– Мы проехали Санкт-Пельтен!
– Разве? – Ламарк ухмыльнулся. – Да кому он нужен… Вот найдем спокойное местечко, сделаешь мне хорошо.
– Остановите машину!
Ламарк щелкнул ножом с выкидным лезвием:
– Заткнись и сиди тихо, грязная тварь.
Несчастная девушка, на беду свою попавшая в машину Ламарка, вжалась в сиденье ни жива ни мертва. Она дрожала, как зайчонок, завидевший коршуна. Ламарк давил на акселератор.
Дорога была пустынной. Ламарк выискивал, где бы свернуть, когда показался идущий навстречу старый красный «форд». Он приближался, и девушка положила ладонь на ручку дверцы. Распахнуть дверцу, когда машины вот-вот поравняются, закричать…
Ламарк заметил ее движение. Нож мелькнул перед лицом девушки.
– Тварь…
Но пленницу Ламарка уже ничто не могло остановить. Вне себя от ужаса, она рванула ручку, хотя «форд» был еще довольно далеко. Ламарк бросил нож, схватил ее за локоть правой рукой, левой удерживая руль. Но то ли он уделял больше внимания пленнице, чем управлению, то ли с «Винес Вирбел» что-то случилось, но машина вышла из-под его контроля. На огромной скорости она вильнула к разделительной полосе, а когда Ламарк с руганью попытался выправить положение, завертелась, словно в автошоу. Ламарк жал на тормоз, крутил руль… «Винес Вирбел» боком несло на «форд». Водитель «форда» отчаянно старался избежать столкновения, но не смог. Страшный удар мгновенно оборвал никчемную жизнь Александра Ламарка.
Как стало ясно позже, двое пассажиров «форда» пострадали мало, но его водителя, как и девушку из «Винес Вирбел», пришлось отправить в больницу в тяжелом состоянии.
12
19 февраля 2001 года
Полдень
Адвокаты всегда спешат, особенно преуспевающие, загруженные делами. Барбара Андикс была преуспевающим адвокатом. Она вышла из ратуши ровно в полдень, а через двадцать минут ей предстояло выступить в суде. Путь неблизкий, да еще надо подготовиться к выступлению…
Усевшись за руль новой, как свежеотпечатанный доллар, «Винес Вирбел», Барбара включила двигатель, отозвавшийся благодарным урчанием. Барбара успела полюбить эту машину не только за отличные ходовые качества и удобство управления. «Винес Вирбел» была чем-то похожа на нее саму, на Барбару Андикс – красивая, деловая и целеустремленная.
Конечно, Барбара превысила скорость. Она ехала по тем улицам, где невелик риск встретиться с дорожной полицией, но все-таки… На перекрестке она едва не столкнулась с белым «саабом», и водитель покрутил пальцем у виска – правда, Барбара уже не видела этого.
Перед магазином игрушек дорогу переходила маленькая девочка в серебристо-голубой шубке и меховой шапочке. Она была одна, без родителей – по крайней мере, их не было рядом. В руках она сжимала забавного лопоухого зайца и влюбленно смотрела на него. Ситуация не внушала опасений – девочка успеет перейти, даже если Барбара не притормозит. Она и не стала тормозить, но на всякий случай слегка повернула руль вправо, чтобы проехать ближе к тротуару.
Совершенно неожиданно поворот руля привел к противоположному результату – машину потянуло влево, словно она обладала собственной волей. Такого не могло случиться, никоим образом! Но Барбаре Андикс некогда было размышлять о чудесах, кроме тех, какие она могла совершить в доли секунды, чтобы спасти девочку…
Она сделала только хуже – машину швырнуло к девочке вдвое быстрее. Удара маленького хрупкого тельца о полированную сталь крыла Барбара не ощутила. Перед ее расширенными глазами кувыркался отлетевший заяц…
Барбара выскочила из машины, упала на колени рядом с девочкой. Та была вся в крови, но, кажется, жива… Сзади прокричала полицейская сирена. Как редко, подумала Барбара, они оказываются поблизости тогда, когда нужны, – но все-таки бывает. Родители ребенка так и не появились – Барбаре еще предстояло узнать почему.
