Чушь. Повезут на краулерах, как миленькие. Охрана… ну, допустим человек двадцать пять, может больше, танк… Ерунда, справимся. Главное — это грамотная засада и еще более грамотно устроенная паника. Когда вытащим твоего напарника, вернемся сюда — отсидимся. Потом будем прорываться к нашим, через… Наверное, через побережье — Гауя закрыта, слишком опасно соваться.
— К… нашим? — заикнулся я. — Понимаешь ли, я уверен: мы с Дастином здесь, у вас, останемся очень ненадолго. Так всегда происходило. День-два, и нас возвращали на Афродиту. На нашу планету, понимаешь? Очевидно, вернут и теперь — просто Существо, Хозяин, о котором, я тебе говорил, поставил передо мною задачу — спасти Дастина. Я обязан выполнить его приказ.
— Хозяин… — соболезнующе фыркнул Сергей, покачав головой. — Наверное, ты просто безобидный сумасшедший. Деревенский дурачок. Напридумывал всякого… Хорошо, хорошо, не дуйся. Лучше расскажи, что за ракеточки с черно-желтыми головками?
— Не трогай! Это нам совсем не пригодится!
— И все же? — нахмурился Сергей.
— «Искра-44», тактический пехотный ядерный миномет. Боеголовка — от четверти до полукилотонны, посмотри маркировку.
— Блеск! — просиял разведчик, старший лейтенант и комсомолец. — Кто у нас хотел навести добротную панику на эту помойку?
— Кто угодно, только не я, — по спине поползли мурашки. — Развлекаться со столь опасными цацками? Увольте!
— Эх, никакой в тебе романтики… — огорченно заключил Сергей, изымая со стойки одну из полосатых мин и не без доли умиления рассматривая красовавшийся на гладком конусе значок — красный трехлепестковый «пропеллер» на белом поле, внутри треугольничка. Надпись по кругу гласила: «Danger! Nuclear weapons! For special military staff only!». — Ладно, ответственность я беру на себя. Не хнычь.
Сергей был прав. Любые пути обратно перекрыты намертво. Хочешь вернуться домой — выполняй quest!
Господи, как же мы влипли!
* * *
Наверное, наш поход из переулочка, в котором располагались бункер и черные развалины Дома, ставшего мне почти родным, до Домской площади и далее, по более-менее расчищенному проезду, некогда являвшемуся улицей Кришьяна Барона, более походил на движение черепах, зачем-то нагрузивших на панцири целую гору малопонятных для простого смертного технических приспособлений, целиком предназначенных для убиения ближнего своего. Не сомневаюсь, святой Бернар Клервосский, узрев содержимое нашей нелегкой ноши, проклял бы как богомерзкий груз, так и его владельцев.
Пусть на моей каске был нацеплен прибор ночного видения, и окружающее представало глазам в зеленовато-голубеньком свете, пейзаж не становился привлекательнее. Голые ребра, вонзающиеся в бурлящее небо — жалкий остов Домского собора. Выбитые витражи, налет копоти, изредка попадающиеся среди груд щебня скелеты, уничтоженная огнем военная техника — что бы там ни говорил Сергей, о бесполезности Риги в стратегическом отношении, бои тут шли тяжелые. Пускай и давно.
Ночь — время, безусловно, опасное. За углами и в черных провалах шныряют неясные тени, нам пришлось десять минут отсидеть меж двумя полуобвалившимися стенами, ожидая, пока улицу минует странное существо — вроде бы медведь, но на задних лапах и с совершенно бесформенной головой, отдаленно напоминающей голову динозавра. «Ночной хищник — объяснил Сергей — может, когда-то оно было и человеком. Словом, „лысый бычок“…
Прогрохотали неподалеку патрульные танки — я с недоумением отметил, что это были вполне знакомые по оружейным справочникам машины: наши, российские красавцы ИС-3, обтекаемые, словно предназначенные для полетов в космос, пусть и изрядно потрепанные. Самый мощный танк Второй Мировой.
Сергей презрительно поименовал танки «рухлядью» и сообщил, будто мы видим технику, захваченную латышами еще в сороковых годах у Красной армии. Ресурс давно выработан, запчасти изготовляются кустарно, в редких мастерских, созданных в уцелевших убежищах. Нынче, мол, танковая техника настолько изменилась — закачаешься! Вот бы тебе посмотреть на «Изделие 279»!
