Наверное, следовало подождать и постоять на месте. Когда двухметровый гигант гонится за вдвое меньшей добычей, преследуемому трудно поверить в добрые намерения. Учитывая холодно сияющий молот. Впрочем, об этом ольт думал позже, а пока что его одолевали негодование и сожаление. И, если уж быть совсем откровенным, азарт.
— Не могу больше, — произнесла Фиар хрипло час спустя. Халаты спасали от солнца, но от влажности спасения не было. Смотреть на растрескавшуюся землю под ногами, тучи и неумолимый солнечный диск над головой — нестерпимо. Ни капли воды не проливалось на Каменные Волны; дождь был здесь редким гостем. Дождь проливался позади, где тянулся Тракт. Здесь такой милости не полагалось.
“Дорожный посох”, который по-прежнему оставался у Ривллима, перестал защищать от усталости; наоборот, в обмен на стремительное перемещение посох быстро вытягивал силы. Как хорошо с ним было на Тракте…
Они добрели до ближайших деревьев — пять или шесть чахлых созданий, под которыми ютилась дырявая тень. Фиар рухнула под ближайший ствол и поднесла ладони к вискам. Боль пульсировала под сводами черепа. Ранее с ней такого не случалось.
— Сядь ровнее, — услышала она. Если бы он знал, каким подвигом для неё является всякое движение! Стиснув зубы, девушка подчинилась и ощутила, как на голову её опускаются пальцы. Ривллим быстро нашёл нужные точки и — вначале осторожно, потом постепенно усиливая нажим — принялся массировать ей голову.
Вначале она чуть не взвыла: боль принялась вращаться, перекатываться. Фиар словно видела чёрный водоворот, неторопливо вращающийся в глубине. Однако потом случилось чудо — боль стала спадать. В голову вонзались и исчезали тонкие серебряные иголочки. Ощущение было странным.
Как-то всё незаметно кончилось.
Фиар открыла глаза и увидела Ривллима, сидящего поодаль, обернувшего голову тряпкой (шляпа куда-то запропастилась). Он молча жевал. Как он может что-то есть? Девушка осторожно пошевелила головой — не болит. Надо же!
— Спасибо, сайир , — произнесла она, осторожно прикасаясь к вискам кончиками пальцев. — Как ты это делаешь?
— Могу научить, — ответил воин, протягивая фляжку с водой. Хвала богам, в серебре она не портилась! И подумал, что Лейрн не во всём был прав. Кое-что на неё действует. Массаж, например. — Надо было сразу сказать. Не стоит с этим шутить.
Фиар промолчала.
— Где ты всему этому научился?
— В разных местах. Массаж меня научили делать в… О-о-ох! — Ривллим попытался вскочить и не смог. Мгновение спустя он издал нечеловеческий вопль: казалось, что правую ногу его окунули в расплавленное железо.
Фиар вскочила на ноги. Земля шевелилась и ходила ходуном. Рядом с Ривллимом из-под земли выбирался покойник; первое, что он сделал — едва освободил голову и руки — запустил длинные и острые зубы в лодыжку воина. И висел на ноге, терзая её, словно озверевший пёс.
Фиар схватила Кошачий Глаз и одним ударом отсекла мертвецу голову. Тело, всплеснув руками, скрылось под землёй, а голова продолжала сжимать челюсти. Фиар отбросила меч, взялась за челюсти обеими руками и потянула изо всех сил.
Голова обратилась в пыль в её руках; от пыли несло омерзительным смрадом. Ривллим никак не мог оправиться от шока: его качало из стороны в сторону, кровь капала из прокушенной губы.
Фиар сильным рывком подняла его на ноги. Произошедшее заняло не так много времени: покойники всё ещё выбирались из-под земли, протягивая скрюченные пальцы в сторону жертв. Даже днём, подумала девушка ошарашенно, как это может быть?
Схватив в охапку снаряжение, они бросились прочь. Позади, у холма, собрался уже целый отряд — не менее полусотни покойников, медлительных и неуклюжих.
