Таким его и оставил Ваштэм.
Я поднял голову и осмотрелся, совершенно сбитый с толку – мне понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. Я сел на кровати поближе к огню, прикрыв шкурой колени. От грязных сапог в постели образовалась лужа. Я стянул их и босиком пошлепал к камину, чтобы поставить обувь сушиться.
Руки у меня тоже были в грязи. Я не нашел ничего лучше, чтобы очистить их, кроме как попытаться вытереть о шубу, поплевать на них и вытереть снова.
(– Секенр, я уверена, как ты был неряхой, так навсегда им и останешься, -констатировала Лекканут-На у меня в голове . – Мне кажется, тебе просто суждено остаться воплощением всего самого неэстетичного.)
– Вполне возможно, – ответил я вслух.
Я уже чувствовал в себе силы, чтобы приступить к выполнению более серьезной задачи. Сидя в гнезде из одеял, я раскрыл сумку с рукописью и разложил перед собой несколько первых страниц. Повесив над головой шар из магического огня, чтобы лучше видеть, я начал внимательно просматривать текст, но водил по строчкам не пальцем, как делают многие, а ручкой самой длинной из своих кистей.
Ее прикосновение к пятой странице вызвало неожиданный хлопок – повалил и заклубился черный дым. Нечто, напоминавшее змею с человеческим лицом, дугой поднялось с листа бумаги, вцепилось в кисть зубами и начало обвиваться вокруг нее, шипя и разбрасывая искры. Я выбросил этов камин вместе с кистью. И еще долго сидел, размышляя о своей находке.
Кто– то хотел убить меня. Это было неудивительно. Но для убийств в Школе Теней существует свое место и свое время, как сказала мне Пожирательница Птиц, и один чародей должен вначале бросить другому вызов, заявить на него свои права. Победитель сдает выпускной экзамен и получает право покинуть Школу.
Возможно, она рассказала мне далеко не все. Возможно, кто-то повел нечестную игру. Правда, его попытка была довольно жалкой, но она была.
Отец в свое время нарушил несколько правил. Он не убилсвоего учителя, хотя и победил его. Как же тогда Ваштэм умудрился покинуть Школу? Убив кого-то еще, тайно?
Я мысленно позвал его, но он не отозвался.
– Отец, -снова обратился я к нему в своем сознании , – если мне суждено продолжить твое дело, я должен знать о тебе все. Как я уже говорил тебе, у нас не должно быть никаких секретов друг от друга.
Он ничего не ответил.
Я потянулся к сумке за новой кистью, но рука замерла в воздухе. А что если и в сумке ловушка? Когда закончится это безумие? Я встал, подошел к камину, вытащил из него тлеющую палку и с ее помощью исследовал сумку изнутри.
Ничего. Я высыпал содержимое сумки на покрывало и, обернув руки тканью, отложил рукопись в сторону и внимательно осмотрел все остальное: ручки, кисти, пузырьки с чернилами, деревянный футляр с неоконченной страницей и даже пригоршню монет – одну за другой.
Статуэтка Бель-Кемада исчезла. Я тщетно шарил рукой по сумке, словно надеялся, что она по-прежнему там, только стала невидимой.
Бесспорно, чародеи не почитают богов. Но часто боятся их. Рывшийся в моих вещах, кем бы он ни был, мог попросту бросить деревянную фигурку в огонь.
(А чем отец занимался во время моего сна? Была ли его молитва молитвой или вызовом? – спрашивал я себя. Но он скрылся даже от меня, как до этого скрывался от зеркала Пожирательницы.)
Ну, и что теперь? Крайне скрупулезно я просмотрел всю оставшуюся часть книги и убедился, что других сюрпризов в ней нет.
Лихорадка вернулась. Я чувствовал себя вконец истощенным. Похоже, подобное состояние становится для меня привычным.
Но я не заснул. Одного за другим я призывал знакомых и близких из своих вторых «я», долго и подробно расспрашивал Орканра, Таннивара, Бальредона и Лекканут-На, охотно рассказывавших о своем пребывании в Школе Теней.
Одно не вязалось с другим – их рассказы противоречили друг другу. Таннивар твердил, что все время блуждал по густому темному лесу. Он слышал множество голосов, открыл множество тайн, учился, убил и ушел, но ни разу так и не увиделни одного другого чародея. Орканр плавал в лодке по окутанному туманом озеру, а другие чародеи собирались вокруг него – они тоже сидели в лодках или шли по воде. И он тоже учился. Он утопил своего учителя собственными руками на глазах у всех остальных. Лекканут-На поступила в Школу Теней, уже будучи погребенной в склепе, так что посещала ее лишь в своих снах.