Выступление в суде не состоялось. Барбара с полицейскими поехала в больницу и покинула ее только после того, как ей сказали, что жизнь девочки вне опасности. Полицейские тоже ждали, Барбара уехала вместе с ними.
13
19 февраля 2001 года
21 час 15 минут
Ведущий теленовостей был скорбно-деловит, как всегда при сообщениях о катастрофах, убийствах, наводнениях, падении биржевых индексов, вылазках террористов, перемене имиджа Мадонны и прочих кошмарах современного мира.
– …уже третья за последние трое суток авария с автомобилем «Винес Вирбел», – подытожил он. – По мнению экспертов, аварии вызваны заводскими дефектами в системе рулевого управления, допущенными в свою очередь из-за грубых ошибок на стадии проектирования. Вот еще один повод задуматься о безответственности крупных…
Рольф Pay выключил телевизор.
– Ну как? – самодовольно спросил Фолкмер.
– Блестяще, Йохан, – признал Pay.
– Особенно эффектен, – Фолкмер захрустел чипсами, – третий случай, с девочкой, правда?
– Ты циник! Это же ребенок…
– Ребенок через неделю выйдет из больницы и обо всем забудет, а на общественность такие вещи производят неизгладимое впечатление.
– Да… Но как ты сумел это сделать?
– Пустяки. Самым трудным было собрать информацию и выбрать точку приложения сил, а дальше… Люди так беспечны, Рольф! Где только они не бросают свои машины. На улице, на охраняемых стоянках, в запертых гаражах…
Он посмотрел на Pay, и тот рассмеялся:
– Понятно. Но вот как твои ребята сумели так покопаться в управлении, чтобы одурачить экспертов, – это выше моего понимания.
– Но ведь именно потому, что некоторые вещи выше твоего понимания, ты и работаешь со мной, не так ли, Рольф? – Фолкмер смял пустой пакет и бросил его на стол. – Я выполнил задание, и ты можешь посетить господина Фроймюллера.
– Завтра утром, – сказал Pay. – Завтра утром он назовет мне имя.
– Что же ты молчал раньше, до истории с «Левензанном» и Довгером? Мы с таким же успехом давно уже могли выкачать миллионы из твоего инкогнито.
– Я законопослушный гражданин, Йохан.
– Неужели? – Теперь расхохотался Фолкмер. – Это самая удивительная новость.
– Да, – спокойно подтвердил Pay. – В отличие от тебя, мне не доставляет никакого удовольствия нарушать закон.
– Но приходится, а?
– Увы. Большая игра диктует условия.
– Ничего, Рольф, скоро мы напишем свои законы.
– Ты не упустишь случая нарушить и их.
– Обязательно, – пообещал Фолкмер. – Для того их и стоит писать…
Он подошел к Pay, хлопнул его по плечу, и они засмеялись уже вместе.
14
20 февраля 2001 года
10 часов утра
Рольф Pay листал цветные проспекты в роскошной приемной президента концерна «Траттниг». Прервала это увлекательное занятие стандартно-клишированная секретарша (Pay всегда хотел побывать на фабрике, где их штампуют, он был убежден, что существуют такие фабрики).
– Прошу вас, господин Pay. В вашем распоряжении десять минут.
Pay подмигнул девушке и открыл дверь в кабинет.
Гюнтер Фроймюллер, которому было семьдесят лет, выглядел на свои годы. Он сидел за монументальным столом, где телефоны, письменные приборы и монитор смотрелись столь же монументально. От стола и его хозяина веяло холодом власти, холод застыл и в синих глазах Фроймюллера, когда тот поднял их на вошедшего.
– Слушаю вас, господин Pay. Мне передали, что…
– Да, да, – перебил Pay так, словно перед ним был не один из могущественнейших промышленников страны, а его старый школьный приятель. – Я пришел спасти ваш концерн, господин Фроймюллер.
Брови президента взметнулись.
– Вот как?