Ривллим сильно хромал, но быстро пришёл в себя. Двигался он пошатываясь, скрипя зубами, но не отставал. Минут через десять Фиар остановила его и велела:
— Снимай сапог.
Воин повиновался. Сапог был полон крови; зубы покойника были остры, как шило; чуть выше стопы неправильным кругом расположилось множество рваных ран. Фиар извлекла зелёную веточку и приложила её к ранам.
Веточка завяла, пожухла, осыпалась в её руках. Девушка от неожиданности выронила то, что осталось; остаток чудесного подарка рассыпался пылью. Пыль источала слабый, едва заметный, запах лаванды. Раны затянулись. Воин — уже самостоятельно — протёр пострадавшую ногу смоченной в воде тряпкой и вздрогнул. Вместо рваных отверстий ногу украшали синяки. Тёмные, зловещие, отвратительные. Но кровь больше не шла. Он пошевелил ногой — словно во все пострадавшие места вонзают иглы. Ну ладно, двигаться-то можно.
Окровавленные тряпки он не стал выбрасывать.
— Скоро они придут, — указал на медленно марширующих к ним покойников. — Кормить их собой не хочу. Помоги-ка… — он охнул, когда попытался встать, но в остальном чувствовал себя сносно. Прокушенная губа распухла и мешала говорить.
— Туда, — указал он рукой. — Там какие-то развалины…
Прихрамывая, время от времени останавливаясь, он двинулся в выбранном направлении. Фиар молча следовала рядом, время от времени оглядываясь. Даже медленным шагом они оставят нежить далеко позади… но долго ли воин сможет так идти? И — залечились ли раны?
Ривллим думал о том же.
Играть в салочки ночью, под дождём, на скользком и опасном горном склоне — не самое приятное занятие. Неуловимый незнакомец оказался необычайно вёртким. Он ускользал, словно чёрная кошка во тьме; двигался со сверхъестественной точностью, а ведь возможности Вемкамтамаи превосходили возможности иных дарионов!
Во время одного из падений Хрустальный Свет с размаху ударил по скале.
То, что произошло, поразило ольта.
Камень ярко засветился в том месте, куда пришёлся удар; мигом позже светящаяся ярко-зелёная паутина побежала вперёд, следуя рельефу местности. Последней на её пути оказалась верхушка скалы. Паутина оплела её… и скала с тяжёлым грохотом раскололась надвое.
Преследуемый, увидев это, замер. Ему было куда скрыться: достаточно перемахнуть через ближайший камень. Но он не шевелился, глядя, как ольт поднимается на ноги, счищает налипшую грязь и медленно спускается к нему.
Только когда ольт приблизился шагов на десять, существо протянуло перед собой руки и издало тонкое, предупреждающее шипение. Теперь его было отчётливо видно.
Чуть меньше метра ростом, почти человеческих очертаний — но с крохотными когтями на пальцах, и покрыто мелкой чешуёй. Понятно. Точнее, непонятно. Таких ольт ещё не видел. Хвост небольшой и, видимо, не мешает бегать по скалам с такой скоростью. Зубы мелкие, но безобидными не кажутся.
Ольт заметил, что сжимает молот в руке. Медленно и осторожно повесил оружие на пояс и оно скрылось из глаз. Существо озадаченно моргнуло и закрыло пасть. Затем отступило назад, — оглянувшись, запоминая путь к отступлению. Ольт почувствовал его запах. Ничего особенного — попавшая под дождь ящерица, наверное, пахнет так же.
— Ладно, — проговорил он устало, опускаясь на камень. Всё равно уже грязный и мокрый насквозь. — Не начинай всё сначала. Давай поговорим… надеюсь, ты умеешь говорить.
Существо вздохнуло, когда ольт уселся, и их глаза оказались на одном уровне. Услышав последние слова Вемкамтамаи, существо — к немалому изумлению ольта — отрицательно покачало головой.
