Подумав немного, гирканский волшебник осведомился:
- Ты можешь сказать, насколько силен… то есть сильно это Иштари?
Ответ оказался слишком сложным для хилого умишка самозваного пророка. Гирканцу пришлось долго и нудно повторять наводящие вопросы, буквально по каплям выдавливая нужные сведения. В конце концов Сумук без особой уверенности сделал вывод, что Иштари по магическим способностям превосходит Тангри-Хана, хотя и уступает Хызру. Впрочем, лишившись волшебного жезла, Хызр сделался слабее, чем Иштари, тогда как Тангри-Хан, овладевши ваджрой, стал заметно сильнее.
Информация не много прибавляла к прежним знаниям. Так или иначе, всех троих придется убивать, причем убивать их придется не кому-нибудь, а именно агабеку Хашбази Ганлы.
Сумукдиар тяжело вздохнул и велел увести преступника.
- Когда казнь? - деловито поинтересовался Шамши и громко зевнул, прикрывшись ладонью.
- Горуглу собирался собственноручно, - безразлично буркнул джадугяр. - Пусть побалуется, мне разве жалко…
- Тяжелая была ночь. - Сарханг потянулся. - Клянусь, я устал.
- Не клянись, я и так, да, верю. - Сумук усмехнулся. - С такими разговаривать - надо сначала барана скушать.
- О! - Шамшиадад восторженно закатил глаза. - Баранина - это райское блаженство. И еще - бочонок хорошего вина. А потом отоспаться.
- Счастливый человек… О хороших вещах мечтать можешь.
- Да, паша, тебе не позавидуешь. - Сочувственно поцокав языком, Шамши встал. - Пойду, дорогой, не буду тебе мешать.
К сожалению, он был прав. Неумолимо приближался миг, который Сумукдиар всеми силами пытался оттянуть, однако даже самые могущественные джадугяры не способны остановить поступь времени. Можно было задержаться еще на часок-другой под предлогом допроса или других неотложных дел, можно было объявить всенародный той - праздник с угощением, но еще до вечера или даже раньше его заставят принять участие в главном событии. Слишком много влиятельных персон приложили руку к сегодняшней победе, и все они намеревались безотлагательно начать дележ власти.
Настойчивый стук в дверь камеры пыток возвестил, что времени для отсрочки больше не остается. Плечистый седобородый ветеран-гирканец, носивший на обветренном лице множество ужасных шрамов, почтительно пригласил султана Сумукдиара на пиршество, которое начинается на главной площади. Это было хитро придумано: теперь он не мог бы отговориться - мол, ему нужно отдохнуть или перекусить. Главный вопрос будет решен, как это принято на Востоке, - за праздничным столом.
«В конце концов, оно и к лучшему, - подумал джадугяр, стремительно шагая по булыжной мостовой от Самшитового замка к Нефритовому, - незачем больше тянуть время. Если решение неизбежно - стало быть, нужно решать, не откладывая».
С другой стороны, он понимал, что становиться во главе страны сегодня ему было совершенно ни к чему. История учила, что всевозможные бунты, революции, перевороты и мятежи обязательно возносили на гребне волны народных волнений какую-нибудь фигуру - чаще всего случайную. Однако эти первые вожди редко оставались у власти надолго и почти всегда сменялись новыми - более сильными и мудрыми, но менее фанатичными личностями. Сумукдиар слишком хорошо представлял степень собственной популярности (вернее, непопулярности) в народе и обществе, а потому не сомневался, что харизматическим правителем стать не сможет. Народ, возможно, будет бояться его, но уж никак не любить, и каждый промах, любая неудача султана из рода Хашбази-Ганлы породит подспудное недовольство, которое запросто перерастет в возмущение и мятежи, которые придется жестоко подавлять, еще сильнее уничтожая собственную популярность.
