Идея Дэна заработала сразу. Сьюзен быстро нашла клиентов по всему Огайо, но в то же время продолжала работать неполный день в библиотеке. По мере того как она продолжала снабжать потребителей информацией по компьютеру, слухи об этом новшестве поползли и за пределы штата. Постепенно многие клиенты перестали обращаться в библиотеку, поскольку и телефонные переговоры, и заказ копий документов, и их пересылка стоили значительно дороже, чем получение данных из дома Сьюзен прямо на экран компьютера. Сьюзен расширила свою деятельность и перешла от простых перечней редких книг к научно-технической документации большого объема. Ей удалось даже содрать приличную сумму с лаборатории ВВС, в которой работал Дэн. Она предложила военным малоизвестную информацию, и те охотно согласились платить ей ежемесячную зарплату консультанта. Она не гнушалась ничем, даже принимала ставки на бега и футбольные матчи и передавала их дальше, хотя для этого ей пришлось почти круглосуточно торчать на телефоне. И здесь ей снова помог Дэн. Он купил факс, автоответчик, и Сьюзен смогла наконец вести нормальный образ жизни.
Когда Дэну предложили перейти на работу в «Парареальность», Сьюзен вначале заволновалась: для нее переезд в Орландо означал потерю с таким трудом набранной клиентуры, но Дэн успокоил ее.
– Ничего подобного, – сказал он. – Совершенно не важно, где ты находишься. Главное, чтобы там была телефонная сеть.
Затем Дэн узнал, что дом, который нашла им Виктория Кессель, имеет оптико-волоконную связь. Вообще весь район Пайн-Лейк-Гарденс был оборудован оптико-волоконными кабелями, поэтому и в шутку назывался «общиной оптического волокна».
– И ты считаешь, что это хорошо? – спрашивала Дэна Сьюзен.
– Это прекрасно, – отвечал Дэн. – Чудесно. Прямо с кухни ты сможешь войти в «националку».
К тому времени Сьюзен уже попривыкла к техническому жаргону Дэна и понимала, что «националка» – это «национальная научно-исследовательская и общеобразовательная информационная сеть». В нее входили тысячи лабораторий и сотни университетов, несчетное количество информационных институтов и библиотек, включая библиотеку Конгресса. Имелось у нее и зарубежное отделение. Дэн объяснил Сьюзен, что по оптико-волоконным кабелям, проходящим через моря и реки или по каналам спутниковой связи, она в считанные секунды сможет связаться с крупнейшими университетами и библиотеками мира, не покидая пределов дома.
Сьюзен тут же сказала своим клиентам, что переезжает, и сообщила свой новый адрес во Флориде. Дополнительно она дала соответствующее объявление и в «Колокол Огайо», самую крупную и читаемую газету штата. Все это помогло, и через неделю Сьюзен уже зарабатывала не меньше, чем в Дэйтоне. А через три недели ее доходы удвоились.
Сидя за своим маленьким столиком, стоящим в нише на кухне, Сьюзен отсылала громадные файлы клиентам в Огайо, не желающим замечать наступление компьютерного века.
– Значит, файл идет? – переспросила она.
– Идет, идет, – обрадованно говорил клиент. – А эта чертова штука действительно сохраняет весь полученный материал? Помнишь, в прошлый раз она все потеряла.
Сьюзен хорошо помнила, что произошло в тот «прошлый раз». Тогда этот дикий адвокат, получив гору информации, вместо того чтобы нажать клавишу и сохранить ее, тут же выключил компьютер. Разумеется, все пропало, и Сьюзен пришлось попросить Дэна написать специально для этого идиота особую программу, автоматически сохраняющую все полученные данные независимо от дальнейших действий.
Файл заканчивался. Сьюзен поняла это по появившемуся на экране сообщению. Компьютер работал так быстро, что она еле успевала следить за ним. Затем раздался зуммер, и пошел список патентов прямо из патентного бюро в Вашингтоне.
– Вот это да! – воскликнул адвокат. – Она даже и рисует. Ну, черт, такого я от нее не ожидал. Ишь ты. Спасибо, Сьюзи, не знаю, что бы я без тебя делал. Закажи я всю эту дребедень по почте, ждал бы не меньше трех месяцев. Вот здорово!
– Волоконная оптика, – ответила Сьюзен. Она знала, что ее сообщение поразит клиента. – Я могу передавать вам все что угодно: факсы, фотографии, даже видеофильмы, если потребуется.
Раздалось хихиканье:
– Может, пришлешь мне свою фотку, Сьюзи, а? Было бы интересно посмотреть на тебя.