— Не умеешь говорить? — спросил ольт, не веря своим глазам.
Отрицательный кивок.
— Но понимаешь меня?
Утвердительный кивок.
— Мне нужна помощь… сможем мы договориться?
Приоткрылась розоватая пасть… не знает, как поступить? В конце концов, оно оглянулось и молча показало на вход в тоннель, из которого ольт не так давно вышел. Странно, подумал Вемкамтамаи, я-то думал, что мы тут километра три отмахали.
— Хочешь разговаривать там? — спросил он. Существо кивнуло.
— Что ж, пошли. — Вемкамтамаи принялся взбираться в гору, время от времени соскальзывая. Хоть бы не передумал, произнёс он про себя. Тоже удовольствие — гоняться по всем горам. Кто бы это мог быть? Что-то я о них слышал… “Лунными ночами выходят из нор и бродят, незримые, среди скал”. Как я буду объясняться с тем, кто не может ни слова произнести?
Ольт мысленно воззвал ко всем богам сразу, попросив у них терпения и спокойствия. До входа в туннель оставалось не так много… в особенности, если не падать каждый третий шаг.
— Будь я неладен, — прошептал воин утром следующего дня. Фиар пошевелилась во сне, но не проснулась. Он выбрался из-под служившей одеялом накидки и уселся, вытирая взмокший лоб.
Что-то не так. Нога перестала болеть уже к вечеру того дня — помогла веточка! — но спокойствие не возвращалось. Наоборот. Сначала он никак не мог уснуть; всё мерещились выползающие из-за каждого камня чудовища. Потом, несколько раз, ему снился один и тот же кошмар — настолько жуткий, что память отказывалась удерживать его. Сейчас, под самое утро, кошмар повторился. Скорее всего, тот же самый.
Ривллим осмотрел укушенное место. Синяки не проходили. Они посветлели, но по-прежнему украшали лодыжку неровным кольцом. Что могло случиться? Воин прикоснулся к пострадавшему месту ладонью. Не болит.
Луна светила с небес — вернее, тонкий серпик. Полнолуние не за горами, подумал Ривллим. Как бы суметь не впутываться ни в какие неприятности?
Лагерь они устроили среди развалин; выбрали место так, чтобы поблизости не было открытого грунта. Странно выходит. Нежить, как известно, враг всему живому. А выходить в данном случае предпочитает из живой, сырой, полной жизни земли! Как это прикажете понимать?
Ему показалось, что кто-то сзади шепнул его имя. Воин обернулся. Фиар крепко спала; Солнечный Лист продолжал бесконечную беседу с Чёрным Дождём. Искры клубились, собираясь в сгустки, вновь рассыпались…
Постойте-ка. А не похоже ли это на буквы? Ривллим попытался вглядеться в пляшущие знаки. Это оказалось непросто: стоило сосредоточить взгляд на одной “букве”, как она тут же становилась невидимой — словно светящаяся гнилушка. И всё же… Jiar… Нет, Jior… Jior aver… aver-re… Jior averren…
Кто-то энергично тряс Ривллима за плечи.
— Ну, наконец-то! — голос девушки был взволнованным. — Я уж испугалась, что ты заболел. Давно сидишь?
Воин потряс головой, прогоняя остатки сна. Солнце приподнималось из-за горизонта; начинался новый день. Такой же тяжёлый, как и прежний.
— Ничего себе, — пробормотал Ривллим. В глаза его словно высыпали несколько вёдер песка. Голова гудела — будто после похмелья. Только этого сейчас не хватало. В таком состоянии только марш-броски совершать.
— Не помню, — ответил он. — Проснулся ночью, присел у камня и… Смотри! — он указал на ножны с Листом. Даже издалека был виден чёрный “саван”, сочащийся из ножен.
— Знаю, — Фиар указала рукой на восток. Воин увидел их , неторопливо переставляющих ноги. На всех без исключения мёртвых лицах держалась неприятная улыбка. Ривллима передёрнуло. Он встал, быстро собрал вещи и присел, шипя от боли, потирая укушенное место.
