– Я не хотел вас пугать, – сказал Рэй. – Я бы вам крикнул, но не был уверен, что это вы.
– Джош вдруг догадался, куда мог убежать Пити, – объяснила я, тщетно пытаясь перевести дух. – Вот мы и решили пойти и поискать его там.
– А ты чего по ночам гуляешь? – спросил Джош у Рэя.
– Да так… не спится. – Рэй пожал плечами.
– И твои родители спокойно отпускают тебя гулять ночью? – спросила я.
Хотя Рэй стоял поодаль, я все же заметила, как он усмехнулся:
– А они не знают.
– Ну мы идем или нет? – Джош нетерпеливо топнул ногой. Не дожидаясь ответа, он развернулся и зарысил по улице, освещая себе дорогу фонариком. Я поспешила за ним. Мне не хотелось оставаться в темноте. Хотелось быть поближе к свету.
– Куда вы? – Рэй рванулся за нами.
– На кладбище! – крикнула я через плечо.
– Стойте, на кладбище вам нельзя, – произнес он тихо, но с такой решительностью, что я даже остановилась.
– Что?
– На кладбище вам нельзя, – повторил он.
В темноте я не видела его лица. Но я не могла ошибиться. В его голосе явственно слышалась угроза.
– Быстрее! Чего вы там копаетесь? – крикнул нам Джош. Он даже не замедлил шага. Видимо, не слышал, что сказал Рэй. Или слышал, но не придал значения его угрожающему тону.
– Джош, стой! – Окрик Рэя прозвучал, как приказ. – Туда нельзя!
– Почему это?
Мне вдруг стало страшно. Не зря же Рэй с такой настойчивостью говорит, чтобы мы не ходили на кладбище. Может быть, он что-то знает? Что-то такое, чего не знаем мы с Джошем? И потом, мне в самом деле послышалась в голосе Рэя угроза. Он будто хотел нас предостеречь… пока еще по-хорошему.
Или я опять делаю из мухи слона?
Я пристально вглядывалась в темноту, стараясь рассмотреть лицо Рэя.
– Вы что, совсем рехнулись – идти ночью на кладбище?! – искренне ужаснулся он.
Кажется, я поняла, в чем дело. Рэй просто боялся идти на кладбище. Потому и пытался нас остановить. Если мы с Джошем все же пойдем, ему придется идти с нами, чтобы не прослыть трусом. А идти он боялся.
– Идете вы или нет? – Джош снова пошел вперед.
– Не стоит туда ходить. – Рэй не хотел идти дальше.
Да, он явно боялся. А вовсе не угрожал нам, как мне показалось вначале.
– Тебе и не обязательно туда идти. А нам нужно, – проговорил Джош с вызовом.
– Нет, правда, – сказал Рэй, – ночью там нечего делать.
Но Джош побежал, и мы – за ним.
– Пити там, – упрямо твердил Джош, – я знаю, что он там.
Мы миновали темное здание школы. В темноте оно казалось намного больше, чем при дневном свете. Повернули за угол и вышли на Кладбищенский проезд. Свет фонарика Джоша скользнул по ветвям деревьев, низко нависших над улицей.
– Погоди… Джош, постой, – умоляюще протянул Рэй.
Но Джош даже не остановился. И я, кстати, тоже. Хотелось скорее добраться до кладбища и скорее вернуться домой.
Было жарко. Я вытерла вспотевший лоб рукавом. Зря надела свитер. Я была вся мокрая. Даже волосы взмокли. Но кто же знал, что на улице так жарко?
Небо, по-прежнему затянутое тучами, не пропускало бледного света луны. Наконец мы добрались до кладбища. На ночь ворота не запирались. Мы вошли. В темноте смутно белели ровные ряды надгробий.
Мы шли по кладбищу в полном молчании.
Свет фонарика Джоша перепрыгивал с камня на камень.
– Пити! – громко позвал Джош, нарушив гнетущую тишину.
Он тревожит сон мертвых, мелькнула у меня странная мысль. Мне стало еще страшнее. По-настоящему страшно.
«Не дури, Аманда, – сказала я себе. – Опять себя накручиваешь?»
– Пити! – позвала и я тоже, стараясь не обращать внимания на мрачные мысли, которые лезли мне в голову.
– Зря мы сюда пришли. Зря, – сказал Рэй. Он не отходил от меня ни на шаг.
– Пити! Пити! – звал Джош.
– Мне тоже все это не нравится, – призналась я Рэю. – Но не отпускать же брата одного!
– Не надо нам было сюда заходить, – гнул свое Рэй.
Он уже начинал меня доставать. Лучше бы он ушел и не жужжал у меня над ухом. Никто его не заставлял идти с нами. И чего теперь ныть? Боишься – никто тебя здесь не держит.
– Эй… идите сюда! Посмотрите! – окликнул нас Джош.
Я подбежала к нему и поняла, что мы прошли все кладбище насквозь.
– Смотри, – сказал Джош и обвел фонариком какое-то странное сооружение на самом краю кладбища.
