И ты — член семьи.
— Но, ма, это флейта! Надо же — флейта! Она мне действует на нервы!
— Для Лиззи это большое событие. Она месяцами готовилась к своему сольному концерту, и мы должны быть там, чтобы поддержать ее. Неужели ты хочешь убедить меня, что не в силах выделить два часа из своего плотного расписания и побывать у нее на концерте? Подумай, Кевин. Это очень важно. И неужели два часа в понедельник вечером так много для тебя значат?
— Нет, но…
— Можешь поспать на концерте, если тебе так уж невмоготу, но приди ради нее.
— Поспать? Да эта музыка просто убьет меня. Когда все кончится и вы увидите, что я сижу мертвый, как вы себя будете чувствовать?
— Не волнуйся. Я умею реанимировать. Буду дома в понедельник днем. Я заеду к отцу, и мы пойдем все вместе. Как семья. И я хотела бы рассчитывать на тебя, Кевин. Могу я?..
Долгая пауза и потом:
— Думаю, что да.
— Вот и отлично. Значит, до встречи. Люблю тебя.
— Я тебя тоже.
Кончив разговор, она сделала глубокий вдох. Улажен еще один домашний кризис. Она сочувствовала Кевину. Ее собственные музыкальные вкусы сформировались в шестидесятых и семидесятых годах, и для нее классическая музыка была так же трудна, как и для него, но тут дело было не в музыке. Концерт был семейным мероприятием, и она старалась, чтобы семья все же чувствовала себя единым целым. В этом и была ее миссия — нести эту ответственность. Потому что развод был делом ее рук.
Встав, она снова проверила, как там Джек. Он наконец перестал стонать и погрузился в глубокий сон; вот уже почти два часа кожа у него оставалась прохладной и сухой.
— Похоже, что ты справился, Джек, — прошептала она, приглаживая его спутанные волосы. Часам к четырем у него может снова подскочить температура, но она чувствовала, что на этот раз его иммунная система одержала верх. — Похоже, что ты победил.
Но что именно он победил, задумалась она, возвращаясь в другую комнату. С какой инфекцией он боролся весь день? Она надеялась, что это было просто заражение. В таком случае оно отнюдь не столь непобедимо или неизбежно, как порой думалось.
Но существовала возможность, что Джек подхватил какой-то другой вирус, и симптомы говорили, что организм отчаянно борется с ним.
Окончательное решение вынесет лишь время.
Кейт зевнула и потянулась. Прошедшей ночью она почти не спала. Но при всей усталости она сомневалась, что сможет уснуть. Тем более после сегодняшних событий, после того, как она узнала, что нечто, именующее себя Единством, испытывает дьявольское желание стереть ее личность, ее индивидуальность, да и ее саму.
Горло ее перехватил спазм. Я не хочу умирать!
Именно это и влечет за собой слияние с Единством: смерть. Конечно, тело ее будет жить, а вот неповторимость личности, для которой оно служит оболочкой, исчезнет. Все ее ценности и достоинства, все те мелочи, из которых и состоит личность, — все это исчезнет. Ее больше не будет интересовать ни музыка, ни картины, ни кинофильмы, которые она любит потому, что они не служат практической цели размножения особей. А Кевин и Лиззи превратятся из двух самых дорогих для нее существ в жизни в пару потенциальных хозяев с такими, как у нее, генами, и цениться они будут лишь за свою способность производить новых хозяев.
Она должна еще раз повидаться с Филдингом, что она первым делом и сделает в понедельник утром, перед тем как ехать домой. Может, он был прав. Он сказал, что предоставляет Жаннет лучший шанс. А вдруг и ей тоже? Единство не скрывает своих опасений перед Филдингом. А то, что не нравится Единству, может пойти ей только на пользу.
Размышляя на эту тему, Кейт последние два часа не чувствовала, что Единство стремится проникнуть в ее мысли. Оно слишком занято чем-то другим? Что бы это могло быть, подумала она. Впрочем, не важно. Главное, чтобы оно оставило ее в покое.
