Нельзя избирать монарха после мятежа. Гасанбек пискнул: мол, не видит в Атарпадане влиятельного деятеля, которого бы любил народ. Сумукдиар возразил, что общим уважением пользуются многие вожди племен, в частности тот же Бахрам Муканна. Лег признал, что за Бахрамом пошли бы и простолюдины, и часть чиновников, и военные, но старика отвергнут владельцы земель и прочих богатств. Все помнят, что Муканна командовал туменом в повстанческой армии Парпага и отстаивал сомнительные идеалы маздакитов и хуррамитов.
Джадугяр досадливо отмахнулся.
- Переворот - не игра в деревянных солдатиков, - сказал он раздраженно. - Вот слышал небось, рысские маги попытались вернуть Единого бога, но кое-чего не предусмотрели, не собрали все силы в один кулак - и проиграли. Если всерьез собираетесь брать власть, необходимо заранее каждую мелочь подготовить. И к тому же, когда собираешься вести серьезный разговор, нечего брать с собой таких вот… - Он кивнул на ехавшего впереди Нухбалу. - Или он тоже участвует в вашем заговоре?
Отрицательно мотнув головой, Гасанбек ответил, что мага-алверчи они не звали, он сам навязался и отделаться от него не было возможности. Сумукдиар поморщился и пришпорил коня, догоняя остальных. Нухбалу он считал законченным мерзавцем, а потому - вероятным прислужником Темных Сил в лице Абуфалоса, Хызра и Тангри-Хана. А интуиция подводила учеников Джуга-Шаха весьма и весьма нечасто!
Проклятая охота здорово спутала его планы. Гирканец рассчитывал уже этим вечером вернуться в Ганлыбель, подготовить первую сотню яиц гадовранов, а на рассвете отправиться в поход за оружием олимпийцев. Эта поездка на природу с девками вынуждала его задержаться, и Сумукдиар поневоле начал нервничать. Слабо развитое ясновидение предрекало ему какие-то неприятности в самое ближайшее время. Вдобавок возле Белой Скалы, где была развилка, Фаранах вознамерился повернуть направо.
- Ты куда едешь? - сердито поинтересовался Сумук.
- В Кипарисовую рощу, конечно. Отдохнем, повеселимся.
- Нет уж, мне обещали хорошую охоту, и я буду охотиться! - Джадугяр уже не мог сдержать ярость. - Едем в Хызылский лес!
Все загалдели, возмущаясь, мол, в Хызыл и до вечера не добраться, и вообще, мол, там пошаливают отряды разбойника Горуглу. Не слушая их болтовню, Сумукдиар злобно куснул перстень, надетый на безымянный палец левой руки. Свет вокруг кавалькады внезапно померк, а когда сумрак рассеялся, компания оказалась на лесной опушке. Хызылский лес - редкие поросли сосен, чинар и бирюзовых елей - карабкался вверх по склону трехглавой горы Су-Пери, то есть Русалки. Если смотреть со стороны моря, кажется, что на берегу лежит, погрузив ноги в воду, обнаженная женщина - невысокая выпуклость живота и две пышные груди, увенчанные острыми пиками сосков.
- Ну и шайтан с ним, - сердито пропела рыжая Зейба, подружка Гасанбека. - Хочет охотиться - пусть. Только, будь добр, накорми нас, а то лично я проголодалась.
- Мы все проголодались, - поддержал ее Фаранах. - В Кипарисовой роще можно было бы от души нажраться в прекрасной харчевне, а здесь одни камни.
Посмеиваясь, Сумукдиар объяснил городским барышням обоего пола, что в центре Живота Русалки имеется небольшое озеро, где обычно полно гусей, уток и прочей водоплавающей птицы. На его предложение отправиться за дичью без особого энтузиазма откликнулись только Фаранах и Гасанбек, а Нухбала остался сидеть на каком-то разогревшемся на солнечных лучах камне.
- Трудно ходить, - пожаловался он плаксиво. - Кажется, я что-то натер об седло.
- Что ты мог натереть, мешок с трухой? - фыркнула Удака, и остальные девицы залились издевательским хохотом. - У тебя ж там давно ничего нет!
Оскорбленный маг демонстративно отвернулся к морю, а пятерка охотников - трое мужчин и два пса - двинулись, стараясь не шуметь, к озеру. Путь был недолог. Раздвинув прибрежные кусты, они увидели сотни птиц, плававших по зеркальной глади: утки, гуси, лебеди, гагары, кашкалдаки. Три лука заработали с предельной скорострельностью. Через некоторое время дичь забеспокоилась, почуяв неладное - слишком уж много птиц приняли странную позу «кверху лапками», - и стая за стаей поднялась в воздух.