Да, он не имел ореола, позволявшего стать единоличным вождем не шибко ладивших между собой племен, не стоял за ним и многочисленный семейный клан. Это означало, что султану Сумукдиару Первому придется виртуозно балансировать между аппетитами могущественных сил, которые окажут ему поддержку: армия, мухабарат, гирканцы, акабцы, купечество. И все станут выпрашивать или даже требовать новые клочки земли, привилегии, крепостных, теплые жирные должности, а крестьяне опять-таки взбунтуются от непосильных оброков, и снова придется посылать карательные отряды…
Самым разумным в такой ситуации было бы оставаться в стороне от престола, занимая посильный пост вроде военного назира или Верховного Джадугяра. Кстати, о Верховном Джадугяре…
Он обнаружил, что стоит около дома Салгонадада. Бронзовые воины ограды застыли в странных позах с занесенными для удара мечами, топорами и копьями. Магическая стража особняка могла бы бесконечно долго отражать атаки плохо обученных солдат Черного Храма, однако в разгар событий, если верить Абуфалосу, в Акабу прибыл Хызр, который наложил чары, парализовавшие металлических бойцов, и с Салгонададом было покончено.
Сумукдиар яростно сожалел, что проклятый демон успел бежать из города за мгновение до того, как драконьи стаи блокировали столицу. Абуфалос показал на допросе, что Хызр был перепуган, узнав о наступлении гирканской армии, - демону ужасно не хотелось сражаться с Кровавым Пашой. Еще Абуфалос рассказал, что хварно Хызра светилось совсем слабо - похоже, лишившись магического жезла, престарелый демон утратил и большую часть своего говве-а-джаду.
Впрочем, судьба приучила Сумука не слишком горевать о несбывшемся: если не удалось убить Хызра вчера, значит, надо будет избавить Средний Мир от этой подлой твари чуть позже - всего-навсего. Важно было другое: должность Верховного Джадугяра остается свободной, и занять ее мог лишь один волшебник, а все прочие не имели никаких шансов.
Сопровождаемый Ликтором, Рымом и свитой молодых гирканских дворян, он вышел к площади, на которой уже были расставлены и даже накрыты столы примерно на три тысячи гостей - знатных и простонародья. Появление агабека (или кто-нибудь все-таки считает его монархом?) вызвало восторженный шумок. С полсотни знакомых - в основном маги и молодые офицеры - поспешили навстречу Сумукдиару, приветствуя его, почтительно скрестив руки на груди. Загремели барабаны и боевые трубы, шеренги парадного караула салютовали сверкающими клинками.
Сумука провели на почетное место к укрытому атласным навесом столу, за которым сидели Бахрам, Фаранах, Максуд Абдулла, Табардан, Горуглу, Пушок, Динамия, Удака, Шамшиадад, Ахундбала, Нимдад и несколько особо отличившихся военачальников. Сумукдиар простер руки, посылая приветствие собравшимся, затем махнул рукавом, приглашая начинать торжество.
На свободной от столов части площади сменялись музыканты, певцы, танцовщики, поэты и факиры. Несколько десятков крепостных красоток Максуда Абдуллы суетились вокруг гостей, подавая изысканные блюда и напитки. Сумукдиар неожиданно ощутил зверский голод и, начисто забыв на время о политике, набросился на еду. В отличие от северных застолий, на Востоке не признавали холодных закусок и солений. Первым делом повара выставили левенги - запеченную рыбу и дичь, фаршированную тертыми орешками, сушеными фруктами и ягодами. Затем появились блюда с огромными кусками жареной оленины и баранины. Все это запивалось охлажденным легким вином и ледяным шербетом. Наконец наступил апофеоз пиршества - в исполинских котлах, днища которых были выложены изнутри кружочками картофеля, дозрел плов. Тут уж повара показали все, на что способны, - к плову подали десятки разных подлив: мясных, рыбных, овощных, кислых, соленых, острых. Не прошло и часа, как перед насытившимися победителями остались только роскошные позолоченные вазы с фруктами, бурдюки и кувшины с вином, айраном, шербетом.
