Брюс просил меня прочитать их из-за пьесы.
– Из-за пьесы, мисс? Какой пьесы?
– Кто-то, – объяснил Деннис, – написал пьесу, основанную на фактах карьеры Бьюли. Мистер Рэнсом собирается играть в ней главную роль.
Мастерс нахмурился:
– Но я пытаюсь выяснить, что вы можете сообщить мне о Бьюли. Какую-то новую информацию?
– Строго говоря, – сказал Деннис, – новой информации у нас нет. Но…
– Нет? – переспросил Мастерс и снова дернул рычаг, погнав шар по дорожке.
Деннис обменялся удрученным взглядом с Берил.
Девушка изредка посматривала через плечо на дверь, опасаясь, что вот-вот может начаться потасовка. Но она стала забывать об этом, поглощенная изучением настоящего детектива, отмечая каждые его жест и фразу для профессионального использования впоследствии. Она не хотела заканчивать разговор.
– У нас нет никакой информации, – призналась Берил. – Но надеюсь, мистер Мастерс, вы его поймаете!
– Благодарю вас, мисс. Тем не менее должен просить вас обоих…
– Наверное, это было ужасное дело, – не унималась Берил. – Особенно, как говорит Брюс, тот маленький штрих – женщина, заглядывающая в щель между оконными портьерами и видящая на кушетке задушенную жертву и Бьюли, зажигающего сигарету под лампой.
Эффект этих слов был весьма необычным.
Мастерс, потянувший к себе рычаг до отказа, отпустил его так внезапно, что металлический шар взлетел по желобу. Автомат заурчал и защелкал. Белые, зеленые, а потом и красные огоньки плясали под маниакальное звяканье колокольчиков; призрачные автомобили мелькали на экране, где быстро менялись цифры. Все это вполне соответствовало душевному состоянию старшего инспектора.
– Ну-ну! – произнес он мягким и приятным голосом. – Значит, вот что видел наш свидетель, а?
– Что-нибудь… не так?
– Она видела задушенную жертву, лежащую на кушетке, и Бьюли, зажигающего сигарету?
– А разве нет?
– Да, мисс, – почти дружелюбно кивнул Мастерс. – Но вы откуда это знаете?
Последовала долгая пауза.
– Понимаете, мисс, мы распространили всю информацию о первых трех преступлениях. Нам пришлось это сделать. Шла охота, и общественность могла нам помочь. Но показания по поводу четвертого убийства, которые могут привести мистера Бьюли на виселицу, мы держали при себе. – Мастерс очень строго посмотрел на Берил. – Помимо того факта, что у нас есть свидетель, – продолжал он, – ни одна деталь не просочилась в прессу и вообще за пределы полиции. Каким же образом вы об этом узнали, мисс?
Танцевальная музыка все еще звучала в пещере; в тире снова защелкали ружья.
– Но… – поколебавшись, Берил подняла бесхитростный взгляд, – об этом говорится в пьесе.
– Вы имеете в виду пьесу, в которой собирается играть мистер Рэнсом?
– Да.
– И кто же написал эту пьесу, мисс?
Деннис вновь увидел на лице Берил странное выражение, которое уже появлялось этим вечером, но он не мог вспомнить, когда именно.
– Мы не знаем автора лично, – ответила она. – Какой-то мужчина, чье имя я не припоминаю. Он передал пьесу Брюсу.
– Но у вас записаны его имя и адрес?
– Да – по крайней мере, у Брюса.
– Где эта пьеса сейчас, мисс?
– Вы имеете в виду рукопись? Ее отдали на размножение. Брюс мог бы раздобыть для вас оригинал.
Мастерс кивнул.
Было удивительно, как резко изменились его манеры за последние несколько минут. Сейчас старший инспектор походил на благодушного кота.
– Ну-ну, мисс! – произнес он успокаивающим тоном. – Незачем тревожиться. Простите, что был с вами немного резок и с вами тоже, мистер Фостер. Но, – Мастерс доверительно понизил голос, – не могли бы вы сообщить то, что рассказали мне, сэру Генри Мерривейлу?
– Сэру Генри Мерривейлу? – Деннис огляделся. – Он здесь?
– Еще как здесь! Понимаете, мисс, – снова обратился Мастерс к Берил, – будет лучше, если он услышит это от вас, а не от меня. Я не осмеливаюсь упоминать о деле Бьюли старому бабуи… старому джентльмену даже спустя одиннадцать лет.
– Почему?
