В сараях хранятся упаковочные ящики, которые использовались для вывоза вещей из Египта, и мне кажется, что если они благополучно перенесли путешествие через пустыню и вниз по Нилу до Александрии, а затем в Лондон, они безупречно послужат нам для переезда отсюда в Киллион. Мы, четверо мужчин, и Маргарет, которая будет подавать нам нужные предметы, сможем надежно запаковать все вещи, а носильщики поставят их в грузовики.
Сегодня слуги поедут в Киллион, и миссис Грант сделает там необходимые приготовления. Она повезет запасы необходимой провизии, чтобы мы не привлекали любопытства местных жителей своими повседневными нуждами; она же будет снабжать нас умеренными запасами еды из Лондона. Благодаря мудрому и щедрому отношению Маргарет к слугам, которые решили остаться у нас на службе, у нас будет штат прислуги, на который мы сможем полагаться. Они уже предупреждены о секретности, так что мы сможем не опасаться сплетен, распространяющихся изнутри.
И в самом деле, когда слуги возвратились в Лондон после того, как приготовления в Киллионе были закончены, у них не было поводов для сплетен, по крайней мере, обстоятельных.
В соответствии с планом мистера Трелони, мы начали работу. Под его руководством и с помощью слуг мы вытащили из сарая огромные упаковочные ящики– Некоторые из них были чрезвычайной прочности, укрепленные множеством прокладок из дерева, стальными полосами и стержнями с крепежом. Мы растащили их по всему дому, каждый поставили вблизи предмета, который нужно было упаковать в этот ящик. Когда эта предварительная работа была закончена, а в каждую комнату и холл были внесены огромные охапки свежего сена, ватных отходов и бумаги, слуг отпустили. Затем мы приступили к самой упаковке.
Человек, не занимавшийся упаковкой вещей, не может представить объем работы, которую нам необходимо было произвести. Что касается меня самого, то я имел весьма приближенное представление о количестве предметов, вывезенных мистером Трелони из Египта и содержащихся в его доме. До тех пор, пока я не начал иметь с ними дело, мое представление о значимости, размерах некоторых из них или об их огромном количестве их было весьма туманно. Мы трудились до поздней ночи. Временами вынуждены были объединять свои усилия для упаковки одного предмета; затем снова трудились поодиночке, но всегда под постоянным руководством мистера Трелони. Он сам, с помощью Маргарет, маркировал каждый объект.
И только когда мы, абсолютно без сил, собрались, чтобы, наконец, поужинать, стало ясно какая огромная часть работы уже сделана. Однако, лишь несколько упаковочных ящиков было уже закрыто; так что предстояло сделать еще больше. Мы закончили упаковку нескольких ящиков, каждый из которых содержал большой саркофаг. Другие емкости, содержавшие много предметов, нельзя было закрывать до тех пор, пока все не будет рассортировано и упаковано.
Я спал эту ночь, как убитый, без всяких снов, и при нашей встрече утром обнаружил, что остальные провели эту ночь точно так же.
К следующему вечеру работа была закончена, и все было готово для носильщиков, которые должны были явиться в полночь. Немного ранее указанного времени мы услышали грохот тележных колес, затем подверглись вторжению армии рабочих, которые, казалось, без всяких усилий, просто благодаря своей многочисленности, в бесконечной процессии вынесли все заготовленные нами ящики. Им потребовалось немногим более часа, и, когда телеги укатили, мы были готовы следовать за ними в Паддингтон. Сильвио, конечно, был взят в качестве члена нашей команды.
Перед выездом мы прошлись по всему дому, который выглядел заброшенным и неприглядным. Когда все слуги уехали в Корнуэлл, попыток навести элементарный порядок в доме не последовало; каждая комната и коридор, в которых мы работали, и все лестницы были усеяны бумагой, мусором, везде виднелись следы грязных подошв.
Последнее, что сделал мистер Трелони перед тем, как покинуть дом, была процедура извлечения из большого сейфа Рубина с Семью Звездами. Когда он надежно упаковал его в футляр, Маргарет, которая казалась смертельно усталой и стояла возле отца бледная и напряженная, внезапно вся засветилась, как будто вид Драгоценности вдохновил ее. С одобрением улыбнувшись отцу, Маргарет сказала:
–Ты прав, отец. Сегодня вечером у нас больше не будет неприятностей. Она не станет разрушать твои приготовления ни по каким причинам. Клянусь жизнью.