Неожиданно вперед выступил отец, добровольно решивший поделиться информацией: он, как и я, пришел сюда из своего кабинета в собственном доме. Но, в отличие от меня, он никогда не выходил за порог. И дом не переносился в местность с совершенно другим климатом. Многие звуки и запахи, долетавшие из-за его двери и так пугавшие меня в детстве, были следствием его обучения. Один из привратников попал в бутылку на полке.
– Видишь, сын, я попал сюда в самом конце своей жизни и карьеры, а не в начале, как большинство чародеев. Я уже достиг славы и величия прежде, чем поступил в Школу. Это тебя не удивляет?
– Тогда почему же я сейчас здесь? – спросил я вслух.
– Каждому – свое время. Так диктует жизнь. Школа Теней становится своего рода посвящением, завершающим этапом в обучении чародея, после которого он складывается полностью и окончательно. В моем случае путь туда был долгим и извилистым и занял много лет. В твоем – посвящение должно состояться как можно раньше – это необходимо. Тебе самому слишком хорошо известно, почему.
– Да, я прекрасно знаю это.
Дворец Чародеев – я счел уместным назвать его так – вряд ли можно описать словами. За все время моего пребывания в Школе Теней мне так и не удалось осмотреть его полностью. Форма, внутреннее убранство, архитектурный план – все это почему-то ускользало от меня, словно они были частями огромной головоломки, которую полагалось разгадать за время ученичества.
Я спросил об этом Пожирательницу Птиц, и она подтвердила мои предположения. Легендарный чародей, ныне известный лишь под именем Строитель, создавал его, пытаясь овладеть магическим искусством. Настолько велик был его талант, настолько безгранично терпение, настолько грандиозен плод его труда, что теперь все мы могли бы при желании веками бродить по залам и галереям дворца, разглядывая в окна многие другие миры и страны. Кто-то предположил, что он был задуман как громадный часовой механизм во всей его бесконечной сложности – здесь она прервалась, чтобы рассказать о механическихчасах, которые делают в других странах и которые совершенно не похожи на хорошо знакомые мне песочные или водяные часы Страны Тростников.
– Пока мы говорим, – заметила она, когда мы проходили по погруженному в полумрак залу между светящихся шаров, плавающих в воздухе, – все остальные ломают голову, размышляя над тем, какие убийства мы планируем, какие заклинания творим, какие книги читаем, а между тем происходящее здесь является лишь частью замысла Строителя. А мы сами не более, чем рычажки, пружинки и колесики его сложного механизма. Когда он закончит задуманное, когда все части начнут выполнять свои функции… Кто знает, что будет тогда?
Я перевесил сумки вместе с испачканными грязью сапогами с одного плеча на другое. Я крепко связал их вместе, а сам надел туфли, обвязав ноги, чтобы не мерзли, оторванными от покрывал полосками. Я не хотел ничего оставлять там, где любой мог использовать мои вещи в своих тайных целях.
Я пожал плечами.
– А откуда мы знаем, что часы еще не работают?
– Действительно, откуда? Возможно, механизм уже действует, как и было задумано. Ты ничего не встречал об этом в книгах, Секенр?
– Ну… нет. – Возможно, я и знал кое-что, но чародей должен хранить свои тайны. Особенно здесь, в Школе Теней.
– Об этом сложено множество легенд, – заметила она.
– Расскажи мне.
– В одной из них говорится, что, когда часы пробьют полночь, настанет последний час нашего мира, и умрут все, даже боги и титаны – Сюрат-Темад поглотит Вселенную, оставив лишь Строителя. Ибо он является воплощением или частью той силы, что стоит над всеми остальными, превосходя даже Сюрат-Темада. Он поднимет голову, произнесет тайное имя, которое станет смертью Смерти, и даже Крокодилоголовый обратится в прах, в изначальный туман.
– Но почему?
Пожирательница Птиц улыбнулась. Множество морщин появилось на ее лице. Но я каким-то образом почувствовал, что эта улыбка искренняя, что она чувствует себя со мной легко и непринужденно, и я забавляю ее, как забавляет умудренную жизненным опытом королеву очаровательный мальчик-паж, задающий наивные вопросы.
– Большинство мыслителей сходится во мнении, что Бог-Который-Превыше-Всех-Богов устал от этого мира. Он хочет спать. От Вселенной слишком много шума, она подобна бесконечному пестрому карнавалу у него за окном. А ему нужна тишина. В тишине он сможет обдумать акт творения совсем другого нового мира.
