермен с рентгеновским зрением. - За этим будущее, Лоуренс. Такой войны, как сейчас, больше не будет. С Гитлером покончено. Третий Рейх ушел в историю. Япония скоро падет. Но все это - только пролог для борьбы с коммунизмом. Черт, нам нужен огромный Блетчли-парк для этой работы! Он займет целый штат, например, Юту. Разумеется, если работать по старинке, усадив девочек за дешифровальные машины.
Тут наконец до Уотерхауза доходит.
- Цифровой вычислитель, - говорит он.
- Цифровой вычислитель, - эхом отзывается Комсток. Он отхлебывает из чашки и корчит гримасу. - Несколько комнат с цифровыми вычислителями заменят гектары девочек за дешифровальными машинами. - На губах Комстока играет озорная заговорщическая ухмылка. Он подается вперед. Капля пота с подбородка падает в кофе Уотерхауза. - А еще они заменят горы оборудования, что производит «Электрикал Тилл». Так что, как видите, здесь совпадение интересов. - Комсток ставит чашку на стол. Может, он наконец убедился, что под слоем плохого кофе не скрывается слой хорошего, а может, кофе - сущий пустяк по сравнению с той тайной, что он сейчас раскроет. - Я в постоянном контакте с моим руководством в «Электрикал Тилл». Интерес к цифровому вычислителю огромен. Огромен. Уже запущены шестеренки предстоящего проекта - и, Уотерхауз, я сообщаю вам об этом только потому, что, как мы установили, вы умеете хранить секреты...
- Понимаю, сэр.
- Проект такой: «Электрикал Тилл», крупнейший в мире производитель вычислительных машин, совместно с правительством Соединенных Штатов сооружает в Форт-Мид, Мэриленд, машинную комнату титанических размеров под эгидой нового Черного Кабинета - Агентства Национальной Безопасности. Блетчли-парк грядущей войны - войны с коммунистической угрозой изнутри и извне.
- И вы хотите меня как-то к этому подключить?
Комсток моргает и отодвигается. Его лицо внезапно становится холодным и отчужденным.
- Если уж начистоту, Уотерхауз, дело пойдет - с вами или без вас.
Уотерхауз фыркает:
- Понятно.
- Я хочу лишь помочь вам. Я уважаю ваш талант, у меня к вам... отеческие чувства, что ли, после нашей совместной работы. Надеюсь, вас не обижает, что я так говорю.
- Ничуть.
- Ну-ну! А, кстати... - Комсток встает и начинает ходить вокруг своего ужасающе чистого стола, потом вырывает лист бумаги из блокнота для записей. - Как дела с «Аретузой»?
- Архивируем перехваты по мере поступления. Взломать пока не удалось.
- У меня есть интересные новости.
- Вот как?
- Да. Кое-что, чего вы не знаете. - Комсток внимательно смотрит на лист. - После захвата Берлина мы собрали в кучу всех гитлеровских криптографов и тридцать пять из них направили в Лондон. Наши люди допрашивают их. Помогают нам восполнить многие пробелы. Что вы знаете о Рудольфе фон Хакльгебере?
У Уотерхауза пересохло во рту. Он сглатывает и застывает с каменным лицом.
- Знаком с ним по Принстону. Доктор Тьюринг и я считаем, что в перехватах «Лазури/Рыбы-еж» узнали его почерк.
- Вы не ошиблись, - говорит Комсток, шурша бумагой. - Но известно ли вам, что он, вероятно, коммунист?
- Ничего не знаю о его политических наклонностях.
- Ну, начнем с того, что он гомик, а Гитлер ненавидит гомиков. Может, это и толкнуло его в объятия красных. Кроме того, он работал под началом у русских в Гауптгруппе «В». Предположительно, они были царскими приверженцами и настроены прогитлеровски, но кто их знает. В общем, в середине войны, где-то в конце сорок третьего, он определенно сбежал в Швецию. Забавно, верно?
