Выгравированные на ней письмена гласили:
ДА НЕ ВЛАСТВУЮТ ЗДЕСЬ БОГИ ГНИЕННА.
ДЕМОНЫ ГНАРРЫ ПЕКУТСЯ О НАС ОТ ЯРОСТИ ФОСЕЛЬМА
Кугель тихонько вздохнул и вышел из часовни. В этом краю и прошлое, и настоящее были угнетающими; Кугель сможет вздохнуть спокойно, лишь оказавшись в Порт-Пергуше! Он вновь направился на юг с ещё большей скоростью, чем раньше.
Когда день померк, местность превратилась в череду возвышенностей и болотистых низин, предвещая первый подъем на холмы, которые теперь уже подступали с юга, вздымаясь ввысь. У их подножий росли деревья, отбившиеся от росших на более высоком уровне лесов: милаксы с чёрной корой и широкими розовыми листьями; бочковые кипарисы, густые и непроходимые; бледно-серые парменты, роняющие бусы сферических чёрных орешков; кладбищенские дубы, сучковатые и толстые, с искривлёнными раскидистыми ветками.
Как и прошлым вечером, Кугель встречал наступление сумерек с дурным предчувствием. Когда солнце закатилось за дальние холмы, он выбрался на дорогу, шедшую почти параллельно холмам, которая, возможно, так или иначе должна была привести его в Порт-Пергуш.
Широко шагая по дороге, Кугель смотрел направо и налево, и, к своей великой радости, увидел остановившуюся в полумиле к востоку от него крестьянскую телегу, у задка которой стояли трое мужчин.
Чтобы не произвести впечатление крайней спешки, Кугель замедлил свои шаги, как будто всего лишь неторопливо прогуливался, словно обычный путник, но ни один из людей у телеги, казалось, ничего не заметил или не придал этому никакого значения.
Подойдя ближе, Кугель увидел, что у телеги, запряжённой четырьмя мермелантами, отвалилось заднее колесо. Мермеланты делали вид, что это происшествие совершенно их не интересует, и отводили глаза от трех крестьян, которых они предпочитали считать кем-то вроде своих слуг. Телега была нагружена вязанками дров, и в каждом углу возвышался трезубый гарпун, призванный служить средством устрашения в случае нежданного нападения пельграна.
Когда Кугель приблизился, фермеры, которые, очевидно, были братьями, оглянулись на него, а потом хмуро вернулись к созерцанию отвалившегося колёса.
Кугель подошёл к повозке. Крестьяне искоса наблюдали за ним с таким полным отсутствием интереса, что лицо Кугеля, на котором уже была готова расцвести любезная улыбка, застыло. Кугель прочистил горло.
— Кажется, что-то случилось с вашим колесом?
Самый старший из братьев угрюмо пробурчал:
— Нам не «кажется», что с нашим колесом что-то случилось. Ты что, принимаешь нас за дураков? Что-то определённо и действительно не так. Потерялось стопорное кольцо и вывалился подшипник. Это серьёзная проблема, так что иди-ка своей дорогой и не мешай нам думать.
Кугель с лукавым упрёком поднял вверх палец.
— Эй, дружище, никогда не стоит быть таким самоуверенным! Возможно, я смогу вам помочь.
— Ба! А ты-то что знаешь о таких вещах?
Второй брат пренебрежительно спросил:
— Откуда у тебя такая дурацкая шляпа?
Третий брат отпустил тяжеловесную шуточку:
— Если ты потащишь телегу за ось, а мы будем катить колесо, тогда ты, конечно, сможешь нам помочь. А если нет, так проваливай!
— Вы, разумеется, можете смеяться, но не исключено, что я в действительности могу сделать что-то в таком духе, — обиженно сказал Кугель. Он на глаз оценил телегу, которая, несомненно, весила много меньше, чем любая из колонн Нисбета. Его башмаки были натёрты воском оссипа, и все было в порядке. Он шагнул к повозке и пнул её. — Вот, теперь можете проверить, что и телега, и колесо не тяжелее пушинки. Попробуйте поднять и сами убедиться.