Сьюзен скривилась:
– Не стоит отбивать себе аппетит. Я очень мало похожу на фотомодель, – отрезала она и тут же спохватилась, подумав, что ее неожиданная резкость может многого ей стоить. Но пытливый адвокат, похоже, не заметил ее агрессивного тона. Он замолчал.
Файл кончился, компьютер еще раз пискнул и переслал клиенту счет, куда входила оплата телефонного разговора плюс заработок Сьюзен. Предыдущий разговор с адвокатом Сьюзен пришлось оплачивать самой: по условиям договора за неполучение клиентом информации ответственность несла она.
Каждый заработанный Сьюзен цент откладывался на покупку давно присмотренной синей «субару». В Дэйтоне Сьюзен машина была не нужна, там ее всегда кто-нибудь подвозил – мать, сестра и даже няньки Анжелы, но тут, в Пайн-Лейк-Гарденс, где Сью никого не знала, без машины она прожить не могла. О вместительной «субару», куда свободно влезет вся семья, включая корзинку с Филипом и всеми его причиндалами, Сьюзен мечтала давно. Эта машина привлекала Сьюзен не только объемом, но также и экономичностью. Немаловажным было и то, что синий цвет очень шел к ее золотистым волосам.
Маленький Филип сидел в манеже у залитого солнцем окна и что-то весело лопотал. Сьюзен уже не раз благодарила Бога за то, что за все время пребывания в Орландо у малыша ни разу не было ни одного приступа астмы. В Дэйтоне она ужасно мучила его. Лучше чувствовала себя и сама Сьюзен. «Да, в этом преимущество Флориды перед севером неоспоримо, – думала она, глядя на сына. Там, как наступает осень, он сразу начинает болеть. Не успеешь отделаться от бронхита, смотришь, снова астма».
С соседками Сьюзен тоже повезло. Сначала то одна, то другая забегали к ней якобы «на чашку кофе», а на самом деле почесать языком, но Сьюзен их быстро отвадила, твердо намекнув им, что она – дама деловая и занятая, поэтому тратить время на пустопорожние разговоры не может. Соседки оказались понятливыми и больше к Сьюзен не таскались. Возможно, подобные отношения кому-нибудь и показались бы прохладными, но только не Сьюзен. Иные отношения с соседями, как она убеждала себя, ей просто не нужны.
«Провались они пропадом, – думала она. – Стоит только одну привадить, так потом не отделаешься. Целый выводок сплетниц так и будет торчать тут. Вот спасибо! Да и какие они мне подруги? Половина соседок – старые мымры, в бабки мне годятся. О чем мне с ними говорить? Об их больных мужьях, мигренях и лекарствах? О матче в гольф с такими же старухами с соседней улицы? Нет уж, увольте».
Но в глубине души Сьюзен понимала, что обманывает себя. На самом деле ей было очень одиноко. Она не только скучала по матери и сестрам, оставшимся в Дэйтоне, но и завидовала им. Ведь все они жили почти рядом, а отношения с соседями у них были весьма дружескими.
«Дэну хорошо, для него главное – часов шестьдесят – семьдесят в неделю возиться с машинами и Джэйсом, и больше ему ничего не надо. Что происходит дома, он даже и не знает. А у Анжелы, между прочим, уже начались месячные. Странно, что это ее тревожит, у большинства девочек они вызывают интерес. И продолжение. Нет уж, избави Бог», – подумала Сьюзен и улыбнулась.
Но ее радужное настроение быстро улетучилось. Непонятно почему, но у нее было такое чувство, что Анжелу что-то сильно беспокоит. «С тех пор как мы сюда переехали, она ходит сама не своя. В школе у нее все в порядке, но она почему-то никак не может привыкнуть к новой среде. Может быть, это из-за месячных? Да еще переезд в другой город. Да, совпадение неприятное».
На днях Сьюзен звонила своей матери, разговаривала с ней об Анжеле и советовалась, что ей делать.
– Ой, Господи, опять то же самое, – ответила мама и рассмеялась. – Одного понять не могу. Я вас четверых воспитала и ничего, справилась. А ведь вы начиная с двенадцати и до семнадцати лет ревели наперебой.
– Что-то я о себе такого не помню, – ответила Сьюзен.
– Зато я очень хорошо помню, – весело ответила ее мама. – Ты только представь себе, каждый божий день вы плакали. То одна, то другая. Ладно, не переживай. Ничего страшного не происходит, просто она созревает, становится девушкой. А это очень часто сопровождается не только беременностью, но и слезами. – Мама снова рассмеялась. – Так что посматривай за ней.
– Но она, похоже, очень несчастна, – возразила Сьюзен. – И ничего мне не говорит.