- Что тут забавного?
- Если у вас есть средства, чтобы убежать из Германии, почему не двинуть в Англию, чтобы сражаться на стороне свободного мира? Нет, он поехал из Финляндии к восточному побережью Швеции - прямо через залив. Финляндия граничит с Советским Союзом. - Он ладонью припечатывает бумагу к столу. - По-моему, все очевидно.
- Значит...
- Далее, везде эта чертова «Аретуза». Некоторые сообщения посылаются прямо отсюда, из Манилы! Некоторые приходят с загадочной подводной лодки. Очевидно, что не японской. Сильно смахивает на какую-то шпионскую сеть. Как вы думаете?
Уотерхауз поводит плечами.
- Объяснять - не мой профиль.
- Мой, - говорит Комсток. - И я заявляю: это шпионаж. Возможно, направляемый прямо из Кремля. Почему? Потому что, согласно вашему анализу, они используют «Лазурь/Рыбу-Еж», которую изобрел гомик-коммуняка Рудольф фон Хакльгебер. Я предполагаю, что фон Хакльгебер немного отоспался в Швеции, пропер в задницу какого-нибудь мальчика-блондинчика, а потом смылся в Финляндию, а оттуда - прямиком в распростертые объятия Лаврентия Берии.
- О черт! - восклицает Уотерхауз. - Что же нам делать, как вы думаете?
- Я перевел «Аретузу» в разряд вопросов первостепенной важности. Мы обленились и успокоились. Наши пеленгаторы неоднократно засекали, что сообщения «Аретузы» посылаются из этого региона. - Комсток поднимает указательный палец и тычет им в карту Лусона; потом спохватывается, сообразив - несолидно, нагибается и берет длинную указку; потом опять спохватывается, что стоит слишком близко, и отходит на пару шагов, чтобы конец указки доставал до того места, где только что был палец. Заняв наконец позицию, Комсток яростно обводит указкой берег к югу от Манилы и заодно пролив, отделяющий Лусон от Миндоро. - Южнее вулканов, тут, вдоль побережья. Здесь шатается эта субмарина. Мы не смогли как следует запеленговать ублюдков, потому что все наши пеленгаторные станции были на севере. - Конец указки молниеносно перебрасывается к Центральной Кордильере, где окопался Ямасита. - Но теперь - нет. - Указка мстительно переносится вниз. - Я приказал установить несколько пеленгаторов в этом районе и в северной части Миндоро. Стоит субмарине выйти в эфир, как мы накроем ее «Каталинами» за пятнадцать минут.
- Тогда, - предлагает Уотерхауз, - может, мне стоит вплотную заняться взломом «Аретузы».
- Если вы преуспеете, Уотерхауз, это будет первой блестящей победой в криптологической схватке с коммунистами. Великолепное начало для работы с «Электрикал Тилл» и АНБ. У вашей молодой жены будет симпатичный домик в деревне, с газовой плитой и пылесосом. Она и думать забудет про Палус.
- Звучит чертовски заманчиво. - отвечает Уотерхауз. - Не могу удержаться! - И с этими словами выскакивает за дверь.
Из разбитого окна комнатки с каменными стенами в полуразрушенной церкви выглядывает Енох Роот. Лицо его огорченно кривится.
- Я не математик, - говорит он. - Просто помогал Денго делать расчеты. Вам придется обратиться к нему.
- Увезите передатчик в другое место, - требует Уотерхауз, - и приготовьтесь отправить сообщение, как только оно будет зашифровано.
Гото Денго там, где и обещал, сидит на трибунах над третьей базой. Поле приведено в порядок, но никто не играет. Сейчас здесь только он и Уотерхауз, да еще пара филиппинских крестьян, которых война загнала на север, в Манилу, собирают под скамейками просыпанный попкорн.
- То, о чем вы просите, очень опасно, - говорит он.
