Окаймленная деревьями дорога тянулась вдоль берега, а боковая улочка убегала от нее вверх по холму, теряясь между строений, но Тарл повел Марвуда к узкому проулку, что уходил от набережной под углом, змеясь меж двух темных домов с закрытыми ставнями, а у подножия холма превращался в крутую лестницу. Пока они по нем поднимались, стук их шагов зловеще отражался от каменных стен. Кошки оглушительно шипели друг на друга за ветхими деревянными воротами, пока они проходили мимо, а когда Марвуд случайно пнул лежащую на земле бутылку, то шума, с которым она отлетела, оказалось вполне достаточно, чтобы весь город разбудить. Через две с лишним согни ступенек проулок вышел на горизонталь, огибая какое-то круглое здание, которое вполне могло быть небольшим храмом, а затем влился в темную улицу, освещенную единственным факелом, закрепленным на левой ее стороне метрах в тридцати от путников. Марвуд нерешительно остановился, но Тарл без малейших колебаний повернул направо и уверенно зашагал дальше по улице, так что бывшему киллеру оставалось только за ним последовать.
Все окрестные здания были темными и безмолвными, однако где-то на отдалении слышался гул голосов. В нескольких метрах за факелом еще одна улица ответвлялась вправо, и стоило им туда повернуть, как стало ясно, что шум доносится от ярко освещенной таверны метрах в пятидесяти оттуда. Тарл радостно ухмыльнулся.
– То, что доктор прописал, – сказал он. – Идем.
Снаружи таверны, как ни странно, никакой вывески не болталось, однако на дверь была прибита грубо размалеванная доска, из которой следовало, что им предлагается войти в клуб некой Интоксик Катьи под названием «Добрый самогон». Стоило друзьям открыть дверь, как наружу полился мощный поток света, звука и тепла, а затем их поглотило бурное море смеющихся и орущих гуляк.
Таверна представляла собой один просторный зал с широкой стойкой по всей длине задней стены. С одного боку тянулась дорожка для метания копий, а в другой боковой стене имелся здоровенный каменный очаг, в котором вовсю ревел огонь. Тут и там попадались столы и стулья, но их, похоже, использовали только затем, чтобы ставить туда выпивку (столы) или самим туда вставать (столы и стулья). Марвуд сделал вдох и мигом уловил характерный аромат эльфийской травки. Он радостно ухмыльнулся. Заведение казалось просто идеальным.
Затем справа донесся очень нестройный, но вполне узнаваемый шум. Между очагом и одним концом стойки располагалось старое раздолбанное пианино, и кто-то с энтузиазмом по нему барабанил, причем настолько не в тему, что эта, так сказать, музыка запросто могла бы с Тарлом в один из его менее мелодичных дней гармонировать.
Двое друзей пробрались сквозь толпу к стойке и заказали себе по кружке «старых органов». Когда бармен потрусил налить им выпивку, Тарл вдруг сообразил, что это кентавр. Не веря своим глазам, он уставился ему вслед. До этого Тарлу лишь раз доводилось видеть представителя этой редкой, застенчивой расы, которая в основном населяла восточные равнины за Ередическими горами. Тут он понял, что компания по соседству посмеивается над его растерянностью. Там были три парня и две девушки. По их возрасту Тарл догадался, что они студенты.
– Привет, – улыбнулась ему одна их девушек, на вид лет двадцати. – И как тебе наш Выкрутас?
– Выкрутас? – переспросил Тарл. – Это бармен? Очень круто!
– Мне только странно, что кентавр такую работу делает, – вмешался Марвуд. – Не подумал бы, что он для этого подойдет,
– Поверь на слово! – откликнулась девушка. – Он самый лучший. Король коктейлей. Мастер розлива.
Один из ее приятелей, длинноволосый юнец, который деловито забивал косяк с эльфийской травкой, вдруг поднял взгляд.
– Это точно, – подтвердил он. – Вам бы на него в один из крутых вечеров посмотреть. Врубитесь, ведь у него две руки и четыре копыта. Наш Выкрутас может одновременно коктейли смешивать и мозги разным мудозвонам вышибать.
Он в последний раз лизнул косяк и покатал его между пальцев, прежде чем отдать девушке. Тарл подался вперед.
– Fiat ignis, – произнес он. Тут же голубой огонек выпрыгнул из кончика его пальца, и он дал девушке прикурить.
