Но все же он молод. Нам нужен человек, посвятивший себя этой отрасли науки. У такого человека больше знаний и больше опыта, и именно эти качества помогут пролить свет на дело бедного отца. Как раз здесь доктор Винчестер, по-моему, находится в потемках. Ах! Не знаю что и делать. Все это так ужасно!
Она немного всплакнула, и я старался утешить ее.
Доктор Винчестер прибыл быстро. Первой его мыслью была забота о больном, но, обнаружив, что тот не получил новых ран, он посетил сиделку Кеннеди. Увидев ее, доктор облегченно вздохнул. Взяв полотенце, он окунул его кончик в холодную воду и легко провел им по ее лицу. Кожа порозовела, и спящая слегка пошевелилась. Он спокойно сказал новой сиделке, которую назвал сестра Дорис:
– С ней все в порядке. Она проснется самое большее через несколько часов. Может быть, вначале у нее будет кружиться голова или с ней приключится истерика. В этом случае вы знаете, как за ней ухаживать.
– Да, сэр! – послушно ответила сестра До-рис, и мы вернулись в комнату хозяина.
Едва мы вошли, миссис Грант вместе с сиделкой вышли, и в комнате остались лишь доктор Винчестер, мисс Трелони и я. Когда дверь закрылась, доктор спросил меня, что случилось. Я рассказал ему обо всем подробно, стараясь не пропустить ни единой мелочи. Во время моего не слишком долгого повествования, он расспрашивал меня о том, кто при этом присутствовал и в каком порядке каждый из нас приходил в комнату. Он спросил и о других вещах, но они были не слишком важными и не удержались в моей памяти. По окончании нашего разговора он весьма решительно обратился к мисс Трелони:
– Полагаю, мисс Трелони, что нам следует устроить консультацию по этому делу.
Она ответила сразу же, несколько удивив его своими словами:
– Я рада, что вы пришли к такому выводу. Полностью согласна с вами. Кого вы предложите?
– А вы сами никого не выбрали? – спросил он. – Кого-нибудь, кто знает вашего отца? Он никого не консультировал?
– Мне об этом неизвестно. Но я надеюсь, вы выберете того, кого считаете лучшим. Моему дорогому отцу необходимо оказать всю мыслимую помощь, и я буду глубоко признательна вам за ваш выбор. Кто лучший специалист в Лондоне или где угодно в подобном деле?
– Если несколько хороших специалистов, но все они рассеяны по всему свету. Как ни странно, специалистами по мозгу рождаются, а не становятся, хотя для окончательного совершенствования в этой работе, необходим тяжелый труд. Самый смелый исследователь на сегодняшний день – японец Чиуни, но он скорее хирургический экспериментатор, нежели практик. Кроме него есть Цаммерфест из Упсалы, Фенелон из Парижского университета и Морфесси из Неаполя. Разумеется, они лишь дополняют наших новых специалистов – Моррисона из Абердин и Ричардсона из Бирмингема. Но на первое место я бы поставил Фрере из Королевского колледжа. Он лучше всех названных сочетает теорию и практику. У него нет увлечений, и он обладает огромным опытом. Для всех нас, кто восхищается им, большая жалость, что столь стойкие нервы и проворные руки подвержены влиянию времени. Со своей стороны я предпочел бы Фрере любому другому
– В таком случае, – решительно сказала мисс Трелони, – давайте пригласим доктора Фрере и сделаем это как можно раньше!
Казалось, с плеч доктора Винчестера упал груз, и он заговорил с легкостью и живостью, которых не выказывал прежде:
– Я отправляюсь у нему так рано, как только можно, и попрошу немедленно приехать сюда. – Затем он повернулся ко мне и добавил: – Позвольте-ка мне забинтовать вам руку.
– Просто царапина, – возразил я.
– Тем не менее ее следует обработать. Царапина от любого животного может представлять опасность, лучше не рисковать.
Я подчинился, и он принялся перевязывать мою руку. С помощью увеличительного стекла он осмотрел несколько параллельных ран и сравнил их с отметинами когтей Сильвио на промокашке, которую извлек из своей записной книжки. Затем он убрал бумагу, коротко заметив:
– Жаль, что Сильвио способен проскользнуть, куда ему не следует, и выскользнуть обратно.
Утро тянулось медленно. К десяти часам сиделке Кеннеди стало настолько лучше, что она смогла сесть и пробормотать несколько фраз. Но мысли ее путались и она не смогла вспомнить ничего из случившегося прошлой ночью после того, как она заняла место у постели больного. Похоже, сейчас она не знала, что с ней произошло, да и не интересовалась происшедшим.
