— Решаем быстро. Хочешь верь, хочешь нет, но меня возвращают обратно. В МОЁ будущее. Пойдешь вместе со мной — Великая война останется в прошлом, и больше ты не увидишь этих поганых развалин, не увидишь ядерный взрыв, не станешь убивать никого и никогда только из-за глупой идеи. Рванули вместе, а? Через два столетия? Знаю, силой тебя принудить невозможно, но вспомни хотя бы о разуме! Думай прямо сейчас, времени нет!
Он скрестил руки на груди. Пожевал губами. И спросил только:
— Что отсюда можно забрать?
Я сразу все понял. Понял, что нельзя насильственно вырывать человека из привычной ему среды, из ЕГО мира. Точно так же и викинг, оказавшийся посреди нашей эпохи, умер бы от безысходности и тоски. Сергей тоже умрет. Отравится чистым воздухом, будет забит благополучием и сытостью, окажется между жерновами двух столь разных цивилизаций.
Я не хочу видеть еще одну смерть близкого мне человека. Пускай остается здесь. Может быть, через полтора десятилетия Сергей займет место Генералиссимуса Георгия Жукова и наконец победит в Великой войне. Раз и навсегда. И красное Знамя Победы будет колыхаться над вашингтонским Капитолием, Эйфелевой башней и Рейхстагом!
Я поднялся с колен, безмолвно выдал Сергею два самых объемистых вещмешка и указал на двери складов Хозяина. Пусть берет, что душе угодно. Все равно это сказка, не-реальность…
Но окоченевший труп Дастина — это реальность. Самая реальная реальность. Отметины от пуль у него на спине — тоже. И здесь не поспоришь.
Будьте вы прокляты, Высшие силы! Навсегда!
Зачем вам играть с человеком? Мы ведь не куклы, и не медвежата из плюша!
Мы — люди!
* * *
С Сергеем мы даже не обнялись. Пожали руки под скрип континентальных пластов, переворачивавшихся под ногами. Я выпустил его наружу — в вонь и гарь.
Он уносил с собой оружие и аптечки. Я получил взамен комсомольский значок, со стертой эмалью с поцарапанным профилем Ленина, которого однажды видел вживую. В не-реальности.
Сергей сказал: «Заметят, что значка нет — скажу, в бою пулей оторвало. Не беда. А там, у себя, посмотри, жил ли в семидесятых годах двадцатого века такой Серей Фролов из Кемерово. Наверняка данные остались, если уж у вас информационная цивилизация… Ну пока. Удачи. Может, встретимся еще… ».
— Вряд ли, — тихо выдохнул я, захлопывая тяжеленную дверь. И сказал вслед громко: — Живи. И попробуй победить, если другого выхода нет.
Шлюз бункера бесстрастно промолчал.
На этот раз терраформирование шло тяжело, словно нехотя. Я успел спуститься вниз, и приникнуть к мониторам внешнего слежения. В полосах возникших помех Сергей грузно топал по улицам Риги — города, уничтоженного цивилизацией и вовсе не нужного означенной цивилизации. Шел, чуть сгибаясь под грузом, составленным из микрокомпьютеров, непременного миномета «Искра» и двадцати личных аптечек. Если Красное командование разберется, в чем суть подарка из XXII века, то Жуков однажды победит. И сумеет воскресить задыхающуюся планету. Пусть и под знаменем коммунизма. Лучше Ленин, чем Люцифер. Из двух зол…
* * *
Это был последний, самый гнусный, подарок Хозяина. Когда силуэт Сергея, уже исчезавший в битых-перебитых развалинах улицы Кришьяна Барона был готов завернуть за угол, к востоку, к своим, экран полыхнул розовой вспышкой упавшей рядом мины. Фигура высокого худощавого человека как пушинка отлетела в сторону и более не поднялась.
* * *
Двое негритят легли на солнцепеке, один сгорел, и вот — один, несчастный, одинокий…
* * *
Терраформирование закончилось спустя шесть минут.