– Она – или нечто – навредили нам в пустыне, когда мы вернулись из Долины Мага! – таков был мрачный комментарий Корбека, стоявшего рядом. Маргарет ответила ему со скоростью молнии:
– Ах! Она была тогда возле своей гробницы, из которой ее тело не вынимали в течение тысячелетий. Она знает, что теперь все будет по-другому.
– Откуда она могла узнать об этом? – с улыбкой спросил Корбек.
– Если она имеет то астральное тело, о котором говорил отец, конечно, она должна знать! Как она может оставаться в неведении, с ее способностью невидимого присутствия и ее интеллектом, которому доступны путешествия за пределы земли, даже к звездам и в другие миры!
Маргарет замолчала, а ее отец сказал торжественно:
– Именно на основании этого предположения мы и продвигаемся в своей работе. Мы должны иметь мужество придерживаться собственных убеждений и действовать на их основании – до самого конца!
Маргарет взяла его за руку и не выпускала до тех пор, пока мы не вышли из дому. Мистер Трелони закрыл дверь холла, и мы двинулись по дороге к калитке, где сели в такси, отвезшее нас в Паддингтон.
Когда вещи были погружены, все рабочие сели в поезд; несколько вагонов заняли ящики с саркофагами. Обычные телеги со множеством лошадей ожидали нас в Вестертоне, нашей станции для пересадки в Киллион. Мистер Трелони заказал спальный вагон для нашей группы; как только поезд тронулся, мы все разместились в своих купе.
В ту ночь мне спалось хорошо. Я ощущал чувство безопасности, абсолютное и совершенное. Заявление Маргарет, сделанное с полной определенностью о том, что «сегодня вечером у нас больше не будет неприятностей», казалось, ограждало от беспокойства. Я не задавал никаких вопросов, как и все остальные. Только впоследствии у меня возник вопрос, почему она столь уверена в этом. Поезд шел с малой скоростью, с продолжительными стоянками на маленьких станциях. Так как мистер Трелони не желал прибыть в Вестертон до наступления темноты, у нас не было нужды в быстрой езде; были заранее определены станции, на которых должны были кормить рабочих; мы ели пищу, взятую из дома.
Весь тот день мы говорили о Великом Эксперименте, который полностью овладел нашими мыслями. Мистер Трелони проникался все большим энтузиазмом с течением времени; его надежды сменились уверенностью. Доктор Винчестер заражался его настроением, хотя временами сообщал некий научный факт, который, казалось, разрушал линию аргументов собеседника и действовал на нас, как завораживающий шок. Мистер Корбек молчал, пока сталкивались мнения других, но в конце спора выяснялось, что его отношение к обсуждаемому вопросу было негативным.
Что же касается Маргарет, то она казалась мне почему-то изможденной. То ли это была какая-то новая фаза ее мироощущения, то ли она воспринимала наше дело теперь более серьезно, чем прежде. Чаще всего она более или менее отдалялась от нас, как бы погрузившись в раздумье; хотя из этого состояния временами выходила мгновенно. Обычно это случалось тогда, когда какой-либо заметный эпизод, как например, остановка на станции, прерывал монотонность путешествия, или когда с громогласным шумом поезд пересекал виадук, возбуждая эхо среди холмов и скал, окружавших нас. В такие мгновения она вступала в разговор, словно ей нужно было показать, что, каковы бы ни были ее абстрактные мысли, ее чувства полностью ощущали все то, что происходило вокруг нее. По отношению ко мне ее манера тоже странно изменилась. Иногда это была отстраненность, полузастенчивая, полунадменная, что для меня было новым. Иногда я замечал в ее глазах, жесте и голосе нежность по отношению ко мне, при этом моя голова кружилась от счастья. Однако в основном, путешествие протекало однообразно, в нем было мало событий, на которые стоило обращать внимание. Произошел, правда, один неприятный случай, но так как все мы в это время спали, он нас не потревожил. Мы узнали о происшедшем только утром из беседы с охранником. Между Доумишем и Тейнмаусом, поезд был остановлен предупредительным сигналом, который подавался кем-то, стоящим прямо на путях с факелом в руке, которым он размахивал из стороны в сторону. Машинист обнаружил, что прямо перед поездом находился небольшой обвал – красная земля с высокого берега обрушилась на пути. Оказалось, однако, что не разрушены рельсы, и машинист возобновил движение. Эта вынужденная задержка в пути произошла, по словам охранника, от того, что, на этой линии похоже развелось много шутников.