Я даже не сразу сообразила, что это такое. Потому что никак не ожидала увидеть такое на кладбище. Это было что-то вроде летнего театра. Ряды деревянных скамеек, врытых в землю, ярусами спускались широким полукругом по пологому склону холма. Внизу была сооружена низкая сцена.
– Ничего себе! – вырвалось у меня.
Я хотела подойти поближе, чтобы лучше рассмотреть.
– Аманда, куда ты? Хватит, пойдемте домой! – Рэй попытался взять меня за руку, но я рванулась вперед, и он не успел меня остановить.
– Странно! Кому пришло в голову устроить летний театр на кладбище? – Я обернулась к Джошу с Рэем, чтобы посмотреть, идут они за мной или нет. Но обо что-то споткнулась и упала, больно ударив коленку.
– Ой! Что это?
Морщась от боли, я поднялась на ноги. Джош посветил мне фонариком. Оказалось, я споткнулась о здоровенный кривой корень, который торчал из земли.
Я скользнула взглядом по корню. Невообразимых размеров старое дерево каким-то чудом удерживалось на самом краю холма. Казалось, оно может свалиться на этот странный театр в любую секунду. Его толстые корявые корни чуть ли не целиком вылезли из земли, а раскидистые ветви с тяжелой густой кроной, наоборот, склонились к самой земле.
– Ничего себе деревце, – протянул Джош.
– Странное место, – сказала я. – Эй, Рэй, а что это такое?
– Это место собраний, – тихо ответил он. Он стоял рядом со мной, глядя на старое дерево. – Что-то вроде зала собраний городского совета, только на открытом воздухе.
– На кладбище?!
У меня не укладывалось в голове, что такое может быть.
– Пойдемте отсюда. – Рэй очень нервничал.
Вдруг мы услышали шаги. Сзади. Где-то между надгробий. Мы обернулись туда. Джош провел фонариком по рядам могильных плит.
– Пити!
Да, это был Пити. Стоял себе преспокойненько у ближайшего к нам ряда могил.
– Надо же! Ты оказался прав! – радостно сказала я Джошу.
– Пити! Пити! – Мы с Джошем побежали к нашему любимцу.
Но Пити настороженно присел на задние лапы, готовый сорваться и убежать. Он смотрел на нас, чуть склонив голову набок. В белом свете фонарика его глаза отливали красным.
– Пити! Ты нашелся! – воскликнула я. Пес, понурив голову, потрусил прочь.
– Пити! Эй, ты куда? Это же мы. Ты что, не узнаешь?
Джош рванулся и взял Пити на руки.
– Эй, Пити. Что с тобой, приятель?
Он прижал песика к себе, но тут же выпустил Пити из рук и попятился от него.
– Фу… ну и воняет от него!
– Что? – выдохнула я, подбегая к Джошу.
– Пити. От него жутко воняет. Как от дохлой крысы! – Джош зажал пальцами нос.
Пити неторопливо уходил прочь.
– Джош, он не радуется нам! – растерянно проговорила я. – Похоже, он нас вообще не узнает. Посмотри на него!
Пити и вправду вел себя странно. Он остановился у следующего ряда надгробий и равнодушно глядел на нас.
Мне снова стало страшно. Пити как будто подменили. Что с ним? Почему он не радуется нам с Джошем?
– Что-то я ничего не понимаю… – Джош все еще морщил нос. – Обычно, если мы на полминуты выходим из комнаты, он с ума сходит от счастья, когда мы возвращаемся.
– Пойдемте отсюда! – окликнул нас Рэй. Он так и стоял на краю кладбища под громадным деревом, нависшим над летним театром.
– Пити… что с тобой, маленький? – крикнула я, но пес даже не шелохнулся. – Пити? Ты что, забыл свое имя? Пити?
– Как же от него воняет! – сморщился Джош.
– Ничего. Дома мы его сразу вымоем. – Голос у меня дрогнул. Мне было грустно. И почему-то страшно.
– А может быть, это не Пити, – задумчиво проговорил Джош и посветил на него фонариком.
В глазах собаки снова сверкнули красные огоньки.
– Нет, это Пити, – сказала я. – Посмотри. У него ошейник и поводок. Бери его, Джош, и пойдем домой.
– Сама бери! – возразил Джош. – Он воняет.
– Возьми за поводок. Я же не прошу тебя тащить его на руках.
– Нет. Ты возьми, – заупрямился Джош. Если Джош заупрямился, с ним лучше не спорить. Себе дороже. Я пожала плечами:
– Ладно. Я возьму. Только мне нужен свет.
Я вырвала у Джоша фонарик и побежала за Пити.
– Сидеть, Пити. Сидеть!
Это единственная команда, которую Пити выполнял всегда.
Но на этот раз он не послушался, он развернулся и потрусил прочь, свесив голову.
– Пити, стой! Пити, дурная собака! – Я уже начинала злиться. – Делать мне больше нечего, как за тобой гоняться.
– Держи его, а то убежит! – закричал Джош, бросаясь следом за мной.