– Да. – Pay сел и положил ногу на ногу. – Ни для кого не секрет, что дела концерна «Траттниг» идут так себе, верно? Скажу больше, концерн дышит на ладан.
– Я думал, – невозмутимо заметил Фроймюллер, – что это как раз секрет.
– Может быть, – поправился Pay, – я неточен, говоря «ни для кого». Но для моих друзей – нет, не секрет. Кризисные явления, промышленный спад, конкуренты наседают – «Ауди», «Фольксваген», «БМВ», «Сааб», американцы, японцы… Что же спасет «Траттниг»? Отличная идея – ставка на новую конкурентоспособную машину «Винес Вирбел». Превосходная идея, и машина хороша, поздравляю! Но беда в том, что в спешке ваши головотяпы наворотили таких ошибок в проекте, что рабочие на заводах просто не могли качественно собирать рулевое управление. Ну, бывает, и у «Мерседеса» бывает… Вы слышали, что они отзывают машины с рынка из-за проблем с подушками безопасности? Но ваша проблема посерьезнее – три аварии по вине концерна. Возможно, в иной финансовой ситуации вы бы легче выстояли, но сейчас это почти крах. Шанс еще есть, но последний. Вы отзовете машины, проведете внутреннее расследование, объявите о наказании виновных и об устранении недостатков… Так вы намерены действовать?
– Вы адвокат, господин Pay, – сказал Фроймюллер, не изменившись в лице, – и знаете, что я могу действовать только так.
– Но доверие подорвано. Еще одна, всего одна авария по сходной причине после возобновления продаж «Винес Вирбел», и все, конец. Вы это понимаете?
– Разумеется. Ваши предложения?
– Они очень просты. После выполнения вами одной моей просьбы я позабочусь о репутации концерна. В противном случае, боюсь, аварии неизбежны.
Фроймюллер побагровел:
– Вы шантажист! Я вызову полицию!
– Не думаю, что мне есть о чем разговаривать с полицией, ведь я всего лишь представляю интересы одного моего клиента… Но воля ваша. Выслушайте, а потом вызывайте, согласны?
– Говорите, – прохрипел Фроймюллер, не сводя с Pay ненавидящих глаз.
– Прежде всего, я не требую денег. Будь это так, вот тогда имело бы место преступление, шантаж. Полиция взялась бы за расследование, и при получении денег мой клиент был бы арестован. В таких случаях не спасают ни анонимные переводы, ни номерные счета. Неужели вы полагаете, что я, доктор юриспруденции, проявил бы подобную самоубийственную глупость?
– Что же вам нужно?
– Имя и адрес.
– Что, простите? – удивился Фроймюллер.
Pay вырвал листок из записной книжки, написал на нем имя и подтолкнул листок по столу к Фроймюллеру.
– Мне нужно знать, как зовут теперь этого человека и где он живет.
Президент всмотрелся в четкие угловатые буквы:
– Нет! – Он смял листок в кулаке. – Только не это… Я не хочу больше иметь с этим ничего общего!
– Но вам придется, господин Фроймюллер.
– Я не могу, – простонал президент. – Он дознается, что информация исходила от меня…
– Положитесь на мою скромность.
– При чем тут ваша скромность! Нет, Pay, вы ошиблись. Ваши усилия напрасны… Лучше крах. – Глаза старика загорелись. – А почему, собственно, крах? Вы тут фактически признались, что машины испортили ваши люди. Это нельзя, невозможно сделать так, чтобы совсем не оставить следов! При первых, поверхностных осмотрах эксперты заблуждались. Я добьюсь новой независимой экспертизы…
– Кто ей поверит? – Pay передернул плечами. – Подумаешь, новая экспертиза… Или никто не знает, как такие экспертизы покупаются вами, циничными воротилами? А впрочем, я не возражаю. После так называемой независимой экспертизы аварии будут выглядеть еще убедительнее.
– Я найду ваших людей!