Младший из братьев ухватился за колесо и поднял его с такой силой, что потерявший вес диск выскользнул из его рук и взмыл высоко в воздух, где его подхватил налетевший ветер и унёс на восток. Повозка же, с подставленным под ось валуном, не поддалась действию волшебства и осталась такой же тяжёлой, как и была.
Колесо уплывало по небу вдаль. Вдруг, откуда ни возьмись, появился пельгран и, бросившись на колесо, унёс его прочь.
Кугель и три крестьянина проводили взглядом летающее чудище, исчезнувшее в горах вместе с колесом.
— Ну, — спросил старший, — и что теперь?
Кугель с сожалением покачал головой.
— Я не рискну сделать ещё одну попытку.
— Новое колесо стоит десять терциев, — сказал старший. — А ну плати нам немедленно! И поскольку я никого никогда не пугаю, не буду рассказывать тебе о том, что будет, если ты откажешься!
Кугель выпрямился:
— Я не из тех, кого можно испугать пустыми угрозами!
— А как насчёт хорошей дубины или вил?
Кугель предусмотрительно отступил назад и положил руку на рукоятку меча.
— Если по дороге потечёт кровь, она будет вашей, а не моей!
Крестьяне стояли на месте, собираясь с мыслями. Кугель возвысил голос.
— За такое колесо, как ваше, отвалившееся, сломанное и сношенное почти до спиц, дадут не больше двух терциев. Требовать больше может только человек, который смотрит на мир нереалистично.
Старший брат напыщенно заявил:
— Мы пойдём на компромисс! Я упомянул десять терциев, ты говорил о двух. Если вычесть из десяти два, получится восемь. Заплати нам восемь терциев, и дело с концом!
Кугель все ещё колебался.
— Я чую во всем этом какой-то подвох. Восемь терциев — это слишком много! Не забывайте, я действовал из чистого альтруизма! Неужели мне придётся заплатить за доброе дело?
— Так ты считаешь, что отправить наше колесо кувыркаться в воздухе — это доброе дело? Если такова твоя доброта, пощади нас от чего-нибудь более худшего!
— Давайте взглянем на проблему под другим углом, — предложил Кугель. — Мне нужен ночлег. Далеко ли ваша усадьба?
— В четырех милях, но нам сегодня не придётся спать в своих постелях — мы останемся здесь и будем стеречь наше имущество.
— Есть другой выход, — сказал Кугель. — Я могу сделать так, что вся телега потеряет вес.
— Что? — вскричал старший брат. — Чтобы мы потеряли нашу повозку точно так же, как и колесо?
— Мы вовсе не такие болваны, за которых ты нас принимаешь! — провозгласил средний.
— Отдай нам наши деньги и иди своей дорогой! — присоединился к ним младший. — Если тебе негде переночевать, попросись в дом к Фосельму, это в миле отсюда по дороге.
— Великолепная идея! — воскликнул старший с широкой ухмылкой. — И почему она не пришла мне в голову? Но сначала — наши десять терциев!
— Десять терциев? Ну и шутки у вас! Прежде чем расстаться хотя бы с грошом, я желаю узнать, где можно спокойно провести ночь.
— А мы тебе разве не сказали? Обратись к Фосельму! Он, как и ты, альтруист и с радостью принимает в своём доме всяких бродяг.
— В модных шляпах или без них, — хихикнул младший.
— В давние времена, кажется, Фосельм опустошил весь этот край. А ваш Фосельм — его тёзка? Не пошёл ли он по стопам своего прототипа?
— Я ничего не знаю ни о самом Фосельме, ни о его предках, — пожал плечами старший брат.
— У него большой дом, — добавил средний. — Он никому не даёт от ворот поворот.
— Даже сейчас из его трубы идёт дым, — сказал младший. — Отдай нам деньги и можешь идти куда хочешь. Наступает ночь, а нам надо ещё приготовиться защищаться от виспов.
Кугель полез в свою сумку и, покопавшись в яблоках, извлёк оттуда пять терциев.