— Что такое? — Фиар помогла подняться.
— Снова… болит, — воин закатал штанину. Всё нормально… но болит, словно обжигает раскалённым металлом.
— Понятно, — девушка покачала головой. — Пойдём-ка отсюда. Похоже, это от них. Целителей здесь, видимо, не водится…
— Там… впереди, — воин указал, где именно. — Что-то, похожее на дом. Надо поторопиться.
И, прихрамывая, отправился в путь. Фиар шла следом; мрачные мысли теснились в её голове, и изгнать их не было никакой возможности.
Существо уселось у самого порога; ольт отошёл, после долгого обмена жестами, вглубь туннеля. Больше всего его нового собеседника нервировал молот, то проявляющийся, то исчезающий.
Первое время они пытались завязать беседу. Вернее, пытался Вемкамтамаи. Ответных попыток не возникало.
— Вы живёте поблизости? — спрашивал ольт.
“Да”.
— Вы уже встречались с моими соплеменниками?
“Да”.
— Есть поблизости туннели, по которым можно быстро добраться до западного побережья?
Нет ответа.
Стоило начать спрашивать о том, что, собственно, интересовало ольта, как ответом молчание. Зачем оно согласилось с ним общаться? Чего хочет добиться?
Видимо и здесь принято платить вперёд.
— Я должен что-то сделать взамен?
Два светло-синих, слабо светящихся глаза несколько раз озадаченно мигнули, прежде чем существо утвердительно кивнуло.
— Вы твёрдо знаете, что я справлюсь?
“Да”.
Очень интересно! Надеюсь, у них не принято заманивать незнакомцев к стае птиц-кровососов или к логову огнедышащих волков — чтобы позабавиться? Как хорошо то время, когда почти всё можно купить за золото…
Или за ожерелья. За долгие столетия слепоты он научился изготавливать их со сказочной быстротой. А после разрушения Шайра было время подумать и вспомнить ювелирное искусство. С собой осталось шесть ожерелий и разная мелочь, да только собеседника они не интересуют.
— Ну что же, — ольт поднялся, существо испуганно отшатнулось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
— Не могу больше, — произнесла Фиар хрипло час спустя. Халаты спасали от солнца, но от влажности спасения не было. Смотреть на растрескавшуюся землю под ногами, тучи и неумолимый солнечный диск над головой — нестерпимо. Ни капли воды не проливалось на Каменные Волны; дождь был здесь редким гостем. Дождь проливался позади, где тянулся Тракт. Здесь такой милости не полагалось.
“Дорожный посох”, который по-прежнему оставался у Ривллима, перестал защищать от усталости; наоборот, в обмен на стремительное перемещение посох быстро вытягивал силы. Как хорошо с ним было на Тракте…
Они добрели до ближайших деревьев — пять или шесть чахлых созданий, под которыми ютилась дырявая тень. Фиар рухнула под ближайший ствол и поднесла ладони к вискам. Боль пульсировала под сводами черепа. Ранее с ней такого не случалось.
— Сядь ровнее, — услышала она. Если бы он знал, каким подвигом для неё является всякое движение! Стиснув зубы, девушка подчинилась и ощутила, как на голову её опускаются пальцы. Ривллим быстро нашёл нужные точки и — вначале осторожно, потом постепенно усиливая нажим — принялся массировать ей голову.
Вначале она чуть не взвыла: боль принялась вращаться, перекатываться. Фиар словно видела чёрный водоворот, неторопливо вращающийся в глубине. Однако потом случилось чудо — боль стала спадать. В голову вонзались и исчезали тонкие серебряные иголочки. Ощущение было странным.
Как-то всё незаметно кончилось.
Фиар открыла глаза и увидела Ривллима, сидящего поодаль, обернувшего голову тряпкой (шляпа куда-то запропастилась). Он молча жевал. Как он может что-то есть? Девушка осторожно пошевелила головой — не болит. Надо же!