Дальше, дальше, через баррикады искореженного металла, битого камня и костей. Метров через восемьсот я начал выдыхаться — ничего себе, пересеченная местность, да плюс полцентнера груза за спиной и на поясе! Однако товарищ старлей волок на себе приглянувшуюся «Искру», весившую едва не больше его самого и не жаловался. Ну и выносливость, с ума сойти можно!
Я подумал, что постъядерный век, возможно, вывел новую породу людей — настоящего сверхчеловека, а не белокурую бестию, о которой грезил покойный Адольф Гитлер. Тотальная приспособляемость… Вспомним, что динозавры вымерли после глобальной катастрофы, а крокодилы — которые, если судить непредвзято, тоже динозавры — остались. Приспособились.
И плевать «homo novus»* на радиацию, бескормицу, запредельные нагрузки и вечный полумрак. Подумалось, что было бы интересно взять Сергея с собой, к нам, в наш лучезарный и просвещенный XXII век, прогнать через все возможные медицинские исследования и узнать, как человек может преспокойно жить там, где априорно жить нельзя… Я исследовал при помощи обнаружившегося в бункере портативного анализатора состав наружного воздуха, и не умеющий ошибаться простенький компьютер выдал вполне тривиальное и предельно ясное: «Для дыхания непригодно: соли тяжелых металлов, окись углерода, сероуглерод, мышьяковистый водород, фосфорорганические вещества, соли бария, фенолы, синильная кислота и т.д. включая фон альфа и гамма излучения, в двадцать четыре раза превышающий предельно допустимую норму». Если я, цивилизованный человек, буду дышать этой гадостью еще несколько дней — раковая опухоль легких гарантирована на 100%, а острое отравление случится еще раньше.
Вот так, не иначе. Сергей же четверть века вдыхает это дьявольскую смесь, и здоров как бык!
Занятая нами позиция оказалась простой и хитрой одновременно. Самый конец улицы Бривибас, что в самом центре города. От комендатуры, где содержали Дастина — три с половиной километра, если верить счетчикам приборов ночного видения. Напрочь разрушенный дом — только уцелевшая стена первого этажа фасада с изглоданными временем и перманентной войной оконными проемами выводит на трассу, ведущую к Елгаве. Нам не грозит обрушение верхних этажей в случае плотного обстрела, и в то же время можно быстро уйти с места боя через уцелевшую канализационную сеть. О существах, обитающих в узких проходах бывшей канализации, ни я, ни Сергей старались не думать. Прорвемся. А нет — так нет. Госпожа судьба рассудит.
— Так, а каким образом это настроить? — бормотал мой новый напарник, раскрывая на относительно ровной поверхности за стеной ящик с «Искрой». — Федор, не зевай! Смотреть по сторонам в оба! Еще нарвемся на какую-нибудь мерзость! Все «бычки» отлично видны в ИК-диапазоне! Тихо? Тогда иди сюда!
Небольшая титановая стойка, восемь отверстий-дул, куда закладываются окрашенные по-осиному снаряды, откидной пульт с монитором на жидких кристаллах… Для человека моей эпохи — простенькая игрушка, для Сергея — задача!
Мы истратили сорок минут на настройку «Искры». Техника моего века никак не хотела усвоить, что вокруг совсем другие условия, что установить связь с околоземными спутниками, корректирующими огонь или хотя бы дающими наводку на местность, почти невозможно — напрочь другая система кодирования и опознания. Однако, XXII век оказался хитрее века ХХ — мы вышли на спутник, причем не на советский, а на американский, взломали защиту, и он, из своих поднебесных высот выдал нам на монитор четкую, рельефную карту местности. Сергей лишь деловито вздергивал слегка обгоревшие брови и наводил снаряды, то и дело бросая восхищенные фразы:
— Вещь! Эх, нам бы таких с полсотни! Такой ад устроим, в штабе Альянса у всех крыша съедет! И ведь всего ничего, паршивенький минометик! А рассеяние при попадании — не более двадцати метров! Сдуреть! Федор, твоя цивилизация — гениальна!
Я хотел было сказать, что за всю историю моей цивилизации данное оружие применялось только на испытаниях, на одной из отдаленных планет, но промолчал. Думал о вечном. Хотя бы потому, что во время нашей с Сергеем «операции» совсем неподалеку рванет не менее четырех килотонн в тротиловом эквиваленте — на Хиросиму всего двадцать сбросили, и сто тысяч жертв!
Последствия представляете?
