В Центре работали доктора медицины, именуемые «директорами», «заместителями директоров», но всей его деятельностью заправлял практикующий санитар. По мнению Алисии, без него Центр вряд ли выжил бы. Реймонд досконально знал и прослеживал за неукоснительным исполнением повседневных обязанностей, требований, предписаний, знал, так сказать, где зарыта любая собака. В свои, судя по всему, пятьдесят — упаси бог осведомиться о возрасте — умудряется молодо выглядеть: короткая стрижка, аккуратные усики, стройная атлетическая фигура.
— Что касается пейджера, — продолжала Алисия, — я его отключила. Доктор Коллингс сегодня меня заменяет, как вам хорошо известно.
Реймонд шел за ней к кабинету по узкому коридору. Стены Центра сложены быстро, отделаны торопливо, небрежно оштукатурены, окрашены тонким слоем уже облупившейся ярко-желтой краски. Впрочем, о декоре здесь думают меньше всего.
— Известно, — кивнул Реймонд, — только дело не медицинское. Даже не административное. Криминальное, в зад ему дышло.
Что сквозит в его тоне... во взгляде? Дикая злость. Впрочем, не на нее. А на что же?
Она похолодела от дурного предчувствия. Неужели в Центре начнется сейчас разбирательство ее личных проблем?
На ходу замечала толпившийся кучками персонал — сестры, регистраторы, добровольцы, — все оживленно переговаривались, склоняя друг к другу головы.
Все в возбуждении.
Алисия ощутила леденящее дуновение.
— Ладно, Реймонд. Выкладывайте.
— Игрушки. Какая-то крыса поганая, ублюдок долбаный, игрушки украл.
Она в ошеломлении остановилась, недоверчиво на него глядя. Не может такого быть. Какая-то жестокая, гадкая шутка. Хотя Реймонд способен на все, кроме жестокости.
И не слезы ли у него на глазах?
— Подарки? Неужели вы хотите сказать...
Он кивнул, закусив губу.
— Ох, нет.
— Все до единого.
У нее горло перехватило. Как ни странно — она себя упрекнула, — известие о пропаже игрушек потрясло ее больше, чем смерть Лео Вайнштейна.
Знакомый человек, женатый, семейный мужчина погиб, и все-таки... все-таки... это гораздо хуже.
С Вайнштейном они виделись всего пару раз. А игрушки... Алисия с Реймондом — особенно Реймонд — не один месяц их собирали, рассылали сотрудников и добровольцев по всему городу в поисках благотворителей — компаний, торговых фирм, просто людей, кого угодно. Сначала откликались слабо — кто в октябре думает о рождественских подарках? После Дня благодарения дары валом повалили. Вчера вечером подсобка была битком набита куклами, машинами, ракетами, книжками-раскрасками, марионетками, всякой всячиной...
А нынче утром...
— Как это произошло?
— Взломали дверь, вынесли в переулок. Подогнали, наверно, какой-то фургон для погрузки.
До открытия Центра для детей, больных СПИДом, на нижнем этаже здания находился оптовый склад. Возможно, бывшие хозяева загружали доставочные фургоны так же, как укравшие игрушки воры.
— Дверь без сигнализации? Разве не все двери оборудованы сигнализацией?
— Должны быть оборудованы, — кивнул Реймонд. — Только сигнализация не сработала.
Бедный Реймонд. Он всю душу вложил в это дело.
Алисия дотащилась до кабинета, бросила сумку на письменный стол, рухнула в кресло. Ее до сих пор била дрожь. Ноги — мука смертная. Она закрыла глаза. Утро наполовину еще не прошло, а из нее уже дух вон.
— При докторе Лэндис случалось когда-нибудь что-то подобное?
Реймонд покачал головой:
— Никогда.
— Замечательно. Дождались, когда ее не будет, потом нанесли удар.
— Может, это и к лучшему, вам не кажется? Я хочу сказать, с учетом ее положения.
Пришлось согласиться.
— Пожалуй, вы правы.