Мы прибыли в Вестертон около девяти часов вечера. Телеги с лошадьми ждали нас, и сразу началась работа по разгрузке вагонов. Наша собственная группа не стала наблюдать за ходом работы, так как выполняли ее вполне компетентные люди. Мы сели в экипаж, который также ждал нас, и сквозь темень ночи поспешили в Киллион.
На всех нас большое впечатление произвел дом, который предстал перед нами в ярком лунном свете. Огромный серый каменный дом якобианского периода; громадный и просторный, стоящий высоко над морем на самой вершине высокой скалы. Когда мы быстро обогнули кривую дорогу, прорезанную в скале, и выехали на высокое плато, на котором стоял дом, шумящие и шепчущие волны, обрушивающие на скалы далеко внизу, донесли до нас бодрящее дыхание влажного морского воздуха. Мы сразу же поняли, как хорошо здесь защищены от всего мира на этой скалистой полке над морем.
Внутри дома все было уже подготовлено. Мисс Грант и ее подчиненные хорошо потрудились, и все вокруг сверкало свежестью и чистотой. Мы быстро осмотрели основные комнаты, а затем разошлись, чтобы умыться и сменить одежду после долгого путешествия, занявшего более суток.
Поужинали в огромной столовой на южной стороне дома, стены которого буквально нависали над морем. Шепот моря иногда заглушался, но не прекращался никогда. Северная часть дома была на открытом месте, так как маленький мыс глубоко вдавался в море. От остального мира нас закрывали большие скалы, которые располагались над домом и рядом с ним. Далеко, через залив, мы могли видеть дрожащие огни замка, а вдоль побережья кое-где мерцали слабые огоньки рыбачьих хижин. В остальном море здесь представлялось темно-синей равниной со случайными проблесками света, когда свет звезды случайно попадал на вздымавшийся склон волны.
После ужина мы все собрались в комнате, которую мистер Трелони предназначил себе в качестве кабинета. Первое, что я заметил войдя, был большой сейф, похожий на тот, который стоял в его доме в Лондоне. Когда все разместились, мистер Трелони подошел к столу и, достав свое портмоне, положил его на стол. При этом он прижал его к столу ладонью. Странная бледность покрыла его лицо. Дрожащими пальцами он раскрыл портмоне, говоря при этом:
– Его толщина мне не кажется прежней; надеюсь, что не произошло ничего серьезного!
Все трое мужчин подошли ближе к круглому столу. Одна Маргарет оставалась спокойной, она стояла прямая, молчаливая и неподвижная, как статуя. Глаза ее были устремлены вдаль, словно она или не знала, или не беспокоилась о том, что происходит вокруг нее.
С жестом отчаяния, открыв карманчик, куда он поместил Рубин из Семи Звезд, Трелони упал в кресло, стоящее рядом, и сказал хриплым голосом:
– Боже мой! Рубин пропал. Без него Великий Эксперимент не может состояться!
Его слова, казалось, вывели Маргарет из погружения в собственные мысли. Ее лицо исказилось, но буквально через мгновение она вновь была спокойна и почти смеялась, когда проговорила:
– Вы могли оставить его в своей комнате отец. Возможно, он выпал из портмоне, когда Вы переодевались.
Не говоря ни слова, мы все поспешили в соседнюю комнату сквозь дверь, открытую между кабинетом и спальней. А затем нас охватил внезапной покой, подобный легкому облаку. Там на столе лежала Драгоценность Семи Звезд, блестя и сверкая, как будто каждая из семи звезд мерцала сквозь кровь!
С робостью мы огляделись вокруг, а затем посмотрели друг на друга. Маргарет теперь была настроена так же, как остальные. Спокойствие статуи покинуло ее, и она сжала руки так сильно, что косточки ее пальцев побелели.