— Все! — Сергей улыбнулся во все свои тридцать два здоровых, не выпавших зуба и нажал клавишу «ввод». — Наведено! Паника обеспечена. От Гауи до Варшавы! Мы оба — просто герои! Может быть, даже герои Советского Союза! Я такой отчетик в штаб армии представлю — сам Георгий Константинович приедет золотые звезды вручать! Теперь ждем и не зеваем. Понял?
— Так точно, госпо… э… товарищ старший лейтенант — хмуро отрапортовал я, вспомнив армейские времена. Никогда не думал, что придется участвовать в настоящей высокотехнологичной войне. Это вам не штурм задрипанного Ландау вместе с оборванцами-ландскнехтами… — Жду дальнейших распоряжений!
Небо породило колючий, жестокий, казавшийся черным снежок. Злорадно свистел ветер в щелях и кирпичных завалах. Я стоял на страже, отпугивая редкими выстрелами иногда появлявшихся в обозримой близости непонятных ночных тварей — они охотно пугались синих трескучих импульсов-молний и отбегали подальше. Сергей с видимым удовольствием возился с прихваченным нами из бункера ручным оружием, насвистывая под нос нечто вроде «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…». Чувствовал я себя исключительно неуютно — словно это не Земля, не старинный город, где я не раз бывал в гостях и как турист, а некая чужая и страшная планета, на которой против воли очутились двое потерпевших крушение звездных бродяг. Неплохо, впрочем, вооруженных…
Сергей зря меня пугал «лысыми бычками» — страшные зверюги, наверное, почуяв людей, обремененных массой самого опасного оружия, держались далеко, однако мы постоянно чувствовали их присутствие. Только однажды, незадолго до угрюмо-серого рассвета к нашей позиции выбежало нечто похожее на собаку-дворняжку — шерсть клочьями, глаза сияют фиолетово, пасть зубастая, четыре лапы, но почему-то из груди торчат две дополнительные конечности, изрядно смахивающие на человеческие руки. Я уложил тварь с одного выстрела. Разрядом ее разметало в клочья, но на останки редкостного «бычка» я смотреть не пошел — любопытство полностью атрофировалось. Начинало тошнить от этого чудовищного, извращенного, нереального мира, которого никогда не должно было существовать — ни в какой действительности или истории!
Единственным, что связывало меня с реальностью был Сергей — нормальный, пусть и со своим идеологическим прибабахом, живой и здоровый человек. И Дастин, ожидающий моей помощи. Если, правда, напарник доселе жив. Но если ОНИ его убили — от этой поганой, прокопченной и смрадной Риги камня на камне не останется! Я не стану возвращаться в бункер, дожидаясь, пока Хозяин вернет меня обратно, а пойду вместе с Сергеем за Гаую, вступлю в Красную армию, в комсомол, в партию, куда угодно — но отомщу!
— Ага! — на мой взгляд громче, чем следовало сказал Сергей, привалившийся к пустому оконному проему. — Вот и наши гости! Смотри! Вовремя, чтоб их! Педанты! Катят с инспекцией по комендатурам. На обратном пути они — наши! Не дергайся, не заметят, если отрава из твоего флакончика работает…
Он потрепал себя по нагрудному карману, где лежал «противоинфракрасный» дезодорант, которым мы загодя облились от стоп до макушки.
Мамочки… Я снова ощутил себя персонажем сказки про Кощея Бессмертного. Кортеж состоял из четырех машин, плюс шесть мотоциклистов. Впереди гордо месил грязь аппарат, с некоторым трудом опознанный мною как тяжелый танк Т-VI «Тигр», германского производства. За ним следовали два технических монстра: поставьте на широкие гусеницы торпедный катер, оснастите его пятком башен с орудиями, сферическими антеннами и получите…
— Гусеничные краулеры, — как ни в чем ни бывало комментировал Сергей. — Опасная штуковина в ближнем бою. Броня — сантиметров двадцать пять. Двигатель на ядерном приводе — два реактора. Но, если повредишь гусеницы — отличная мишень…
Замыкал цепочку еще один монстр. Его я тоже видел в учебниках по военному искусству — сверхтяжелый 180-тонный германский танк «Маус», поступил на вооружение в 1944 году. Ничего себе, мышка — почти с паровоз габаритами!
Над передним «Тигром» два флага — драный, почти черный, с грязно-белой полоской посередине — латышский, и новенький — синий с «розой ветров». НАТО. И в то же время на бортах грохочущих железных мастодонтов красовались равносторонние черные кресты с белым окоемом — опознавательный знак германского вермахта.