– Потому что, мисс, он приходит в ярость.
– Что вы имеете в виду?
– Я не консультировался с ним, думая, что он не будет нужен, – продолжал Мастерс. – А до этого он смотрел в потолок каждый раз, когда я упоминал об этом деле. Теперь же, когда сэр Генри впервые после войны стал снова играть в гольф, он настроен отнюдь не благожелательно.
– Но где он сейчас? – осведомился Деннис.
Мастерс окинул взглядом помещение.
– Последний раз я видел его у пип-шоу, где можно за пенни посмотреть стриптиз.
Деннис испытал легкий шок. Неужели существуют два сэра Генри Мерривейла?
– Я позволил ему прийти сюда, – сказал Мастерс, – и привести шотландского тренера по гольфу, которого он в эти дни постоянно таскает за собой на буксире, когда он поклялся на Библии, что будет вести себя прилично.
– Вести прилично? А почему вы опасались другого?
– Пожалуйста, пойдемте со мной, – предложил Мастерс.
Бросив беспокойный взгляд на входную дверь, он повернулся и направился к задней части зала. Подвыпивший австралийский капрал прислонился к стойке маленького тира, пытаясь дрожащими руками прицелиться в неподвижную мишень. Рядом стоял администратор, позвякивая монетами в белой сумке.
У ряда автоматов пип-шоу, сосредоточенно уставившись в отверстие, над которым красовалась надпись «Nuit de Paris», застыл французский матрос. Два американских солдата и долговязый младший лейтенант Королевского флота, куривший сигару, с живым интересом прислушивались к горячему спору между двумя джентльменами в штатском.
Они стояли около еще одного аттракциона, где с тяжелой деревянной рамы свисала боксерская груша. Бросив пенни в щель, можно было определить силу удара, которую указывал индикатор на раме.
Одним из двух спорщиков был строгий маленький человечек в твидовом костюме – мистер Доналд Фергас Мак-Фергас из гольф-клуба «Килликрэнки».
Другой был крупный, толстый, бочкообразный джентльмен в черном костюме из альпаки, устремивший невероятно злобный взгляд поверх очков в роговой оправе, съехавших на широкий нос. Казалось, даже его брюхо, украшенное золотой цепочкой от часов, сердито топорщится. Сэр Генри Мерривейл упирался кулаками в бока, держа в одном из них шляпу-котелок, и его массивная лысая голова поблескивала при свете ламп на потолке.
– Послушайте, сынок, – заговорил «совершенный образец английского джентльмена». – Вы пытаетесь убедить меня, что можете ударить эту чертову грушу сильнее, чем я?
– Ага, – отозвался мистер Мак-Фергас.
Двое американских солдат и младший лейтенант флота с сигарой продолжали слушать с неослабевающим интересом.
– Смотрите! – Г. М. медленно согнул бицепс правой руки, выразительно указывая на него, как Силач Сэндоу. – Можете пощупать!
В терпеливом голосе мистера Мак-Фергаса слышались слабые нотки истерии, естественные для человека, проведшего много недель в компании сэра Генри Мерривейла.
– Дело не в мышцах, – сказал он.
– Неужели, сынок?
– Да. Дело в мускульной координации, о чем я постоянно твержу, пытаясь научить вас играть в гольф.
– А что у меня не так с гольфом? – осведомился Г. М., внезапно опустив руки. – Я самый многообещающий прирожденный гольфист, который когда-либо бил по мячу клюшкой, – объяснил он американским солдатам, которые одобрительно кивнули.
– Ага, – сурово отозвался Мак-Фергас. – Только почему-то вы все время жульничаете, когда думаете, что я на вас не смотрю. Но мы говорим не о гольфе, а об этой груше.
– Вы думаете, что можете ударить ее сильнее, чем я?
– Ага.
– Хотите пари?
Мистер Мак-Фергас задумался.
– На шесть пенсов? – предложил он.
– Я сказал – пари, – повторил Г. М., чье лицо начало багроветь. – Господи, ваша опрометчивость способна отправить весь клан Мак-Фергасов в богадельню! – Внезапно его осенило вдохновение. – Погодите! Как насчет пари на фант?
– На фант?
– Да. Проигравший должен подойти к полисмену и пнуть его в зад. Или встать снаружи кинотеатра с рулоном туалетной бумаги и вручать кусочек каждому входящему.