– Пожалуйста. Но позвольте напомнить вам, господин Фроймюллер, в каком обществе вы живете и как настроено демократическое общественное мнение. Оно всегда против вас, даже когда вы тысячу раз правы. Поймите, вас спасет только одно: если не будет больше аварий, которые хотя бы косвенно наведут на мысль о вине концерна. Тогда эта история постепенно забудется. Иначе вас съедят, а из ваших разоблачений сделают пикантный соус к этому блюду. Выигрышной стратегии здесь нет.
– Наш разговор записывается…
– Ну и что? – презрительно бросил Pay. – Вы забыли, что говорите с адвокатом? В суде ваша пленка ничего не стоит, пустой звук. Противозаконно сделанная запись, да и на ней нет ни одного прямого утверждения. Хотя сама идея о суде мне нравится. Непременно всплывут интересные подробности ваших связей с тем человеком, чье теперешнее имя вы не хотите назвать.
– Я передам пленку в газеты, на телевидение! Вы не отмоетесь.
С безнадежным вздохом Pay поднялся:
– Очень жаль, Фроймюллер. Бизнесмену стоило бы быть более гибким… Но ничего не поделаешь, если вам так хочется пойти ко дну, вы своего добьетесь. До свидания.
Последние реплики Фроймюллера, в сущности, уже не имели значения – он понимал, что потерпел поражение, и зачем-то тянул время. Но тянуть дольше бессмысленно.
– Его зовут Дик Джонс, – потухшим голосом произнес он. – Живет в Лондоне.
– В Лондоне много Диков Джонсов. Мне нужен адрес.
Фроймюллер начал писать адрес в настольном блокноте с логотипом концерна «Траттниг», спохватился, отправил лист в машинку для уничтожения бумаг и продиктовал адрес вслух.
– Спасибо, – сказал Pay. – Когда надумаю менять автомобиль, обязательно куплю «Винес Вирбел». И не забудьте стереть запись, если она есть.
15
Лондон
24 февраля 2001 года
Давно не бывавший в Лондоне Рольф Pay не отказал себе в удовольствии пройтись по Пиккадилли, с иллюстрации в старой книге Диккенса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Разве? – Ламарк ухмыльнулся. – Да кому он нужен… Вот найдем спокойное местечко, сделаешь мне хорошо.
– Остановите машину!
Ламарк щелкнул ножом с выкидным лезвием:
– Заткнись и сиди тихо, грязная тварь.
Несчастная девушка, на беду свою попавшая в машину Ламарка, вжалась в сиденье ни жива ни мертва. Она дрожала, как зайчонок, завидевший коршуна. Ламарк давил на акселератор.
Дорога была пустынной. Ламарк выискивал, где бы свернуть, когда показался идущий навстречу старый красный «форд». Он приближался, и девушка положила ладонь на ручку дверцы. Распахнуть дверцу, когда машины вот-вот поравняются, закричать…
Ламарк заметил ее движение. Нож мелькнул перед лицом девушки.
– Тварь…
Но пленницу Ламарка уже ничто не могло остановить. Вне себя от ужаса, она рванула ручку, хотя «форд» был еще довольно далеко. Ламарк бросил нож, схватил ее за локоть правой рукой, левой удерживая руль. Но то ли он уделял больше внимания пленнице, чем управлению, то ли с «Винес Вирбел» что-то случилось, но машина вышла из-под его контроля. На огромной скорости она вильнула к разделительной полосе, а когда Ламарк с руганью попытался выправить положение, завертелась, словно в автошоу. Ламарк жал на тормоз, крутил руль… «Винес Вирбел» боком несло на «форд». Водитель «форда» отчаянно старался избежать столкновения, но не смог. Страшный удар мгновенно оборвал никчемную жизнь Александра Ламарка.
Как стало ясно позже, двое пассажиров «форда» пострадали мало, но его водителя, как и девушку из «Винес Вирбел», пришлось отправить в больницу в тяжелом состоянии.