— Пропускаем беспрепятственно, — пожал плечами Сергей, уловив мой вопрошающий взгляд. — А на обратном пути устроим сюрприз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
— К… нашим? — заикнулся я. — Понимаешь ли, я уверен: мы с Дастином здесь, у вас, останемся очень ненадолго. Так всегда происходило. День-два, и нас возвращали на Афродиту. На нашу планету, понимаешь? Очевидно, вернут и теперь — просто Существо, Хозяин, о котором, я тебе говорил, поставил передо мною задачу — спасти Дастина. Я обязан выполнить его приказ.
— Хозяин… — соболезнующе фыркнул Сергей, покачав головой. — Наверное, ты просто безобидный сумасшедший. Деревенский дурачок. Напридумывал всякого… Хорошо, хорошо, не дуйся. Лучше расскажи, что за ракеточки с черно-желтыми головками?
— Не трогай! Это нам совсем не пригодится!
— И все же? — нахмурился Сергей.
— «Искра-44», тактический пехотный ядерный миномет. Боеголовка — от четверти до полукилотонны, посмотри маркировку.
— Блеск! — просиял разведчик, старший лейтенант и комсомолец. — Кто у нас хотел навести добротную панику на эту помойку?
— Кто угодно, только не я, — по спине поползли мурашки. — Развлекаться со столь опасными цацками? Увольте!
— Эх, никакой в тебе романтики… — огорченно заключил Сергей, изымая со стойки одну из полосатых мин и не без доли умиления рассматривая красовавшийся на гладком конусе значок — красный трехлепестковый «пропеллер» на белом поле, внутри треугольничка. Надпись по кругу гласила: «Danger! Nuclear weapons! For special military staff only!». — Ладно, ответственность я беру на себя. Не хнычь.
Сергей был прав. Любые пути обратно перекрыты намертво. Хочешь вернуться домой — выполняй quest!
Господи, как же мы влипли!
* * *
Наверное, наш поход из переулочка, в котором располагались бункер и черные развалины Дома, ставшего мне почти родным, до Домской площади и далее, по более-менее расчищенному проезду, некогда являвшемуся улицей Кришьяна Барона, более походил на движение черепах, зачем-то нагрузивших на панцири целую гору малопонятных для простого смертного технических приспособлений, целиком предназначенных для убиения ближнего своего. Не сомневаюсь, святой Бернар Клервосский, узрев содержимое нашей нелегкой ноши, проклял бы как богомерзкий груз, так и его владельцев.
Пусть на моей каске был нацеплен прибор ночного видения, и окружающее представало глазам в зеленовато-голубеньком свете, пейзаж не становился привлекательнее. Голые ребра, вонзающиеся в бурлящее небо — жалкий остов Домского собора. Выбитые витражи, налет копоти, изредка попадающиеся среди груд щебня скелеты, уничтоженная огнем военная техника — что бы там ни говорил Сергей, о бесполезности Риги в стратегическом отношении, бои тут шли тяжелые. Пускай и давно.
Ночь — время, безусловно, опасное. За углами и в черных провалах шныряют неясные тени, нам пришлось десять минут отсидеть меж двумя полуобвалившимися стенами, ожидая, пока улицу минует странное существо — вроде бы медведь, но на задних лапах и с совершенно бесформенной головой, отдаленно напоминающей голову динозавра. «Ночной хищник — объяснил Сергей — может, когда-то оно было и человеком. Словом, „лысый бычок“…
Прогрохотали неподалеку патрульные танки — я с недоумением отметил, что это были вполне знакомые по оружейным справочникам машины: наши, российские красавцы ИС-3, обтекаемые, словно предназначенные для полетов в космос, пусть и изрядно потрепанные. Самый мощный танк Второй Мировой.
Сергей презрительно поименовал танки «рухлядью» и сообщил, будто мы видим технику, захваченную латышами еще в сороковых годах у Красной армии. Ресурс давно выработан, запчасти изготовляются кустарно, в редких мастерских, созданных в уцелевших убежищах. Нынче, мол, танковая техника настолько изменилась — закачаешься! Вот бы тебе посмотреть на «Изделие 279»!
Дальше, дальше, через баррикады искореженного металла, битого камня и костей. Метров через восемьсот я начал выдыхаться — ничего себе, пересеченная местность, да плюс полцентнера груза за спиной и на поясе! Однако товарищ старлей волок на себе приглянувшуюся «Искру», весившую едва не больше его самого и не жаловался. Ну и выносливость, с ума сойти можно!