Но если поспать не получается, по крайней мере, можно лечь и полежать с закрытыми глазами, тем более что кризис у Джека миновал.
Она с наслаждением вытянулась на диване и, положив руки на грудь, переплела пальцы. Обычно она прикидывала дела следующего дня, но сейчас этим заниматься не будет. Рискнет ли Единство снова овладеть ею, попытается ли использовать ее, чтобы извлечь секрет противостояния Джека?
Кейт закрыла глаза. Она должна противостоять Единству, не позволяя украсть то, что принадлежало ей, — точнее, самое себя. Но как?
Раздумывая над этим вопросом, она погрузилась в сон.
14
— Вроде ты не очень доволен, — сказал Джей Покорны.
Вчетвером — Сэнди с Бет и Покорны со своей давней подружкой Элис — они устроились у длинной стойки бара «Кении» на Бликер-стрит в Виллидже, где и пропустили по рюмочке. Стойка тянулась вдоль левой стены; столы толпились дальше, где у задней стенки притулилась небольшая сцена. Идею зайти в «Кении» предложил Покорны — им обязательно надо послушать какую-то новую группу. Но уже минуло одиннадцать, а музыки все не было.
— Пока это обыкновенный бар, — пожал плечами Сэнди.
Он почувствовал тычок в ребра и, повернувшись, увидел улыбающуюся ему Бет. Господи, как здорово она выглядит этим вечером.
— Расслабься, — шепнула она. Он подмигнул ей:
— О'кей.
— Ага, — усмехнулся Покорны, — но подожди, пока не услышишь ту курочку из группы. Зовут ее Дебби… как-то там. Малышка, которая смахивает на Бетти Буп, но когда она открывает рот, чтобы петь…
— Надеюсь, она его скоро откроет.
В той же мере, в какой Сэнди любил живую музыку, он не выносил бары. Особенно такие, в которых много народу, жарко и дымно. Не работает кондиционер? Как бы там ни было, настроение было паршивое. Оставалось надеяться, что громкая музыка и общество Бет помогут забыть напряженный день.
Ему так и не удалось найти комиссара полиции, но на ленче, посвященном сбору средств, он отловил мэра. Тот старательно уклонялся от вопросов Сэнди, бормоча, что это очень сложная тема, что он должен выяснить все подробности преступления и передать их советникам, а может, и кое-каким судьям. Блабла-бла… Писать практически не о чем.
Он проверил, включен ли сотовый телефон. Да, он на связи, но новых звонков не поступало. Все отработано. Полностью.
— Эй, Палмер, — сказал Покорны. — Ты вроде уже в пятый раз проверяешь свой сотовый. В чем дело? Ждешь очередного звонка от Спасителя?
Сэнди вздрогнул, но заставил себя засмеяться.
— А как же!
По правде говоря, он сегодня уже дважды звонил Спасителю, но так и не дождался ответа. Неужели его списали со счета?
Девушка с прической, залитой липким лаком, должно быть, услышала слова Покорны. Она откинулась от стойки бара и чуть не вывернула шею, чтобы посмотреть на Сэнди.
— Это ты! — выпалила она, вытаращив глаза. — Ты тот парень из газеты. Точно, я узнала тебя. Тот, кто говорил со Спасителем.
Сэнди пожал плечами. Испытывая и смущение, и радость, от которой все пело на душе, он не знал, куда деваться.
— Еще бы это не он, черт побери, — сказал Покорны. — Сэнди Палмер собственной персоной, корифей репортажа. Выживший в подземке.
Сарказм Покорны остался незамеченным девушкой с зелеными волосами, которая возбужденно повернулась к подружке:
— Ким! Ким! Посмотри, кто здесь! Тот репортер из подземки! Который разговаривал со Спасителем!
Меньше чем через минуту, — точнее, меньше чем через полминуты — Сэнди был прижат спиной к бару, окруженный тесным и все растущим полукругом мужчин и женщин примерно его возраста. Покорны и Элис незамедлительно оттолкнули локтями в сторону, но Бет Сэнди удержал при себе, положив ей руку на плечо. Все же ей было немного не по себе.