Около одиннадцати вернулся доктор Винчестер вместе с сэром Джеймсом Фрере. Почему-то я упал духом, увидев их в холле с верхней площадки; я знал, что мисс Трелони придется вновь испытать боль, не скрывая перед очередным незнакомцем свою неосведомленность том, что касалось образа жизни отца.
Сэр Джеймс Фрере был человеком, привлекающим к себе внимание, которому сопутствовало уважение. Он настолько точно разбирался в собственных желаниях, что немедленно отставлял в сторону все желания и замыслы персон менее значительных. Казалось, стоило ему блеснуть пронзительными глазами, сжать решительно губы или нахмурить огромные брови – и немедленное повиновение его желаниям обеспечено. Впрочем, когда мы были уже знакомы и он обещался с нами на короткой ноге, вся эта таинственность куда-то испарилась. С надеждой я следил, как он входит в комнату больного вместе с доктором Винчестером.
Они оставались в комнате долго и один раз посылали за новой сестрой Дорис, но та вернулась оттуда довольно быстро. Затем оба они вошли в комнату сиделки Кеннеди. Он отослал присматривающую за ней сиделку. Позже доктор Винчестер рассказал мне, что Кеннеди, несмотря на некомпетентность в последних событиях, дала полные и исчерпывающие ответы на все вопросы доктора Фрере, касающиеся ее пациента до того момента, как она потеряла сознание. Затем доктора отправились в кабинет, где пробыли долго и принялись столь громко и непримиримо спорить, что я почувствовал себя неловко. Что касалось мисс Трелони, она была едва ли не в состоянии нервного срыва перед тем, как они вернулись. Бедная девушка! На ее долю выдалось столько печальных волнений, что нервные силы ее почти истощились.
Наконец они вышли – сэр Джеймс первым, с лицом суровым и загадочным как у сфинкса. Доктор Винчестер следовал по пятам, лицо его также было бледным, но бледностью, происходящей от волнения. Мне пришло в голову, что совсем недавно оно было красным. Сэр Джеймс предложил мисс Трелони пройти в кабинет и пригласил меня туда же. Когда мы вошли, сэр Джеймс повернулся ко мне и сказал:
– Доктор Винчестер объяснил мне, что вы друг мисс Трелони и уже довольно много знаете об этом деле. Возможно, ваше присутствие пойдет нам на пользу. Я знаю вас как умного юриста, мистер Росс, хотя и не имел удовольствия с вами познакомиться. Доктор Винчестер уверяет меня, что некоторые события за рамками этого дела озадачили его и не только его и особенно интересуют вас, а следовательно, вам не помешает узнать все детали этого дела. Что касается меня, я не слишком верю в чудеса – не считая научных и могу сказать, что наемным убийцам или грабителям не помешали бы элементарные уроки анатомии перед следующей попыткой, поскольку они проявили себя в этой работе полными невеждам. Если целью их было ограбление, они, похоже, провели его с изумительной беспомощностью. Впрочем, это не мое дело.
– Тут он принял большую понюшку табаку и, повернувшись к мисс Трелони, продолжал: – А теперь о больном. Оставляя в стороне его болезни, мы можем лишь сказать на данный момент, что он страдает от сильного приступа каталепсии. Сейчас помочь ничем нельзя, за исключением поддержания его сил. В основном я одобряю лечение, предпринятое моим другом доктором Винчестером и уверен, что с любым незначительным изменением состояния больного он справился достойно. Случай интересен, крайне интересен, и, если последует нечто необычное, я счастлив буду приехать в любое время. Хочу обратить ваше внимание лишь на одно обстоятельство и отношу его прямо к вам, мисс Трелони, поскольку это на вашей ответственности. Доктор Винчестер сообщил мне, что вы не свободны в этом деле, но скованы инструкцией, данной вашим отцом на случай подобных событий. Я настоятельно советую, чтобы больного или переместили в другую комнату или удалили из его кабинета все эти мумии и прочие вещицы. Право же, не годится держать больного человека в подобном окружении, заставляя его дышать исходящим от этих предметов запахами. У вас уже есть доказательства того, как могут действовать подобные миазмы. Эта сиделка – кажется, Кеннеди? – все еще не вышла из состояния каталепсии, и вы, мистер Росс, как мне сказали, испытали такое же воздействие. Вот что, – тут брови его насупились еще больше, – будь я здесь главным, я настаивал бы на смене обстановки для больного – или же бросил бы это дело. Доктор Винчестер уже знает, что мои дальнейшие консультации можно получить лишь после выполнения этого условия. Итак, я верю, что вы поступите, как пристало хорошей дочери, и сделаете то, что поможет ему сохранить здоровье или разум, нежели последуете его причудам, будь они поддержаны неминуемыми страхами или же любым числом «ужасных» тайн. Рад сказать вам, что пока еще не настал день, когда Британский музей поменяется функциями с больницей Св. Томаса. До свиданья, мисс Трелони. Искренне надеюсь вскоре увидеть вашего отца в добром здравии. Помните, если элементарные условия, предложенные мною, будут выполнены, я к вашим услугам в любое время дня и ночи. До свиданья, мистер Росс. Надеюсь, вы вскоре поставите меня в известность, доктор Винчестер.