- Достаточно, - сказал Фаранах. - Ну-ка, мальчики, тащите сюда эту падаль.
Рыжий и Черный послушно бросились в воду и быстро натаскали добычу к ногам хозяина. Сумукдиар тем временем прочитал простенькое заклинание, повинуясь которому на берег слетелись плававшие в озере стрелы. Нагруженные дичью охотники вернулись к лагерю, где уже пылал разведенный девицами костер. Вскоре запеченные в углях утки захрустели в зубах, и началась обычная для последнего времени веселая беседа - о войне.
Пыжась, чтобы показать свою осведомленность в делах большой политики, Нухбала поведал, что накануне его величество отправил в Арзуан огромную армию - пять тысяч пехоты, две тысячи конников, дюжину ифритов и полдюжины ползающих драконов - под общим командованием паши Улурзы Рахима.
- Побьют его хастанцы, - меланхолично обгладывая гусиную ляжку, заметил Гасанбек. - Он же поэт, ни черта в военном деле не смыслит. К тому же сумасшедший.
- Да-да, его в детстве не раз головой на камень роняли, - согласился Фаранах и взялся за новую утку. - Вот говорят, что не может человек сожрать подряд двух уток. Почему не может? Лично я уже третью ем.
- Раньше люди за раз барана съедали, - укоризненно сказал Гасанбек. - А ты про утку.
- Мы должны разгромить врага, - строго внушал Нухбала. - Истребить всех хастанцев до единого и очистить от этой заразы весь Арзуан. Чем больше убьем - тем чище будет воздух Отчизны.
- Мало вы их в Акабе убивали? - неприязненно осведомилась Удака. - Прямо на улицах заживо сжигали.
- Они нас довели, - гордо сообщил маг. - Сами виноваты.
- Убитые всегда сами виноваты, скоро окажется, что хастанцы вообще сами себя убивали, - хохотнул Сумукдиар. - А кто будет виноват, когда дурак Улурза вернется побитый?
Тут Нухбала рассвирепел и визгливо закричал, что есть приказ одержать победу - стало быть, новый паша победит. И вообще, добавил он ехидно, Агарей Ганлы хоть и отбросил врага, но убитых было не так уж много, а Улурза Рахим всегда привозит десятки корзин с отрезанными вражескими ушами.
Это была истинная правда: Сумукдиар стремился разгромить неприятеля, не заботясь о трофеях, тогда как Улурза и прочие полководцы-самоучки всячески уклонялись от сражений, но зато безжалостно отрезали уши у мирных жителей. Причем не только у хастанцев, но и у единокровных братьев.
- Так там же главные победы измеряются не в убитых солдатах, а в изнасилованных женщинах, - засмеялся Фаранах. - Правда, Сумук?
- Не видел я там женщин, которых можно насиловать, - содрогнувшись, признался джадугяр. - Нухбала - и тот соблазнительнее.
Ревнивая Удака, сама родившаяся в тех краях, внезапно разозлилась и прошипела голосом, полным змеиного яда:
- Нашему Сумуку горянки всегда были не по вкусу. Ему нравятся беленькие - венедские женщины, сколотские, франкские. Об эллинках я уже не говорю!
- Да, у моего брательника губа не дура, - одобрительно произнес изрядно подвыпивший сынок Бахрама Муканны.
Фаранах и Гасанбек наперебой принялись обсуждать постельные достоинства и привычки женщин разных стран и народов, оперируя важнейшими параметрами, как-то: пышность талии, кривизна ног, объем груди, цвет волос и глаз, мягкость характера, а также общая культурность. К глубокому неудовольствию женской половины компании, сравнение получалось в пользу северянок. Вконец разобиженная танцовщица, подбадриваемая двумя потаскушками из женского эскадрона (их в городе так и называли - «конные шлюхи»), сварливо повысила голос:
- Это кобелиное отродье совсем забыло о чести, коли они способны так расхваливать северянок. Рыссы - все пьяницы, а их бабы - распутницы, спят с кем попало! А уж франкские и тевтонские…
Удака с поразительным знанием дела поведала о жутких извращениях, коим предаются женщины Запада - от эллинских и ромейских земель до обледенелых островов где обитают полудикие пикты и скотты. Столь толковое' темпераментное и красочное описание всевозможных поз и приемов, сопровождаемое соответствующими телодвижениями, невероятно возбудило мужчин (даже Нухбала заинтересовался), которые вознамерились безотлагательно лететь в Элладу и Галлию, чтобы испытать услышанное на собственной шкуре.
- Сумук, подай сюда дракона, - умолял пьяным голосом Фаранах. - Вези нас к этим чародейкам, к этим беззаветным жрицам Венеры и Амура…
Зейба, испугавшись сдуру, что мужчины в самом деле могут их покинуть, страстно залепетала:
- Не надо никуда лететь… Мы тоже так умеем, даже еще лучше.