На заднем плане старший инспектор Мастерс издал сдавленный возглас. Берил Уэст и Деннис Фостер застыли как вкопанные. Но два американских солдата слушали с нескрываемым восхищением. Это казалось им самым спортивным предложением из всех, какие они слышали в Англии.
– Валяйте, папаша! – крикнул первый солдат, хлопнув себя по бедру. – Выбейте из этой груши душу! Ставлю мои денежки на вас!
Младший лейтенант флота вынул изо рта сигару и указал ею на мистера Мак-Фергаса.
– Тьфу! – заговорил он с жутким шотландским акцентом. – Вы, дружище, будучи шотландцем, ударите грушу вдвое сильнее любого сассенаха. – Он повернулся к солдатам: – Хотите пари?
– Еще бы! – отозвался первый солдат. Порывшись в карманах, он достал скомканную пачку купюр. – Ставлю пять фунтов на то, что старикан выколотит из груши все, что только можно!
– Благодарю вас, сынок, – сказал Г. М., скромно кашлянув.
Вынув бумажник, младший лейтенант отсчитал пять фунтов и с мрачным, замогильным видом, как призрак Марли, упрекающий Скруджа, поднес деньги к носу солдата.
– Идет!
Трудно сказать, действовал ли мистер Мак-Фергас побуждаемый страхом при виде безумия своего соотечественника или же тайной гордостью, но он потерял голову и бросил в щель пенни. В светлых глазах сверкал вдохновляющий его дух Бэннокберна.
– Отойдите назад! – сурово произнес мистер Мак-Фергас. – Шотландия навсегда! – И он нанес удар по груше.
В результате этого благородного усилия кожаный мешок взлетел кверху и с громким щелчком отскочил назад. Стрелка индикатора описала почти полный круг и остановилась, дрожа, в четверти от высшей отметки.
Изумленное молчание сопровождала танцевальная музыка.
– Можете ударить сильнее? – осведомился мистер Мак-Фергас.
– Дело плохо, Том, – с тревогой пробормотал второй солдат. – Коротышка не подкачал. Плакали наши денежки.
– Не бойтесь, сынок, – успокоил его Г. М. – Я старик. – И он торжественно похлопал себя по груди.
Передав свою шляпу второму солдату, Г. М. бросил пенни в щель, подтянул брюки, облизнул большой палец, расправил плечи и атаковал грушу, как Самсон – ворота Газы.
Что касается происшедшего потом…
Впоследствии Г. М. утверждал, что это не его вина. В какой-то степени это была правда. Он никак не мог предвидеть, что веревка, на которой висела груша, ослабла от длительного использования и порвется от могучего удара.
К несчастью, так и случилось.
Тяжелая груша просвистела в воздухе, как снаряд, выпущенный из стреляющего ракетами «Тайфуна», попав прямо в лицо администратору зала. Бедняга завертелся волчком и, отлетев в сторону, толкнул подвыпившего австралийского капрала как раз в тот момент, когда последний поднимал ружье.
Крепко выругавшись, капрал положил винтовку, поднял упавшую грушу и, держа ее как футбольный мяч, изо всех сил пнул по ней ногой. Снова просвистев, груша перелетела через помещение и угодила в живот сэру Генри Мерривейлу.
– Да здравствует Австралия! – рявкнул капрал.
Далее события начали разворачиваться с быстротой молнии.
Глава 6
Среди шума и гама, разразившихся в том месте, которое Деннис Фостер назвал «спокойнейшим в Лондоне», послышался крик старшего инспектора Мастерса, обращенный к Г. М.:
– Ничего не делайте, сэр! Стойте на месте! Положите эту штуку!
Но добрые советы пропали впустую.
Г. М., косивший глазами от ярости, даже не сделал паузу, чтобы перевести дыхание.
Как и подобает регбисту, игравшему за команду Кембриджа в 1891 году, он не стал медлить с ответом. Но вследствие его затуманенного гневом зрения (а также, вероятно, внушительных размеров брюха) снаряд не попал в цель. Импровизированный мяч пролетел мимо австралийца и перепуганного французского матроса, разбив стеклянный контейнер с игрушечным подъемным краном, которым посетители выуживали призы.
Случаются минуты, когда людей охватывает массовое безумие. Подобное наблюдалось в послевоенном Лондоне, где нервы как у военных, так и у штатских были настолько расшатаны обилием мелких неприятностей, что жизнь иногда становилась невыносимой. Любой пустяк мог вывести людей из себя.
Звук бьющегося стекла едва успел замереть, когда первый американский солдат подбежал к импровизированному мячу, схватил его и с первобытным воплем запустил им в другой контейнер.