Он удалился, и мы стояли молча, пока не затих грохот колес его кареты. Первым заговорил доктор Винчестер:
– Думаю, в качестве врача сэр Джеймс совершенно прав. Сознаюсь, я готов был наброситься на него, когда он выставил свое условие, но в то же время, он прав, говоря о методах лечения. Он не понимает странных особенностей этого случая и узла, завязанного вокруг нас инструкциями мистера Трелони. Разумеется…
Его перебила мисс Трелони:
– Доктор Винчестер, не желаете ли тоже бросить это дело – или предпочтете продолжать его на условиях вам известных?
– Бросить его! Я никогда не брошу его, пока в пациенте или в любом из нас продолжает теплиться жизнь!
Она промолчала, но протянула руку, к он тепло пожал ее.
– Итак, – объявила она, – если сэр Джеймс – последователь секты Специалистов, я не желаю о нем слышать. Для начала, он знает не намного больше вас о состоянии моего отца, и, будь хоть на сотую часть заинтересован в этом, как вы, он не выставил бы подобных притязаний. Но, конечно, я слишком волнуюсь о бедном отце, и, если появится возможность выполнить некоторые из условий сэра Джеймса, я это сделаю. Сегодня я попрошу прийти сюда мистера Марвина и попытаюсь получить от него совет насчет того, можно ли отступать от пожеланий отца. Если он полагает, что я могу действовать любым способом на свой страх и риск, то я не поколеблюсь сделать это.
Вскоре доктор Винчестер откланялся, а мисс Трелони написала письмо мистеру Марвину, сообщая ему о состоянии дел и прося повидать ее и принести с собой какие-либо бумаги, способные пролить свет на данный предмет. Она отослала письмо с каретой, предназначенной, чтобы захватить сюда поверенного, и мы, набравшись терпения, принялись ждать.
Путь от Кенсингтон Пэлис Гарденс до Линкольн Инн Филдс не слишком далек, но он кажется бесконечным, когда ожидаешь кого-то, кто им воспользуется. Впрочем, все покорно времени, и менее чем через час мистер Марвин был с нами.
Понимая нетерпение мисс Трелони и узнав достаточно о болезни ее отца, он сказал ей:
– Когда вам угодно обсудить со мною детали, касающиеся желаний вашего отца?
– В любое время, – ответила она, очевидно не понимая его намека.
– Почему бы не сейчас?
Он посмотрел на меня, как на конкурента, и выпалил:
– Мы не одни.
– Я нарочно пригласила сюда мистера Росса, – успокоила она. – Он уже столько знает, что я хочу, чтобы он узнал еще больше.
Поверенный казался несколько смущенным… Те, кто знал его по выступлениям в суде, вряд ли поверили бы в это. Как бы то ни было, он с некоторым колебанием отвечал:
– Но, любезная юная леди, пожелания вашего отца! Конфиденциальность между отцом и ребенком…
Мисс Трелони перебила его с выступившим на бледных щеках румянцем:
– Вы и впрямь полагаете, что это подходит к настоящим обстоятельствам, мистер Марвин? Отец никогда не говорил мне о своих делах, а теперь, в печальной крайности, я должна узнать о его пожеланиях от чужого мне джентльмена, о котором понятия не имела до того, как вскрыла письмо отца, написанное на случай такой крайности… Мистер Росс – новый друг, но я доверяю ему полностью и хочу, чтобы он присутствовал здесь. Разумеется, – добавила она, – лишь в том случае, если это не запрещено моим отцом. Ах! Простите меня, мистер Марвин, если я кажусь грубой, но я едва пережила ужасную беду и еще не взяла себя в руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Она немного всплакнула, и я старался утешить ее.