Они завалили Сэнди вопросами. Началось все с тех же — как вообще все это было, что он чувствовал, расскажите, как это на самом деле кончилось, — а потом перешло к более специфическим, например сколько там было крови, как звучал голос Спасителя и какой марки оружие он пустил в ход. Сэнди сделал вид, что этот вопрос он не расслышал.
Все это он рассказал в своих статьях, и выяснилось, что многие читали их, но не обратили внимания на детали. Они хотели услышать о них от него, послушать, как он рассказывает. Так сказать, из первых уст.
Сэнди с удовольствием подчинился.
Его похлопали по плечу. Повернувшись, он увидел, что бармен держит в руках кружку эля.
— Это тебе от заведения, парень.
И тут его чуть не захлестнул поток дармового нива, которым его начали одаривать. Но он не нуждался в алкоголе. Это узнавание, мгновенное признание, море восторженных лиц, внимающих каждому его слову… он чувствовал себя парящим в облаках.
Вот так и должно быть, подумал он. Где бы я ни появился: сюда, мистер Палмер, не обращайте внимания на очередь, через секунду мы приготовим для вас столик, для вас уже охлаждается бутылка шампанского от заведения.
Это как наркотик, подумал он. Нет, это и есть наркотик, от которого начисто сносит крышу. Я понимаю, почему люди подсаживаются на него. Потому что нет ничего лучше этого. Ничего.
И тут ему пришло в голову, что ведь Бет тоже была в том вагоне. Она также заслуживает внимания. А он не жадный. Пусть она тоже окажется в лучах славы.
Вопрос в том, хочет ли Бет, чтобы ее узнавали?
Что за вопрос. Как она может не захотеть?
Он поднял руку и притянул Бет поближе к себе.
— Я хотел бы представить вам Бет Эбрамс. Мы встретились в том поезде и с тех пор практически не расстаемся, что доказывает — даже сквозь самые темные облака может пробиться лучик света.
Взрыв аплодисментов и радостных воплей, улыбки окружающих окатили его теплой волной. Он посмотрел на Бет и увидел, что она, улыбаясь, смотрит на него.
— До чего мило, — сказала она.
Бет прижалась к нему, и они поцеловались, заставив толпу разразиться очередным взрывом радости.
— Мы хит сезона, — шепнул он Бет на ухо, обнимая ее. — Может, нам с тобой стоит написать пьесу и запустить ее…
Он шутил лишь частично. Если бы каждый вечер он мог чувствовать хоть десятую долю этих эмоций…
Его снова похлопали по плечу. Обернувшись, он увидел парня примерно его лет. Тот был весь в черном, с наголо бритой головой и шрамом на левой брови.
— Как только захочешь удрать отсюда, — тихо сказал он, — дай мне знать.
— Не улавливаю мысль.
— Я говорю, что стоит сходить в очень классное место.
— Да и здесь неплохо. — По крайней мере, в данный момент. Естественно, когда он пришел, тут стало куда оживленнее.
— Все не то. Я говорю о клубе. Эксклюзивном клубе.
— Значит, об эксклюзивном? — При себе у него было не так много денег. Расходы здесь не превысили пяти баксов. В некоторых из таких клубов слово «эксклюзивный» является всего лишь эвфемизмом для заоблачных цен. — Как он называется?
— Никак. Я говорю о месте столь изысканном, что оно даже не нуждается в названии. Оно ему не нужно.
— Не знаю…
— Не беспокойтесь. Я проведу вас. Вы будете моими гостями. Думаю, остальные гости будут рады познакомиться с вами и вашей дамой.
— Кем они могут оказаться, эти ваши гости?
— Известные имена, которые не хотят, чтобы я говорил о них. Но вы слышали о них — как и все прочие. Взять, скажем, имена хозяев заведения. Вы видели их лица на экранах — на больших, а не на маленьких. А если и не видели лиц, то читали их имена — большими буквами. Вам могут не нравиться светские журналы, но если вы полистаете их, то увидите кое-кого из этих дам.