— Я расстаюсь с этими деньгами не затем, чтобы угодить вам, а чтобы наказать себя за попытку помочь невежественным крестьянам.
На него вновь обрушился поток брани, но наконец деньги были приняты, и Кугель ушёл. Чуть-чуть удалившись от повозки, он услышал, как братья залились хриплым хохотом.
Мермеланты развалились в грязи, выискивая своими длинными языками в придорожных лопухах что-нибудь съедобное. Когда Кугель подошёл к ним, вожак заговорил, но слов было почти не разобрать из-за того, что у него во рту было полно травы,
— Почему эти дуралеи смеются?
Кугель пожал плечами.
— Я помог им своим волшебством, и их колесо улетело, так что мне пришлось дать им пять терциев, чтобы унять их вопли.
— Шутка, глупая и нахальная, — прошамкал мермелант. — Ещё час назад они послали мальчика в деревню за новым колесом. Они уже собрались закатить сломанное колесо в канаву, когда увидели тебя.
— Я не придаю значения таким пустякам, — отмахнулся Кугель. — Они посоветовали мне переночевать в доме Фосельма. С другой стороны, я сомневаюсь в их честности.
— Ох уж эти злокозненные конюхи! Они думают, что могут обдурить любого! Они же послали тебя к колдуну с сомнительной репутацией!
Кугель с беспокойством оглядел окрестности.
— А нет ли поблизости какого-нибудь другого убежища?
— Наши конюхи когда-то приютили нескольких путников и убили их в собственных постелях, но никто из них не захотел хоронить тела, так что они бросили это занятие. А другое ближайшее жильё в двадцати милях.
— Это плохая новость, — приуныл Кугель. — А как надо вести себя с Фосельмом?
Мермеланты зачавкали травой. Один из них осведомился:
— А у тебя есть с собой пиво? Мы знатные пивохлёбы и всем показываем свои животы
— У меня нет ничего, кроме диких яблок, и я с удовольствием поделюсь ими с вами.
— Да, было бы неплохо, — согласился мермелант, и Кугель раздал все плоды, которые нёс в сумке.
— Если пойдёшь к Фосельму, остерегайся его хитростей! — Толстый торговец выжил потому, что всю ночь распевал непристойные песни и ни разу не повернулся к колдуну спиной.
Один из крестьян обошёл телегу и раздражённо остановился при виде Кугеля.
— Что ты здесь делаешь? Прекрати докучать нашим мермелантам и проваливай отсюда!
Не удостоив его ответом, Кугель пошёл по дороге. Он дошёл до жилища Фосельма, когда солнце уже коснулось лесистого горизонта. Это было беспорядочно построенное деревянное сооружение в несколько этажей, с множеством пролётов, низкими квадратными башнями, в которых тут и там были понатыканы окна, с балконами, козырьками, высокими фронтонами и дюжиной высоких тонких труб.
Спрятавшись за деревом, Кугель рассмотрел дом. В нескольких окнах горел свет, но Кугель не заметил внутри ни одного движения. Кугелю показалось, что это был очень милый дом, и вряд ли кто-то мог подумать, что в нем жил злодей-обманщик. Пригибаясь и прячась в тени деревьев и кустарников, Кугель подошёл к зданию. Украдкой, точно огромный кот, он подобрался к окну и заглянул внутрь.
За столом, читая какую-то книгу с жёлтыми листами, сидел мужчина неопределённого возраста, сутулый и практически лысый, если не считать каштановой с проседью чёлки. Длинный крючковатый нос странно выделялся на довольно плоском лице с близко посаженными выпуклыми мелочно-золотистыми глазами. Его руки и ноги были длинными и тощими; он был одет в чёрный бархатный костюм, на каждом его пальце блестело по перстню, а на указательных — целых три. Лицо колдуна казалось спокойным и безмятежным, и Кугель напрасно искал на нем хоть какой-нибудь знак, намекавший на порочность.
Кугель оглядел комнату и её обстановку. На серванте вперемешку были сложены всякие диковины и редкости: пирамида из чёрного камня, моток верёвки, стеклянные бутылки, маленькие маски, висящие на полке, кипы книг, цитра, бронзовый инструмент, состоящий из множества дуг и перекладин, и выточенный из камня букет цветов.