12
19 февраля 2001 года
Полдень
Адвокаты всегда спешат, особенно преуспевающие, загруженные делами. Барбара Андикс была преуспевающим адвокатом. Она вышла из ратуши ровно в полдень, а через двадцать минут ей предстояло выступить в суде. Путь неблизкий, да еще надо подготовиться к выступлению…
Усевшись за руль новой, как свежеотпечатанный доллар, «Винес Вирбел», Барбара включила двигатель, отозвавшийся благодарным урчанием. Барбара успела полюбить эту машину не только за отличные ходовые качества и удобство управления. «Винес Вирбел» была чем-то похожа на нее саму, на Барбару Андикс – красивая, деловая и целеустремленная.
Конечно, Барбара превысила скорость. Она ехала по тем улицам, где невелик риск встретиться с дорожной полицией, но все-таки… На перекрестке она едва не столкнулась с белым «саабом», и водитель покрутил пальцем у виска – правда, Барбара уже не видела этого.
Перед магазином игрушек дорогу переходила маленькая девочка в серебристо-голубой шубке и меховой шапочке. Она была одна, без родителей – по крайней мере, их не было рядом. В руках она сжимала забавного лопоухого зайца и влюбленно смотрела на него. Ситуация не внушала опасений – девочка успеет перейти, даже если Барбара не притормозит. Она и не стала тормозить, но на всякий случай слегка повернула руль вправо, чтобы проехать ближе к тротуару.
Совершенно неожиданно поворот руля привел к противоположному результату – машину потянуло влево, словно она обладала собственной волей. Такого не могло случиться, никоим образом! Но Барбаре Андикс некогда было размышлять о чудесах, кроме тех, какие она могла совершить в доли секунды, чтобы спасти девочку…
Она сделала только хуже – машину швырнуло к девочке вдвое быстрее. Удара маленького хрупкого тельца о полированную сталь крыла Барбара не ощутила. Перед ее расширенными глазами кувыркался отлетевший заяц…
Барбара выскочила из машины, упала на колени рядом с девочкой. Та была вся в крови, но, кажется, жива… Сзади прокричала полицейская сирена. Как редко, подумала Барбара, они оказываются поблизости тогда, когда нужны, – но все-таки бывает. Родители ребенка так и не появились – Барбаре еще предстояло узнать почему.
Выступление в суде не состоялось. Барбара с полицейскими поехала в больницу и покинула ее только после того, как ей сказали, что жизнь девочки вне опасности. Полицейские тоже ждали, Барбара уехала вместе с ними.
13
19 февраля 2001 года
21 час 15 минут
Ведущий теленовостей был скорбно-деловит, как всегда при сообщениях о катастрофах, убийствах, наводнениях, падении биржевых индексов, вылазках террористов, перемене имиджа Мадонны и прочих кошмарах современного мира.
– …уже третья за последние трое суток авария с автомобилем «Винес Вирбел», – подытожил он. – По мнению экспертов, аварии вызваны заводскими дефектами в системе рулевого управления, допущенными в свою очередь из-за грубых ошибок на стадии проектирования. Вот еще один повод задуматься о безответственности крупных…
Рольф Pay выключил телевизор.
– Ну как? – самодовольно спросил Фолкмер.
– Блестяще, Йохан, – признал Pay.
– Особенно эффектен, – Фолкмер захрустел чипсами, – третий случай, с девочкой, правда?
– Ты циник! Это же ребенок…
– Ребенок через неделю выйдет из больницы и обо всем забудет, а на общественность такие вещи производят неизгладимое впечатление.
– Да… Но как ты сумел это сделать?
– Пустяки. Самым трудным было собрать информацию и выбрать точку приложения сил, а дальше… Люди так беспечны, Рольф! Где только они не бросают свои машины. На улице, на охраняемых стоянках, в запертых гаражах…
Он посмотрел на Pay, и тот рассмеялся:
– Понятно. Но вот как твои ребята сумели так покопаться в управлении, чтобы одурачить экспертов, – это выше моего понимания.
– Но ведь именно потому, что некоторые вещи выше твоего понимания, ты и работаешь со мной, не так ли, Рольф? – Фолкмер смял пустой пакет и бросил его на стол. – Я выполнил задание, и ты можешь посетить господина Фроймюллера.