Сэнди слышал о таких заведениях, где знаменитости общаются с топ-моделями и деятелями кино — звездами, режиссерами, продюсерами, — которые хотят, чтобы в этих стенах их не одолевали поклонники и никто не просил автографов.
И этот парень приглашает меня. Меня! О черт, не могу поверить!
— Хорошо, — протянул Сэнди, стараясь изобразить максимальную сдержанность. — Полагаю, там стоит побывать. — Он повернулся к Бет. — Мы уходим.
— Куда мы идем?
— В особое место, где нас ждут мир и покой.
— Меня устраивает. Я только найду Элис и Джея…
— Их не пригласили. Только нас.
— Ты считаешь, это правильно?
По правде говоря, он об этом не думал.
— Поверь мне, Бет, тебе стоит там побывать.
— Ладно, но, по крайней мере, мы можем попрощаться. Пойду найду их.
Глядя, как она проталкивается в толпе, Сэнди подумал, что окончательно потерял совесть.
Что, учитывая развитие событий, было не так уж плохо.
15
Кейт думала, что заснула, но на самом деле она встала и вышла из дома.
Она на воздухе. Но где? Почему-то оставила Джека и идет по улице. Это не улица Джека. Она куда шире, и на ней стоят особняки, а не кирпичные дома. Она в Куинсе. Это место называется МиддлВиллидж.
Откуда-то ей это известно. Но откуда? Она же ничего не знает о Куинсе.
Ее охватил зуд ожидания, когда она свернула на дорожку, ведущую к одному из домов. На первом этаже было темно, а на втором горело единственное окно. Подняться по трем ступенькам крыльца, подойти к двери, протянуть руку к звонку…
Нет! Это не ее рука! Слишком большая, слишком толстые пальцы. И кольцо не ее, которое выглядит как…
Она знает его. Она видела его на руке Холдстока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
— Но, ма, это флейта! Надо же — флейта! Она мне действует на нервы!
— Для Лиззи это большое событие. Она месяцами готовилась к своему сольному концерту, и мы должны быть там, чтобы поддержать ее. Неужели ты хочешь убедить меня, что не в силах выделить два часа из своего плотного расписания и побывать у нее на концерте? Подумай, Кевин. Это очень важно. И неужели два часа в понедельник вечером так много для тебя значат?
— Нет, но…
— Можешь поспать на концерте, если тебе так уж невмоготу, но приди ради нее.
— Поспать? Да эта музыка просто убьет меня. Когда все кончится и вы увидите, что я сижу мертвый, как вы себя будете чувствовать?
— Не волнуйся. Я умею реанимировать. Буду дома в понедельник днем. Я заеду к отцу, и мы пойдем все вместе. Как семья. И я хотела бы рассчитывать на тебя, Кевин. Могу я?..
Долгая пауза и потом:
— Думаю, что да.
— Вот и отлично. Значит, до встречи. Люблю тебя.
— Я тебя тоже.
Кончив разговор, она сделала глубокий вдох. Улажен еще один домашний кризис. Она сочувствовала Кевину. Ее собственные музыкальные вкусы сформировались в шестидесятых и семидесятых годах, и для нее классическая музыка была так же трудна, как и для него, но тут дело было не в музыке. Концерт был семейным мероприятием, и она старалась, чтобы семья все же чувствовала себя единым целым. В этом и была ее миссия — нести эту ответственность. Потому что развод был делом ее рук.
Встав, она снова проверила, как там Джек. Он наконец перестал стонать и погрузился в глубокий сон; вот уже почти два часа кожа у него оставалась прохладной и сухой.
— Похоже, что ты справился, Джек, — прошептала она, приглаживая его спутанные волосы. Часам к четырем у него может снова подскочить температура, но она чувствовала, что на этот раз его иммунная система одержала верх. — Похоже, что ты победил.