Доктор Ребекка Лэндис была директором Центра, по крайней мере номинально. Обнаружив на третьем месяце беременности симптомы токсикоза, акушер приказал лежать дома в постели.
Прошла всего неделя после отъезда в Израиль заместителя директора, который передал «руководство» Алисии и другому специалисту по детским инфекционным заболеваниям Теду Коллингсу. Тед увиливал от всяких руководящих обязанностей, ссылаясь на жену и новорожденного младенца. Таким образом бремя административной ответственности свалилось на новенькую — на доктора медицины Алисию Клейтон.
— Есть возможность, что кто-нибудь из своих?
— Полиция разбирается, — ответил Реймонд.
— Полиция?
— Да. Приезжали, уехали. Я вызвал, обо всем доложил.
— Спасибо, Реймонд.
Славный старина Реймонд. Лучшего помощника невозможно представить.
— Что они думают насчет наших шансов вернуть игрушки обратно?
— Будут «работать». Только чтоб наверняка поработали, я в газеты хочу сообщить. Вы не против?
— Хорошая мысль. Опишите злодейское преступление в самом высоком стиле. Может, еще немножечко подстегнем копов.
— Отлично. Я уже разговаривал с «Пост». «Ньюс» и «Таймс» пришлют сюда своих ребят позже утром.
— Ох... Ну хорошо. Встретитесь с ними, ладно?
— Если желаете.
— Желаю. Внушите им, что преступники не просто совершили кражу, обокрали не просто маленьких детей, что они обокрали детей, у которых уже вообще ничего не осталось, кроме смертного приговора в крови... Возможно, их даже не будет здесь к следующему Рождеству.
— Потрясающе. Может, лучше вы сами...
— Нет, Реймонд, пожалуйста. Я не могу.
Чувствуя себя абсолютно несчастной, Алисия на миг отключилась.
— Что еще может сегодня случиться? — пробормотала она. — Дурные вести троицу любят, правда?
Реймонд все так же стоял у стола.
— Что-нибудь не заладилось с тем самым «семейным делом», которым вы занимаетесь? — осведомился он и подчеркнуто добавил: — Исключительно самостоятельно.
Ему было известно, что она встречается с адвокатами, очень занята в последнее время, и, видно, обижало, что с ним это не обсуждается. Она себя чувствовала перед ним виноватой. О своей личной жизни он с ней говорил откровенно, доверяя больше, чем ей бы хотелось, но Алисия не могла отплачивать тем же. Ее собственная личная жизнь представляет собой практически опустошенную территорию, зараженную ядовитыми отходами катастрофы. Абсолютно не хочется делиться семейной историей даже с таким симпатичным и непредосудительным человеком, как Реймонд.
— Да, — подтвердила она, — с тем самым «семейным делом». Только это не так важно, как вернуть игрушки. Мы собрали для ребятишек обалденные рождественские подарки, и я не хочу, чтоб все попусту вылетело в трубу. Хочу получить игрушки обратно, и, черт побери, Реймонд, дайте мне телефон комиссара полиции. Сама позвоню. Буду звонить каждый день, пока не отыщут украденное.
— Сейчас же узнаю, — пообещал он и вышел, закрыв за собой дверь.
Алисия сложила руки на поцарапанной крышке старого письменного стола, опустила на них голову. Похоже, все вышло из-под контроля. Полнейшая беспомощность, полнейшее бессилие... Система... Вечно приходится иметь дело с огромными сложными громоздкими системами.
Из Центра пропали игрушки. Их должна найти полиция. Но у полиции свои дела, свои более важные приоритеты, поэтому надо ждать, пока до них дойдет очередь, если вообще дойдет. Можно начисто стереть телефонные кнопки, звоня комиссару, но так и не услышать ответа.
В завещании она объявлена наследницей дома, но Томас ее туда не пускает, оградив дом целым лабиринтом систем. Его адвокаты-питбули уже сожрали бы одинокую Алисию, поэтому кто-то их должен отпугивать.