- Никто не узнает, - отвечает Уотерхауз.
- Подумайте о будущем. Когда-нибудь эти цифровые вычислители, о которых вы говорите, взломают «Аретузу». Разве не так?
- Так. Но нескоро.
- Скажем, через десять лет. Пусть через двадцать. Код взломан. Они вернутся к старым перехватам - включая это сообщение, что вы хотите передать друзьям. Прочитают его. Так?
- Так.
- И наткнутся на послание: «Внимание, внимание, Комсток подстроил ловушку, вас пеленгуют, не включайте передатчик». Ясно, что в окружении Комстока был шпион, и это наверняка вы.
- Вы правы. Вы правы. Я не подумал, - говорит Уотерхауз. Потом вдруг ему приходит в голову: - И о вас тоже узнают.
Гото Денго бледнеет.
- Пожалуйста, я так устал.
- В одном из посланий «Аретузы» говорится о некоем ГД.
Гото Денго закрывает лицо руками и надолго застывает. Слов не нужно; они с Уотерхаузом представляют себе одну и ту же сцену: через двадцать лет в офис к преуспевающему бизнесмену Гото Денго вламывается японская полиция и арестовывает его как коммунистического шпиона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Вот так всегда. У гадов никогда нет недостатка в средствах.
Энди смотрит ему в глаза и улыбается - в точности как старый знакомый, с которым случайно встретился в аэропорту. Приближаясь, он поудобнее перехватывает нож. Именно это неуловимое движение выводит Рэнди из транса. Одним рывком плеча он сбрасывает Ами в воду. Эндрю Лоуб делает еще шаг вперед, переставляет посох, - и вдруг шест ракетой взлетает ввысь, оставив на миг дымящийся кратер в воде. Теперь Энди стоит, словно аист, чудом удерживая равновесие. Он сгибает уцелевшую ногу в колене и прыгает к Рэнди, затем еще раз. Потом он падает навзничь, а Рэнди глохнет - хотя, может быть, все происходит в обратном порядке. Енох Роот превратился в облако дыма со столбом шипящего огня в центре, а там, где стоял Эндрю, на воде расплывается красное пятно, из ручья торчит лишь рука с неестественно белой манжетой; запонка в формы пчелки. Тощие пальцы по-прежнему сжимают огромный нож.
Рэнди разворачивается и смотрит на Ами. Она приподнялась, опираясь на левую руку; в правой - маленький практичный револьвер, нацеленный туда, где только что был Эндрю Лоуб.
Краем глаза Рэнди замечает какое-то движение и быстро поворачивает голову. С того места, где стоит Роот, над водой поднимается, светясь на солнце, прозрачное облако дыма. У Еноха большущий старый кольт сорок пятого калибра; он бормочет непонятные слова на каком-то мертвом языке.
Пальцы Эндрю разжимаются, нож падает, рука обмякает, но не исчезает под водой. На большой палец приземляется какое-то насекомое и начинает его есть.
ЧЕРНЫЙ КАБИНЕТ
Я худо-бедно умею хранить секреты, - говорит Уотерхауз.
- Мне это прекрасно известно, - отвечает полковник Эрл Комсток. - Замечательное качество. Именно поэтому вы нам понадобитесь. После войны.
Над зданием пролетает группа бомбардировщиков; гул сотрясает расшатанное войной здание до самого основания. Они пользуются паузой в разговоре, чтобы поднять массивные фаянсовые чашки с массивных фаянсовых блюдец и отхлебнуть немного слабого, зеленоватого армейского кофе.
- Не обманывайтесь, - орет Комсток, стараясь перекричать шум и бросая взгляд на бомбардировщики, которые величественно разворачиваются к северу, чтобы вытрясти душу из упрямого Тигра Малайи. - Знающие люди говорят, что нипы на последнем издыхании. Пора подумать, чем вы займетесь после войны.
- Я же сказал, сэр, женюсь и...