Я подумал, что постъядерный век, возможно, вывел новую породу людей — настоящего сверхчеловека, а не белокурую бестию, о которой грезил покойный Адольф Гитлер. Тотальная приспособляемость… Вспомним, что динозавры вымерли после глобальной катастрофы, а крокодилы — которые, если судить непредвзято, тоже динозавры — остались. Приспособились.
И плевать «homo novus»* на радиацию, бескормицу, запредельные нагрузки и вечный полумрак. Подумалось, что было бы интересно взять Сергея с собой, к нам, в наш лучезарный и просвещенный XXII век, прогнать через все возможные медицинские исследования и узнать, как человек может преспокойно жить там, где априорно жить нельзя… Я исследовал при помощи обнаружившегося в бункере портативного анализатора состав наружного воздуха, и не умеющий ошибаться простенький компьютер выдал вполне тривиальное и предельно ясное: «Для дыхания непригодно: соли тяжелых металлов, окись углерода, сероуглерод, мышьяковистый водород, фосфорорганические вещества, соли бария, фенолы, синильная кислота и т.д. включая фон альфа и гамма излучения, в двадцать четыре раза превышающий предельно допустимую норму». Если я, цивилизованный человек, буду дышать этой гадостью еще несколько дней — раковая опухоль легких гарантирована на 100%, а острое отравление случится еще раньше.
Вот так, не иначе. Сергей же четверть века вдыхает это дьявольскую смесь, и здоров как бык!
Занятая нами позиция оказалась простой и хитрой одновременно. Самый конец улицы Бривибас, что в самом центре города. От комендатуры, где содержали Дастина — три с половиной километра, если верить счетчикам приборов ночного видения. Напрочь разрушенный дом — только уцелевшая стена первого этажа фасада с изглоданными временем и перманентной войной оконными проемами выводит на трассу, ведущую к Елгаве. Нам не грозит обрушение верхних этажей в случае плотного обстрела, и в то же время можно быстро уйти с места боя через уцелевшую канализационную сеть. О существах, обитающих в узких проходах бывшей канализации, ни я, ни Сергей старались не думать. Прорвемся. А нет — так нет. Госпожа судьба рассудит.
— Так, а каким образом это настроить? — бормотал мой новый напарник, раскрывая на относительно ровной поверхности за стеной ящик с «Искрой». — Федор, не зевай! Смотреть по сторонам в оба! Еще нарвемся на какую-нибудь мерзость! Все «бычки» отлично видны в ИК-диапазоне! Тихо? Тогда иди сюда!
Небольшая титановая стойка, восемь отверстий-дул, куда закладываются окрашенные по-осиному снаряды, откидной пульт с монитором на жидких кристаллах… Для человека моей эпохи — простенькая игрушка, для Сергея — задача!
Мы истратили сорок минут на настройку «Искры». Техника моего века никак не хотела усвоить, что вокруг совсем другие условия, что установить связь с околоземными спутниками, корректирующими огонь или хотя бы дающими наводку на местность, почти невозможно — напрочь другая система кодирования и опознания. Однако, XXII век оказался хитрее века ХХ — мы вышли на спутник, причем не на советский, а на американский, взломали защиту, и он, из своих поднебесных высот выдал нам на монитор четкую, рельефную карту местности. Сергей лишь деловито вздергивал слегка обгоревшие брови и наводил снаряды, то и дело бросая восхищенные фразы:
— Вещь! Эх, нам бы таких с полсотни! Такой ад устроим, в штабе Альянса у всех крыша съедет! И ведь всего ничего, паршивенький минометик! А рассеяние при попадании — не более двадцати метров! Сдуреть! Федор, твоя цивилизация — гениальна!
Я хотел было сказать, что за всю историю моей цивилизации данное оружие применялось только на испытаниях, на одной из отдаленных планет, но промолчал. Думал о вечном. Хотя бы потому, что во время нашей с Сергеем «операции» совсем неподалеку рванет не менее четырех килотонн в тротиловом эквиваленте — на Хиросиму всего двадцать сбросили, и сто тысяч жертв!
Последствия представляете?
— Все! — Сергей улыбнулся во все свои тридцать два здоровых, не выпавших зуба и нажал клавишу «ввод». — Наведено! Паника обеспечена. От Гауи до Варшавы! Мы оба — просто герои! Может быть, даже герои Советского Союза! Я такой отчетик в штаб армии представлю — сам Георгий Константинович приедет золотые звезды вручать! Теперь ждем и не зеваем. Понял?