Лео... Ох, боже, бедный Лео. В ушах до сих пор стоит грохот, в глазах — пламя. После такого взрыва от него ничего не осталось.
Ее пронизал тошнотворный холодный страх. Когда мой черед? Может, следующий, если и дальше идти против Томаса и его покровителей, кто б они ни были?
Она грохнула кулаком по столу. Будь они прокляты!
Хорошо бы держать в руках большой самурайский меч — дайкатану, — рассекая до самого сердца...
— Прошу прощения.
Алисия вскинула голову. Из дверей на нее смотрела одна из добровольцев, хорошенькая блондинка лет тридцати с небольшим.
— Я стучала, но вы, наверно, не слышали.
Алисия распрямилась, пригладила волосы, сделала профессиональное лицо.
— Извините. Унеслась за миллионы миль, мечтая изловить крыс, которые утащили подарки.
Стройная женская фигурка проскользнула в створку, дверь за ней закрылась. Неплохо бы иметь такую.
Алисия часто с ней сталкивалась. Иногда женщина приводит с собой дочку, симпатичную девочку лет семи-восьми. Как их зовут?
— Чтобы их изловить, не надо за миллион миль бежать, — заметила женщина. — Одной-двух вполне достаточно.
— Пожалуй, вы правы, — согласилась Алисия.
Имя... имя... как же ее имя?
Вспомнила!
— Джиа, не так ли?
— Джиа Ди Лауро, — улыбнулась посетительница.
Ослепительная улыбка. Неплохо бы иметь такую.
Джиа... прекрасное имя. Неплохо бы...
Хватит.
— Да... Вы со своей дочкой...
— Вики.
— Верно. Вы с Вики уделяете нам много времени.
— Не знаю другого места, которое в этом больше нуждается, — пожала плечами Джиа.
— В самом деле.
В чем только Центр не нуждается, настоящая черная дыра.
— Можно с вами минутку поговорить?
Алисия повнимательнее посмотрела на Джиа, заметила покрасневшие глаза. Плакала, что ли?
— Конечно.
Времени нет, но женщина стольким жертвует Центру, что обязательно следует уделить ей, как минимум, пару минут.
— Садитесь. У вас все в порядке?
— Нет, — ответила та, присаживаясь на стул. Глаза наливались слезами. — Я так разозлилась, что... Даже не представляю, что сделала бы с мерзавцем, укравшим игрушки.
— Может, обойдется, — сказала Алисия. — Полиция работает.
— Но ведь и мы не должны сидеть сложа руки, правда?
— Нет, наверно, — вздохнула Алисия. — Только нам, кроме них, не на кого положиться.
— Не совсем, — возразила Джиа.
— Что вы хотите сказать?
Женщина наклонилась поближе, понизила голос:
— Я слышала об одном человеке...
3
Джек не сводил одного глаза с Дуайта Фрая на экране телевизора, а другим косился на сообщения, оставленные на сайте Наладчика Джека.
Он наслаждался отловленной экранизацией «Мальтийского сокола» 1931 года в ретроспективном показе фильмов Дуайта Фрая, просматривая его в передней комнате своей квартиры. Фрай играет здесь роль Уилмера Кука и за Джековы деньги гораздо лучше изображает отмороженного психопата, чем Элиша Кук в поздней версии Джона Хьюстона. Но теперь на экран вышел Рикардо Кортес — не самый крутой Сэм Спейд.
Назад во Всемирную паутину.
Большинство вопросов на страничке Джека касались холодильников и микроволновок, против чего он нисколько не возражал. Наткнувшись на сайт, блуждающие в Сети принимают его за мастера-наладчика каких-нибудь электроприборов. И очень хорошо. Не получив ответа на вызов, просто выкинут из записной книжки адрес.
А вот это... от парня по имени Хорхе:
«Меня обманули. Не могу получить деньги за сделанную работу. Больше некуда обратиться. Поможешь?»
Так. Похоже на дело.
Джек настучал ответ на электронный адрес Хорхе:
"Сообщи телефон. Перезвоню. Н. Дж.".