— Спасибо, сайир , — произнесла она, осторожно прикасаясь к вискам кончиками пальцев. — Как ты это делаешь?
— Могу научить, — ответил воин, протягивая фляжку с водой. Хвала богам, в серебре она не портилась! И подумал, что Лейрн не во всём был прав. Кое-что на неё действует. Массаж, например. — Надо было сразу сказать. Не стоит с этим шутить.
Фиар промолчала.
— Где ты всему этому научился?
— В разных местах. Массаж меня научили делать в… О-о-ох! — Ривллим попытался вскочить и не смог. Мгновение спустя он издал нечеловеческий вопль: казалось, что правую ногу его окунули в расплавленное железо.
Фиар вскочила на ноги. Земля шевелилась и ходила ходуном. Рядом с Ривллимом из-под земли выбирался покойник; первое, что он сделал — едва освободил голову и руки — запустил длинные и острые зубы в лодыжку воина. И висел на ноге, терзая её, словно озверевший пёс.
Фиар схватила Кошачий Глаз и одним ударом отсекла мертвецу голову. Тело, всплеснув руками, скрылось под землёй, а голова продолжала сжимать челюсти. Фиар отбросила меч, взялась за челюсти обеими руками и потянула изо всех сил.
Голова обратилась в пыль в её руках; от пыли несло омерзительным смрадом. Ривллим никак не мог оправиться от шока: его качало из стороны в сторону, кровь капала из прокушенной губы.
Фиар сильным рывком подняла его на ноги. Произошедшее заняло не так много времени: покойники всё ещё выбирались из-под земли, протягивая скрюченные пальцы в сторону жертв. Даже днём, подумала девушка ошарашенно, как это может быть?
Схватив в охапку снаряжение, они бросились прочь. Позади, у холма, собрался уже целый отряд — не менее полусотни покойников, медлительных и неуклюжих.
Ривллим сильно хромал, но быстро пришёл в себя. Двигался он пошатываясь, скрипя зубами, но не отставал. Минут через десять Фиар остановила его и велела:
— Снимай сапог.
Воин повиновался. Сапог был полон крови; зубы покойника были остры, как шило; чуть выше стопы неправильным кругом расположилось множество рваных ран. Фиар извлекла зелёную веточку и приложила её к ранам.
Веточка завяла, пожухла, осыпалась в её руках. Девушка от неожиданности выронила то, что осталось; остаток чудесного подарка рассыпался пылью. Пыль источала слабый, едва заметный, запах лаванды. Раны затянулись. Воин — уже самостоятельно — протёр пострадавшую ногу смоченной в воде тряпкой и вздрогнул. Вместо рваных отверстий ногу украшали синяки. Тёмные, зловещие, отвратительные. Но кровь больше не шла. Он пошевелил ногой — словно во все пострадавшие места вонзают иглы. Ну ладно, двигаться-то можно.
Окровавленные тряпки он не стал выбрасывать.
— Скоро они придут, — указал на медленно марширующих к ним покойников. — Кормить их собой не хочу. Помоги-ка… — он охнул, когда попытался встать, но в остальном чувствовал себя сносно. Прокушенная губа распухла и мешала говорить.
— Туда, — указал он рукой. — Там какие-то развалины…
Прихрамывая, время от времени останавливаясь, он двинулся в выбранном направлении. Фиар молча следовала рядом, время от времени оглядываясь. Даже медленным шагом они оставят нежить далеко позади… но долго ли воин сможет так идти? И — залечились ли раны?
Ривллим думал о том же.
Играть в салочки ночью, под дождём, на скользком и опасном горном склоне — не самое приятное занятие. Неуловимый незнакомец оказался необычайно вёртким. Он ускользал, словно чёрная кошка во тьме; двигался со сверхъестественной точностью, а ведь возможности Вемкамтамаи превосходили возможности иных дарионов!
Во время одного из падений Хрустальный Свет с размаху ударил по скале.
То, что произошло, поразило ольта.