– Ого, – сказала она, явно под впечатлением. – Так ты на языке магии говорить умеешь?
– Ursa in silvis defaecetatet? – отозвался Тарл, с жутким самодовольством ухмыляясь. Затем он вдруг заахал, заохал и торопливо отвернулся от смеющихся голубых глаз девушки, чтобы поговорить с автором косяка.
После этого вечер сделался несколько беспорядочным. Тарл с Марвудом примкнули к компании студентов, которые, похоже, всех в таверне знали. Кажется, было куплено страшное количество разнообразной выпивки, и Тарл так развеселился, что один раз даже всех угостил. Где-то ближе к полуночи последовал массовый исход, и все перетекли на вечеринку в соседний дом. Таким образом получилось, что примерно в два часа ночи Тарл с Марвудом, скрестив ноги и прислоняясь к стене, сидели на мягком ковре.
Марвуд забивал огроменный косяк с эльфийской травкой, а Тарл завороженно за ним наблюдал, ибо занятие это требовало колоссального количества папиросной бумаги и жуткого сосредоточения.
– Что это за клят ты мастрячишь? – осторожно поинтересовался он.
Марвуд наложил последний штрих на грандиозную коническую конструкцию и поднял ее повыше, чтобы пораженный Тарл смог получше ее рассмотреть.
– Вот это, – гордо заявил бывший киллер, – подлинные ценители «вельбугским ведьминым колпаком» называют.
– Скажи, – опять осторожно поинтересовался Тарл, – а почему подлинные ценители это «вельбугским ведьминым колпаком» называют?
Марвуд поджег толстый конец косяка и аккуратно набрал полные легкие ароматного дыма.
– А потому, – выдохнул он, когда наконец перестал кашлять, – что я его в Вельбуге изобрел и он на ведьмин колпак похож.
Марвуд сделал еще затяжку и передал косяк Тарлу, но тот даже этого не заметил. Он смотрел на компанию студентов в другом конце комнаты примерно такими же глазами, какими хоббит смотрит на целый поднос булочек с кремом. Марвуд проследил за его взглядом, но ничего необычного не узрел. Просто пятеро студентов сидели и в карты дулись…
– Ух ты! – вырвалось у Тарла. – Ух ты! Вот это да!
– Что там такое?
– Подарок богов, вот что там такое. Игра в карты. Да еще со студентами! И они эльфийской колодой играют! Нет, я точно присоединюсь.
– Да зачем тебе в карты играть?
Тут Тарл вспомнил про ярко-оранжевую рясу, увиденную им в витрине «Братьев по милостыне».
– Хочу себе очень дорогой костюм приобрести, – ответил он. – Ладно, потом увидимся, ага?
И с улыбкой ленката, подбирающегося к овечьему стаду, Тарл поднялся и потопал к игрокам в карты, а Марвуд опять отвалился к стене, сделал еще затяжку и стал думать о том, кто и зачем так быстро эту клятскую комнату вокруг его головы крутит.
* * *
Солнце уже было высоко над горизонтом, когда Ронан внезапно охнул и сел в постели, обнаруживая, что заклинание Гебрали сработало просто идеально. У двери без чувств лежала горничная, а рядом с ней валялась большая стопка чистого постельною белья. С тяжким вздохом Ронан встал и кое-как умыл лицо. Он чувствовал себя усталым, несчастным и одиноким, и хотя он твердо вознамерился отправиться в Университет и выяснить, примут ли его на кафедру ОК, он также испытывал серьезные опасения в связи с тем, что ему предстояло вот так запросто голову в драконье логово сунуть.
После краткого и тревожного завтрака через силу, за время которого Ронан сказал Гебрали ровно три слова: «Что?», «Гм?» и «А?», они вместе направились к Сыромятному лугу. Хотя в ярком свете дня страхи его немного улеглись, Ронан по-прежнему чувствовал себя на людных улицах до ужаса беззащитным. К тому же маскировки ради ему пришлось бросить свой массивный палаш, который он на южный манер носил за спиной, и повесить на пояс куда более легкий меч. В сравнении с прежним этот казался просто зубочисткой, и Ронану казалось, что с ним он почти безоружен. Зато теперь он не так уж и отличался от остальных студентов, что шныряли туда-сюда, и никто, похоже, особо на них не засматривался.
