— Невероятно! — гневно воскликнула Лагдален. — Мятежники убивают имперских солдат, бросают вызов Империи и угрожают осадить город!
Да, — Лессис сложила ладони и оперлась подбородком о кончики пальцев. — К тому же Релкин из Куоша примет участие в этой кампании, а она может оказаться весьма опасной. Он слишком ценен, нельзя так просто рисковать его жизнью.
Брови молодых женщин поползли вверх. Лессис поняла, что ей следует тщательно подбирать слова.
Я знаю, что могу положиться на вас обеих, но имейте в виду: услышанное вами не должно выйти за эти стены. Да и самим вам следует с осторожностью относиться к сведениям, касающимся нашего друга Релкина.
Озабоченность подруг возросла.
Мы провели проверку и установили, что события последних двух лет повлияли на Релкина. Он изменился. На Эйго ему довелось соприкоснуться с силой, превосходящей все, что было нам доселе известно. Ее воздействие пробудило в нем нечто новое. Он уже не просто драконопас.
— О, моя леди, что это была за проверка? — воскликнула Эйлса. В голосе ее звучал страх.
«Она любит его, по-настоящему любит, — подумала Лессис. — Он будет счастливым человеком — если останется в живых».
— Ему не причинили вреда. Просто-напросто я спрятала один предмет в маленькую коробочку и попросила сидевшего в той же комнате Релкина сказать, что там лежит. Он так и сделал.
— Но как?
— Этого мы не знаем. Говорит, что увидел образ, подсказавший ему, что находится в коробочке.
— Надо же! — Лагдален поднесла руку к губам. — Клянусь Рукой, бедный Релкин.
Лессис догадывалась, что стояло за озабоченностью Лагдален. Молодая женщина знала, что ведьмы не оставят Релкина в покое, пока не выяснят, что за сила позволяет ему действовать таким образом.
— И впрямь, леди, это новость, которую я предпочла бы не слышать, — промолвила Эйлса, пришедшая к тому же заключению.
— Увы, дитя, он избран для какой-то великой цели. Судьба снова и снова бросает его в суровые испытания. Видимо, горнило невзгод должно переплавить простого драконопаса в человека необычайного.
— Он ушел на войну, — обронила Эйлса.
— Я сожалею об этом.
В голосе Лессис звучала неподдельная боль. Серая Леди повидала слишком много смертей, слишком много крови. Ужас, пережитый на Эйго, побудил ее отойти от дел, но борьба продолжалась и никто не мог остаться в стороне. Следовало или сражаться, или смириться с кошмарной тиранией Падмасы.
— Эту войну развязали зерновые магнаты Аубинаса, — сказала Лагдален.
— Да, конечно, но я думаю, что за ними стоят куда более могучие силы. Как я уже говорила вам раньше, Падмаса вступила в союз с врагом, обладающим невероятной мощью. Глупцы, именующие себя повелителями, не понимают, что опасность грозит и им. Херута, тот никогда не допустил бы Властелина в наш мир. Херута был дальновиден. Но Херуты нет, Властелин здесь, и Аубинас пляшет под его дудку.
— Пока мы здесь разговариваем, мятежники движутся к побережью, — сказала Лагдален.
— Да, дорогая моя, я знаю. Они хотят сокрушить нас одним стремительным ударом. Их стратегия понятна.
Лагдален кивнула. Следуя той же стратегии, ведьмы смогли одолеть Херуту Скаш Гцуга.
— Новый враг? — Эйлса не слишком хорошо понимала, о чем идет речь. О Службе Необычайного Провидения она знала лишь то, что поведал ей Релкин.
— Да, моя дорогая. Наши враги из Падмасы вступили в сговор с носителем еще большего зла. С извечным врагом, стоявшим у истоков мира. Несметные века он пребывал в изгнании, но за это время сумел обрести страшное могущество. Ему под силу изменять саму ткань судьбы.
— Да кто же он такой?
Я верю, что у тебя крепкое сердце и трезвый ум, Эилса из клана Ваттель. думаю, что могу рассказать тебе правду, не опасаясь, что ты сойдешь с ума от страха.
Эилса сжала губы и посмотрела так, словно готовилась отразить удар меча. Храбрости горцам Ваттеля было не занимать.