Позвоним, посмотрим, в чем дело. Если у него проблемы с букмекером, то так ему и надо. Хотя сказано: деньги «за сделанную работу». Вполне вероятно, что Хорхе потенциальный заказчик.
Зазвонил телефон. Предоставив дело автоответчику, он сперва услышал собственный голос: «Фирма „Пиноккио продакшнс“... Меня сейчас нет, оставьте сообщение после гудка», а потом другой:
«Джек, это папа. Ты дома? — Пауза в ожидании, когда сын возьмет трубку. Сын, не шевельнув пальцем, закрыл глаза. Нехорошо так поступать с отцом, но сейчас он просто не расположен к очередной беседе. — Ладно. Перезвони, как вернешься. Я тут отыскал для тебя потрясающий шанс».
Джек выдохнул только после разъединяющего щелчка.
И тихо пробормотал:
— Папа, ты меня с ума сведешь.
Несколько месяцев назад отец переехал во Флориду, и мысль в тот момент показалась удачной. Вдовцом-пенсионером лучше быть там, чем в Берлингтоне, штат Нью-Джерси.
Но как только он устроился, сразу начал подыскивать всевозможные шансы для Джека. Старший сын и дочь — оба специалисты, профессионалы, настоящие столпы общества, каждый в своей области. У них жизнь налажена. А Джек... Отец до сих пор считает, что недоработал с младшим сыном.
Брат с сестрой давно махнули на него рукой. Их взаимные отношения не простираются далее ежегодных рождественских открыток. Отец же никогда не сдастся. Не хочет сойти в могилу, зная, что блудный, недоучившийся сын живет в Нью-Йорке, зарабатывая на пропитание наладкой электроприборов.
Видно, папа, мало ты меня бил.
Джек поморщился, вспоминая последний разговор.
— Видел бы ты то местечко, Джек. Расширяется бешено, прямо золотая жила для такого, как ты. Зарекомендуешь себя как опытный механик, мигом обзаведешься колоннами грузовиков по всему округу...
Сердце радуется, душа ликует. Колонны грузовиков, а если правильно разыграть карты, возможно, и портрет везучего предпринимателя на журнальной обложке.
Он по-всякому отговаривался, надеясь, что намеки дойдут до отца, хотя явно не доходят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
— Что касается пейджера, — продолжала Алисия, — я его отключила. Доктор Коллингс сегодня меня заменяет, как вам хорошо известно.
Реймонд шел за ней к кабинету по узкому коридору. Стены Центра сложены быстро, отделаны торопливо, небрежно оштукатурены, окрашены тонким слоем уже облупившейся ярко-желтой краски. Впрочем, о декоре здесь думают меньше всего.
— Известно, — кивнул Реймонд, — только дело не медицинское. Даже не административное. Криминальное, в зад ему дышло.
Что сквозит в его тоне... во взгляде? Дикая злость. Впрочем, не на нее. А на что же?
Она похолодела от дурного предчувствия. Неужели в Центре начнется сейчас разбирательство ее личных проблем?
На ходу замечала толпившийся кучками персонал — сестры, регистраторы, добровольцы, — все оживленно переговаривались, склоняя друг к другу головы.
Все в возбуждении.
Алисия ощутила леденящее дуновение.
— Ладно, Реймонд. Выкладывайте.
— Игрушки. Какая-то крыса поганая, ублюдок долбаный, игрушки украл.
Она в ошеломлении остановилась, недоверчиво на него глядя. Не может такого быть. Какая-то жестокая, гадкая шутка. Хотя Реймонд способен на все, кроме жестокости.
И не слезы ли у него на глазах?
— Подарки? Неужели вы хотите сказать...
Он кивнул, закусив губу.
— Ох, нет.
— Все до единого.
У нее горло перехватило. Как ни странно — она себя упрекнула, — известие о пропаже игрушек потрясло ее больше, чем смерть Лео Вайнштейна.
Знакомый человек, женатый, семейный мужчина погиб, и все-таки... все-таки... это гораздо хуже.