До факультета киллерологии они добрались без приключений, а там почти час ожидали, пока их кто-нибудь примет. Стоило им, однако, увидеться с секретарем приемной комиссии, как дела сразу пошли в гору. Ронан объяснил, что он припозднившийся кандидат на кафедру ОК, Гебраль в свою очередь немного поддавила посредством заклинания Молчаливого согласия, так что через полчаса, после заполнения ряда анкет и трех быстрых собеседований, их уже пригласили в кабинет декана.
Нервы у Ронана к тому времени совсем разгулялись. Он привык к непосредственным опасностям честного боя, но этот медленный, ползучий страх опознания был совсем другое дело, и Ронан чуть ли не с радостью ожидал того момента, когда с него наконец сорвут маску и он сможет заняться привычным, повседневным делом сражения не на жизнь, а на смерть. Впрочем, ему не следовало беспокоиться. Его маскировка вкупе с тайным и не подлежащим распознаванию заклинанием Мутотени от Гебрали сработала практически идеально, так что декан, пусть даже магистр-киллер и член Гильдии, ровным счетом ничего не заподозрил.
Декан Нибал был вообще-то очень занят, и когда Ронан с Гебралью вошли в его кабинет, он как раз увлеченно глазел в окно. При общении с этим высоким и худым мужчиной с мрачным лицом и сутулой спиной почему-то все время казалось, будто он в чем-то оправдывается. Парадную университетскую форму он предпочитал традиционному наряду киллеров, хотя воротник его черной мантии был украшен серебряной вышивкой, характерной для членов Гильдии, а его кабинет был так загроможден книгами, что там не то что сесть, но даже встать было негде.
– Да-да, входите-входите, – рассеянно пробормотал декан, когда они остановились в дверях, а затем снова перевел внимание на окно. – Вы только посмотрите! – продолжил он. – Декану Корольку все-таки не следует этого допускать! Нет, не следует!
Ронан нервно застрял перед столом, не отваживаясь двинуться дальше из страха быть узнанным, зато Гебраль ловко проскользнула через книжные завалы, встала рядом с деканом и выглянула из окна. Они были на третьем этаже, и окно выходило на аккуратный садик рядом с другим зданием, пониже и пошире. На вид оно также было намного старше, и в его красной черепичной крыше зияли четыре дыры. Три из них, судя по всему, появились там уже давно, а вот четвертая явно была проделана только что, ибо деревянные балки имели свежие разломы. Кроме того, из этой дыры сочился дымок, Гебраль видела, как люди возбужденно скачут вокруг здания и указывают пальцами.
– Это алхимический факультет, – объяснил декан. – Они там слишком много опасных экспериментов проводят. В этом году это уже третий крупный взрыв. Королек говорит, что все дело в финансах и что если они не смогут найти способ трансмутировать цветные металлы в золото, факультет придется закрыть. Пустая трата времени, как мне представляется. Они уже двадцать лет ищут и до сих пор нашли только способ трансмутировать цветные металлы в огромную дыру в крыше!
– А почему им магический факультет не поможет? – спросила Гебраль, которая за время сидения в приемной изучила университетский проспект и была немало удивлена конкурсом на это конкретное отделение.
– Он бы, может, и помог, да только нам его не найти. – Декан отвернулся от окна и уставил скорбный взор на девушку. – Вся беда в том, что декан Чуйбас и эти его маги очень уж замкнуты. Три года назад, после скандала по поводу растраты, они сделали так, что все факультетское здание попросту исчезло. Мы знаем, что оно где-то там есть, потому что в баре студенческого клуба они появляются регулярно, да еще с такими клятски самодовольными улыбочками, но разве мы можем его найти? Клята с два! Декан Апрос утверждает, что они свое здание внутри его социологического факультета спрятали, потому что его студенты то и дело загадочным образом исчезают. Но ведь мы с вами знаем, каковы эти социологи! Я хочу сказать, если бы вы года два походили на лекции по социологии, разве вам не захотелось бы по-тихому оттуда исчезнуть?
Гебраль пожата плечами, а Ронан, который о социологии вообще никогда не слышал, но все же предположил, что это какая-то наука о комарах или пиявках, неуверенно кивнул. Декан Нибал бросил еще один кислый взгляд на крышу алхимического факультета, после чего повернулся к столу и взялся перебирать там какие-то бумаги.