– Вся в папу, – уверенно ответила мама.
– Ну, может быть, – неуверенно произнесла Сьюзен.
В то ужасное время, когда их брак висел на волоске, Сьюзен часто говорила о том, что ее Дэн, человек по натуре замкнутый, может надолго уходить в себя и не общаться ни с кем, особенно если его что-нибудь беспокоило. В такие моменты он становился невыносим, не разговаривал, все время раздражался по пустякам и наконец взрывался. Успокаивал его только секс. После бурной ночи он более или менее приходил в себя, но о том, что его так мучило, он Сьюзен все равно не говорил, ссылаясь на запрет. Дэн работал тогда на базе ВВС и давал подписку о неразглашении служебных тайн. Сьюзен видела, что его терзают какие-то мысли, Дэн ходил как в воду опущенный, все время тяжело вздыхал, о чем-то напряженно думал и постоянно покусывал губы. Когда же напряжение в доме становилось невыносимым, кто-нибудь из них невольно давал повод, и начинался скандал. Первым на крик переходил Дэн, его подхватывала Сьюзен, и начиналось такое… Потом Дэн всегда стыдился своего поведения, просил прощения, но от этого более общительным и ласковым не становился. Но как только его внутренние проблемы решались, период раздражительности заканчивался, и все снова становилось на свои места. И так до следующего раза.
– Милая Сьюзен, – продолжала мама, – полагаю, что наша дорогая Анжела и сама не знает, что ее беспокоит. Она просто чувствует себя несчастной, вот и все.
– Да нет, – упорствовала Сьюзен. – Я же вижу, что ее что-то грызет.
– Отчего бы тебе не прислать ее сюда ненадолго, – последовало предложение. – Тем более что скоро День благодарения. Кстати, поздравляю вас и желаю вам всем любви. А мы бы тут успокоили Анжелу. Как нехорошо получается, – вздохнула мама. – На День благодарения мы всегда всей семьей садились за стол… А теперь…
Дальше последовала вереница извинений. Сьюзен говорила о том, что была вынуждена уехать из Огайо, потому что муж получил другую, более высокооплачиваемую работу. Ей пришлось рассказывать о том, как дорого стала стоить дорога, да еще с детьми. Приехать на День благодарения она, конечно, не может, но не только из-за дороговизны. Она работает, и ей просто невыгодно летать с места на место и терять дни. Да и Дэн скорее всего будет работать. Он у нее работяга, ему в пору…
Сьюзен забылась настолько, что, когда зазвонил телефон, даже не поняла, где она находится и что происходит. Несколько секунд она остолбенело смотрела на телефон, потом перевела взгляд на экран компьютера, где застыли слова «передача данных закончена», затем сорвала с головы наушники и протянула руку к трубке.
Женский голос в трубке показался Сьюзен незнакомым.
– Это миссис Санторини? – спросил он.
– Да, слушаю вас, – ответила Сьюзен.
– С вами говорит Элеонора О'Коннел.
Сьюзен узнала учительницу Анжелы.
– Что случилось? – взволнованно спросила Сьюзен.
– Ничего серьезного, миссис Санторини. Не беспокойтесь, никакой опасности нет, но только не могли бы вы приехать сейчас в школу? Анжела не очень хорошо себя чувствует, и вы могли бы взять ее домой.
– Вы мне можете объяснить, что произошло?! – вскипела Сьюзен.
– Повторяю, ничего страшного нет, – ответила учительница. – У Анжелы закружилась голова, но сейчас с ней все в порядке, она в кабинете у врача. Не волнуйтесь, все давно прошло. Право, я очень сожалею, но минут пятнадцать назад в классе с ней случился обморок.
9
Джэйсон Лоури не сидел на стуле, а, вытянувшись во весь свой рост, опирался на него. Он был похож на жердь, положенную на стул, точнее, на школьный скелет, которого озорные мальчишки, чтобы позабавиться, одели в тряпье. Голова Джэйсона свисала на узкую ребристую грудь, руки, сжатые в сухонькие кулачки, были засунуты в засаленные карманы потасканных джинсов. Обтрепанные концы штанин свисали на огромные, похожие на морды аллигатора ботинки. Со стороны могло показаться, что Джэйсон или спит, или введен в транс заезжим гипнотизером.
И только Дэн знал, что это не так.
– Джэйсон, мы тратим много времени впустую, – сказал он.
– Я думаю, – ответил Джэйсон, не открывая глаз.
– Естественно. Больше тебе делать нечего.
Дэн встал с продавленного пластикового стула и, задумчиво пожевывая нижнюю губу, начал ходить взад-вперед по лаборатории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91