Доктор Винчестер прибыл быстро. Первой его мыслью была забота о больном, но, обнаружив, что тот не получил новых ран, он посетил сиделку Кеннеди. Увидев ее, доктор облегченно вздохнул. Взяв полотенце, он окунул его кончик в холодную воду и легко провел им по ее лицу. Кожа порозовела, и спящая слегка пошевелилась. Он спокойно сказал новой сиделке, которую назвал сестра Дорис:
– С ней все в порядке. Она проснется самое большее через несколько часов. Может быть, вначале у нее будет кружиться голова или с ней приключится истерика. В этом случае вы знаете, как за ней ухаживать.
– Да, сэр! – послушно ответила сестра До-рис, и мы вернулись в комнату хозяина.
Едва мы вошли, миссис Грант вместе с сиделкой вышли, и в комнате остались лишь доктор Винчестер, мисс Трелони и я. Когда дверь закрылась, доктор спросил меня, что случилось. Я рассказал ему обо всем подробно, стараясь не пропустить ни единой мелочи. Во время моего не слишком долгого повествования, он расспрашивал меня о том, кто при этом присутствовал и в каком порядке каждый из нас приходил в комнату. Он спросил и о других вещах, но они были не слишком важными и не удержались в моей памяти. По окончании нашего разговора он весьма решительно обратился к мисс Трелони:
– Полагаю, мисс Трелони, что нам следует устроить консультацию по этому делу.
Она ответила сразу же, несколько удивив его своими словами:
– Я рада, что вы пришли к такому выводу. Полностью согласна с вами. Кого вы предложите?
– А вы сами никого не выбрали? – спросил он. – Кого-нибудь, кто знает вашего отца? Он никого не консультировал?
– Мне об этом неизвестно. Но я надеюсь, вы выберете того, кого считаете лучшим. Моему дорогому отцу необходимо оказать всю мыслимую помощь, и я буду глубоко признательна вам за ваш выбор. Кто лучший специалист в Лондоне или где угодно в подобном деле?
– Если несколько хороших специалистов, но все они рассеяны по всему свету. Как ни странно, специалистами по мозгу рождаются, а не становятся, хотя для окончательного совершенствования в этой работе, необходим тяжелый труд. Самый смелый исследователь на сегодняшний день – японец Чиуни, но он скорее хирургический экспериментатор, нежели практик. Кроме него есть Цаммерфест из Упсалы, Фенелон из Парижского университета и Морфесси из Неаполя. Разумеется, они лишь дополняют наших новых специалистов – Моррисона из Абердин и Ричардсона из Бирмингема. Но на первое место я бы поставил Фрере из Королевского колледжа. Он лучше всех названных сочетает теорию и практику. У него нет увлечений, и он обладает огромным опытом. Для всех нас, кто восхищается им, большая жалость, что столь стойкие нервы и проворные руки подвержены влиянию времени. Со своей стороны я предпочел бы Фрере любому другому
– В таком случае, – решительно сказала мисс Трелони, – давайте пригласим доктора Фрере и сделаем это как можно раньше!
Казалось, с плеч доктора Винчестера упал груз, и он заговорил с легкостью и живостью, которых не выказывал прежде:
– Я отправляюсь у нему так рано, как только можно, и попрошу немедленно приехать сюда. – Затем он повернулся ко мне и добавил: – Позвольте-ка мне забинтовать вам руку.
– Просто царапина, – возразил я.
– Тем не менее ее следует обработать. Царапина от любого животного может представлять опасность, лучше не рисковать.
Я подчинился, и он принялся перевязывать мою руку. С помощью увеличительного стекла он осмотрел несколько параллельных ран и сравнил их с отметинами когтей Сильвио на промокашке, которую извлек из своей записной книжки. Затем он убрал бумагу, коротко заметив:
– Жаль, что Сильвио способен проскользнуть, куда ему не следует, и выскользнуть обратно.
Утро тянулось медленно. К десяти часам сиделке Кеннеди стало настолько лучше, что она смогла сесть и пробормотать несколько фраз. Но мысли ее путались и она не смогла вспомнить ничего из случившегося прошлой ночью после того, как она заняла место у постели больного. Похоже, сейчас она не знала, что с ней произошло, да и не интересовалась происшедшим.