— Здравствуй! Где прохлаждались на этот раз?
Я с трудом осознал, что слышу голос Навигатора.
— А где мистер Роу? Готов доложить обстановку на данный час — 29 апреля, 14:36 пополудни стандарта… Комплекс восстановлен на 99, 78 процента…
Не видя ничего реального перед глазами, я поднялся наверх. В Дом. В знакомый, пахнущий деревом и корицей Дом. В Дом Хозяина.
Дастин лежал в пластиковом мешке, на бетоне подвального бункера.
Теперь я один.
Совсем.
Навигатор не в счет.
Решение было принято почти мгновенно. Остается короткая подготовка.
Я знаю, что попаду в ад, ибо нельзя достигнуть вечного блаженства по своему хотению. Однако никакая инфернальная бездна Данте не сравнится с часами, проведенными мною на сгнившем балтийском побережье.
Дастина необходимо похоронить. Лопата, могила, мокрая земля… Гнусно! Пускай его тело уйдет в вечность вместе с моим. Я знаю, как это сделать.
Сергей научил.
Тупой, ничего не соображающий, Навигатор на заднем плане продолжал изливать в эфир никому не нужные цифры и проценты.
Афродита и рдеющий над горизонтом Сириус помалкивали. Очень хорошо. Начнут базарить — нарвутся…
* * *
Это не сумасшествие. Это осознанное решение. Это та правда, которой добивался великий писатель Лев Толстой.
Несколько основных действий. Первое: взять винтовку и пойти на скотный двор. Дастин когда-то, из раздражения, хотел перебить всех животных. Я сейчас выполняю его желание. Несколько выстрелов, и нет у нас воскресшей после рижских приключений коровы Ромашки, свинок, гусей… С тяжелой болью я всадил последний заряд в лохматого пса на цепи. Звали его Бонд. Под инвентарным номером 007. Собака в последний раз посмотрела на меня непонимающе. «За что?»
И я хочу спросить — за что??
Только не знаю, у кого спрашивать.
Действие второе. Выволочь поганый мешок с застежкой-молнией посередине наверх. Аккуратно, чтобы человеку не было больно, вытащить Дастина. Положить на сухую траву. Поправить одежду, в которую его заботливо облачил Сергей, после никому не нужной «дезактивации». Сложить руки на груди. Покрыть снятой с чистого столика нашего несчастного трактира скатертью. Пробормотать неумелую молитву.
Афродита молчит. Хорошая тетка, понятливая. Далеко-далеко чуточку шелестит саванна. Навигатор, которому я приказал не раскрывать рта, с тревогой следит за моими действиями.
Ветерок с запада, от Океана, соленый, влажный. Душевно. В такой обстановке и работать приятно.
Третье действие, предпоследнее. Спустился в подвал-бункер. Одним вздохом, без всякой усталости, припер наверх тяжелый ящик. Поставил рядом с Дастином. Открыл никелированную крышку. Выдвинул терминал, управляющий запуском.
В наушнике снова начал умиротворяюще нудеть Навигатор. Был отослан к одному ему известной компьютерной матери.
Все, конец. Конец сказке. Не будет больше Властелинов Колец, Белых Волков — охотников за чудовищами, не будет поэтов, офицеров СС, грудастых служанок, говорливых интеллигентов, слонопотамов и Роландов. И Темных башен не будет.
Запуск одновременно восьми ракет. Каждая боеголовка — 0,5 килотонны или полтысячи тонн тротила в эквиваленте. Всего — четыре килотонны. Это очень много. Центр Москвы снесет за секунду.
Снаряды запускаются строго вертикально, разрываются одновременно, на высоте одного километра — неуправляемая цепная реакция в восьми минах начинается с погрешностью с одну десятитысячную секунды. Спустя менее чем через пять наносекунд я и Дастин превратимся в пар. И Дом. И сарай. И все, что создал Хозяин. Почти все. При самом сильном желании я не могу уничтожить эту проклятую планету, на которой поселилось ОНО…
Действие четвертое. Заключительное.