– Завтра утром, – сказал Pay. – Завтра утром он назовет мне имя.
– Что же ты молчал раньше, до истории с «Левензанном» и Довгером? Мы с таким же успехом давно уже могли выкачать миллионы из твоего инкогнито.
– Я законопослушный гражданин, Йохан.
– Неужели? – Теперь расхохотался Фолкмер. – Это самая удивительная новость.
– Да, – спокойно подтвердил Pay. – В отличие от тебя, мне не доставляет никакого удовольствия нарушать закон.
– Но приходится, а?
– Увы. Большая игра диктует условия.
– Ничего, Рольф, скоро мы напишем свои законы.
– Ты не упустишь случая нарушить и их.
– Обязательно, – пообещал Фолкмер. – Для того их и стоит писать…
Он подошел к Pay, хлопнул его по плечу, и они засмеялись уже вместе.
14
20 февраля 2001 года
10 часов утра
Рольф Pay листал цветные проспекты в роскошной приемной президента концерна «Траттниг». Прервала это увлекательное занятие стандартно-клишированная секретарша (Pay всегда хотел побывать на фабрике, где их штампуют, он был убежден, что существуют такие фабрики).
– Прошу вас, господин Pay. В вашем распоряжении десять минут.
Pay подмигнул девушке и открыл дверь в кабинет.
Гюнтер Фроймюллер, которому было семьдесят лет, выглядел на свои годы. Он сидел за монументальным столом, где телефоны, письменные приборы и монитор смотрелись столь же монументально. От стола и его хозяина веяло холодом власти, холод застыл и в синих глазах Фроймюллера, когда тот поднял их на вошедшего.
– Слушаю вас, господин Pay. Мне передали, что…
– Да, да, – перебил Pay так, словно перед ним был не один из могущественнейших промышленников страны, а его старый школьный приятель. – Я пришел спасти ваш концерн, господин Фроймюллер.
Брови президента взметнулись.
– Вот как?
– Да. – Pay сел и положил ногу на ногу. – Ни для кого не секрет, что дела концерна «Траттниг» идут так себе, верно? Скажу больше, концерн дышит на ладан.
– Я думал, – невозмутимо заметил Фроймюллер, – что это как раз секрет.
– Может быть, – поправился Pay, – я неточен, говоря «ни для кого». Но для моих друзей – нет, не секрет. Кризисные явления, промышленный спад, конкуренты наседают – «Ауди», «Фольксваген», «БМВ», «Сааб», американцы, японцы… Что же спасет «Траттниг»? Отличная идея – ставка на новую конкурентоспособную машину «Винес Вирбел». Превосходная идея, и машина хороша, поздравляю! Но беда в том, что в спешке ваши головотяпы наворотили таких ошибок в проекте, что рабочие на заводах просто не могли качественно собирать рулевое управление. Ну, бывает, и у «Мерседеса» бывает… Вы слышали, что они отзывают машины с рынка из-за проблем с подушками безопасности? Но ваша проблема посерьезнее – три аварии по вине концерна. Возможно, в иной финансовой ситуации вы бы легче выстояли, но сейчас это почти крах. Шанс еще есть, но последний. Вы отзовете машины, проведете внутреннее расследование, объявите о наказании виновных и об устранении недостатков… Так вы намерены действовать?
– Вы адвокат, господин Pay, – сказал Фроймюллер, не изменившись в лице, – и знаете, что я могу действовать только так.
– Но доверие подорвано. Еще одна, всего одна авария по сходной причине после возобновления продаж «Винес Вирбел», и все, конец. Вы это понимаете?
– Разумеется. Ваши предложения?
– Они очень просты. После выполнения вами одной моей просьбы я позабочусь о репутации концерна. В противном случае, боюсь, аварии неизбежны.
Фроймюллер побагровел:
– Вы шантажист! Я вызову полицию!
– Не думаю, что мне есть о чем разговаривать с полицией, ведь я всего лишь представляю интересы одного моего клиента… Но воля ваша. Выслушайте, а потом вызывайте, согласны?