Около одиннадцати вернулся доктор Винчестер вместе с сэром Джеймсом Фрере. Почему-то я упал духом, увидев их в холле с верхней площадки; я знал, что мисс Трелони придется вновь испытать боль, не скрывая перед очередным незнакомцем свою неосведомленность том, что касалось образа жизни отца.
Сэр Джеймс Фрере был человеком, привлекающим к себе внимание, которому сопутствовало уважение. Он настолько точно разбирался в собственных желаниях, что немедленно отставлял в сторону все желания и замыслы персон менее значительных. Казалось, стоило ему блеснуть пронзительными глазами, сжать решительно губы или нахмурить огромные брови – и немедленное повиновение его желаниям обеспечено. Впрочем, когда мы были уже знакомы и он обещался с нами на короткой ноге, вся эта таинственность куда-то испарилась. С надеждой я следил, как он входит в комнату больного вместе с доктором Винчестером.
Они оставались в комнате долго и один раз посылали за новой сестрой Дорис, но та вернулась оттуда довольно быстро. Затем оба они вошли в комнату сиделки Кеннеди. Он отослал присматривающую за ней сиделку. Позже доктор Винчестер рассказал мне, что Кеннеди, несмотря на некомпетентность в последних событиях, дала полные и исчерпывающие ответы на все вопросы доктора Фрере, касающиеся ее пациента до того момента, как она потеряла сознание. Затем доктора отправились в кабинет, где пробыли долго и принялись столь громко и непримиримо спорить, что я почувствовал себя неловко. Что касалось мисс Трелони, она была едва ли не в состоянии нервного срыва перед тем, как они вернулись. Бедная девушка! На ее долю выдалось столько печальных волнений, что нервные силы ее почти истощились.
Наконец они вышли – сэр Джеймс первым, с лицом суровым и загадочным как у сфинкса. Доктор Винчестер следовал по пятам, лицо его также было бледным, но бледностью, происходящей от волнения. Мне пришло в голову, что совсем недавно оно было красным. Сэр Джеймс предложил мисс Трелони пройти в кабинет и пригласил меня туда же. Когда мы вошли, сэр Джеймс повернулся ко мне и сказал:
– Доктор Винчестер объяснил мне, что вы друг мисс Трелони и уже довольно много знаете об этом деле. Возможно, ваше присутствие пойдет нам на пользу. Я знаю вас как умного юриста, мистер Росс, хотя и не имел удовольствия с вами познакомиться. Доктор Винчестер уверяет меня, что некоторые события за рамками этого дела озадачили его и не только его и особенно интересуют вас, а следовательно, вам не помешает узнать все детали этого дела. Что касается меня, я не слишком верю в чудеса – не считая научных и могу сказать, что наемным убийцам или грабителям не помешали бы элементарные уроки анатомии перед следующей попыткой, поскольку они проявили себя в этой работе полными невеждам. Если целью их было ограбление, они, похоже, провели его с изумительной беспомощностью. Впрочем, это не мое дело.
– Тут он принял большую понюшку табаку и, повернувшись к мисс Трелони, продолжал: – А теперь о больном. Оставляя в стороне его болезни, мы можем лишь сказать на данный момент, что он страдает от сильного приступа каталепсии. Сейчас помочь ничем нельзя, за исключением поддержания его сил. В основном я одобряю лечение, предпринятое моим другом доктором Винчестером и уверен, что с любым незначительным изменением состояния больного он справился достойно. Случай интересен, крайне интересен, и, если последует нечто необычное, я счастлив буду приехать в любое время. Хочу обратить ваше внимание лишь на одно обстоятельство и отношу его прямо к вам, мисс Трелони, поскольку это на вашей ответственности. Доктор Винчестер сообщил мне, что вы не свободны в этом деле, но скованы инструкцией, данной вашим отцом на случай подобных событий. Я настоятельно советую, чтобы больного или переместили в другую комнату или удалили из его кабинета все эти мумии и прочие вещицы. Право же, не годится держать больного человека в подобном окружении, заставляя его дышать исходящим от этих предметов запахами. У вас уже есть доказательства того, как могут действовать подобные миазмы. Эта сиделка – кажется, Кеннеди? – все еще не вышла из состояния каталепсии, и вы, мистер Росс, как мне сказали, испытали такое же воздействие. Вот что, – тут брови его насупились еще больше, – будь я здесь главным, я настаивал бы на смене обстановки для больного – или же бросил бы это дело. Доктор Винчестер уже знает, что мои дальнейшие консультации можно получить лишь после выполнения этого условия. Итак, я верю, что вы поступите, как пристало хорошей дочери, и сделаете то, что поможет ему сохранить здоровье или разум, нежели последуете его причудам, будь они поддержаны неминуемыми страхами или же любым числом «ужасных» тайн. Рад сказать вам, что пока еще не настал день, когда Британский музей поменяется функциями с больницей Св. Томаса. До свиданья, мисс Трелони. Искренне надеюсь вскоре увидеть вашего отца в добром здравии. Помните, если элементарные условия, предложенные мною, будут выполнены, я к вашим услугам в любое время дня и ночи. До свиданья, мистер Росс. Надеюсь, вы вскоре поставите меня в известность, доктор Винчестер.