– Итак, – забормотал он, – вы хотите на кафедру поступить, не так ли… э-э… – Тут его голос затих, но затем он с триумфальным восклицанием схватил с самого верха одной из стопок документов какой-то формуляр. – Ага, вот он! Так-так, Писс, Писс, ведь это как раз вы? Ну что, Писс де Бол, вы хотите стать киллером, я правильно вас понимаю?
Тут он оторвал глаза от формуляра и с сомнением принялся изучать Гебраль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Все окрестные здания были темными и безмолвными, однако где-то на отдалении слышался гул голосов. В нескольких метрах за факелом еще одна улица ответвлялась вправо, и стоило им туда повернуть, как стало ясно, что шум доносится от ярко освещенной таверны метрах в пятидесяти оттуда. Тарл радостно ухмыльнулся.
– То, что доктор прописал, – сказал он. – Идем.
Снаружи таверны, как ни странно, никакой вывески не болталось, однако на дверь была прибита грубо размалеванная доска, из которой следовало, что им предлагается войти в клуб некой Интоксик Катьи под названием «Добрый самогон». Стоило друзьям открыть дверь, как наружу полился мощный поток света, звука и тепла, а затем их поглотило бурное море смеющихся и орущих гуляк.
Таверна представляла собой один просторный зал с широкой стойкой по всей длине задней стены. С одного боку тянулась дорожка для метания копий, а в другой боковой стене имелся здоровенный каменный очаг, в котором вовсю ревел огонь. Тут и там попадались столы и стулья, но их, похоже, использовали только затем, чтобы ставить туда выпивку (столы) или самим туда вставать (столы и стулья). Марвуд сделал вдох и мигом уловил характерный аромат эльфийской травки. Он радостно ухмыльнулся. Заведение казалось просто идеальным.
Затем справа донесся очень нестройный, но вполне узнаваемый шум. Между очагом и одним концом стойки располагалось старое раздолбанное пианино, и кто-то с энтузиазмом по нему барабанил, причем настолько не в тему, что эта, так сказать, музыка запросто могла бы с Тарлом в один из его менее мелодичных дней гармонировать.
Двое друзей пробрались сквозь толпу к стойке и заказали себе по кружке «старых органов». Когда бармен потрусил налить им выпивку, Тарл вдруг сообразил, что это кентавр. Не веря своим глазам, он уставился ему вслед. До этого Тарлу лишь раз доводилось видеть представителя этой редкой, застенчивой расы, которая в основном населяла восточные равнины за Ередическими горами. Тут он понял, что компания по соседству посмеивается над его растерянностью. Там были три парня и две девушки. По их возрасту Тарл догадался, что они студенты.
– Привет, – улыбнулась ему одна их девушек, на вид лет двадцати. – И как тебе наш Выкрутас?
– Выкрутас? – переспросил Тарл. – Это бармен? Очень круто!
– Мне только странно, что кентавр такую работу делает, – вмешался Марвуд. – Не подумал бы, что он для этого подойдет,
– Поверь на слово! – откликнулась девушка. – Он самый лучший. Король коктейлей. Мастер розлива.
Один из ее приятелей, длинноволосый юнец, который деловито забивал косяк с эльфийской травкой, вдруг поднял взгляд.
– Это точно, – подтвердил он. – Вам бы на него в один из крутых вечеров посмотреть. Врубитесь, ведь у него две руки и четыре копыта. Наш Выкрутас может одновременно коктейли смешивать и мозги разным мудозвонам вышибать.
Он в последний раз лизнул косяк и покатал его между пальцев, прежде чем отдать девушке. Тарл подался вперед.
– Fiat ignis, – произнес он. Тут же голубой огонек выпрыгнул из кончика его пальца, и он дал девушке прикурить.
– Ого, – сказала она, явно под впечатлением. – Так ты на языке магии говорить умеешь?
– Ursa in silvis defaecetatet? – отозвался Тарл, с жутким самодовольством ухмыляясь. Затем он вдруг заахал, заохал и торопливо отвернулся от смеющихся голубых глаз девушки, чтобы поговорить с автором косяка.