Не говоря ни слова, мистер Трелони поднял драгоценность и поспешил с ней в следующую комнату. Так осторожно, как только смог, он открыл дверь сейфа ключом, прикрепленным к кисти его руки, и положил Рубин внутрь. Когда массивные двери сейфа закрылись и были заперты, казалось, его дыхание стало более ровным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Сегодня слуги поедут в Киллион, и миссис Грант сделает там необходимые приготовления. Она повезет запасы необходимой провизии, чтобы мы не привлекали любопытства местных жителей своими повседневными нуждами; она же будет снабжать нас умеренными запасами еды из Лондона. Благодаря мудрому и щедрому отношению Маргарет к слугам, которые решили остаться у нас на службе, у нас будет штат прислуги, на который мы сможем полагаться. Они уже предупреждены о секретности, так что мы сможем не опасаться сплетен, распространяющихся изнутри.
И в самом деле, когда слуги возвратились в Лондон после того, как приготовления в Киллионе были закончены, у них не было поводов для сплетен, по крайней мере, обстоятельных.
В соответствии с планом мистера Трелони, мы начали работу. Под его руководством и с помощью слуг мы вытащили из сарая огромные упаковочные ящики– Некоторые из них были чрезвычайной прочности, укрепленные множеством прокладок из дерева, стальными полосами и стержнями с крепежом. Мы растащили их по всему дому, каждый поставили вблизи предмета, который нужно было упаковать в этот ящик. Когда эта предварительная работа была закончена, а в каждую комнату и холл были внесены огромные охапки свежего сена, ватных отходов и бумаги, слуг отпустили. Затем мы приступили к самой упаковке.
Человек, не занимавшийся упаковкой вещей, не может представить объем работы, которую нам необходимо было произвести. Что касается меня самого, то я имел весьма приближенное представление о количестве предметов, вывезенных мистером Трелони из Египта и содержащихся в его доме. До тех пор, пока я не начал иметь с ними дело, мое представление о значимости, размерах некоторых из них или об их огромном количестве их было весьма туманно. Мы трудились до поздней ночи. Временами вынуждены были объединять свои усилия для упаковки одного предмета; затем снова трудились поодиночке, но всегда под постоянным руководством мистера Трелони. Он сам, с помощью Маргарет, маркировал каждый объект.
И только когда мы, абсолютно без сил, собрались, чтобы, наконец, поужинать, стало ясно какая огромная часть работы уже сделана. Однако, лишь несколько упаковочных ящиков было уже закрыто; так что предстояло сделать еще больше. Мы закончили упаковку нескольких ящиков, каждый из которых содержал большой саркофаг. Другие емкости, содержавшие много предметов, нельзя было закрывать до тех пор, пока все не будет рассортировано и упаковано.
Я спал эту ночь, как убитый, без всяких снов, и при нашей встрече утром обнаружил, что остальные провели эту ночь точно так же.
К следующему вечеру работа была закончена, и все было готово для носильщиков, которые должны были явиться в полночь. Немного ранее указанного времени мы услышали грохот тележных колес, затем подверглись вторжению армии рабочих, которые, казалось, без всяких усилий, просто благодаря своей многочисленности, в бесконечной процессии вынесли все заготовленные нами ящики. Им потребовалось немногим более часа, и, когда телеги укатили, мы были готовы следовать за ними в Паддингтон. Сильвио, конечно, был взят в качестве члена нашей команды.
Перед выездом мы прошлись по всему дому, который выглядел заброшенным и неприглядным. Когда все слуги уехали в Корнуэлл, попыток навести элементарный порядок в доме не последовало; каждая комната и коридор, в которых мы работали, и все лестницы были усеяны бумагой, мусором, везде виднелись следы грязных подошв.
Последнее, что сделал мистер Трелони перед тем, как покинуть дом, была процедура извлечения из большого сейфа Рубина с Семью Звездами. Когда он надежно упаковал его в футляр, Маргарет, которая казалась смертельно усталой и стояла возле отца бледная и напряженная, внезапно вся засветилась, как будто вид Драгоценности вдохновил ее. С одобрением улыбнувшись отцу, Маргарет сказала:
–Ты прав, отец. Сегодня вечером у нас больше не будет неприятностей. Она не станет разрушать твои приготовления ни по каким причинам. Клянусь жизнью.