Но что именно он победил, задумалась она, возвращаясь в другую комнату. С какой инфекцией он боролся весь день? Она надеялась, что это было просто заражение. В таком случае оно отнюдь не столь непобедимо или неизбежно, как порой думалось.
Но существовала возможность, что Джек подхватил какой-то другой вирус, и симптомы говорили, что организм отчаянно борется с ним.
Окончательное решение вынесет лишь время.
Кейт зевнула и потянулась. Прошедшей ночью она почти не спала. Но при всей усталости она сомневалась, что сможет уснуть. Тем более после сегодняшних событий, после того, как она узнала, что нечто, именующее себя Единством, испытывает дьявольское желание стереть ее личность, ее индивидуальность, да и ее саму.
Горло ее перехватил спазм. Я не хочу умирать!
Именно это и влечет за собой слияние с Единством: смерть. Конечно, тело ее будет жить, а вот неповторимость личности, для которой оно служит оболочкой, исчезнет. Все ее ценности и достоинства, все те мелочи, из которых и состоит личность, — все это исчезнет. Ее больше не будет интересовать ни музыка, ни картины, ни кинофильмы, которые она любит потому, что они не служат практической цели размножения особей. А Кевин и Лиззи превратятся из двух самых дорогих для нее существ в жизни в пару потенциальных хозяев с такими, как у нее, генами, и цениться они будут лишь за свою способность производить новых хозяев.
Она должна еще раз повидаться с Филдингом, что она первым делом и сделает в понедельник утром, перед тем как ехать домой. Может, он был прав. Он сказал, что предоставляет Жаннет лучший шанс. А вдруг и ей тоже? Единство не скрывает своих опасений перед Филдингом. А то, что не нравится Единству, может пойти ей только на пользу.
Размышляя на эту тему, Кейт последние два часа не чувствовала, что Единство стремится проникнуть в ее мысли. Оно слишком занято чем-то другим? Что бы это могло быть, подумала она. Впрочем, не важно. Главное, чтобы оно оставило ее в покое.
Но если поспать не получается, по крайней мере, можно лечь и полежать с закрытыми глазами, тем более что кризис у Джека миновал.
Она с наслаждением вытянулась на диване и, положив руки на грудь, переплела пальцы. Обычно она прикидывала дела следующего дня, но сейчас этим заниматься не будет. Рискнет ли Единство снова овладеть ею, попытается ли использовать ее, чтобы извлечь секрет противостояния Джека?
Кейт закрыла глаза. Она должна противостоять Единству, не позволяя украсть то, что принадлежало ей, — точнее, самое себя. Но как?
Раздумывая над этим вопросом, она погрузилась в сон.
14
— Вроде ты не очень доволен, — сказал Джей Покорны.
Вчетвером — Сэнди с Бет и Покорны со своей давней подружкой Элис — они устроились у длинной стойки бара «Кении» на Бликер-стрит в Виллидже, где и пропустили по рюмочке. Стойка тянулась вдоль левой стены; столы толпились дальше, где у задней стенки притулилась небольшая сцена. Идею зайти в «Кении» предложил Покорны — им обязательно надо послушать какую-то новую группу. Но уже минуло одиннадцать, а музыки все не было.
— Пока это обыкновенный бар, — пожал плечами Сэнди.
Он почувствовал тычок в ребра и, повернувшись, увидел улыбающуюся ему Бет. Господи, как здорово она выглядит этим вечером.
— Расслабься, — шепнула она. Он подмигнул ей:
— О'кей.
— Ага, — усмехнулся Покорны, — но подожди, пока не услышишь ту курочку из группы. Зовут ее Дебби… как-то там. Малышка, которая смахивает на Бетти Буп, но когда она открывает рот, чтобы петь…
— Надеюсь, она его скоро откроет.
В той же мере, в какой Сэнди любил живую музыку, он не выносил бары. Особенно такие, в которых много народу, жарко и дымно. Не работает кондиционер? Как бы там ни было, настроение было паршивое. Оставалось надеяться, что громкая музыка и общество Бет помогут забыть напряженный день.