Мистер Доналд Мак-Фергас выхватил у второго солдата шляпу Г. М., бросил ее на пол и начал топтать ногами. Солдат молча уставился на мистера Мак-Фергаса, потом схватил его и отшвырнул футов на шесть к автомату, предсказывающему судьбу, который опрокинулся с оглушительным дребезжанием колесиков и гирек. Долговязый младший лейтенант бросил сигару, спрятал деньги в карман, вежливо похлопал солдата по плечу и, когда тот повернулся, атаковал его обоими кулаками.
Тем временем французский матрос не сидел сложа руки. С воплем «Zut, alors!» очевидно вызванным медлительностью пип-шоу, он схватил обеими руками провинившийся аппарат и опрокинул его на пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
– Из-за пьесы, мисс? Какой пьесы?
– Кто-то, – объяснил Деннис, – написал пьесу, основанную на фактах карьеры Бьюли. Мистер Рэнсом собирается играть в ней главную роль.
Мастерс нахмурился:
– Но я пытаюсь выяснить, что вы можете сообщить мне о Бьюли. Какую-то новую информацию?
– Строго говоря, – сказал Деннис, – новой информации у нас нет. Но…
– Нет? – переспросил Мастерс и снова дернул рычаг, погнав шар по дорожке.
Деннис обменялся удрученным взглядом с Берил.
Девушка изредка посматривала через плечо на дверь, опасаясь, что вот-вот может начаться потасовка. Но она стала забывать об этом, поглощенная изучением настоящего детектива, отмечая каждые его жест и фразу для профессионального использования впоследствии. Она не хотела заканчивать разговор.
– У нас нет никакой информации, – призналась Берил. – Но надеюсь, мистер Мастерс, вы его поймаете!
– Благодарю вас, мисс. Тем не менее должен просить вас обоих…
– Наверное, это было ужасное дело, – не унималась Берил. – Особенно, как говорит Брюс, тот маленький штрих – женщина, заглядывающая в щель между оконными портьерами и видящая на кушетке задушенную жертву и Бьюли, зажигающего сигарету под лампой.
Эффект этих слов был весьма необычным.
Мастерс, потянувший к себе рычаг до отказа, отпустил его так внезапно, что металлический шар взлетел по желобу. Автомат заурчал и защелкал. Белые, зеленые, а потом и красные огоньки плясали под маниакальное звяканье колокольчиков; призрачные автомобили мелькали на экране, где быстро менялись цифры. Все это вполне соответствовало душевному состоянию старшего инспектора.
– Ну-ну! – произнес он мягким и приятным голосом. – Значит, вот что видел наш свидетель, а?
– Что-нибудь… не так?
– Она видела задушенную жертву, лежащую на кушетке, и Бьюли, зажигающего сигарету?
– А разве нет?
– Да, мисс, – почти дружелюбно кивнул Мастерс. – Но вы откуда это знаете?
Последовала долгая пауза.
– Понимаете, мисс, мы распространили всю информацию о первых трех преступлениях. Нам пришлось это сделать. Шла охота, и общественность могла нам помочь. Но показания по поводу четвертого убийства, которые могут привести мистера Бьюли на виселицу, мы держали при себе. – Мастерс очень строго посмотрел на Берил. – Помимо того факта, что у нас есть свидетель, – продолжал он, – ни одна деталь не просочилась в прессу и вообще за пределы полиции. Каким же образом вы об этом узнали, мисс?
Танцевальная музыка все еще звучала в пещере; в тире снова защелкали ружья.
– Но… – поколебавшись, Берил подняла бесхитростный взгляд, – об этом говорится в пьесе.
– Вы имеете в виду пьесу, в которой собирается играть мистер Рэнсом?
– Да.
– И кто же написал эту пьесу, мисс?
Деннис вновь увидел на лице Берил странное выражение, которое уже появлялось этим вечером, но он не мог вспомнить, когда именно.
– Мы не знаем автора лично, – ответила она. – Какой-то мужчина, чье имя я не припоминаю. Он передал пьесу Брюсу.
– Но у вас записаны его имя и адрес?
– Да – по крайней мере, у Брюса.
– Где эта пьеса сейчас, мисс?
– Вы имеете в виду рукопись? Ее отдали на размножение. Брюс мог бы раздобыть для вас оригинал.
Мастерс кивнул.