Пора было приступать к главному. Сумукдиар медленно поднялся. Пока он мыл пальцы в подставленной рабыней чаше розовой воды и вытирал ладони заморским полотенцем, над площадью разносился трубный сигнал. Все разговоры утихли, и в наступившем безмолвии голос ганлыбельского агабека звучал отчетливо и был слышен даже на соседних улицах.
- Друзья, нас собрал здесь не только праздник, но и важные государственные дела, - начал Сумук. - Вот уже четвертый день Атарпадан живет без правителя. Прежний эмир Уалки, да покарают его душу демоны преисподней, не выполнил своего долга и отдал страну во власть злобных регентов Иблиса. Жестокая смерть и магрибская магия лишили нас также Верховного Джадугяра и великого визиря. Кто же возглавит нас в эти нелегкие дни, когда из-за Гиркана готова двинуться безжалостная Орда сюэней?
Он сделал паузу, сверля пьяных гостей тяжелым взглядом.
- Чего тянешь, бери на себя, а мы поддержим, - шепнул сидевший справа Бахрам Муканна Ганлы.
- Конечно, - поддержал слева Максуд Абдулла. - Мы уже все решили: ты - султан, дядя Бахрам - визирь, я - марзабан Акабы, Табардан останется военным назиром, а Горуглу назначим командиром конницы.
Мрачно усмехнувшись - они, видите ли, все решили! - Сумукдиар продолжал:
- Сегодня я, приняв на себя тяжкие обязанности Верховного Джадугяра, остался, по существу, единственным официальным лицом объятой смутой родной земли. Я слышу голоса, которые советуют мне короноваться и провозгласить себя султаном. Но будет ли такой поступок правильным?
В разных концах площади натужно завопили:
- Правильно!.. Не сомневайся, паша!.. Да славится в тысячелетиях имя султана Сумукдиара Первого!.. Не нужно нам иного вождя!..
Однако особого воодушевления в этих выкриках Сумук расслышать не сумел и потому еще более укрепился в решимости сделать по-своему.
- Мне ли не знать, сколь невелика всеобщая любовь ко мне, - печально произнес он. - И мне ли не понимать, что решения даже самых уважаемых сограждан далеко не достаточно, чтобы смертный стал подлинным монархом. А потому я, как Верховный Джадугяр, делаю свой выбор: пусть боги рассудят, на кого следует сегодня возложить нелегкое бремя высшей власти.
Над площадью пронесся всеобщий полустон-полувздох: такого оборота дела никто не ожидал. А ведь могли бы, казалось, привыкнуть - не первый год его знали… Вновь загремел над растерявшейся толпой усиленный чарами голос Кровавого Паши:
- Всеблагой Ахурамазда дважды за последние дни напоминал, что я должен посетить Розовый замок. Возможно, там, в стенах, где все еще обитают духи славного прошлого, боги объявят свое решение. - Он махнул жезлом. - Пусть подадут коней - мы едем на Патам-Даг.
Началась суматоха. Площадь была слишком тесной - столы сдвигали и даже опрокидывали, чтобы освободить место для скакунов. В толкотне и давке вожди вчерашнего переворота кое-как сели в седла и группами по два или по три выезжали на улицы, ведущие к Патам-Даг.
Между тем слух о предстоящей беседе с духами прошлого успел разнестись по городу, и многочисленные толпы потекли по каменным и глиняным закоулкам в том же направлении - словно весь город устремился к Розовому замку.
Вокруг Сумукдиара скакали ближайшие друзья и родственники. Бахрам Муканна молчал, насупившись, а Максуд Абдулла беззвучно шевелил губами, словно нашептывал неслышные проклятия. Весело кивнув на стариков, Фаранах вполголоса сказал двоюродному брательнику:
- Ловко ты, рожа колдовская, придумал просить совета у богов. Папаня-то надеялся: мол, получив власть из рук наших патриархов, ты будешь петь и плясать под их зурну. А теперь можешь спокойно посылать всех ишаку под хвост - тебе никто не указ, тебя боги избрали!