- Да, и будете преподавать математику в захудалой школе на западе. - Комсток глотает кофе и кривит лицо. Гримаса явно коррелирует с глотком, как отдача с нажатием на курок. - Звучит очаровательно, Уотерхауз, нет, правда. Эх, столько фантазий кажутся прекрасными, пока сидишь тут, на задворках того, что когда-то было Манилой, вдыхаешь запах бензина и гоняешь москитов. Я слышал, наверное, от сотни парней - большей частью рядовых - целые рапсодии о подстригании газонов. Сейчас они мечтают только об этом, но когда вернутся домой, как вы думаете, они все кинутся к газонокосилкам?
- Нет.
- Правильно. Стричь газоны хочется, лишь пока сидишь тут, в норе, и гоняешь вшей.
Один из полезных навыков, который приобретаешь в армии, - умение приспосабливаться к тому, что шумные люди грубят тебе громкими голосами. Уотерхауз не обращает внимания.
- Возможно, мне и не понравится.
Комсток становится тише на несколько децибел, придвигается ближе и с отеческим выражением говорит:
- Не только вам. Думаю, ваша супруга тоже не будет в восторге.
- О, она не против сельской местности. Ее не прельщают большие города.
- Вам не обязательно жить в городе. С таким жалованьем, о котором идет речь, Уотерхауз... - тут Комсток делает театральную паузу, сглатывает, гримасничает и снижает голос еще на порядок, - вы сможете купить симпатичный «фордик» или «шевроле». - Он снова замолкает, чтобы собеседник проникся идеей. - С восьмицилиндровым двигателем - огонь! силища! Будете жить в десяти-двадцати милях и каждое утро ездить со скоростью миля в минуту!
- Десять-двадцать миль откуда? Я что-то не понял, где буду работать - в Нью-Йорке, на «Электрикал Тилл», или в Форт-Мид, в новом... э-э...
- Мы планируем назвать его Агентством Национальной Безопасности, - отвечает Комсток. - Разумеется, название - тоже секрет.
- Понимаю.
- Что-то похожее уже было между войнами. Называлось «Черный Кабинет». Звучало красиво, хотя малость старомодно.
- Его распустили.
- Да. Госсекретарь Стимсон разделался с ним, заявив: «Джентльмены не читают чужих писем». - Комсток громко и долго смеется. - Ах, как изменился мир, правда, Уотерхауз? Если бы мы не читали переписку Гитлера и Тодзио, то где были бы сейчас?
- В большой заднице, - соглашается Уотерхауз.
- Вы видели Блетчли-парк. Видели Центральное бюро в Брисбене. Целые заводы! Чтение писем в промышленном масштабе! - Глаза Комстока блестят, он словно глядит сквозь стены, как Супермен с рентгеновским зрением. - За этим будущее, Лоуренс. Такой войны, как сейчас, больше не будет. С Гитлером покончено. Третий Рейх ушел в историю. Япония скоро падет. Но все это - только пролог для борьбы с коммунизмом. Черт, нам нужен огромный Блетчли-парк для этой работы! Он займет целый штат, например, Юту. Разумеется, если работать по старинке, усадив девочек за дешифровальные машины.
Тут наконец до Уотерхауза доходит.
- Цифровой вычислитель, - говорит он.
- Цифровой вычислитель, - эхом отзывается Комсток. Он отхлебывает из чашки и корчит гримасу. - Несколько комнат с цифровыми вычислителями заменят гектары девочек за дешифровальными машинами. - На губах Комстока играет озорная заговорщическая ухмылка. Он подается вперед. Капля пота с подбородка падает в кофе Уотерхауза. - А еще они заменят горы оборудования, что производит «Электрикал Тилл». Так что, как видите, здесь совпадение интересов. - Комсток ставит чашку на стол. Может, он наконец убедился, что под слоем плохого кофе не скрывается слой хорошего, а может, кофе - сущий пустяк по сравнению с той тайной, что он сейчас раскроет. - Я в постоянном контакте с моим руководством в «Электрикал Тилл». Интерес к цифровому вычислителю огромен. Огромен. Уже запущены шестеренки предстоящего проекта - и, Уотерхауз, я сообщаю вам об этом только потому, что, как мы установили, вы умеете хранить секреты...