Кугель проворно подбежал к парадной двери, где нашёл тяжёлый медный молоток в форме свисающего из пасти горгульи языка. Он стукнул молотком по двери и закричал:
— Откройте! Честному путнику нужен ночлег, и он щедро заплатит за гостеприимство!
Затем он подбежал назад к окну и увидел, что Фосельм поднялся на ноги, постоял так некоторое время со склонённой набок головой, а затем вышел из комнаты. Кугель мгновенно открыл окно и забрался внутрь. Потом закрыл окно, схватил с серванта верёвку и затаился в темноте.
Фосельм вернулся, изумлённо качая головой. Он уселся в кресло и вернулся к своей книге. Кугель подошёл к нему сзади и накинул петлю вокруг его груди, потом ещё и ещё, и казалось, что верёвка в мотке никогда не закончится. Очень скоро Фосельм был весь замотан в кокон из верёвки.
Наконец Кугель обошёл кресло и показался колдуну. Тот оглядел его с ног до головы, скорее, с любопытством, чем со злостью, а потом спросил:
— Могу я осведомиться о причинах этого визита?
— Это всего лишь сильный страх, — ответил Кугель. — Я не осмелился провести ночь под открытым небом, поэтому пришёл к вашему дому в надежде найти ночлег.
— А верёвка? — Фосельм взглянул на паутину, привязавшую его к креслу.
— Я не могу оскорбить вас объяснениями, — сказал Кугель.
— Ты думаешь, что объяснения оскорбят меня сильнее, чем эти верёвки?
Кугель нахмурился и побарабанил пальцами по подбородку.
— Ваш вопрос куда более глубок, чем это может показаться на первый взгляд, и смыкается с древним исследованием противостояния воображаемого действительному.
Фосельм вздохнул.
— Сегодня я что-то не в настроении философствовать. Можешь ответить на мой вопрос в терминах, которые приближаются к действительному.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
ДА НЕ ВЛАСТВУЮТ ЗДЕСЬ БОГИ ГНИЕННА.
ДЕМОНЫ ГНАРРЫ ПЕКУТСЯ О НАС ОТ ЯРОСТИ ФОСЕЛЬМА
Кугель тихонько вздохнул и вышел из часовни. В этом краю и прошлое, и настоящее были угнетающими; Кугель сможет вздохнуть спокойно, лишь оказавшись в Порт-Пергуше! Он вновь направился на юг с ещё большей скоростью, чем раньше.
Когда день померк, местность превратилась в череду возвышенностей и болотистых низин, предвещая первый подъем на холмы, которые теперь уже подступали с юга, вздымаясь ввысь. У их подножий росли деревья, отбившиеся от росших на более высоком уровне лесов: милаксы с чёрной корой и широкими розовыми листьями; бочковые кипарисы, густые и непроходимые; бледно-серые парменты, роняющие бусы сферических чёрных орешков; кладбищенские дубы, сучковатые и толстые, с искривлёнными раскидистыми ветками.
Как и прошлым вечером, Кугель встречал наступление сумерек с дурным предчувствием. Когда солнце закатилось за дальние холмы, он выбрался на дорогу, шедшую почти параллельно холмам, которая, возможно, так или иначе должна была привести его в Порт-Пергуш.
Широко шагая по дороге, Кугель смотрел направо и налево, и, к своей великой радости, увидел остановившуюся в полумиле к востоку от него крестьянскую телегу, у задка которой стояли трое мужчин.
Чтобы не произвести впечатление крайней спешки, Кугель замедлил свои шаги, как будто всего лишь неторопливо прогуливался, словно обычный путник, но ни один из людей у телеги, казалось, ничего не заметил или не придал этому никакого значения.