– Она – или нечто – навредили нам в пустыне, когда мы вернулись из Долины Мага! – таков был мрачный комментарий Корбека, стоявшего рядом. Маргарет ответила ему со скоростью молнии:
– Ах! Она была тогда возле своей гробницы, из которой ее тело не вынимали в течение тысячелетий. Она знает, что теперь все будет по-другому.
– Откуда она могла узнать об этом? – с улыбкой спросил Корбек.
– Если она имеет то астральное тело, о котором говорил отец, конечно, она должна знать! Как она может оставаться в неведении, с ее способностью невидимого присутствия и ее интеллектом, которому доступны путешествия за пределы земли, даже к звездам и в другие миры!
Маргарет замолчала, а ее отец сказал торжественно:
– Именно на основании этого предположения мы и продвигаемся в своей работе. Мы должны иметь мужество придерживаться собственных убеждений и действовать на их основании – до самого конца!
Маргарет взяла его за руку и не выпускала до тех пор, пока мы не вышли из дому. Мистер Трелони закрыл дверь холла, и мы двинулись по дороге к калитке, где сели в такси, отвезшее нас в Паддингтон.
Когда вещи были погружены, все рабочие сели в поезд; несколько вагонов заняли ящики с саркофагами. Обычные телеги со множеством лошадей ожидали нас в Вестертоне, нашей станции для пересадки в Киллион. Мистер Трелони заказал спальный вагон для нашей группы; как только поезд тронулся, мы все разместились в своих купе.
В ту ночь мне спалось хорошо. Я ощущал чувство безопасности, абсолютное и совершенное. Заявление Маргарет, сделанное с полной определенностью о том, что «сегодня вечером у нас больше не будет неприятностей», казалось, ограждало от беспокойства. Я не задавал никаких вопросов, как и все остальные. Только впоследствии у меня возник вопрос, почему она столь уверена в этом. Поезд шел с малой скоростью, с продолжительными стоянками на маленьких станциях. Так как мистер Трелони не желал прибыть в Вестертон до наступления темноты, у нас не было нужды в быстрой езде; были заранее определены станции, на которых должны были кормить рабочих; мы ели пищу, взятую из дома.
Весь тот день мы говорили о Великом Эксперименте, который полностью овладел нашими мыслями. Мистер Трелони проникался все большим энтузиазмом с течением времени; его надежды сменились уверенностью. Доктор Винчестер заражался его настроением, хотя временами сообщал некий научный факт, который, казалось, разрушал линию аргументов собеседника и действовал на нас, как завораживающий шок. Мистер Корбек молчал, пока сталкивались мнения других, но в конце спора выяснялось, что его отношение к обсуждаемому вопросу было негативным.
Что же касается Маргарет, то она казалась мне почему-то изможденной. То ли это была какая-то новая фаза ее мироощущения, то ли она воспринимала наше дело теперь более серьезно, чем прежде. Чаще всего она более или менее отдалялась от нас, как бы погрузившись в раздумье; хотя из этого состояния временами выходила мгновенно. Обычно это случалось тогда, когда какой-либо заметный эпизод, как например, остановка на станции, прерывал монотонность путешествия, или когда с громогласным шумом поезд пересекал виадук, возбуждая эхо среди холмов и скал, окружавших нас. В такие мгновения она вступала в разговор, словно ей нужно было показать, что, каковы бы ни были ее абстрактные мысли, ее чувства полностью ощущали все то, что происходило вокруг нее. По отношению ко мне ее манера тоже странно изменилась. Иногда это была отстраненность, полузастенчивая, полунадменная, что для меня было новым. Иногда я замечал в ее глазах, жесте и голосе нежность по отношению ко мне, при этом моя голова кружилась от счастья. Однако в основном, путешествие протекало однообразно, в нем было мало событий, на которые стоило обращать внимание. Произошел, правда, один неприятный случай, но так как все мы в это время спали, он нас не потревожил. Мы узнали о происшедшем только утром из беседы с охранником. Между Доумишем и Тейнмаусом, поезд был остановлен предупредительным сигналом, который подавался кем-то, стоящим прямо на путях с факелом в руке, которым он размахивал из стороны в сторону. Машинист обнаружил, что прямо перед поездом находился небольшой обвал – красная земля с высокого берега обрушилась на пути. Оказалось, однако, что не разрушены рельсы, и машинист возобновил движение. Эта вынужденная задержка в пути произошла, по словам охранника, от того, что, на этой линии похоже развелось много шутников.