— Этот враг живет с самого зарождения мира: он был участником его сотворения. Один из семи изначальных духов, которым была дарована великая сила, но отпущена короткая жизнь: им надлежало уйти, отдав свою мощь океанам и суше, дабы подготовить мир к появлению человека. Шестеро исполнили предначертанное, но он восстал и избрал путь вечной жизни и безграничного зла. Стремясь к беспредельной власти, он создает империю за империей. Им загублены миллиарды жизней. Или мы остановим его здесь, в Аргонате, или он овладеет нашим миром, как овладел многими другими.
— Как его зовут?
— Мы не называем его по имени. Существует поверье, что всякий раз, когда произносится это имя, возрастает его мощь.
— В таком случае мне лучше его не знать.
— Мятеж в Аубинасе — всего лишь первый шаг, — сказала Лессис.
— В таком случае у нас будет возможность одолеть врага, прежде чем он сделает следующий.
На Лессис это произвело впечатление. Она надеялась, что подобное мужество сохранится и впредь: ведь всем предстояли нелегкие испытания.
— Тут ты совершенно права, дитя, — Лессис стиснула руки. — А сейчас извини, но мне надо поговорить с Лагдален с глазу на глаз. Разговор срочный, но долго он не продлится. А потом мне бы хотелось потолковать с тобой, Эйлса, дочь Ранара.
— Тогда я посижу здесь. А тетушка подождет внизу.
— Вот и хорошо.
Лессис и Лагдален удалились в маленькую комнатушку, предназначенную для отдыха. Лагдален страшилась того, что ей предстояло услышать.
— Моя дорогая, — начала ведьма, — мне очень не хочется обращаться к тебе с просьбой, но я нуждаюсь в твоей помощи. Империя стоит на пороге серьезного кризиса. Я одинока, у меня нет обученной помощницы. Кроме тебя, положиться не на кого.
У Лагдален упало сердце. Как же так, ведь Лессис обещала оставить ее в покое! Она и так отдала Службе Необычайного Провидения лучшие годы своей жизни. Предполагалось, что с этим покончено — так ведь нет! Никогда, никогда ей от них не отделаться!
— Я знаю, о чем ты думаешь, дорогая. И поверь мне, считаю, что ты права. У меня нет права ни о чем тебя просить — но и выхода другого нет. Больше обратиться не к кому, а мятеж должен быть подавлен.
Лагдален с тяжелым вздохом опустилась в кресло.
— Да, леди. Я готова служить.
Глава тридцать пятая

Сто девятый марнерийский драконий под проливным дождем маршировал по великому пшеничному тракту в Лукул. Позади, на расстоянии дневного перехода, остался охваченный паникой городок Сескила. Впереди, где-то между ними и расположенной милях в пятидесяти отсюда Посилой, находилась повстанческая армия. Численность ее оценивали в пять тысяч человек.
Сто девятый сопровождали две роты Четвертого полка Первого легиона и две роты Пятого полка из Би. Кроме того, имелась сборная рота, набранная из жителей Пеннара и Васка. Всего имперские силы насчитывали около тысячи пехотинцев.
Впереди пехотных колонн рыскала по тянущимся вдоль дороги влажным лесам и полям конница: семь десятков волонтеров и успевшие присоединиться к армии в последний момент две сотни бойцов из Талиона. Марнерийские всадники — младшие отпрыски родовитых семей — снарядились за свой счет и выступили в поход на собственных лошадях. Талионцами командовал капитан Калекс, к счастью, превосходно освоивший искусство маневра малыми силами. До сих пор ему удавалось переигрывать аубинасских кавалеристов, хотя они и превосходили числом его воинство.
Но и аубинасцы уже успели показать себя: видимо, их неплохо подготовили к предстоящим боевым действиям. Будучи прирожденными наездниками, они прекрасно держались в седле, а великолепное знание местности давало им неоспоримое преимущество.
Реализовать его полностью мешал раскол в стане повстанцев: всадники из верхних графств — Окси, Муисси, Бискит-Барли — желали лишь остановить вторжение в Аубинас, тогда как ополченцы из нижних графств — Белланда и Неллина — призывали к атаке на Марнери. Особенно рьяно рвались в бой неллинцы. У Красного Холма восставшие были едины, что и обеспечило им победу. Раздоры же явно не добавляли им сил. Все это имел в виду командор Урмин, возглавивший имперские войска.