- Уймись, пьяница несчастный, - посоветовал Су-мук. - Еще неизвестно, кого Ахурамазда назовет.
- А ты сомневаешься? - удивилась Динамия. - Не меня же. И не Ваньшу Ползуна.
- Смешная ты у меня. - Сумукдиар выдавил кривую улыбку. - За кого решать вздумала.
На веселое личико боспорской ведьмы легла тень недоумения, затем девушка прошептала, широко раскрыв глаза:
- Ты что, вправду надеешься, что Он подскажет?.. Я-то решила, ты просто объявишь от Его имени… Кончай, не шути…
- И не думал.
Динамия странно посмотрела исподлобья на жениха, и этот взгляд рассерженной дикой кошки очень гирканцу не понравился. Сумук почему-то вспомнил, как вчера внезапно помрачнел Рым, когда они заговорили о женщинах и была упомянута Динамия. Неужели Рым знал про нее нечто? Сумукдиар мимоходом сделал зарубку в памяти, что нужно будет расспросить оруженосца, когда найдется для этого свободное время. Сейчас такого времени, увы, не имелось.
Он лихорадочно перебирал в уме людей, их достоинства, степень влияния, недостатки. Возможно, родичи окажутся правы, и Светоносный выберет-таки его. Тогда действительно придется назначить визиря и министров, как договорились на советах последних дней. Шамшиадад возглавит мухабарат, Ахундбалу сделаем верховным джадугяром, а Фаранаха направим марзабаном… ну, скажем, в Мехрибанд - пусть учится делом заниматься. Только вот Горуглу станет - нет, не командиром конницы, а назиром городской и сельской стражи. Кому, как не атаману разбойников, поддерживать в стране порядок и справедливость!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
- Ты можешь сказать, насколько силен… то есть сильно это Иштари?
Ответ оказался слишком сложным для хилого умишка самозваного пророка. Гирканцу пришлось долго и нудно повторять наводящие вопросы, буквально по каплям выдавливая нужные сведения. В конце концов Сумук без особой уверенности сделал вывод, что Иштари по магическим способностям превосходит Тангри-Хана, хотя и уступает Хызру. Впрочем, лишившись волшебного жезла, Хызр сделался слабее, чем Иштари, тогда как Тангри-Хан, овладевши ваджрой, стал заметно сильнее.
Информация не много прибавляла к прежним знаниям. Так или иначе, всех троих придется убивать, причем убивать их придется не кому-нибудь, а именно агабеку Хашбази Ганлы.
Сумукдиар тяжело вздохнул и велел увести преступника.
- Когда казнь? - деловито поинтересовался Шамши и громко зевнул, прикрывшись ладонью.
- Горуглу собирался собственноручно, - безразлично буркнул джадугяр. - Пусть побалуется, мне разве жалко…
- Тяжелая была ночь. - Сарханг потянулся. - Клянусь, я устал.
- Не клянись, я и так, да, верю. - Сумук усмехнулся. - С такими разговаривать - надо сначала барана скушать.
- О! - Шамшиадад восторженно закатил глаза. - Баранина - это райское блаженство. И еще - бочонок хорошего вина. А потом отоспаться.
- Счастливый человек… О хороших вещах мечтать можешь.
- Да, паша, тебе не позавидуешь. - Сочувственно поцокав языком, Шамши встал. - Пойду, дорогой, не буду тебе мешать.
К сожалению, он был прав. Неумолимо приближался миг, который Сумукдиар всеми силами пытался оттянуть, однако даже самые могущественные джадугяры не способны остановить поступь времени. Можно было задержаться еще на часок-другой под предлогом допроса или других неотложных дел, можно было объявить всенародный той - праздник с угощением, но еще до вечера или даже раньше его заставят принять участие в главном событии. Слишком много влиятельных персон приложили руку к сегодняшней победе, и все они намеревались безотлагательно начать дележ власти.