Ему так и не удалось найти комиссара полиции, но на ленче, посвященном сбору средств, он отловил мэра. Тот старательно уклонялся от вопросов Сэнди, бормоча, что это очень сложная тема, что он должен выяснить все подробности преступления и передать их советникам, а может, и кое-каким судьям. Блабла-бла… Писать практически не о чем.
Он проверил, включен ли сотовый телефон. Да, он на связи, но новых звонков не поступало. Все отработано. Полностью.
— Эй, Палмер, — сказал Покорны. — Ты вроде уже в пятый раз проверяешь свой сотовый. В чем дело? Ждешь очередного звонка от Спасителя?
Сэнди вздрогнул, но заставил себя засмеяться.
— А как же!
По правде говоря, он сегодня уже дважды звонил Спасителю, но так и не дождался ответа. Неужели его списали со счета?
Девушка с прической, залитой липким лаком, должно быть, услышала слова Покорны. Она откинулась от стойки бара и чуть не вывернула шею, чтобы посмотреть на Сэнди.
— Это ты! — выпалила она, вытаращив глаза. — Ты тот парень из газеты. Точно, я узнала тебя. Тот, кто говорил со Спасителем.
Сэнди пожал плечами. Испытывая и смущение, и радость, от которой все пело на душе, он не знал, куда деваться.
— Еще бы это не он, черт побери, — сказал Покорны. — Сэнди Палмер собственной персоной, корифей репортажа. Выживший в подземке.
Сарказм Покорны остался незамеченным девушкой с зелеными волосами, которая возбужденно повернулась к подружке:
— Ким! Ким! Посмотри, кто здесь! Тот репортер из подземки! Который разговаривал со Спасителем!
Меньше чем через минуту, — точнее, меньше чем через полминуты — Сэнди был прижат спиной к бару, окруженный тесным и все растущим полукругом мужчин и женщин примерно его возраста. Покорны и Элис незамедлительно оттолкнули локтями в сторону, но Бет Сэнди удержал при себе, положив ей руку на плечо. Все же ей было немного не по себе.
Они завалили Сэнди вопросами. Началось все с тех же — как вообще все это было, что он чувствовал, расскажите, как это на самом деле кончилось, — а потом перешло к более специфическим, например сколько там было крови, как звучал голос Спасителя и какой марки оружие он пустил в ход. Сэнди сделал вид, что этот вопрос он не расслышал.
Все это он рассказал в своих статьях, и выяснилось, что многие читали их, но не обратили внимания на детали. Они хотели услышать о них от него, послушать, как он рассказывает. Так сказать, из первых уст.
Сэнди с удовольствием подчинился.
Его похлопали по плечу. Повернувшись, он увидел, что бармен держит в руках кружку эля.
— Это тебе от заведения, парень.
И тут его чуть не захлестнул поток дармового нива, которым его начали одаривать. Но он не нуждался в алкоголе. Это узнавание, мгновенное признание, море восторженных лиц, внимающих каждому его слову… он чувствовал себя парящим в облаках.
Вот так и должно быть, подумал он. Где бы я ни появился: сюда, мистер Палмер, не обращайте внимания на очередь, через секунду мы приготовим для вас столик, для вас уже охлаждается бутылка шампанского от заведения.
Это как наркотик, подумал он. Нет, это и есть наркотик, от которого начисто сносит крышу. Я понимаю, почему люди подсаживаются на него. Потому что нет ничего лучше этого. Ничего.
И тут ему пришло в голову, что ведь Бет тоже была в том вагоне. Она также заслуживает внимания. А он не жадный. Пусть она тоже окажется в лучах славы.
Вопрос в том, хочет ли Бет, чтобы ее узнавали?
Что за вопрос. Как она может не захотеть?
Он поднял руку и притянул Бет поближе к себе.
— Я хотел бы представить вам Бет Эбрамс. Мы встретились в том поезде и с тех пор практически не расстаемся, что доказывает — даже сквозь самые темные облака может пробиться лучик света.