Было удивительно, как резко изменились его манеры за последние несколько минут. Сейчас старший инспектор походил на благодушного кота.
– Ну-ну, мисс! – произнес он успокаивающим тоном. – Незачем тревожиться. Простите, что был с вами немного резок и с вами тоже, мистер Фостер. Но, – Мастерс доверительно понизил голос, – не могли бы вы сообщить то, что рассказали мне, сэру Генри Мерривейлу?
– Сэру Генри Мерривейлу? – Деннис огляделся. – Он здесь?
– Еще как здесь! Понимаете, мисс, – снова обратился Мастерс к Берил, – будет лучше, если он услышит это от вас, а не от меня. Я не осмеливаюсь упоминать о деле Бьюли старому бабуи… старому джентльмену даже спустя одиннадцать лет.
– Почему?
– Потому что, мисс, он приходит в ярость.
– Что вы имеете в виду?
– Я не консультировался с ним, думая, что он не будет нужен, – продолжал Мастерс. – А до этого он смотрел в потолок каждый раз, когда я упоминал об этом деле. Теперь же, когда сэр Генри впервые после войны стал снова играть в гольф, он настроен отнюдь не благожелательно.
– Но где он сейчас? – осведомился Деннис.
Мастерс окинул взглядом помещение.
– Последний раз я видел его у пип-шоу, где можно за пенни посмотреть стриптиз.
Деннис испытал легкий шок. Неужели существуют два сэра Генри Мерривейла?
– Я позволил ему прийти сюда, – сказал Мастерс, – и привести шотландского тренера по гольфу, которого он в эти дни постоянно таскает за собой на буксире, когда он поклялся на Библии, что будет вести себя прилично.
– Вести прилично? А почему вы опасались другого?
– Пожалуйста, пойдемте со мной, – предложил Мастерс.
Бросив беспокойный взгляд на входную дверь, он повернулся и направился к задней части зала. Подвыпивший австралийский капрал прислонился к стойке маленького тира, пытаясь дрожащими руками прицелиться в неподвижную мишень. Рядом стоял администратор, позвякивая монетами в белой сумке.
У ряда автоматов пип-шоу, сосредоточенно уставившись в отверстие, над которым красовалась надпись «Nuit de Paris», застыл французский матрос. Два американских солдата и долговязый младший лейтенант Королевского флота, куривший сигару, с живым интересом прислушивались к горячему спору между двумя джентльменами в штатском.
Они стояли около еще одного аттракциона, где с тяжелой деревянной рамы свисала боксерская груша. Бросив пенни в щель, можно было определить силу удара, которую указывал индикатор на раме.
Одним из двух спорщиков был строгий маленький человечек в твидовом костюме – мистер Доналд Фергас Мак-Фергас из гольф-клуба «Килликрэнки».
Другой был крупный, толстый, бочкообразный джентльмен в черном костюме из альпаки, устремивший невероятно злобный взгляд поверх очков в роговой оправе, съехавших на широкий нос. Казалось, даже его брюхо, украшенное золотой цепочкой от часов, сердито топорщится. Сэр Генри Мерривейл упирался кулаками в бока, держа в одном из них шляпу-котелок, и его массивная лысая голова поблескивала при свете ламп на потолке.
– Послушайте, сынок, – заговорил «совершенный образец английского джентльмена». – Вы пытаетесь убедить меня, что можете ударить эту чертову грушу сильнее, чем я?
– Ага, – отозвался мистер Мак-Фергас.
Двое американских солдат и младший лейтенант флота с сигарой продолжали слушать с неослабевающим интересом.
– Смотрите! – Г. М. медленно согнул бицепс правой руки, выразительно указывая на него, как Силач Сэндоу. – Можете пощупать!
В терпеливом голосе мистера Мак-Фергаса слышались слабые нотки истерии, естественные для человека, проведшего много недель в компании сэра Генри Мерривейла.
– Дело не в мышцах, – сказал он.
– Неужели, сынок?
– Да. Дело в мускульной координации, о чем я постоянно твержу, пытаясь научить вас играть в гольф.
– А что у меня не так с гольфом? – осведомился Г. М., внезапно опустив руки. – Я самый многообещающий прирожденный гольфист, который когда-либо бил по мячу клюшкой, – объяснил он американским солдатам, которые одобрительно кивнули.
– Ага, – сурово отозвался Мак-Фергас. – Только почему-то вы все время жульничаете, когда думаете, что я на вас не смотрю. Но мы говорим не о гольфе, а об этой груше.