Настойчивый стук в дверь камеры пыток возвестил, что времени для отсрочки больше не остается. Плечистый седобородый ветеран-гирканец, носивший на обветренном лице множество ужасных шрамов, почтительно пригласил султана Сумукдиара на пиршество, которое начинается на главной площади. Это было хитро придумано: теперь он не мог бы отговориться - мол, ему нужно отдохнуть или перекусить. Главный вопрос будет решен, как это принято на Востоке, - за праздничным столом.
«В конце концов, оно и к лучшему, - подумал джадугяр, стремительно шагая по булыжной мостовой от Самшитового замка к Нефритовому, - незачем больше тянуть время. Если решение неизбежно - стало быть, нужно решать, не откладывая».
С другой стороны, он понимал, что становиться во главе страны сегодня ему было совершенно ни к чему. История учила, что всевозможные бунты, революции, перевороты и мятежи обязательно возносили на гребне волны народных волнений какую-нибудь фигуру - чаще всего случайную. Однако эти первые вожди редко оставались у власти надолго и почти всегда сменялись новыми - более сильными и мудрыми, но менее фанатичными личностями. Сумукдиар слишком хорошо представлял степень собственной популярности (вернее, непопулярности) в народе и обществе, а потому не сомневался, что харизматическим правителем стать не сможет. Народ, возможно, будет бояться его, но уж никак не любить, и каждый промах, любая неудача султана из рода Хашбази-Ганлы породит подспудное недовольство, которое запросто перерастет в возмущение и мятежи, которые придется жестоко подавлять, еще сильнее уничтожая собственную популярность.
Да, он не имел ореола, позволявшего стать единоличным вождем не шибко ладивших между собой племен, не стоял за ним и многочисленный семейный клан. Это означало, что султану Сумукдиару Первому придется виртуозно балансировать между аппетитами могущественных сил, которые окажут ему поддержку: армия, мухабарат, гирканцы, акабцы, купечество. И все станут выпрашивать или даже требовать новые клочки земли, привилегии, крепостных, теплые жирные должности, а крестьяне опять-таки взбунтуются от непосильных оброков, и снова придется посылать карательные отряды…
Самым разумным в такой ситуации было бы оставаться в стороне от престола, занимая посильный пост вроде военного назира или Верховного Джадугяра. Кстати, о Верховном Джадугяре…
Он обнаружил, что стоит около дома Салгонадада. Бронзовые воины ограды застыли в странных позах с занесенными для удара мечами, топорами и копьями. Магическая стража особняка могла бы бесконечно долго отражать атаки плохо обученных солдат Черного Храма, однако в разгар событий, если верить Абуфалосу, в Акабу прибыл Хызр, который наложил чары, парализовавшие металлических бойцов, и с Салгонададом было покончено.
Сумукдиар яростно сожалел, что проклятый демон успел бежать из города за мгновение до того, как драконьи стаи блокировали столицу. Абуфалос показал на допросе, что Хызр был перепуган, узнав о наступлении гирканской армии, - демону ужасно не хотелось сражаться с Кровавым Пашой. Еще Абуфалос рассказал, что хварно Хызра светилось совсем слабо - похоже, лишившись магического жезла, престарелый демон утратил и большую часть своего говве-а-джаду.
Впрочем, судьба приучила Сумука не слишком горевать о несбывшемся: если не удалось убить Хызра вчера, значит, надо будет избавить Средний Мир от этой подлой твари чуть позже - всего-навсего. Важно было другое: должность Верховного Джадугяра остается свободной, и занять ее мог лишь один волшебник, а все прочие не имели никаких шансов.