После этого вечер сделался несколько беспорядочным. Тарл с Марвудом примкнули к компании студентов, которые, похоже, всех в таверне знали. Кажется, было куплено страшное количество разнообразной выпивки, и Тарл так развеселился, что один раз даже всех угостил. Где-то ближе к полуночи последовал массовый исход, и все перетекли на вечеринку в соседний дом. Таким образом получилось, что примерно в два часа ночи Тарл с Марвудом, скрестив ноги и прислоняясь к стене, сидели на мягком ковре.
Марвуд забивал огроменный косяк с эльфийской травкой, а Тарл завороженно за ним наблюдал, ибо занятие это требовало колоссального количества папиросной бумаги и жуткого сосредоточения.
– Что это за клят ты мастрячишь? – осторожно поинтересовался он.
Марвуд наложил последний штрих на грандиозную коническую конструкцию и поднял ее повыше, чтобы пораженный Тарл смог получше ее рассмотреть.
– Вот это, – гордо заявил бывший киллер, – подлинные ценители «вельбугским ведьминым колпаком» называют.
– Скажи, – опять осторожно поинтересовался Тарл, – а почему подлинные ценители это «вельбугским ведьминым колпаком» называют?
Марвуд поджег толстый конец косяка и аккуратно набрал полные легкие ароматного дыма.
– А потому, – выдохнул он, когда наконец перестал кашлять, – что я его в Вельбуге изобрел и он на ведьмин колпак похож.
Марвуд сделал еще затяжку и передал косяк Тарлу, но тот даже этого не заметил. Он смотрел на компанию студентов в другом конце комнаты примерно такими же глазами, какими хоббит смотрит на целый поднос булочек с кремом. Марвуд проследил за его взглядом, но ничего необычного не узрел. Просто пятеро студентов сидели и в карты дулись…
– Ух ты! – вырвалось у Тарла. – Ух ты! Вот это да!
– Что там такое?
– Подарок богов, вот что там такое. Игра в карты. Да еще со студентами! И они эльфийской колодой играют! Нет, я точно присоединюсь.
– Да зачем тебе в карты играть?
Тут Тарл вспомнил про ярко-оранжевую рясу, увиденную им в витрине «Братьев по милостыне».
– Хочу себе очень дорогой костюм приобрести, – ответил он. – Ладно, потом увидимся, ага?
И с улыбкой ленката, подбирающегося к овечьему стаду, Тарл поднялся и потопал к игрокам в карты, а Марвуд опять отвалился к стене, сделал еще затяжку и стал думать о том, кто и зачем так быстро эту клятскую комнату вокруг его головы крутит.
* * *
Солнце уже было высоко над горизонтом, когда Ронан внезапно охнул и сел в постели, обнаруживая, что заклинание Гебрали сработало просто идеально. У двери без чувств лежала горничная, а рядом с ней валялась большая стопка чистого постельною белья. С тяжким вздохом Ронан встал и кое-как умыл лицо. Он чувствовал себя усталым, несчастным и одиноким, и хотя он твердо вознамерился отправиться в Университет и выяснить, примут ли его на кафедру ОК, он также испытывал серьезные опасения в связи с тем, что ему предстояло вот так запросто голову в драконье логово сунуть.
После краткого и тревожного завтрака через силу, за время которого Ронан сказал Гебрали ровно три слова: «Что?», «Гм?» и «А?», они вместе направились к Сыромятному лугу. Хотя в ярком свете дня страхи его немного улеглись, Ронан по-прежнему чувствовал себя на людных улицах до ужаса беззащитным. К тому же маскировки ради ему пришлось бросить свой массивный палаш, который он на южный манер носил за спиной, и повесить на пояс куда более легкий меч. В сравнении с прежним этот казался просто зубочисткой, и Ронану казалось, что с ним он почти безоружен. Зато теперь он не так уж и отличался от остальных студентов, что шныряли туда-сюда, и никто, похоже, особо на них не засматривался.
До факультета киллерологии они добрались без приключений, а там почти час ожидали, пока их кто-нибудь примет. Стоило им, однако, увидеться с секретарем приемной комиссии, как дела сразу пошли в гору. Ронан объяснил, что он припозднившийся кандидат на кафедру ОК, Гебраль в свою очередь немного поддавила посредством заклинания Молчаливого согласия, так что через полчаса, после заполнения ряда анкет и трех быстрых собеседований, их уже пригласили в кабинет декана.