Камень ярко засветился в том месте, куда пришёлся удар; мигом позже светящаяся ярко-зелёная паутина побежала вперёд, следуя рельефу местности. Последней на её пути оказалась верхушка скалы. Паутина оплела её… и скала с тяжёлым грохотом раскололась надвое.
Преследуемый, увидев это, замер. Ему было куда скрыться: достаточно перемахнуть через ближайший камень. Но он не шевелился, глядя, как ольт поднимается на ноги, счищает налипшую грязь и медленно спускается к нему.
Только когда ольт приблизился шагов на десять, существо протянуло перед собой руки и издало тонкое, предупреждающее шипение. Теперь его было отчётливо видно.
Чуть меньше метра ростом, почти человеческих очертаний — но с крохотными когтями на пальцах, и покрыто мелкой чешуёй. Понятно. Точнее, непонятно. Таких ольт ещё не видел. Хвост небольшой и, видимо, не мешает бегать по скалам с такой скоростью. Зубы мелкие, но безобидными не кажутся.
Ольт заметил, что сжимает молот в руке. Медленно и осторожно повесил оружие на пояс и оно скрылось из глаз. Существо озадаченно моргнуло и закрыло пасть. Затем отступило назад, — оглянувшись, запоминая путь к отступлению. Ольт почувствовал его запах. Ничего особенного — попавшая под дождь ящерица, наверное, пахнет так же.
— Ладно, — проговорил он устало, опускаясь на камень. Всё равно уже грязный и мокрый насквозь. — Не начинай всё сначала. Давай поговорим… надеюсь, ты умеешь говорить.
Существо вздохнуло, когда ольт уселся, и их глаза оказались на одном уровне. Услышав последние слова Вемкамтамаи, существо — к немалому изумлению ольта — отрицательно покачало головой.
— Не умеешь говорить? — спросил ольт, не веря своим глазам.
Отрицательный кивок.
— Но понимаешь меня?
Утвердительный кивок.
— Мне нужна помощь… сможем мы договориться?
Приоткрылась розоватая пасть… не знает, как поступить? В конце концов, оно оглянулось и молча показало на вход в тоннель, из которого ольт не так давно вышел. Странно, подумал Вемкамтамаи, я-то думал, что мы тут километра три отмахали.
— Хочешь разговаривать там? — спросил он. Существо кивнуло.
— Что ж, пошли. — Вемкамтамаи принялся взбираться в гору, время от времени соскальзывая. Хоть бы не передумал, произнёс он про себя. Тоже удовольствие — гоняться по всем горам. Кто бы это мог быть? Что-то я о них слышал… “Лунными ночами выходят из нор и бродят, незримые, среди скал”. Как я буду объясняться с тем, кто не может ни слова произнести?
Ольт мысленно воззвал ко всем богам сразу, попросив у них терпения и спокойствия. До входа в туннель оставалось не так много… в особенности, если не падать каждый третий шаг.
— Будь я неладен, — прошептал воин утром следующего дня. Фиар пошевелилась во сне, но не проснулась. Он выбрался из-под служившей одеялом накидки и уселся, вытирая взмокший лоб.
Что-то не так. Нога перестала болеть уже к вечеру того дня — помогла веточка! — но спокойствие не возвращалось. Наоборот. Сначала он никак не мог уснуть; всё мерещились выползающие из-за каждого камня чудовища. Потом, несколько раз, ему снился один и тот же кошмар — настолько жуткий, что память отказывалась удерживать его. Сейчас, под самое утро, кошмар повторился. Скорее всего, тот же самый.
Ривллим осмотрел укушенное место. Синяки не проходили. Они посветлели, но по-прежнему украшали лодыжку неровным кольцом. Что могло случиться? Воин прикоснулся к пострадавшему месту ладонью. Не болит.
Луна светила с небес — вернее, тонкий серпик. Полнолуние не за горами, подумал Ривллим. Как бы суметь не впутываться ни в какие неприятности?