Боеголовки подготовлены. Тонкий металлический стержень, находящийся между ничтожно маленькими, с половинку лесного орешка размером, полусферами замечательного материала, созданного руками человека — Урана-235 — готов раскалиться добела и войти в частицы страшного металла, вызывая бурю…
Затем — Ничто.
— Постой! — меня схватили за плечо, когда я орудовал над терминалом. Джинсовый ковбой Роланд. Суровый, небритый. Шляпа дурацкая, как из вестерна. — Зачем? Смотри! Вот оно! Башня! Двинули со мной! Там все ответы!
Он указал вытянутым пальцем на север.
Точно. Рядом с Комплексом воздвиглось невиданное сооружение. Представьте гибрид между колокольней Петропавловской крепости, Спасской башней Кремля, башней города Пизы и колонной Траяна в Риме, окрасьте это в черный цвет и получите…
Получите искомую Темную Башню.
Ничего интересного я в ней не нашел. Башня как башня. И архитектура говённая.
Послал Роланда в задницу, тот гордо ушел. За ковбоем по дороге Желтого кирпича скрипела инвалидная коляска, вмещавшая молодую негритянку, и шли два парня — совсем молодой, лет пятнадцати, и постарше — похожий на завязавшего наркомана. Вроде я их видел где-то. И совсем недавно…
За несколько минут пришли все знакомые и друзья. Прагматичный фон Цорн, умный Орландо, обиженный Гамлет, настороженный король Клавдий, веселый поросенок Пятачок, простоватый Лаэрт, эсэсовец в черном мундире, которого я застрелил несколько дней назад, надменная Офелия, серьезный хоббит Фродо, насмешливый вампир Эмиель, перепуганная Брюнхильда, невозмутимый мальчик Ханс…
А может мне все это только казалось? Нет? Тогда почему все, как один уговаривали не трогать красный ключ и пойти с ними? У нас, мол, настоящая жизнь, а ты, стоеросина дубовая, выбираешь не-жизнь?.. Жить гораздо интереснее! Правда-правда!
Не пришли только те, кого я ждал. Дастин, святой Бернар и… И Сергей, оставшийся в мертвом мире…
Двадцать один день. Три недели. С девятого апреля по тридцатое. Я был уверен, что это Игра. Большая. Игра перестала быть таковой, когда я вижу рядом с собой труп человека. Просто человека, и не важно, что я уважал его, слушался, видел в нем друга. По своему любил, наконец!! Человека, который связывал меня с моим миром, с моей сказкой, с моей мечтой, запрограммированной в каждом из нас…
Ты его убил, гаденыш. Но меня ты не получишь! Я уйду прочь. Уйду от тебя, тварь, осмелившаяся сделать человека крысой! Сбегу! Самым простым способом!
* * *
Я перепроверил данные на мониторе миномета, перекрестился, и повернул красный ключ, пробормотав:
— …Последний негритенок посмотрел устало, пошел повесился и… И никого не стало…
Восемь коротких стволов «Искры» послушно ф-фукнули, отправив в небо девственной Афродиты четыре пары элегантных черно-желтых стрел.
Дастин лежал рядом. Молчал. Я сидел рядом, скрестив ноги по-турецки.. Услышал тихую речь Навигатора:
— Комплекс и все сети восстановлены на сто процентов. Передаю свои функции системе мониторинга окружающей среды «Рамзес». Спасибо за приятное сотрудничество.
Я, опираясь кулаками в землю, встал, задрал голову, и раскинул руки, словно ожидая принять объятие. Уже ничего не важно. Я свободен!
Вверху, совсем близко, зажглась звезда, которую я сам создал.
И мы обняли друг друга.
* * *
Ядерный взрыв — это очень красиво. Это абсолютная белизна, распадающаяся на спектр. Это смерть, настигающая тебя как луч света. Смерть, в которую ты погружаешься и принимаешь ее как избавление. Смерть достойная самого великого, но доставшаяся тебе. Жребий решает. А жребий не ошибается. Орел-решка…
Орел!!! Черт-те знает в который раз!