– Говорите, – прохрипел Фроймюллер, не сводя с Pay ненавидящих глаз.
– Прежде всего, я не требую денег. Будь это так, вот тогда имело бы место преступление, шантаж. Полиция взялась бы за расследование, и при получении денег мой клиент был бы арестован. В таких случаях не спасают ни анонимные переводы, ни номерные счета. Неужели вы полагаете, что я, доктор юриспруденции, проявил бы подобную самоубийственную глупость?
– Что же вам нужно?
– Имя и адрес.
– Что, простите? – удивился Фроймюллер.
Pay вырвал листок из записной книжки, написал на нем имя и подтолкнул листок по столу к Фроймюллеру.
– Мне нужно знать, как зовут теперь этого человека и где он живет.
Президент всмотрелся в четкие угловатые буквы:
– Нет! – Он смял листок в кулаке. – Только не это… Я не хочу больше иметь с этим ничего общего!
– Но вам придется, господин Фроймюллер.
– Я не могу, – простонал президент. – Он дознается, что информация исходила от меня…
– Положитесь на мою скромность.
– При чем тут ваша скромность! Нет, Pay, вы ошиблись. Ваши усилия напрасны… Лучше крах. – Глаза старика загорелись. – А почему, собственно, крах? Вы тут фактически признались, что машины испортили ваши люди. Это нельзя, невозможно сделать так, чтобы совсем не оставить следов! При первых, поверхностных осмотрах эксперты заблуждались. Я добьюсь новой независимой экспертизы…
– Кто ей поверит? – Pay передернул плечами. – Подумаешь, новая экспертиза… Или никто не знает, как такие экспертизы покупаются вами, циничными воротилами? А впрочем, я не возражаю. После так называемой независимой экспертизы аварии будут выглядеть еще убедительнее.
– Я найду ваших людей!
– Пожалуйста. Но позвольте напомнить вам, господин Фроймюллер, в каком обществе вы живете и как настроено демократическое общественное мнение. Оно всегда против вас, даже когда вы тысячу раз правы. Поймите, вас спасет только одно: если не будет больше аварий, которые хотя бы косвенно наведут на мысль о вине концерна. Тогда эта история постепенно забудется. Иначе вас съедят, а из ваших разоблачений сделают пикантный соус к этому блюду. Выигрышной стратегии здесь нет.
– Наш разговор записывается…
– Ну и что? – презрительно бросил Pay. – Вы забыли, что говорите с адвокатом? В суде ваша пленка ничего не стоит, пустой звук. Противозаконно сделанная запись, да и на ней нет ни одного прямого утверждения. Хотя сама идея о суде мне нравится. Непременно всплывут интересные подробности ваших связей с тем человеком, чье теперешнее имя вы не хотите назвать.
– Я передам пленку в газеты, на телевидение! Вы не отмоетесь.
С безнадежным вздохом Pay поднялся:
– Очень жаль, Фроймюллер. Бизнесмену стоило бы быть более гибким… Но ничего не поделаешь, если вам так хочется пойти ко дну, вы своего добьетесь. До свидания.
Последние реплики Фроймюллера, в сущности, уже не имели значения – он понимал, что потерпел поражение, и зачем-то тянул время. Но тянуть дольше бессмысленно.
– Его зовут Дик Джонс, – потухшим голосом произнес он. – Живет в Лондоне.
– В Лондоне много Диков Джонсов. Мне нужен адрес.
Фроймюллер начал писать адрес в настольном блокноте с логотипом концерна «Траттниг», спохватился, отправил лист в машинку для уничтожения бумаг и продиктовал адрес вслух.
– Спасибо, – сказал Pay. – Когда надумаю менять автомобиль, обязательно куплю «Винес Вирбел». И не забудьте стереть запись, если она есть.
15
Лондон
24 февраля 2001 года
Давно не бывавший в Лондоне Рольф Pay не отказал себе в удовольствии пройтись по Пиккадилли, с иллюстрации в старой книге Диккенса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49