Лагерь они устроили среди развалин; выбрали место так, чтобы поблизости не было открытого грунта. Странно выходит. Нежить, как известно, враг всему живому. А выходить в данном случае предпочитает из живой, сырой, полной жизни земли! Как это прикажете понимать?
Ему показалось, что кто-то сзади шепнул его имя. Воин обернулся. Фиар крепко спала; Солнечный Лист продолжал бесконечную беседу с Чёрным Дождём. Искры клубились, собираясь в сгустки, вновь рассыпались…
Постойте-ка. А не похоже ли это на буквы? Ривллим попытался вглядеться в пляшущие знаки. Это оказалось непросто: стоило сосредоточить взгляд на одной “букве”, как она тут же становилась невидимой — словно светящаяся гнилушка. И всё же… Jiar… Нет, Jior… Jior aver… aver-re… Jior averren…
Кто-то энергично тряс Ривллима за плечи.
— Ну, наконец-то! — голос девушки был взволнованным. — Я уж испугалась, что ты заболел. Давно сидишь?
Воин потряс головой, прогоняя остатки сна. Солнце приподнималось из-за горизонта; начинался новый день. Такой же тяжёлый, как и прежний.
— Ничего себе, — пробормотал Ривллим. В глаза его словно высыпали несколько вёдер песка. Голова гудела — будто после похмелья. Только этого сейчас не хватало. В таком состоянии только марш-броски совершать.
— Не помню, — ответил он. — Проснулся ночью, присел у камня и… Смотри! — он указал на ножны с Листом. Даже издалека был виден чёрный “саван”, сочащийся из ножен.
— Знаю, — Фиар указала рукой на восток. Воин увидел их , неторопливо переставляющих ноги. На всех без исключения мёртвых лицах держалась неприятная улыбка. Ривллима передёрнуло. Он встал, быстро собрал вещи и присел, шипя от боли, потирая укушенное место.
— Что такое? — Фиар помогла подняться.
— Снова… болит, — воин закатал штанину. Всё нормально… но болит, словно обжигает раскалённым металлом.
— Понятно, — девушка покачала головой. — Пойдём-ка отсюда. Похоже, это от них. Целителей здесь, видимо, не водится…
— Там… впереди, — воин указал, где именно. — Что-то, похожее на дом. Надо поторопиться.
И, прихрамывая, отправился в путь. Фиар шла следом; мрачные мысли теснились в её голове, и изгнать их не было никакой возможности.
Существо уселось у самого порога; ольт отошёл, после долгого обмена жестами, вглубь туннеля. Больше всего его нового собеседника нервировал молот, то проявляющийся, то исчезающий.
Первое время они пытались завязать беседу. Вернее, пытался Вемкамтамаи. Ответных попыток не возникало.
— Вы живёте поблизости? — спрашивал ольт.
“Да”.
— Вы уже встречались с моими соплеменниками?
“Да”.
— Есть поблизости туннели, по которым можно быстро добраться до западного побережья?
Нет ответа.
Стоило начать спрашивать о том, что, собственно, интересовало ольта, как ответом молчание. Зачем оно согласилось с ним общаться? Чего хочет добиться?
Видимо и здесь принято платить вперёд.
— Я должен что-то сделать взамен?
Два светло-синих, слабо светящихся глаза несколько раз озадаченно мигнули, прежде чем существо утвердительно кивнуло.
— Вы твёрдо знаете, что я справлюсь?
“Да”.
Очень интересно! Надеюсь, у них не принято заманивать незнакомцев к стае птиц-кровососов или к логову огнедышащих волков — чтобы позабавиться? Как хорошо то время, когда почти всё можно купить за золото…
Или за ожерелья. За долгие столетия слепоты он научился изготавливать их со сказочной быстротой. А после разрушения Шайра было время подумать и вспомнить ювелирное искусство. С собой осталось шесть ожерелий и разная мелочь, да только собеседника они не интересуют.
— Ну что же, — ольт поднялся, существо испуганно отшатнулось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59