С Вайнштейном они виделись всего пару раз. А игрушки... Алисия с Реймондом — особенно Реймонд — не один месяц их собирали, рассылали сотрудников и добровольцев по всему городу в поисках благотворителей — компаний, торговых фирм, просто людей, кого угодно. Сначала откликались слабо — кто в октябре думает о рождественских подарках? После Дня благодарения дары валом повалили. Вчера вечером подсобка была битком набита куклами, машинами, ракетами, книжками-раскрасками, марионетками, всякой всячиной...
А нынче утром...
— Как это произошло?
— Взломали дверь, вынесли в переулок. Подогнали, наверно, какой-то фургон для погрузки.
До открытия Центра для детей, больных СПИДом, на нижнем этаже здания находился оптовый склад. Возможно, бывшие хозяева загружали доставочные фургоны так же, как укравшие игрушки воры.
— Дверь без сигнализации? Разве не все двери оборудованы сигнализацией?
— Должны быть оборудованы, — кивнул Реймонд. — Только сигнализация не сработала.
Бедный Реймонд. Он всю душу вложил в это дело.
Алисия дотащилась до кабинета, бросила сумку на письменный стол, рухнула в кресло. Ее до сих пор била дрожь. Ноги — мука смертная. Она закрыла глаза. Утро наполовину еще не прошло, а из нее уже дух вон.
— При докторе Лэндис случалось когда-нибудь что-то подобное?
Реймонд покачал головой:
— Никогда.
— Замечательно. Дождались, когда ее не будет, потом нанесли удар.
— Может, это и к лучшему, вам не кажется? Я хочу сказать, с учетом ее положения.
Пришлось согласиться.
— Пожалуй, вы правы.
Доктор Ребекка Лэндис была директором Центра, по крайней мере номинально. Обнаружив на третьем месяце беременности симптомы токсикоза, акушер приказал лежать дома в постели.
Прошла всего неделя после отъезда в Израиль заместителя директора, который передал «руководство» Алисии и другому специалисту по детским инфекционным заболеваниям Теду Коллингсу. Тед увиливал от всяких руководящих обязанностей, ссылаясь на жену и новорожденного младенца. Таким образом бремя административной ответственности свалилось на новенькую — на доктора медицины Алисию Клейтон.
— Есть возможность, что кто-нибудь из своих?
— Полиция разбирается, — ответил Реймонд.
— Полиция?
— Да. Приезжали, уехали. Я вызвал, обо всем доложил.
— Спасибо, Реймонд.
Славный старина Реймонд. Лучшего помощника невозможно представить.
— Что они думают насчет наших шансов вернуть игрушки обратно?
— Будут «работать». Только чтоб наверняка поработали, я в газеты хочу сообщить. Вы не против?
— Хорошая мысль. Опишите злодейское преступление в самом высоком стиле. Может, еще немножечко подстегнем копов.
— Отлично. Я уже разговаривал с «Пост». «Ньюс» и «Таймс» пришлют сюда своих ребят позже утром.
— Ох... Ну хорошо. Встретитесь с ними, ладно?
— Если желаете.
— Желаю. Внушите им, что преступники не просто совершили кражу, обокрали не просто маленьких детей, что они обокрали детей, у которых уже вообще ничего не осталось, кроме смертного приговора в крови... Возможно, их даже не будет здесь к следующему Рождеству.
— Потрясающе. Может, лучше вы сами...
— Нет, Реймонд, пожалуйста. Я не могу.
Чувствуя себя абсолютно несчастной, Алисия на миг отключилась.
— Что еще может сегодня случиться? — пробормотала она. — Дурные вести троицу любят, правда?
Реймонд все так же стоял у стола.
— Что-нибудь не заладилось с тем самым «семейным делом», которым вы занимаетесь? — осведомился он и подчеркнуто добавил: — Исключительно самостоятельно.