Это прекрасная смерть! Ничего лучше я не видел, и, наверное, никогда не увижу.
Словом, я умер.
Мгновенно.
Глава последняя. О бесконечной жизни
— Cпрашивайте, — проколов меня взглядом бывалого следователя-инквизитора, сказал Бернар Клервосский. — Вы теперь имеете полное право на любые вопросы. Обещаю отвечать предельно искренне.
— Почему?.. — я запнулся, и сформулировал по иному: — Вернее, ради чего?
— Ради рождения, — непонятно ответил святой, — роды всегда проходят тяжело, будь то человек или… Или не-человек. И вы вдвоем с мистером Роу вполне достойно приняли младенца.
— Младенца? — я вздернул брови.
На зеркальной поверхности круглого озера всплеснула хвостом крупная рыбина.
— Да, младенца. Рожденного никакими не высшими силами, не по чьему-то хотению или повелению, а созданного самой Вселенной. Любая система, в том числе и мир тварный, но неживой, развиваясь, со временем порождает разум. И жизнь. Точно так же, как давным-давно примитивные молекулы на основе соединений углерода усовершенствовались, превратившись в живую клетку. Прошло много времени и эта клетка стала вами. Или, например, мною — я ведь тоже жил на Земле, пускай теперь навсегда переселился сюда.
— Тогда как объяснить библейские рассказы? — я решил, что наконец-то сумею поддеть святого Бернара. — Ну там, «вначале Бог создал небо и землю…». Странно слушать от вас речи, больше подошедшие бы студенту-физику.
— Не умничайте, — нахмурился аббат. — Вы знаете, что Господь создавал Вселенную шесть полных суток, на седьмые же отдыхал. Об этом четко написано у Моисея, в «Бытии». Только не принимаете текст — безусловно, истинный! — буквально. Шесть суток — сто сорок четыре часа. Восемь тысяч шестьсот сорок минут для вас, человека, привыкшего к определенной единице измерения времени. Человека, обитающего на одной конкретной планете, скорость вращения которой и дала возможность названную единицу времени вычислить. Но ведь Господь человеком не является и на Земле постоянного жительства не имеет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Он скрестил руки на груди. Пожевал губами. И спросил только:
— Что отсюда можно забрать?
Я сразу все понял. Понял, что нельзя насильственно вырывать человека из привычной ему среды, из ЕГО мира. Точно так же и викинг, оказавшийся посреди нашей эпохи, умер бы от безысходности и тоски. Сергей тоже умрет. Отравится чистым воздухом, будет забит благополучием и сытостью, окажется между жерновами двух столь разных цивилизаций.
Я не хочу видеть еще одну смерть близкого мне человека. Пускай остается здесь. Может быть, через полтора десятилетия Сергей займет место Генералиссимуса Георгия Жукова и наконец победит в Великой войне. Раз и навсегда. И красное Знамя Победы будет колыхаться над вашингтонским Капитолием, Эйфелевой башней и Рейхстагом!
Я поднялся с колен, безмолвно выдал Сергею два самых объемистых вещмешка и указал на двери складов Хозяина. Пусть берет, что душе угодно. Все равно это сказка, не-реальность…
Но окоченевший труп Дастина — это реальность. Самая реальная реальность. Отметины от пуль у него на спине — тоже. И здесь не поспоришь.
Будьте вы прокляты, Высшие силы! Навсегда!
Зачем вам играть с человеком? Мы ведь не куклы, и не медвежата из плюша!
Мы — люди!
* * *
С Сергеем мы даже не обнялись. Пожали руки под скрип континентальных пластов, переворачивавшихся под ногами. Я выпустил его наружу — в вонь и гарь.
Он уносил с собой оружие и аптечки. Я получил взамен комсомольский значок, со стертой эмалью с поцарапанным профилем Ленина, которого однажды видел вживую. В не-реальности.