Взрыв аплодисментов и радостных воплей, улыбки окружающих окатили его теплой волной. Он посмотрел на Бет и увидел, что она, улыбаясь, смотрит на него.
— До чего мило, — сказала она.
Бет прижалась к нему, и они поцеловались, заставив толпу разразиться очередным взрывом радости.
— Мы хит сезона, — шепнул он Бет на ухо, обнимая ее. — Может, нам с тобой стоит написать пьесу и запустить ее…
Он шутил лишь частично. Если бы каждый вечер он мог чувствовать хоть десятую долю этих эмоций…
Его снова похлопали по плечу. Обернувшись, он увидел парня примерно его лет. Тот был весь в черном, с наголо бритой головой и шрамом на левой брови.
— Как только захочешь удрать отсюда, — тихо сказал он, — дай мне знать.
— Не улавливаю мысль.
— Я говорю, что стоит сходить в очень классное место.
— Да и здесь неплохо. — По крайней мере, в данный момент. Естественно, когда он пришел, тут стало куда оживленнее.
— Все не то. Я говорю о клубе. Эксклюзивном клубе.
— Значит, об эксклюзивном? — При себе у него было не так много денег. Расходы здесь не превысили пяти баксов. В некоторых из таких клубов слово «эксклюзивный» является всего лишь эвфемизмом для заоблачных цен. — Как он называется?
— Никак. Я говорю о месте столь изысканном, что оно даже не нуждается в названии. Оно ему не нужно.
— Не знаю…
— Не беспокойтесь. Я проведу вас. Вы будете моими гостями. Думаю, остальные гости будут рады познакомиться с вами и вашей дамой.
— Кем они могут оказаться, эти ваши гости?
— Известные имена, которые не хотят, чтобы я говорил о них. Но вы слышали о них — как и все прочие. Взять, скажем, имена хозяев заведения. Вы видели их лица на экранах — на больших, а не на маленьких. А если и не видели лиц, то читали их имена — большими буквами. Вам могут не нравиться светские журналы, но если вы полистаете их, то увидите кое-кого из этих дам.
Сэнди слышал о таких заведениях, где знаменитости общаются с топ-моделями и деятелями кино — звездами, режиссерами, продюсерами, — которые хотят, чтобы в этих стенах их не одолевали поклонники и никто не просил автографов.
И этот парень приглашает меня. Меня! О черт, не могу поверить!
— Хорошо, — протянул Сэнди, стараясь изобразить максимальную сдержанность. — Полагаю, там стоит побывать. — Он повернулся к Бет. — Мы уходим.
— Куда мы идем?
— В особое место, где нас ждут мир и покой.
— Меня устраивает. Я только найду Элис и Джея…
— Их не пригласили. Только нас.
— Ты считаешь, это правильно?
По правде говоря, он об этом не думал.
— Поверь мне, Бет, тебе стоит там побывать.
— Ладно, но, по крайней мере, мы можем попрощаться. Пойду найду их.
Глядя, как она проталкивается в толпе, Сэнди подумал, что окончательно потерял совесть.
Что, учитывая развитие событий, было не так уж плохо.
15
Кейт думала, что заснула, но на самом деле она встала и вышла из дома.
Она на воздухе. Но где? Почему-то оставила Джека и идет по улице. Это не улица Джека. Она куда шире, и на ней стоят особняки, а не кирпичные дома. Она в Куинсе. Это место называется МиддлВиллидж.
Откуда-то ей это известно. Но откуда? Она же ничего не знает о Куинсе.
Ее охватил зуд ожидания, когда она свернула на дорожку, ведущую к одному из домов. На первом этаже было темно, а на втором горело единственное окно. Подняться по трем ступенькам крыльца, подойти к двери, протянуть руку к звонку…
Нет! Это не ее рука! Слишком большая, слишком толстые пальцы. И кольцо не ее, которое выглядит как…
Она знает его. Она видела его на руке Холдстока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56