— Так точно, госпо… э… товарищ старший лейтенант — хмуро отрапортовал я, вспомнив армейские времена. Никогда не думал, что придется участвовать в настоящей высокотехнологичной войне. Это вам не штурм задрипанного Ландау вместе с оборванцами-ландскнехтами… — Жду дальнейших распоряжений!
Небо породило колючий, жестокий, казавшийся черным снежок. Злорадно свистел ветер в щелях и кирпичных завалах. Я стоял на страже, отпугивая редкими выстрелами иногда появлявшихся в обозримой близости непонятных ночных тварей — они охотно пугались синих трескучих импульсов-молний и отбегали подальше. Сергей с видимым удовольствием возился с прихваченным нами из бункера ручным оружием, насвистывая под нос нечто вроде «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…». Чувствовал я себя исключительно неуютно — словно это не Земля, не старинный город, где я не раз бывал в гостях и как турист, а некая чужая и страшная планета, на которой против воли очутились двое потерпевших крушение звездных бродяг. Неплохо, впрочем, вооруженных…
Сергей зря меня пугал «лысыми бычками» — страшные зверюги, наверное, почуяв людей, обремененных массой самого опасного оружия, держались далеко, однако мы постоянно чувствовали их присутствие. Только однажды, незадолго до угрюмо-серого рассвета к нашей позиции выбежало нечто похожее на собаку-дворняжку — шерсть клочьями, глаза сияют фиолетово, пасть зубастая, четыре лапы, но почему-то из груди торчат две дополнительные конечности, изрядно смахивающие на человеческие руки. Я уложил тварь с одного выстрела. Разрядом ее разметало в клочья, но на останки редкостного «бычка» я смотреть не пошел — любопытство полностью атрофировалось. Начинало тошнить от этого чудовищного, извращенного, нереального мира, которого никогда не должно было существовать — ни в какой действительности или истории!
Единственным, что связывало меня с реальностью был Сергей — нормальный, пусть и со своим идеологическим прибабахом, живой и здоровый человек. И Дастин, ожидающий моей помощи. Если, правда, напарник доселе жив. Но если ОНИ его убили — от этой поганой, прокопченной и смрадной Риги камня на камне не останется! Я не стану возвращаться в бункер, дожидаясь, пока Хозяин вернет меня обратно, а пойду вместе с Сергеем за Гаую, вступлю в Красную армию, в комсомол, в партию, куда угодно — но отомщу!
— Ага! — на мой взгляд громче, чем следовало сказал Сергей, привалившийся к пустому оконному проему. — Вот и наши гости! Смотри! Вовремя, чтоб их! Педанты! Катят с инспекцией по комендатурам. На обратном пути они — наши! Не дергайся, не заметят, если отрава из твоего флакончика работает…
Он потрепал себя по нагрудному карману, где лежал «противоинфракрасный» дезодорант, которым мы загодя облились от стоп до макушки.
Мамочки… Я снова ощутил себя персонажем сказки про Кощея Бессмертного. Кортеж состоял из четырех машин, плюс шесть мотоциклистов. Впереди гордо месил грязь аппарат, с некоторым трудом опознанный мною как тяжелый танк Т-VI «Тигр», германского производства. За ним следовали два технических монстра: поставьте на широкие гусеницы торпедный катер, оснастите его пятком башен с орудиями, сферическими антеннами и получите…
— Гусеничные краулеры, — как ни в чем ни бывало комментировал Сергей. — Опасная штуковина в ближнем бою. Броня — сантиметров двадцать пять. Двигатель на ядерном приводе — два реактора. Но, если повредишь гусеницы — отличная мишень…
Замыкал цепочку еще один монстр. Его я тоже видел в учебниках по военному искусству — сверхтяжелый 180-тонный германский танк «Маус», поступил на вооружение в 1944 году. Ничего себе, мышка — почти с паровоз габаритами!
Над передним «Тигром» два флага — драный, почти черный, с грязно-белой полоской посередине — латышский, и новенький — синий с «розой ветров». НАТО. И в то же время на бортах грохочущих железных мастодонтов красовались равносторонние черные кресты с белым окоемом — опознавательный знак германского вермахта.
— Пропускаем беспрепятственно, — пожал плечами Сергей, уловив мой вопрошающий взгляд. — А на обратном пути устроим сюрприз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71