Пшеничный тракт тянулся по плоской Лукульской равнине. По обе стороны до горизонта расстилались хлебные вины, то здесь, то там перемежавшиеся темными вкраплениями лесов. Ровная, как стрела, дорога была вымощена бурым кирпичом и содержалась в идеальном порядке. В соответствии с имперскими стандартами она имела двадцать футов в ширину; через каждые двадцать ярдов располагались дренажные стоки. Даже после прошедших дождей дорожное полотно оставалось сухим. Тракт пролегал по населенной местности — через каждые несколько миль встречались деревни. Маршировавшие по дороге солдаты слышали звон храмовых колоколов, призывавших верующих к молитве. Казалось, на пороге вторжения уместнее бы был тревожный набат, но жизнь в деревнях протекала, как будто ничего не случилось, и благочестивые поселяне действительно стекались в храмы. Они чувствовали себя в безопасности, ибо знали, что находятся под защитой города Марнери и всей Империи Розы. К счастью, им было неведомо, что маршировавший по дороге небольшой отряд — это все, чем могла встретить Империя надвигающееся вторжение из Аубинаса. Знали бы — пожалуй, тоже впали в панику, подобно жителям Сескилы.
Командора Урмина тяготило бремя возложенной на него ответственности. Некогда этот офицер прекрасно проявил себя в теятольской кампании, но затем перешел на штабную работу и уже долгие годы не командовал войсками на поле боя. Когда генерал Кесевтон спросил, уверен ли он, что справится с командованием, Урмин едва не ответил «нет». После чего не раз пожалел, что не сделал этого. Повстанцы превосходили численность его войска в несколько раз. Они разбили и взяли в плен генерала Кериуса. Командор Урмин молился, чтобы ему не пришлось закончить карьеру столь же плачевным образом.
Он окинул взглядом марширующую колонну. Люди ежились под дождем, конские крупы и огромные тела драконов лоснились от воды. Вновь и вновь командор просил Богиню вразумить его, научить, как сохранять войско и спасти белый город.
Драконам долгие переходы давались довольно легко. В Голубом Камне они совершили немало марш-бросков с полной выкладкой. Кузо не позволял своему подразделению расслабиться, и все виверны пребывали в полной готовности. Теперь это приносило свои плоды. Даже те, кто получил раны при Куоше, почти полностью оправились. Благодаря особенностям обмена веществ драконы исцелялись на удивление быстро — особенно при правильном питании. Даже пострадавший больше всех Базил полностью восстановил силы. Виверны вышагивали с довольным видом, и пожалуй, их заботили только мысли о предстоящем обеде. Потоки воды струились по их шкурам, но драконы ощущали лишь приятную прохладу: что-что, а влагу они любили. Даже Пурпурно-Зеленый пока ни на что не жаловался. Драконы растянулись по дороге, поблескивали металлические рукояти мечей и выпуклые бляхи в центре щитов. Рядом с ними тащились навьюченные узлами драконопасы: вид у них был далеко не столь бодрый, хотя широкополые шляпы и плащи в какой-то мере защищали от ливня.
В деревне Тривиз эскадрон сделал привал: драконам следовало подкрепиться. В дополнение к походной овсянке местные жители предложили сыр, акх, сотни головок луку и даже немного пива. Едва закончился обед, как просигналили рожки, и колонна двинулась дальше. Вскоре дорога углубилась в лес, обозначенный на карте как «Тривизская пуща». Этот участок в семь миль длиной и три шириной остался нераскорчеванным и невозделанным, поскольку почва здесь не годилась для зерновых.
Лес — идеальное место для засады. Командор Урм прекрасно это понимал, а потому нервничал. Ему очень хотелось, чтобы марнерийские волонтеры уяснили: конный авангард нужен для того, чтобы проводить разведку местности, а не состязаться в лихости с повстанческими патрулями. Однако эти бравые молодцы отнюдь не спешили снабжать его какими бы то ни было сведениями. Что же до капитана Калекса, то Урмин не видел его целый день. Где талионцы, что с ними — было ведомо одной лишь Матери.
Обдумав ситуацию и произведя краткую разведку ближайших окрестностей, Урмин распорядился продолжать путь. Колонна углубилась в лес и продвинулась примерно на милю, когда навстречу по Пшеничному тракту примчался отряд марнерийцев. Подскакав к Урмитту, кавалеристы торопливо отсалютовали и сбивчиво, наперебой доложили, что по дороге форсированным маршем приближается повстанческая армия. Расстояние между нею и марнерийцами составляет не более двух миль. Ледяным тоном Урмин осведомился, почему он получает эти сведения только сейчас, когда неприятель под самым носом, но добиться вразумительного ответа так и не смог. Он воздел глаза к небесам, а потом махнул рукой и остановил колонну.
Строй распался, драконы устроились на отдых под об ступавшими дорогу развесистыми дубами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62