Ему было известно, что она встречается с адвокатами, очень занята в последнее время, и, видно, обижало, что с ним это не обсуждается. Она себя чувствовала перед ним виноватой. О своей личной жизни он с ней говорил откровенно, доверяя больше, чем ей бы хотелось, но Алисия не могла отплачивать тем же. Ее собственная личная жизнь представляет собой практически опустошенную территорию, зараженную ядовитыми отходами катастрофы. Абсолютно не хочется делиться семейной историей даже с таким симпатичным и непредосудительным человеком, как Реймонд.
— Да, — подтвердила она, — с тем самым «семейным делом». Только это не так важно, как вернуть игрушки. Мы собрали для ребятишек обалденные рождественские подарки, и я не хочу, чтоб все попусту вылетело в трубу. Хочу получить игрушки обратно, и, черт побери, Реймонд, дайте мне телефон комиссара полиции. Сама позвоню. Буду звонить каждый день, пока не отыщут украденное.
— Сейчас же узнаю, — пообещал он и вышел, закрыв за собой дверь.
Алисия сложила руки на поцарапанной крышке старого письменного стола, опустила на них голову. Похоже, все вышло из-под контроля. Полнейшая беспомощность, полнейшее бессилие... Система... Вечно приходится иметь дело с огромными сложными громоздкими системами.
Из Центра пропали игрушки. Их должна найти полиция. Но у полиции свои дела, свои более важные приоритеты, поэтому надо ждать, пока до них дойдет очередь, если вообще дойдет. Можно начисто стереть телефонные кнопки, звоня комиссару, но так и не услышать ответа.
В завещании она объявлена наследницей дома, но Томас ее туда не пускает, оградив дом целым лабиринтом систем. Его адвокаты-питбули уже сожрали бы одинокую Алисию, поэтому кто-то их должен отпугивать.
Лео... Ох, боже, бедный Лео. В ушах до сих пор стоит грохот, в глазах — пламя. После такого взрыва от него ничего не осталось.
Ее пронизал тошнотворный холодный страх. Когда мой черед? Может, следующий, если и дальше идти против Томаса и его покровителей, кто б они ни были?
Она грохнула кулаком по столу. Будь они прокляты!
Хорошо бы держать в руках большой самурайский меч — дайкатану, — рассекая до самого сердца...
— Прошу прощения.
Алисия вскинула голову. Из дверей на нее смотрела одна из добровольцев, хорошенькая блондинка лет тридцати с небольшим.
— Я стучала, но вы, наверно, не слышали.
Алисия распрямилась, пригладила волосы, сделала профессиональное лицо.
— Извините. Унеслась за миллионы миль, мечтая изловить крыс, которые утащили подарки.
Стройная женская фигурка проскользнула в створку, дверь за ней закрылась. Неплохо бы иметь такую.
Алисия часто с ней сталкивалась. Иногда женщина приводит с собой дочку, симпатичную девочку лет семи-восьми. Как их зовут?
— Чтобы их изловить, не надо за миллион миль бежать, — заметила женщина. — Одной-двух вполне достаточно.
— Пожалуй, вы правы, — согласилась Алисия.
Имя... имя... как же ее имя?
Вспомнила!
— Джиа, не так ли?
— Джиа Ди Лауро, — улыбнулась посетительница.
Ослепительная улыбка. Неплохо бы иметь такую.
Джиа... прекрасное имя. Неплохо бы...
Хватит.
— Да... Вы со своей дочкой...
— Вики.
— Верно. Вы с Вики уделяете нам много времени.
— Не знаю другого места, которое в этом больше нуждается, — пожала плечами Джиа.
— В самом деле.
В чем только Центр не нуждается, настоящая черная дыра.
— Можно с вами минутку поговорить?
Алисия повнимательнее посмотрела на Джиа, заметила покрасневшие глаза. Плакала, что ли?
— Конечно.
Времени нет, но женщина стольким жертвует Центру, что обязательно следует уделить ей, как минимум, пару минут.
— Садитесь. У вас все в порядке?
— Нет, — ответила та, присаживаясь на стул. Глаза наливались слезами. — Я так разозлилась, что... Даже не представляю, что сделала бы с мерзавцем, укравшим игрушки.