Сергей сказал: «Заметят, что значка нет — скажу, в бою пулей оторвало. Не беда. А там, у себя, посмотри, жил ли в семидесятых годах двадцатого века такой Серей Фролов из Кемерово. Наверняка данные остались, если уж у вас информационная цивилизация… Ну пока. Удачи. Может, встретимся еще… ».
— Вряд ли, — тихо выдохнул я, захлопывая тяжеленную дверь. И сказал вслед громко: — Живи. И попробуй победить, если другого выхода нет.
Шлюз бункера бесстрастно промолчал.
На этот раз терраформирование шло тяжело, словно нехотя. Я успел спуститься вниз, и приникнуть к мониторам внешнего слежения. В полосах возникших помех Сергей грузно топал по улицам Риги — города, уничтоженного цивилизацией и вовсе не нужного означенной цивилизации. Шел, чуть сгибаясь под грузом, составленным из микрокомпьютеров, непременного миномета «Искра» и двадцати личных аптечек. Если Красное командование разберется, в чем суть подарка из XXII века, то Жуков однажды победит. И сумеет воскресить задыхающуюся планету. Пусть и под знаменем коммунизма. Лучше Ленин, чем Люцифер. Из двух зол…
* * *
Это был последний, самый гнусный, подарок Хозяина. Когда силуэт Сергея, уже исчезавший в битых-перебитых развалинах улицы Кришьяна Барона был готов завернуть за угол, к востоку, к своим, экран полыхнул розовой вспышкой упавшей рядом мины. Фигура высокого худощавого человека как пушинка отлетела в сторону и более не поднялась.
* * *
Двое негритят легли на солнцепеке, один сгорел, и вот — один, несчастный, одинокий…
* * *
Терраформирование закончилось спустя шесть минут.
— Здравствуй! Где прохлаждались на этот раз?
Я с трудом осознал, что слышу голос Навигатора.
— А где мистер Роу? Готов доложить обстановку на данный час — 29 апреля, 14:36 пополудни стандарта… Комплекс восстановлен на 99, 78 процента…
Не видя ничего реального перед глазами, я поднялся наверх. В Дом. В знакомый, пахнущий деревом и корицей Дом. В Дом Хозяина.
Дастин лежал в пластиковом мешке, на бетоне подвального бункера.
Теперь я один.
Совсем.
Навигатор не в счет.
Решение было принято почти мгновенно. Остается короткая подготовка.
Я знаю, что попаду в ад, ибо нельзя достигнуть вечного блаженства по своему хотению. Однако никакая инфернальная бездна Данте не сравнится с часами, проведенными мною на сгнившем балтийском побережье.
Дастина необходимо похоронить. Лопата, могила, мокрая земля… Гнусно! Пускай его тело уйдет в вечность вместе с моим. Я знаю, как это сделать.
Сергей научил.
Тупой, ничего не соображающий, Навигатор на заднем плане продолжал изливать в эфир никому не нужные цифры и проценты.
Афродита и рдеющий над горизонтом Сириус помалкивали. Очень хорошо. Начнут базарить — нарвутся…
* * *
Это не сумасшествие. Это осознанное решение. Это та правда, которой добивался великий писатель Лев Толстой.
Несколько основных действий. Первое: взять винтовку и пойти на скотный двор. Дастин когда-то, из раздражения, хотел перебить всех животных. Я сейчас выполняю его желание. Несколько выстрелов, и нет у нас воскресшей после рижских приключений коровы Ромашки, свинок, гусей… С тяжелой болью я всадил последний заряд в лохматого пса на цепи. Звали его Бонд. Под инвентарным номером 007. Собака в последний раз посмотрела на меня непонимающе. «За что?»
И я хочу спросить — за что??
Только не знаю, у кого спрашивать.
Действие второе. Выволочь поганый мешок с застежкой-молнией посередине наверх. Аккуратно, чтобы человеку не было больно, вытащить Дастина. Положить на сухую траву. Поправить одежду, в которую его заботливо облачил Сергей, после никому не нужной «дезактивации». Сложить руки на груди. Покрыть снятой с чистого столика нашего несчастного трактира скатертью. Пробормотать неумелую молитву.