Джейла захохотала, а смущенная Удака обозвала Зейбу дурой. «Ну дура, - согласилась та, - только в постели я лучше вас обеих, мне об этом все говорят». Она даже перечислила поименно несколько авторитетов, которые столь высоко оценили ее скромные достоинства.
Сумукдиар подумал, что сценка эта очень типична для человеческой породы. Породы, с которой он сам был связан все меньше… Люди неизменно доказывали, что не способны трезво оценивать истинное свое место в окружающем мире. Люди старательно обвиняли во всех неприятностях кого угодно - особенно когда у самих рыльце в пушку. Пьяная кликуша из Волчьегорска голосила: дескать, ее обманывают и притесняют власти, родичи, соседи. Средиморские политиканы истребляли соседние племена, оправдываясь, что те сами вынуждают их убивать. Удака искренне верила в развратность рыссок, хотя сама с двенадцати лет проявляла бешеный интерес к мужчинам, а в четырнадцать отец выгнал ее из дому, когда начинающая деревенская стерва учинила очередную безобразную оргию. Говорят, именно тогда на нее обратил внимание сам Горуглу… О люди, люди!..
Гора снеди неожиданно растаяла, остались лишь кости, которые достались псам. Зейба, зевая во всю пасть, объявила, что хочет спать. «Вот-вот, самое время, - обрадовался Фаранах. - Сейчас мы разложим вас в позе этой самой горы». Он показал на устремленные в небо соски скал. Конные шлюхи изобразили возмущение, но возражать, конечно, не стали. Лихие охотники и охотницы, разбившись на пары и оставив Нухбалу стеречь коней, разбрелись по окрестным кустам. Сладострастные стоны и вздохи продолжались примерно до полудня, после чего все, кроме Сумука, утомленно разлеглись на коврах под деревьями.
- Мертвый час, - сонным голосом приказал Фаранах. - Сумук, чего не дрыхнешь?
- Скучно, - проворчал джадугяр. - Я уж лучше прогуляюсь по горам. Может, кабана или архара принесу.
Он запахнулся в плащ, накинул на голову капюшон и стал почти невидимым - серые, зеленые и светло-бурые пятна словно растворили его фигуру на фоне листвы, земли и камней. Уже вступив в лес, гирканец оглянулся - в центре лагеря слабо дымился угасающий костер, вокруг похрапывали мужчины и женщины, поодаль Нухбала накрылся с головой попоной. Кони щипали траву, псы доедали остатки за хозяевами. Картина была мирной, но что-то все-таки тревожило волшебника.
«Ничего, завтра же отправлюсь за оружием богов», - успокоил он себя и решительно двинулся в чащу. Перепрыгивая с камня на камень, он взбирался все выше в гору, где, как подсказывало ему чутье, водились крупные звери. Левая Грудь Русалки - отличное место для охоты. Поиск увенчался успехом - на уступе возле небольшого водопада, где горный поток низвергался в гранитную чашу, выдолбленную струей за многие тысячи лет, он обнаружил следы раздвоенных копыт. Похоже, сюда часто приходили на водопой самые разные животные, поэтому Сумук отполз подальше и примостился за обломком скалы чуть выше звериной тропы.
Ожидание затянулось. Олениху с двумя детенышами он пожалел, а настоящая крупная дичь все не появлялась Потом джадугяр почувствовал нарастающее беспокойство - где-то поблизости, не дальше полета стрелы, бродила опасность. Человек, зверь или демон - этого он не мог разобрать… Неожиданно ощущение опасности пропало и столь внезапное исчезновение угрозы насторожило его еще больше.
Наконец к воде подошел великолепный молодой тур, которого Сумук уложил первой же стрелой. Торопливо выпустив кровь и выпотрошив тура - в такую жару от требухи надо избавляться как можно скорее, - гирканец взвалил тушу на плечи и бодро поспешил в сторону лагеря.
Не успел он, однако, сделать и полусотни шагов, как сработал инстинкт опасности. Отбросив тура, джадугяр упал в траву, проворно откатился в сторону и укрылся позади груды каменных обломков. Затем, приготовив метательный нож, он осторожно выглянул из-за укрытия. Тревога оказалась преждевременной - человек, яркий цветастый халат которого бросился в глаза гирканцу несколько мгновений назад, растянулся в кустах слишком уж бездвижно… Осмотрев окрестности магическим зрением и не обнаружив никаких признаков врага, Сумукдиар подбежал к лежавшему.
За десять шагов он разглядел торчавшую из-под левой лопатки мертвеца стрелу, а подойдя вплотную, не без удивления понял, что убитый хорошо ему знаком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65