Сопровождаемый Ликтором, Рымом и свитой молодых гирканских дворян, он вышел к площади, на которой уже были расставлены и даже накрыты столы примерно на три тысячи гостей - знатных и простонародья. Появление агабека (или кто-нибудь все-таки считает его монархом?) вызвало восторженный шумок. С полсотни знакомых - в основном маги и молодые офицеры - поспешили навстречу Сумукдиару, приветствуя его, почтительно скрестив руки на груди. Загремели барабаны и боевые трубы, шеренги парадного караула салютовали сверкающими клинками.
Сумука провели на почетное место к укрытому атласным навесом столу, за которым сидели Бахрам, Фаранах, Максуд Абдулла, Табардан, Горуглу, Пушок, Динамия, Удака, Шамшиадад, Ахундбала, Нимдад и несколько особо отличившихся военачальников. Сумукдиар простер руки, посылая приветствие собравшимся, затем махнул рукавом, приглашая начинать торжество.
На свободной от столов части площади сменялись музыканты, певцы, танцовщики, поэты и факиры. Несколько десятков крепостных красоток Максуда Абдуллы суетились вокруг гостей, подавая изысканные блюда и напитки. Сумукдиар неожиданно ощутил зверский голод и, начисто забыв на время о политике, набросился на еду. В отличие от северных застолий, на Востоке не признавали холодных закусок и солений. Первым делом повара выставили левенги - запеченную рыбу и дичь, фаршированную тертыми орешками, сушеными фруктами и ягодами. Затем появились блюда с огромными кусками жареной оленины и баранины. Все это запивалось охлажденным легким вином и ледяным шербетом. Наконец наступил апофеоз пиршества - в исполинских котлах, днища которых были выложены изнутри кружочками картофеля, дозрел плов. Тут уж повара показали все, на что способны, - к плову подали десятки разных подлив: мясных, рыбных, овощных, кислых, соленых, острых. Не прошло и часа, как перед насытившимися победителями остались только роскошные позолоченные вазы с фруктами, бурдюки и кувшины с вином, айраном, шербетом.
Пора было приступать к главному. Сумукдиар медленно поднялся. Пока он мыл пальцы в подставленной рабыней чаше розовой воды и вытирал ладони заморским полотенцем, над площадью разносился трубный сигнал. Все разговоры утихли, и в наступившем безмолвии голос ганлыбельского агабека звучал отчетливо и был слышен даже на соседних улицах.
- Друзья, нас собрал здесь не только праздник, но и важные государственные дела, - начал Сумук. - Вот уже четвертый день Атарпадан живет без правителя. Прежний эмир Уалки, да покарают его душу демоны преисподней, не выполнил своего долга и отдал страну во власть злобных регентов Иблиса. Жестокая смерть и магрибская магия лишили нас также Верховного Джадугяра и великого визиря. Кто же возглавит нас в эти нелегкие дни, когда из-за Гиркана готова двинуться безжалостная Орда сюэней?
Он сделал паузу, сверля пьяных гостей тяжелым взглядом.
- Чего тянешь, бери на себя, а мы поддержим, - шепнул сидевший справа Бахрам Муканна Ганлы.
- Конечно, - поддержал слева Максуд Абдулла. - Мы уже все решили: ты - султан, дядя Бахрам - визирь, я - марзабан Акабы, Табардан останется военным назиром, а Горуглу назначим командиром конницы.
Мрачно усмехнувшись - они, видите ли, все решили! - Сумукдиар продолжал:
- Сегодня я, приняв на себя тяжкие обязанности Верховного Джадугяра, остался, по существу, единственным официальным лицом объятой смутой родной земли. Я слышу голоса, которые советуют мне короноваться и провозгласить себя султаном. Но будет ли такой поступок правильным?
В разных концах площади натужно завопили:
- Правильно!.. Не сомневайся, паша!.. Да славится в тысячелетиях имя султана Сумукдиара Первого!.. Не нужно нам иного вождя!..