Подойдя ближе, Кугель увидел, что у телеги, запряжённой четырьмя мермелантами, отвалилось заднее колесо. Мермеланты делали вид, что это происшествие совершенно их не интересует, и отводили глаза от трех крестьян, которых они предпочитали считать кем-то вроде своих слуг. Телега была нагружена вязанками дров, и в каждом углу возвышался трезубый гарпун, призванный служить средством устрашения в случае нежданного нападения пельграна.
Когда Кугель приблизился, фермеры, которые, очевидно, были братьями, оглянулись на него, а потом хмуро вернулись к созерцанию отвалившегося колёса.
Кугель подошёл к повозке. Крестьяне искоса наблюдали за ним с таким полным отсутствием интереса, что лицо Кугеля, на котором уже была готова расцвести любезная улыбка, застыло. Кугель прочистил горло.
— Кажется, что-то случилось с вашим колесом?
Самый старший из братьев угрюмо пробурчал:
— Нам не «кажется», что с нашим колесом что-то случилось. Ты что, принимаешь нас за дураков? Что-то определённо и действительно не так. Потерялось стопорное кольцо и вывалился подшипник. Это серьёзная проблема, так что иди-ка своей дорогой и не мешай нам думать.
Кугель с лукавым упрёком поднял вверх палец.
— Эй, дружище, никогда не стоит быть таким самоуверенным! Возможно, я смогу вам помочь.
— Ба! А ты-то что знаешь о таких вещах?
Второй брат пренебрежительно спросил:
— Откуда у тебя такая дурацкая шляпа?
Третий брат отпустил тяжеловесную шуточку:
— Если ты потащишь телегу за ось, а мы будем катить колесо, тогда ты, конечно, сможешь нам помочь. А если нет, так проваливай!
— Вы, разумеется, можете смеяться, но не исключено, что я в действительности могу сделать что-то в таком духе, — обиженно сказал Кугель. Он на глаз оценил телегу, которая, несомненно, весила много меньше, чем любая из колонн Нисбета. Его башмаки были натёрты воском оссипа, и все было в порядке. Он шагнул к повозке и пнул её. — Вот, теперь можете проверить, что и телега, и колесо не тяжелее пушинки. Попробуйте поднять и сами убедиться.
Младший из братьев ухватился за колесо и поднял его с такой силой, что потерявший вес диск выскользнул из его рук и взмыл высоко в воздух, где его подхватил налетевший ветер и унёс на восток. Повозка же, с подставленным под ось валуном, не поддалась действию волшебства и осталась такой же тяжёлой, как и была.
Колесо уплывало по небу вдаль. Вдруг, откуда ни возьмись, появился пельгран и, бросившись на колесо, унёс его прочь.
Кугель и три крестьянина проводили взглядом летающее чудище, исчезнувшее в горах вместе с колесом.
— Ну, — спросил старший, — и что теперь?
Кугель с сожалением покачал головой.
— Я не рискну сделать ещё одну попытку.
— Новое колесо стоит десять терциев, — сказал старший. — А ну плати нам немедленно! И поскольку я никого никогда не пугаю, не буду рассказывать тебе о том, что будет, если ты откажешься!
Кугель выпрямился:
— Я не из тех, кого можно испугать пустыми угрозами!
— А как насчёт хорошей дубины или вил?
Кугель предусмотрительно отступил назад и положил руку на рукоятку меча.
— Если по дороге потечёт кровь, она будет вашей, а не моей!
Крестьяне стояли на месте, собираясь с мыслями. Кугель возвысил голос.
— За такое колесо, как ваше, отвалившееся, сломанное и сношенное почти до спиц, дадут не больше двух терциев. Требовать больше может только человек, который смотрит на мир нереалистично.
Старший брат напыщенно заявил:
— Мы пойдём на компромисс! Я упомянул десять терциев, ты говорил о двух. Если вычесть из десяти два, получится восемь. Заплати нам восемь терциев, и дело с концом!
Кугель все ещё колебался.
— Я чую во всем этом какой-то подвох. Восемь терциев — это слишком много! Не забывайте, я действовал из чистого альтруизма! Неужели мне придётся заплатить за доброе дело?
— Так ты считаешь, что отправить наше колесо кувыркаться в воздухе — это доброе дело? Если такова твоя доброта, пощади нас от чего-нибудь более худшего!