- Понимаю, сэр.
- Проект такой: «Электрикал Тилл», крупнейший в мире производитель вычислительных машин, совместно с правительством Соединенных Штатов сооружает в Форт-Мид, Мэриленд, машинную комнату титанических размеров под эгидой нового Черного Кабинета - Агентства Национальной Безопасности. Блетчли-парк грядущей войны - войны с коммунистической угрозой изнутри и извне.
- И вы хотите меня как-то к этому подключить?
Комсток моргает и отодвигается. Его лицо внезапно становится холодным и отчужденным.
- Если уж начистоту, Уотерхауз, дело пойдет - с вами или без вас.
Уотерхауз фыркает:
- Понятно.
- Я хочу лишь помочь вам. Я уважаю ваш талант, у меня к вам... отеческие чувства, что ли, после нашей совместной работы. Надеюсь, вас не обижает, что я так говорю.
- Ничуть.
- Ну-ну! А, кстати... - Комсток встает и начинает ходить вокруг своего ужасающе чистого стола, потом вырывает лист бумаги из блокнота для записей. - Как дела с «Аретузой»?
- Архивируем перехваты по мере поступления. Взломать пока не удалось.
- У меня есть интересные новости.
- Вот как?
- Да. Кое-что, чего вы не знаете. - Комсток внимательно смотрит на лист. - После захвата Берлина мы собрали в кучу всех гитлеровских криптографов и тридцать пять из них направили в Лондон. Наши люди допрашивают их. Помогают нам восполнить многие пробелы. Что вы знаете о Рудольфе фон Хакльгебере?
У Уотерхауза пересохло во рту. Он сглатывает и застывает с каменным лицом.
- Знаком с ним по Принстону. Доктор Тьюринг и я считаем, что в перехватах «Лазури/Рыбы-еж» узнали его почерк.
- Вы не ошиблись, - говорит Комсток, шурша бумагой. - Но известно ли вам, что он, вероятно, коммунист?
- Ничего не знаю о его политических наклонностях.
- Ну, начнем с того, что он гомик, а Гитлер ненавидит гомиков. Может, это и толкнуло его в объятия красных. Кроме того, он работал под началом у русских в Гауптгруппе «В». Предположительно, они были царскими приверженцами и настроены прогитлеровски, но кто их знает. В общем, в середине войны, где-то в конце сорок третьего, он определенно сбежал в Швецию. Забавно, верно?
- Что тут забавного?
- Если у вас есть средства, чтобы убежать из Германии, почему не двинуть в Англию, чтобы сражаться на стороне свободного мира? Нет, он поехал из Финляндии к восточному побережью Швеции - прямо через залив. Финляндия граничит с Советским Союзом. - Он ладонью припечатывает бумагу к столу. - По-моему, все очевидно.
- Значит...
- Далее, везде эта чертова «Аретуза». Некоторые сообщения посылаются прямо отсюда, из Манилы! Некоторые приходят с загадочной подводной лодки. Очевидно, что не японской. Сильно смахивает на какую-то шпионскую сеть. Как вы думаете?
Уотерхауз поводит плечами.
- Объяснять - не мой профиль.
- Мой, - говорит Комсток. - И я заявляю: это шпионаж. Возможно, направляемый прямо из Кремля. Почему? Потому что, согласно вашему анализу, они используют «Лазурь/Рыбу-Еж», которую изобрел гомик-коммуняка Рудольф фон Хакльгебер. Я предполагаю, что фон Хакльгебер немного отоспался в Швеции, пропер в задницу какого-нибудь мальчика-блондинчика, а потом смылся в Финляндию, а оттуда - прямиком в распростертые объятия Лаврентия Берии.