Он удалился, и мы стояли молча, пока не затих грохот колес его кареты. Первым заговорил доктор Винчестер:
– Думаю, в качестве врача сэр Джеймс совершенно прав. Сознаюсь, я готов был наброситься на него, когда он выставил свое условие, но в то же время, он прав, говоря о методах лечения. Он не понимает странных особенностей этого случая и узла, завязанного вокруг нас инструкциями мистера Трелони. Разумеется…
Его перебила мисс Трелони:
– Доктор Винчестер, не желаете ли тоже бросить это дело – или предпочтете продолжать его на условиях вам известных?
– Бросить его! Я никогда не брошу его, пока в пациенте или в любом из нас продолжает теплиться жизнь!
Она промолчала, но протянула руку, к он тепло пожал ее.
– Итак, – объявила она, – если сэр Джеймс – последователь секты Специалистов, я не желаю о нем слышать. Для начала, он знает не намного больше вас о состоянии моего отца, и, будь хоть на сотую часть заинтересован в этом, как вы, он не выставил бы подобных притязаний. Но, конечно, я слишком волнуюсь о бедном отце, и, если появится возможность выполнить некоторые из условий сэра Джеймса, я это сделаю. Сегодня я попрошу прийти сюда мистера Марвина и попытаюсь получить от него совет насчет того, можно ли отступать от пожеланий отца. Если он полагает, что я могу действовать любым способом на свой страх и риск, то я не поколеблюсь сделать это.
Вскоре доктор Винчестер откланялся, а мисс Трелони написала письмо мистеру Марвину, сообщая ему о состоянии дел и прося повидать ее и принести с собой какие-либо бумаги, способные пролить свет на данный предмет. Она отослала письмо с каретой, предназначенной, чтобы захватить сюда поверенного, и мы, набравшись терпения, принялись ждать.
Путь от Кенсингтон Пэлис Гарденс до Линкольн Инн Филдс не слишком далек, но он кажется бесконечным, когда ожидаешь кого-то, кто им воспользуется. Впрочем, все покорно времени, и менее чем через час мистер Марвин был с нами.
Понимая нетерпение мисс Трелони и узнав достаточно о болезни ее отца, он сказал ей:
– Когда вам угодно обсудить со мною детали, касающиеся желаний вашего отца?
– В любое время, – ответила она, очевидно не понимая его намека.
– Почему бы не сейчас?
Он посмотрел на меня, как на конкурента, и выпалил:
– Мы не одни.
– Я нарочно пригласила сюда мистера Росса, – успокоила она. – Он уже столько знает, что я хочу, чтобы он узнал еще больше.
Поверенный казался несколько смущенным… Те, кто знал его по выступлениям в суде, вряд ли поверили бы в это. Как бы то ни было, он с некоторым колебанием отвечал:
– Но, любезная юная леди, пожелания вашего отца! Конфиденциальность между отцом и ребенком…
Мисс Трелони перебила его с выступившим на бледных щеках румянцем:
– Вы и впрямь полагаете, что это подходит к настоящим обстоятельствам, мистер Марвин? Отец никогда не говорил мне о своих делах, а теперь, в печальной крайности, я должна узнать о его пожеланиях от чужого мне джентльмена, о котором понятия не имела до того, как вскрыла письмо отца, написанное на случай такой крайности… Мистер Росс – новый друг, но я доверяю ему полностью и хочу, чтобы он присутствовал здесь. Разумеется, – добавила она, – лишь в том случае, если это не запрещено моим отцом. Ах! Простите меня, мистер Марвин, если я кажусь грубой, но я едва пережила ужасную беду и еще не взяла себя в руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37