— Давайте взглянем на проблему под другим углом, — предложил Кугель. — Мне нужен ночлег. Далеко ли ваша усадьба?
— В четырех милях, но нам сегодня не придётся спать в своих постелях — мы останемся здесь и будем стеречь наше имущество.
— Есть другой выход, — сказал Кугель. — Я могу сделать так, что вся телега потеряет вес.
— Что? — вскричал старший брат. — Чтобы мы потеряли нашу повозку точно так же, как и колесо?
— Мы вовсе не такие болваны, за которых ты нас принимаешь! — провозгласил средний.
— Отдай нам наши деньги и иди своей дорогой! — присоединился к ним младший. — Если тебе негде переночевать, попросись в дом к Фосельму, это в миле отсюда по дороге.
— Великолепная идея! — воскликнул старший с широкой ухмылкой. — И почему она не пришла мне в голову? Но сначала — наши десять терциев!
— Десять терциев? Ну и шутки у вас! Прежде чем расстаться хотя бы с грошом, я желаю узнать, где можно спокойно провести ночь.
— А мы тебе разве не сказали? Обратись к Фосельму! Он, как и ты, альтруист и с радостью принимает в своём доме всяких бродяг.
— В модных шляпах или без них, — хихикнул младший.
— В давние времена, кажется, Фосельм опустошил весь этот край. А ваш Фосельм — его тёзка? Не пошёл ли он по стопам своего прототипа?
— Я ничего не знаю ни о самом Фосельме, ни о его предках, — пожал плечами старший брат.
— У него большой дом, — добавил средний. — Он никому не даёт от ворот поворот.
— Даже сейчас из его трубы идёт дым, — сказал младший. — Отдай нам деньги и можешь идти куда хочешь. Наступает ночь, а нам надо ещё приготовиться защищаться от виспов.
Кугель полез в свою сумку и, покопавшись в яблоках, извлёк оттуда пять терциев.
— Я расстаюсь с этими деньгами не затем, чтобы угодить вам, а чтобы наказать себя за попытку помочь невежественным крестьянам.
На него вновь обрушился поток брани, но наконец деньги были приняты, и Кугель ушёл. Чуть-чуть удалившись от повозки, он услышал, как братья залились хриплым хохотом.
Мермеланты развалились в грязи, выискивая своими длинными языками в придорожных лопухах что-нибудь съедобное. Когда Кугель подошёл к ним, вожак заговорил, но слов было почти не разобрать из-за того, что у него во рту было полно травы,
— Почему эти дуралеи смеются?
Кугель пожал плечами.
— Я помог им своим волшебством, и их колесо улетело, так что мне пришлось дать им пять терциев, чтобы унять их вопли.
— Шутка, глупая и нахальная, — прошамкал мермелант. — Ещё час назад они послали мальчика в деревню за новым колесом. Они уже собрались закатить сломанное колесо в канаву, когда увидели тебя.
— Я не придаю значения таким пустякам, — отмахнулся Кугель. — Они посоветовали мне переночевать в доме Фосельма. С другой стороны, я сомневаюсь в их честности.
— Ох уж эти злокозненные конюхи! Они думают, что могут обдурить любого! Они же послали тебя к колдуну с сомнительной репутацией!
Кугель с беспокойством оглядел окрестности.
— А нет ли поблизости какого-нибудь другого убежища?
— Наши конюхи когда-то приютили нескольких путников и убили их в собственных постелях, но никто из них не захотел хоронить тела, так что они бросили это занятие. А другое ближайшее жильё в двадцати милях.
— Это плохая новость, — приуныл Кугель. — А как надо вести себя с Фосельмом?
Мермеланты зачавкали травой. Один из них осведомился:
— А у тебя есть с собой пиво? Мы знатные пивохлёбы и всем показываем свои животы
— У меня нет ничего, кроме диких яблок, и я с удовольствием поделюсь ими с вами.
— Да, было бы неплохо, — согласился мермелант, и Кугель раздал все плоды, которые нёс в сумке.