Афродита молчит. Хорошая тетка, понятливая. Далеко-далеко чуточку шелестит саванна. Навигатор, которому я приказал не раскрывать рта, с тревогой следит за моими действиями.
Ветерок с запада, от Океана, соленый, влажный. Душевно. В такой обстановке и работать приятно.
Третье действие, предпоследнее. Спустился в подвал-бункер. Одним вздохом, без всякой усталости, припер наверх тяжелый ящик. Поставил рядом с Дастином. Открыл никелированную крышку. Выдвинул терминал, управляющий запуском.
В наушнике снова начал умиротворяюще нудеть Навигатор. Был отослан к одному ему известной компьютерной матери.
Все, конец. Конец сказке. Не будет больше Властелинов Колец, Белых Волков — охотников за чудовищами, не будет поэтов, офицеров СС, грудастых служанок, говорливых интеллигентов, слонопотамов и Роландов. И Темных башен не будет.
Запуск одновременно восьми ракет. Каждая боеголовка — 0,5 килотонны или полтысячи тонн тротила в эквиваленте. Всего — четыре килотонны. Это очень много. Центр Москвы снесет за секунду.
Снаряды запускаются строго вертикально, разрываются одновременно, на высоте одного километра — неуправляемая цепная реакция в восьми минах начинается с погрешностью с одну десятитысячную секунды. Спустя менее чем через пять наносекунд я и Дастин превратимся в пар. И Дом. И сарай. И все, что создал Хозяин. Почти все. При самом сильном желании я не могу уничтожить эту проклятую планету, на которой поселилось ОНО…
Действие четвертое. Заключительное.
Боеголовки подготовлены. Тонкий металлический стержень, находящийся между ничтожно маленькими, с половинку лесного орешка размером, полусферами замечательного материала, созданного руками человека — Урана-235 — готов раскалиться добела и войти в частицы страшного металла, вызывая бурю…
Затем — Ничто.
— Постой! — меня схватили за плечо, когда я орудовал над терминалом. Джинсовый ковбой Роланд. Суровый, небритый. Шляпа дурацкая, как из вестерна. — Зачем? Смотри! Вот оно! Башня! Двинули со мной! Там все ответы!
Он указал вытянутым пальцем на север.
Точно. Рядом с Комплексом воздвиглось невиданное сооружение. Представьте гибрид между колокольней Петропавловской крепости, Спасской башней Кремля, башней города Пизы и колонной Траяна в Риме, окрасьте это в черный цвет и получите…
Получите искомую Темную Башню.
Ничего интересного я в ней не нашел. Башня как башня. И архитектура говённая.
Послал Роланда в задницу, тот гордо ушел. За ковбоем по дороге Желтого кирпича скрипела инвалидная коляска, вмещавшая молодую негритянку, и шли два парня — совсем молодой, лет пятнадцати, и постарше — похожий на завязавшего наркомана. Вроде я их видел где-то. И совсем недавно…
За несколько минут пришли все знакомые и друзья. Прагматичный фон Цорн, умный Орландо, обиженный Гамлет, настороженный король Клавдий, веселый поросенок Пятачок, простоватый Лаэрт, эсэсовец в черном мундире, которого я застрелил несколько дней назад, надменная Офелия, серьезный хоббит Фродо, насмешливый вампир Эмиель, перепуганная Брюнхильда, невозмутимый мальчик Ханс…
А может мне все это только казалось? Нет? Тогда почему все, как один уговаривали не трогать красный ключ и пойти с ними? У нас, мол, настоящая жизнь, а ты, стоеросина дубовая, выбираешь не-жизнь?.. Жить гораздо интереснее! Правда-правда!