Однако особого воодушевления в этих выкриках Сумук расслышать не сумел и потому еще более укрепился в решимости сделать по-своему.
- Мне ли не знать, сколь невелика всеобщая любовь ко мне, - печально произнес он. - И мне ли не понимать, что решения даже самых уважаемых сограждан далеко не достаточно, чтобы смертный стал подлинным монархом. А потому я, как Верховный Джадугяр, делаю свой выбор: пусть боги рассудят, на кого следует сегодня возложить нелегкое бремя высшей власти.
Над площадью пронесся всеобщий полустон-полувздох: такого оборота дела никто не ожидал. А ведь могли бы, казалось, привыкнуть - не первый год его знали… Вновь загремел над растерявшейся толпой усиленный чарами голос Кровавого Паши:
- Всеблагой Ахурамазда дважды за последние дни напоминал, что я должен посетить Розовый замок. Возможно, там, в стенах, где все еще обитают духи славного прошлого, боги объявят свое решение. - Он махнул жезлом. - Пусть подадут коней - мы едем на Патам-Даг.
Началась суматоха. Площадь была слишком тесной - столы сдвигали и даже опрокидывали, чтобы освободить место для скакунов. В толкотне и давке вожди вчерашнего переворота кое-как сели в седла и группами по два или по три выезжали на улицы, ведущие к Патам-Даг.
Между тем слух о предстоящей беседе с духами прошлого успел разнестись по городу, и многочисленные толпы потекли по каменным и глиняным закоулкам в том же направлении - словно весь город устремился к Розовому замку.
Вокруг Сумукдиара скакали ближайшие друзья и родственники. Бахрам Муканна молчал, насупившись, а Максуд Абдулла беззвучно шевелил губами, словно нашептывал неслышные проклятия. Весело кивнув на стариков, Фаранах вполголоса сказал двоюродному брательнику:
- Ловко ты, рожа колдовская, придумал просить совета у богов. Папаня-то надеялся: мол, получив власть из рук наших патриархов, ты будешь петь и плясать под их зурну. А теперь можешь спокойно посылать всех ишаку под хвост - тебе никто не указ, тебя боги избрали!
- Уймись, пьяница несчастный, - посоветовал Су-мук. - Еще неизвестно, кого Ахурамазда назовет.
- А ты сомневаешься? - удивилась Динамия. - Не меня же. И не Ваньшу Ползуна.
- Смешная ты у меня. - Сумукдиар выдавил кривую улыбку. - За кого решать вздумала.
На веселое личико боспорской ведьмы легла тень недоумения, затем девушка прошептала, широко раскрыв глаза:
- Ты что, вправду надеешься, что Он подскажет?.. Я-то решила, ты просто объявишь от Его имени… Кончай, не шути…
- И не думал.
Динамия странно посмотрела исподлобья на жениха, и этот взгляд рассерженной дикой кошки очень гирканцу не понравился. Сумук почему-то вспомнил, как вчера внезапно помрачнел Рым, когда они заговорили о женщинах и была упомянута Динамия. Неужели Рым знал про нее нечто? Сумукдиар мимоходом сделал зарубку в памяти, что нужно будет расспросить оруженосца, когда найдется для этого свободное время. Сейчас такого времени, увы, не имелось.
Он лихорадочно перебирал в уме людей, их достоинства, степень влияния, недостатки. Возможно, родичи окажутся правы, и Светоносный выберет-таки его. Тогда действительно придется назначить визиря и министров, как договорились на советах последних дней. Шамшиадад возглавит мухабарат, Ахундбалу сделаем верховным джадугяром, а Фаранаха направим марзабаном… ну, скажем, в Мехрибанд - пусть учится делом заниматься. Только вот Горуглу станет - нет, не командиром конницы, а назиром городской и сельской стражи. Кому, как не атаману разбойников, поддерживать в стране порядок и справедливость!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65