— Если пойдёшь к Фосельму, остерегайся его хитростей! — Толстый торговец выжил потому, что всю ночь распевал непристойные песни и ни разу не повернулся к колдуну спиной.
Один из крестьян обошёл телегу и раздражённо остановился при виде Кугеля.
— Что ты здесь делаешь? Прекрати докучать нашим мермелантам и проваливай отсюда!
Не удостоив его ответом, Кугель пошёл по дороге. Он дошёл до жилища Фосельма, когда солнце уже коснулось лесистого горизонта. Это было беспорядочно построенное деревянное сооружение в несколько этажей, с множеством пролётов, низкими квадратными башнями, в которых тут и там были понатыканы окна, с балконами, козырьками, высокими фронтонами и дюжиной высоких тонких труб.
Спрятавшись за деревом, Кугель рассмотрел дом. В нескольких окнах горел свет, но Кугель не заметил внутри ни одного движения. Кугелю показалось, что это был очень милый дом, и вряд ли кто-то мог подумать, что в нем жил злодей-обманщик. Пригибаясь и прячась в тени деревьев и кустарников, Кугель подошёл к зданию. Украдкой, точно огромный кот, он подобрался к окну и заглянул внутрь.
За столом, читая какую-то книгу с жёлтыми листами, сидел мужчина неопределённого возраста, сутулый и практически лысый, если не считать каштановой с проседью чёлки. Длинный крючковатый нос странно выделялся на довольно плоском лице с близко посаженными выпуклыми мелочно-золотистыми глазами. Его руки и ноги были длинными и тощими; он был одет в чёрный бархатный костюм, на каждом его пальце блестело по перстню, а на указательных — целых три. Лицо колдуна казалось спокойным и безмятежным, и Кугель напрасно искал на нем хоть какой-нибудь знак, намекавший на порочность.
Кугель оглядел комнату и её обстановку. На серванте вперемешку были сложены всякие диковины и редкости: пирамида из чёрного камня, моток верёвки, стеклянные бутылки, маленькие маски, висящие на полке, кипы книг, цитра, бронзовый инструмент, состоящий из множества дуг и перекладин, и выточенный из камня букет цветов.
Кугель проворно подбежал к парадной двери, где нашёл тяжёлый медный молоток в форме свисающего из пасти горгульи языка. Он стукнул молотком по двери и закричал:
— Откройте! Честному путнику нужен ночлег, и он щедро заплатит за гостеприимство!
Затем он подбежал назад к окну и увидел, что Фосельм поднялся на ноги, постоял так некоторое время со склонённой набок головой, а затем вышел из комнаты. Кугель мгновенно открыл окно и забрался внутрь. Потом закрыл окно, схватил с серванта верёвку и затаился в темноте.
Фосельм вернулся, изумлённо качая головой. Он уселся в кресло и вернулся к своей книге. Кугель подошёл к нему сзади и накинул петлю вокруг его груди, потом ещё и ещё, и казалось, что верёвка в мотке никогда не закончится. Очень скоро Фосельм был весь замотан в кокон из верёвки.
Наконец Кугель обошёл кресло и показался колдуну. Тот оглядел его с ног до головы, скорее, с любопытством, чем со злостью, а потом спросил:
— Могу я осведомиться о причинах этого визита?
— Это всего лишь сильный страх, — ответил Кугель. — Я не осмелился провести ночь под открытым небом, поэтому пришёл к вашему дому в надежде найти ночлег.
— А верёвка? — Фосельм взглянул на паутину, привязавшую его к креслу.
— Я не могу оскорбить вас объяснениями, — сказал Кугель.
— Ты думаешь, что объяснения оскорбят меня сильнее, чем эти верёвки?
Кугель нахмурился и побарабанил пальцами по подбородку.
— Ваш вопрос куда более глубок, чем это может показаться на первый взгляд, и смыкается с древним исследованием противостояния воображаемого действительному.
Фосельм вздохнул.
— Сегодня я что-то не в настроении философствовать. Можешь ответить на мой вопрос в терминах, которые приближаются к действительному.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50