– А не станет ли шум за окном от этого еще громче?
Пожирательница засмеялась, на сей раз по-настоящему, и ее голос зазвучал совсем по-человечески, словно, едва я разгадал загадку, она перестала быть чародейкой.
– Да, Секенр, мне тоже так кажется.
– А другие легенды?
Она замолчала, задумавшись о чем-то своем. Мы подошли к бассейну в мраморном полу, где в темной воде, что-то негромко шепча, плавали слабо светящиеся золотые рыбки. Я не мог разобрать их слов.
Пожирательница прошла мимо бассейна и направилась дальше. Обернувшись, я увидел, что рыбки начали превращаться в людей размером не больше моего пальца.
– Пойдем, Секенр.
Я поспешил за ней.
– Ах, да, – вспомнила она, – другие легенды. В них говорится, что Строитель был высоконравственным человеком, уважаемым ремесленником, совсем не злым, испорченным и коварным, как мы с тобой. – Она почти добродушно улыбнулась мне и продолжила: – Однажды он ехал в своей повозке и случайно задавил человека. Чародея. Да, он пытался оказать ему необходимую помощь, заботился о нем, как мог. Но, что бы ты думал? Чародей все равно умер и вселился в собственного убийцу. И наш герой очутился здесь, в Школе Теней. Шокированный перспективой включиться в бесконечную цепь убийств, он решил воспользоваться своим знанием ремесла – скорее всего, он был каменотесом, резчиком по камню или скульптором, – чтобы найти другой путь во внешний мир. Он все строил и строил, надеясь, что однажды он сможет открыть дверь и через нее выйти в родной город, вернуться туда и снова стать простым человеком, у которого нет и не может быть врагов. Говорят, он и по сей день занимается этим. Таким образом, дворец продолжает расти. Тебе не раз доведется попасть в комнату, где еще никто не бывал.
– Или никому о ней не рассказывал.
– Да, и такое может быть. Таковы тайны чародеев.
– Отец, а ты нашел другой путь наружу?
– А как бы иначе я сумел выйти? Мне кажется, молот этого строителя изменения весь наш мир, далее в сердце Сюрат-Кемада. В Школе Теней вполне можно застрять навсегда.
Не знаю, насколько были правдивы эти легенды. Первая объясняла необъятные размеры этого здания, заставляя задуматься над его тайной. Вторая внушала надежду. Без сомнений, каждый чародей в глубине души мечтает снова стать обычным человеком. Он лелеет эту мечту. Но вконец измучив себя ложными надеждами, он затем пытается опровергнуть эту легенду, придумав ей циничный конец, в котором пошедшему по ложному пути Строителю предстоит без толку трудиться до конца времен, пристраивая все новые и новые залы и комнаты ко Дворцу Чародеев.
– Скорее всего, он ищет отхожее место, -хихикнула Лекканут-На , – но особо коварным заклятьем обречен так никогда и не найти его.
– Помолчи. Перестань зубоскалить. Это не смешно.
Я тоже так никогда и не смог найти обратного пути к своей комнате с кроватью у камина. Я прошел столько залов и комнат, что попросту сбился со счета. Иногда я спал на полу, завернувшись в собственную шубу, иногда – на скамейке, а однажды заснул у фонтана с призрачным огнем – бесшумное чисто белое пламя создавало лишь видимость тепла.
Проснувшись тем утром, я обнаружил в фонтане совершенно голого мужчину. Он горел. У меня на глазах его тело покрывалось пузырями, обугливалось и разваливалось на куски. Волосы вспыхнули и сгорели в единый миг, а с обожженной головы начала сползать кожа.
В тот момент я забылся и совершенно перестал отдавать себе отчет в собственных действиях. Я попытался спасти его. Сунув руку в огонь, я моментально вытащил ее, уже забыв о горящем человеке и, как завороженный, наблюдал, как чуть теплое пламя, шипя, медленно расползается вверх по рукаву.
– На твоем месте я бы потушил его, – ворчливо посоветовал мужчина в фонтане. – Пройдет время, и оно обязательносожжет тебя. В итоге ты кончишь так же, как и я.
Я сразу же погасил пламя. Руку щипало, словно я опустил ее в спирт. Пока я смотрел на горящего мужчину, его лицо стекало, как расплавленный воск. Один глаз лопнул.
– Разве ты не чувствуешь боли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67