Нервы у Ронана к тому времени совсем разгулялись. Он привык к непосредственным опасностям честного боя, но этот медленный, ползучий страх опознания был совсем другое дело, и Ронан чуть ли не с радостью ожидал того момента, когда с него наконец сорвут маску и он сможет заняться привычным, повседневным делом сражения не на жизнь, а на смерть. Впрочем, ему не следовало беспокоиться. Его маскировка вкупе с тайным и не подлежащим распознаванию заклинанием Мутотени от Гебрали сработала практически идеально, так что декан, пусть даже магистр-киллер и член Гильдии, ровным счетом ничего не заподозрил.
Декан Нибал был вообще-то очень занят, и когда Ронан с Гебралью вошли в его кабинет, он как раз увлеченно глазел в окно. При общении с этим высоким и худым мужчиной с мрачным лицом и сутулой спиной почему-то все время казалось, будто он в чем-то оправдывается. Парадную университетскую форму он предпочитал традиционному наряду киллеров, хотя воротник его черной мантии был украшен серебряной вышивкой, характерной для членов Гильдии, а его кабинет был так загроможден книгами, что там не то что сесть, но даже встать было негде.
– Да-да, входите-входите, – рассеянно пробормотал декан, когда они остановились в дверях, а затем снова перевел внимание на окно. – Вы только посмотрите! – продолжил он. – Декану Корольку все-таки не следует этого допускать! Нет, не следует!
Ронан нервно застрял перед столом, не отваживаясь двинуться дальше из страха быть узнанным, зато Гебраль ловко проскользнула через книжные завалы, встала рядом с деканом и выглянула из окна. Они были на третьем этаже, и окно выходило на аккуратный садик рядом с другим зданием, пониже и пошире. На вид оно также было намного старше, и в его красной черепичной крыше зияли четыре дыры. Три из них, судя по всему, появились там уже давно, а вот четвертая явно была проделана только что, ибо деревянные балки имели свежие разломы. Кроме того, из этой дыры сочился дымок, Гебраль видела, как люди возбужденно скачут вокруг здания и указывают пальцами.
– Это алхимический факультет, – объяснил декан. – Они там слишком много опасных экспериментов проводят. В этом году это уже третий крупный взрыв. Королек говорит, что все дело в финансах и что если они не смогут найти способ трансмутировать цветные металлы в золото, факультет придется закрыть. Пустая трата времени, как мне представляется. Они уже двадцать лет ищут и до сих пор нашли только способ трансмутировать цветные металлы в огромную дыру в крыше!
– А почему им магический факультет не поможет? – спросила Гебраль, которая за время сидения в приемной изучила университетский проспект и была немало удивлена конкурсом на это конкретное отделение.
– Он бы, может, и помог, да только нам его не найти. – Декан отвернулся от окна и уставил скорбный взор на девушку. – Вся беда в том, что декан Чуйбас и эти его маги очень уж замкнуты. Три года назад, после скандала по поводу растраты, они сделали так, что все факультетское здание попросту исчезло. Мы знаем, что оно где-то там есть, потому что в баре студенческого клуба они появляются регулярно, да еще с такими клятски самодовольными улыбочками, но разве мы можем его найти? Клята с два! Декан Апрос утверждает, что они свое здание внутри его социологического факультета спрятали, потому что его студенты то и дело загадочным образом исчезают. Но ведь мы с вами знаем, каковы эти социологи! Я хочу сказать, если бы вы года два походили на лекции по социологии, разве вам не захотелось бы по-тихому оттуда исчезнуть?
Гебраль пожата плечами, а Ронан, который о социологии вообще никогда не слышал, но все же предположил, что это какая-то наука о комарах или пиявках, неуверенно кивнул. Декан Нибал бросил еще один кислый взгляд на крышу алхимического факультета, после чего повернулся к столу и взялся перебирать там какие-то бумаги.
– Итак, – забормотал он, – вы хотите на кафедру поступить, не так ли… э-э… – Тут его голос затих, но затем он с триумфальным восклицанием схватил с самого верха одной из стопок документов какой-то формуляр. – Ага, вот он! Так-так, Писс, Писс, ведь это как раз вы? Ну что, Писс де Бол, вы хотите стать киллером, я правильно вас понимаю?
Тут он оторвал глаза от формуляра и с сомнением принялся изучать Гебраль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45