Я провела по земле фонариком.
– Где он?
– Пити! Пити! – отчаянно и пронзительно орал Джош.
Пити снова куда-то пропал.
– Так. Только не говори мне, что он опять потерялся! – Я готова была расплакаться. Мы принялись звать его на разные голоса.
– Да что с ним такое? – Я была в полном смятении.
Мы стояли между двумя рядами надгробных плит. Я еще раз провела фонариком сначала вдоль одного ряда, потом быстро – вдоль второго. Пити не было.
– Пити! Пити!
На мгновение круг света остановился на одном из гранитных надгробий.
Я машинально прочитала имя, высеченное на камне.
Меня едва не хватил удар.
– Джош, посмотри! – Я вцепилась в его рукав.
– Что там? – спросил он в замешательстве.
– Имя на камне. Прочти.
– Карен Сомерсет, – прочел Джош и озадаченно уставился на меня.
– Ну и что?
– Карен. Моя новая подруга. Мы с ней все время болтаем на стадионе.
– Так это, наверное, ее бабушка или еще кто-нибудь. – Джош на секунду умолк и нетерпеливо позвал: – Пойдем. Надо найти Пити.
– Нет, ты посмотри на годы.
Под именем Карен Сомерсет стояли даты: 1960–1972.
– Это не может быть ее бабушка или мама. – Я продолжала светить на камень, хотя у меня так дрожали руки, что я боялась, что не удержу фонарик. – Девочка умерла, когда ей было двенадцать лет. И Карен тоже двенадцать. Она мне говорила.
– Аманда… – Джош раздраженно поморщился и отвернулся.
Но я подошла поближе и посветила фонариком на соседнее надгробие. Имя, выбитое на камне, было мне незнакомо. Я перешла к следующему камню. Снова незнакомое имя.
– Аманда, пойдем! – крикнул мне Джош. Но я застыла на месте.
Потому что на следующем камне было выбито: Джордж Карпентер. 1975–1988.
– Джош, посмотри. Это же наш Джордж. Со стадиона.
– Аманда, нам надо искать Пити! – взвился Джош.
Но я не могла отойти от могил. Я переходила от одного камня к другому и читала надписи, освещая их фонариком.
Все внутри у меня сжималось от страха.
Я нашла Джерри Франклина. А за ним – Билли Грегори.
С ними мы каждый день играли в софтбол на школьном стадионе… Они все были мертвые.
У каждого из них была могила.
Я уже ничего не соображала от ужаса. Сердце колотилось так, что, казалось, сейчас разорвется. Я дошла до последнего камня в ряду. Руки так дрожали, что я едва не выронила фонарик, когда направила луч света на надпись на камне и прочла:
– Рэй Терстон. 1977–1988.
– Эй, ты идешь? – крикнул мне Джош. Он еще что-то кричал, но я уже не разбирала слов.
У меня было чувство, что я выпала из времени и пространства и оказалась в черной пустоте, где были только слова, высвеченные фонариком: Рэй Терстон. 1977–1988.
Я снова и снова читала эту жуткую надпись, пока буквы и цифры не утратили всякое значение и не превратились в бессмысленные закорючки на сером камне.
Тем временем Рэй бесшумно подкрался к могиле и стоял прямо напротив меня. Нас разделял только надгробный камень.
– Рэй… – выдавила я и провела фонариком по имени, высеченном на камне. – Рэй, это… ты!
Его глаза сверкнули в темноте, точно угли догорающего костра.
– Да, это я, – сказал он совсем тихо. – Аманда, мне очень жаль, что все так получилось.
Я в страхе попятилась. Стало вдруг нечем дышать. Все словно замерло. Ни звука, ни шороха, ни шелеста. Даже воздух застыл неподвижно.
«Здесь все мертвое», – подумала я.
Вокруг меня – только смерть.
Я оцепенела, не в силах вздохнуть, не в силах пошелохнуться. Закружилась голова. Тьма клубилась вокруг меня, точно черный туман. Серые могильные камни потонули в черноте.
И сквозь это круговращение пробилась мысль: что он собирается со мной сделать?
– Рэй… – выдавила я, преодолевая оцепенение, и так тихо, что сама едва себя слышала. – Рэй… Ты вправду мертвый?
– Мне очень жаль, – повторил он. – Вы пока не должны были этого знать. – Его глухой голос как будто с трудом пробивался сквозь неподвижный воздух.
– Но… как?! То есть… я ничего не понимаю…
Я смотрела мимо него на подрагивающий круг белого света. Джош был уже далеко. Почти у ворот. Он по-прежнему искал Пити.
– Пити! – в ужасе прошептала я, и у меня сжалось сердце.
– Собаки первые все понимают, – проговорил Рэй. – Они быстро распознают живых мертвецов. Вот почему их убирают сразу. Потому что они знают.
– Ты хочешь сказать, Пити… мертв? – На последнем слове мой голос дрогнул.
Рэй кивнул.
– Собак убивают первыми.
– Нет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11