Мы прибыли в Вестертон около девяти часов вечера. Телеги с лошадьми ждали нас, и сразу началась работа по разгрузке вагонов. Наша собственная группа не стала наблюдать за ходом работы, так как выполняли ее вполне компетентные люди. Мы сели в экипаж, который также ждал нас, и сквозь темень ночи поспешили в Киллион.
На всех нас большое впечатление произвел дом, который предстал перед нами в ярком лунном свете. Огромный серый каменный дом якобианского периода; громадный и просторный, стоящий высоко над морем на самой вершине высокой скалы. Когда мы быстро обогнули кривую дорогу, прорезанную в скале, и выехали на высокое плато, на котором стоял дом, шумящие и шепчущие волны, обрушивающие на скалы далеко внизу, донесли до нас бодрящее дыхание влажного морского воздуха. Мы сразу же поняли, как хорошо здесь защищены от всего мира на этой скалистой полке над морем.
Внутри дома все было уже подготовлено. Мисс Грант и ее подчиненные хорошо потрудились, и все вокруг сверкало свежестью и чистотой. Мы быстро осмотрели основные комнаты, а затем разошлись, чтобы умыться и сменить одежду после долгого путешествия, занявшего более суток.
Поужинали в огромной столовой на южной стороне дома, стены которого буквально нависали над морем. Шепот моря иногда заглушался, но не прекращался никогда. Северная часть дома была на открытом месте, так как маленький мыс глубоко вдавался в море. От остального мира нас закрывали большие скалы, которые располагались над домом и рядом с ним. Далеко, через залив, мы могли видеть дрожащие огни замка, а вдоль побережья кое-где мерцали слабые огоньки рыбачьих хижин. В остальном море здесь представлялось темно-синей равниной со случайными проблесками света, когда свет звезды случайно попадал на вздымавшийся склон волны.
После ужина мы все собрались в комнате, которую мистер Трелони предназначил себе в качестве кабинета. Первое, что я заметил войдя, был большой сейф, похожий на тот, который стоял в его доме в Лондоне. Когда все разместились, мистер Трелони подошел к столу и, достав свое портмоне, положил его на стол. При этом он прижал его к столу ладонью. Странная бледность покрыла его лицо. Дрожащими пальцами он раскрыл портмоне, говоря при этом:
– Его толщина мне не кажется прежней; надеюсь, что не произошло ничего серьезного!
Все трое мужчин подошли ближе к круглому столу. Одна Маргарет оставалась спокойной, она стояла прямая, молчаливая и неподвижная, как статуя. Глаза ее были устремлены вдаль, словно она или не знала, или не беспокоилась о том, что происходит вокруг нее.
С жестом отчаяния, открыв карманчик, куда он поместил Рубин из Семи Звезд, Трелони упал в кресло, стоящее рядом, и сказал хриплым голосом:
– Боже мой! Рубин пропал. Без него Великий Эксперимент не может состояться!
Его слова, казалось, вывели Маргарет из погружения в собственные мысли. Ее лицо исказилось, но буквально через мгновение она вновь была спокойна и почти смеялась, когда проговорила:
– Вы могли оставить его в своей комнате отец. Возможно, он выпал из портмоне, когда Вы переодевались.
Не говоря ни слова, мы все поспешили в соседнюю комнату сквозь дверь, открытую между кабинетом и спальней. А затем нас охватил внезапной покой, подобный легкому облаку. Там на столе лежала Драгоценность Семи Звезд, блестя и сверкая, как будто каждая из семи звезд мерцала сквозь кровь!
С робостью мы огляделись вокруг, а затем посмотрели друг на друга. Маргарет теперь была настроена так же, как остальные. Спокойствие статуи покинуло ее, и она сжала руки так сильно, что косточки ее пальцев побелели.
Не говоря ни слова, мистер Трелони поднял драгоценность и поспешил с ней в следующую комнату. Так осторожно, как только смог, он открыл дверь сейфа ключом, прикрепленным к кисти его руки, и положил Рубин внутрь. Когда массивные двери сейфа закрылись и были заперты, казалось, его дыхание стало более ровным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37