Не пришли только те, кого я ждал. Дастин, святой Бернар и… И Сергей, оставшийся в мертвом мире…
Двадцать один день. Три недели. С девятого апреля по тридцатое. Я был уверен, что это Игра. Большая. Игра перестала быть таковой, когда я вижу рядом с собой труп человека. Просто человека, и не важно, что я уважал его, слушался, видел в нем друга. По своему любил, наконец!! Человека, который связывал меня с моим миром, с моей сказкой, с моей мечтой, запрограммированной в каждом из нас…
Ты его убил, гаденыш. Но меня ты не получишь! Я уйду прочь. Уйду от тебя, тварь, осмелившаяся сделать человека крысой! Сбегу! Самым простым способом!
* * *
Я перепроверил данные на мониторе миномета, перекрестился, и повернул красный ключ, пробормотав:
— …Последний негритенок посмотрел устало, пошел повесился и… И никого не стало…
Восемь коротких стволов «Искры» послушно ф-фукнули, отправив в небо девственной Афродиты четыре пары элегантных черно-желтых стрел.
Дастин лежал рядом. Молчал. Я сидел рядом, скрестив ноги по-турецки.. Услышал тихую речь Навигатора:
— Комплекс и все сети восстановлены на сто процентов. Передаю свои функции системе мониторинга окружающей среды «Рамзес». Спасибо за приятное сотрудничество.
Я, опираясь кулаками в землю, встал, задрал голову, и раскинул руки, словно ожидая принять объятие. Уже ничего не важно. Я свободен!
Вверху, совсем близко, зажглась звезда, которую я сам создал.
И мы обняли друг друга.
* * *
Ядерный взрыв — это очень красиво. Это абсолютная белизна, распадающаяся на спектр. Это смерть, настигающая тебя как луч света. Смерть, в которую ты погружаешься и принимаешь ее как избавление. Смерть достойная самого великого, но доставшаяся тебе. Жребий решает. А жребий не ошибается. Орел-решка…
Орел!!! Черт-те знает в который раз!
Это прекрасная смерть! Ничего лучше я не видел, и, наверное, никогда не увижу.
Словом, я умер.
Мгновенно.
Глава последняя. О бесконечной жизни
— Cпрашивайте, — проколов меня взглядом бывалого следователя-инквизитора, сказал Бернар Клервосский. — Вы теперь имеете полное право на любые вопросы. Обещаю отвечать предельно искренне.
— Почему?.. — я запнулся, и сформулировал по иному: — Вернее, ради чего?
— Ради рождения, — непонятно ответил святой, — роды всегда проходят тяжело, будь то человек или… Или не-человек. И вы вдвоем с мистером Роу вполне достойно приняли младенца.
— Младенца? — я вздернул брови.
На зеркальной поверхности круглого озера всплеснула хвостом крупная рыбина.
— Да, младенца. Рожденного никакими не высшими силами, не по чьему-то хотению или повелению, а созданного самой Вселенной. Любая система, в том числе и мир тварный, но неживой, развиваясь, со временем порождает разум. И жизнь. Точно так же, как давным-давно примитивные молекулы на основе соединений углерода усовершенствовались, превратившись в живую клетку. Прошло много времени и эта клетка стала вами. Или, например, мною — я ведь тоже жил на Земле, пускай теперь навсегда переселился сюда.
— Тогда как объяснить библейские рассказы? — я решил, что наконец-то сумею поддеть святого Бернара. — Ну там, «вначале Бог создал небо и землю…». Странно слушать от вас речи, больше подошедшие бы студенту-физику.
— Не умничайте, — нахмурился аббат. — Вы знаете, что Господь создавал Вселенную шесть полных суток, на седьмые же отдыхал. Об этом четко написано у Моисея, в «Бытии». Только не принимаете текст — безусловно, истинный! — буквально. Шесть суток — сто сорок четыре часа. Восемь тысяч шестьсот сорок минут для вас, человека, привыкшего к определенной единице измерения времени. Человека, обитающего на одной конкретной планете, скорость вращения которой и дала возможность названную единицу времени вычислить. Но ведь Господь человеком не является и на Земле постоянного жительства не имеет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71