— Может, обойдется, — сказала Алисия. — Полиция работает.
— Но ведь и мы не должны сидеть сложа руки, правда?
— Нет, наверно, — вздохнула Алисия. — Только нам, кроме них, не на кого положиться.
— Не совсем, — возразила Джиа.
— Что вы хотите сказать?
Женщина наклонилась поближе, понизила голос:
— Я слышала об одном человеке...
3
Джек не сводил одного глаза с Дуайта Фрая на экране телевизора, а другим косился на сообщения, оставленные на сайте Наладчика Джека.
Он наслаждался отловленной экранизацией «Мальтийского сокола» 1931 года в ретроспективном показе фильмов Дуайта Фрая, просматривая его в передней комнате своей квартиры. Фрай играет здесь роль Уилмера Кука и за Джековы деньги гораздо лучше изображает отмороженного психопата, чем Элиша Кук в поздней версии Джона Хьюстона. Но теперь на экран вышел Рикардо Кортес — не самый крутой Сэм Спейд.
Назад во Всемирную паутину.
Большинство вопросов на страничке Джека касались холодильников и микроволновок, против чего он нисколько не возражал. Наткнувшись на сайт, блуждающие в Сети принимают его за мастера-наладчика каких-нибудь электроприборов. И очень хорошо. Не получив ответа на вызов, просто выкинут из записной книжки адрес.
А вот это... от парня по имени Хорхе:
«Меня обманули. Не могу получить деньги за сделанную работу. Больше некуда обратиться. Поможешь?»
Так. Похоже на дело.
Джек настучал ответ на электронный адрес Хорхе:
"Сообщи телефон. Перезвоню. Н. Дж.".
Позвоним, посмотрим, в чем дело. Если у него проблемы с букмекером, то так ему и надо. Хотя сказано: деньги «за сделанную работу». Вполне вероятно, что Хорхе потенциальный заказчик.
Зазвонил телефон. Предоставив дело автоответчику, он сперва услышал собственный голос: «Фирма „Пиноккио продакшнс“... Меня сейчас нет, оставьте сообщение после гудка», а потом другой:
«Джек, это папа. Ты дома? — Пауза в ожидании, когда сын возьмет трубку. Сын, не шевельнув пальцем, закрыл глаза. Нехорошо так поступать с отцом, но сейчас он просто не расположен к очередной беседе. — Ладно. Перезвони, как вернешься. Я тут отыскал для тебя потрясающий шанс».
Джек выдохнул только после разъединяющего щелчка.
И тихо пробормотал:
— Папа, ты меня с ума сведешь.
Несколько месяцев назад отец переехал во Флориду, и мысль в тот момент показалась удачной. Вдовцом-пенсионером лучше быть там, чем в Берлингтоне, штат Нью-Джерси.
Но как только он устроился, сразу начал подыскивать всевозможные шансы для Джека. Старший сын и дочь — оба специалисты, профессионалы, настоящие столпы общества, каждый в своей области. У них жизнь налажена. А Джек... Отец до сих пор считает, что недоработал с младшим сыном.
Брат с сестрой давно махнули на него рукой. Их взаимные отношения не простираются далее ежегодных рождественских открыток. Отец же никогда не сдастся. Не хочет сойти в могилу, зная, что блудный, недоучившийся сын живет в Нью-Йорке, зарабатывая на пропитание наладкой электроприборов.
Видно, папа, мало ты меня бил.
Джек поморщился, вспоминая последний разговор.
— Видел бы ты то местечко, Джек. Расширяется бешено, прямо золотая жила для такого, как ты. Зарекомендуешь себя как опытный механик, мигом обзаведешься колоннами грузовиков по всему округу...
Сердце радуется, душа ликует. Колонны грузовиков, а если правильно разыграть карты, возможно, и портрет везучего предпринимателя на журнальной обложке.
Он по-всякому отговаривался, надеясь, что намеки дойдут до отца, хотя явно не доходят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49