- О черт! - восклицает Уотерхауз. - Что же нам делать, как вы думаете?
- Я перевел «Аретузу» в разряд вопросов первостепенной важности. Мы обленились и успокоились. Наши пеленгаторы неоднократно засекали, что сообщения «Аретузы» посылаются из этого региона. - Комсток поднимает указательный палец и тычет им в карту Лусона; потом спохватывается, сообразив - несолидно, нагибается и берет длинную указку; потом опять спохватывается, что стоит слишком близко, и отходит на пару шагов, чтобы конец указки доставал до того места, где только что был палец. Заняв наконец позицию, Комсток яростно обводит указкой берег к югу от Манилы и заодно пролив, отделяющий Лусон от Миндоро. - Южнее вулканов, тут, вдоль побережья. Здесь шатается эта субмарина. Мы не смогли как следует запеленговать ублюдков, потому что все наши пеленгаторные станции были на севере. - Конец указки молниеносно перебрасывается к Центральной Кордильере, где окопался Ямасита. - Но теперь - нет. - Указка мстительно переносится вниз. - Я приказал установить несколько пеленгаторов в этом районе и в северной части Миндоро. Стоит субмарине выйти в эфир, как мы накроем ее «Каталинами» за пятнадцать минут.
- Тогда, - предлагает Уотерхауз, - может, мне стоит вплотную заняться взломом «Аретузы».
- Если вы преуспеете, Уотерхауз, это будет первой блестящей победой в криптологической схватке с коммунистами. Великолепное начало для работы с «Электрикал Тилл» и АНБ. У вашей молодой жены будет симпатичный домик в деревне, с газовой плитой и пылесосом. Она и думать забудет про Палус.
- Звучит чертовски заманчиво. - отвечает Уотерхауз. - Не могу удержаться! - И с этими словами выскакивает за дверь.
Из разбитого окна комнатки с каменными стенами в полуразрушенной церкви выглядывает Енох Роот. Лицо его огорченно кривится.
- Я не математик, - говорит он. - Просто помогал Денго делать расчеты. Вам придется обратиться к нему.
- Увезите передатчик в другое место, - требует Уотерхауз, - и приготовьтесь отправить сообщение, как только оно будет зашифровано.
Гото Денго там, где и обещал, сидит на трибунах над третьей базой. Поле приведено в порядок, но никто не играет. Сейчас здесь только он и Уотерхауз, да еще пара филиппинских крестьян, которых война загнала на север, в Манилу, собирают под скамейками просыпанный попкорн.
- То, о чем вы просите, очень опасно, - говорит он.
- Никто не узнает, - отвечает Уотерхауз.
- Подумайте о будущем. Когда-нибудь эти цифровые вычислители, о которых вы говорите, взломают «Аретузу». Разве не так?
- Так. Но нескоро.
- Скажем, через десять лет. Пусть через двадцать. Код взломан. Они вернутся к старым перехватам - включая это сообщение, что вы хотите передать друзьям. Прочитают его. Так?
- Так.
- И наткнутся на послание: «Внимание, внимание, Комсток подстроил ловушку, вас пеленгуют, не включайте передатчик». Ясно, что в окружении Комстока был шпион, и это наверняка вы.
- Вы правы. Вы правы. Я не подумал, - говорит Уотерхауз. Потом вдруг ему приходит в голову: - И о вас тоже узнают.
Гото Денго бледнеет.
- Пожалуйста, я так устал.
- В одном из посланий «Аретузы» говорится о некоем ГД.
Гото Денго закрывает лицо руками и надолго застывает. Слов не нужно; они с Уотерхаузом представляют себе одну и ту же сцену: через двадцать лет в офис к преуспевающему бизнесмену Гото Денго вламывается японская полиция и арестовывает его как коммунистического шпиона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83