– Вы думаете, что можете ударить ее сильнее, чем я?
– Ага.
– Хотите пари?
Мистер Мак-Фергас задумался.
– На шесть пенсов? – предложил он.
– Я сказал – пари, – повторил Г. М., чье лицо начало багроветь. – Господи, ваша опрометчивость способна отправить весь клан Мак-Фергасов в богадельню! – Внезапно его осенило вдохновение. – Погодите! Как насчет пари на фант?
– На фант?
– Да. Проигравший должен подойти к полисмену и пнуть его в зад. Или встать снаружи кинотеатра с рулоном туалетной бумаги и вручать кусочек каждому входящему.
На заднем плане старший инспектор Мастерс издал сдавленный возглас. Берил Уэст и Деннис Фостер застыли как вкопанные. Но два американских солдата слушали с нескрываемым восхищением. Это казалось им самым спортивным предложением из всех, какие они слышали в Англии.
– Валяйте, папаша! – крикнул первый солдат, хлопнув себя по бедру. – Выбейте из этой груши душу! Ставлю мои денежки на вас!
Младший лейтенант флота вынул изо рта сигару и указал ею на мистера Мак-Фергаса.
– Тьфу! – заговорил он с жутким шотландским акцентом. – Вы, дружище, будучи шотландцем, ударите грушу вдвое сильнее любого сассенаха. – Он повернулся к солдатам: – Хотите пари?
– Еще бы! – отозвался первый солдат. Порывшись в карманах, он достал скомканную пачку купюр. – Ставлю пять фунтов на то, что старикан выколотит из груши все, что только можно!
– Благодарю вас, сынок, – сказал Г. М., скромно кашлянув.
Вынув бумажник, младший лейтенант отсчитал пять фунтов и с мрачным, замогильным видом, как призрак Марли, упрекающий Скруджа, поднес деньги к носу солдата.
– Идет!
Трудно сказать, действовал ли мистер Мак-Фергас побуждаемый страхом при виде безумия своего соотечественника или же тайной гордостью, но он потерял голову и бросил в щель пенни. В светлых глазах сверкал вдохновляющий его дух Бэннокберна.
– Отойдите назад! – сурово произнес мистер Мак-Фергас. – Шотландия навсегда! – И он нанес удар по груше.
В результате этого благородного усилия кожаный мешок взлетел кверху и с громким щелчком отскочил назад. Стрелка индикатора описала почти полный круг и остановилась, дрожа, в четверти от высшей отметки.
Изумленное молчание сопровождала танцевальная музыка.
– Можете ударить сильнее? – осведомился мистер Мак-Фергас.
– Дело плохо, Том, – с тревогой пробормотал второй солдат. – Коротышка не подкачал. Плакали наши денежки.
– Не бойтесь, сынок, – успокоил его Г. М. – Я старик. – И он торжественно похлопал себя по груди.
Передав свою шляпу второму солдату, Г. М. бросил пенни в щель, подтянул брюки, облизнул большой палец, расправил плечи и атаковал грушу, как Самсон – ворота Газы.
Что касается происшедшего потом…
Впоследствии Г. М. утверждал, что это не его вина. В какой-то степени это была правда. Он никак не мог предвидеть, что веревка, на которой висела груша, ослабла от длительного использования и порвется от могучего удара.
К несчастью, так и случилось.
Тяжелая груша просвистела в воздухе, как снаряд, выпущенный из стреляющего ракетами «Тайфуна», попав прямо в лицо администратору зала. Бедняга завертелся волчком и, отлетев в сторону, толкнул подвыпившего австралийского капрала как раз в тот момент, когда последний поднимал ружье.
Крепко выругавшись, капрал положил винтовку, поднял упавшую грушу и, держа ее как футбольный мяч, изо всех сил пнул по ней ногой. Снова просвистев, груша перелетела через помещение и угодила в живот сэру Генри Мерривейлу.
– Да здравствует Австралия! – рявкнул капрал.
Далее события начали разворачиваться с быстротой молнии.
Глава 6
Среди шума и гама, разразившихся в том месте, которое Деннис Фостер назвал «спокойнейшим в Лондоне», послышался крик старшего инспектора Мастерса, обращенный к Г. М.:
– Ничего не делайте, сэр! Стойте на месте! Положите эту штуку!
Но добрые советы пропали впустую.
Г. М., косивший глазами от ярости, даже не сделал паузу, чтобы перевести дыхание.
Как и подобает регбисту, игравшему за команду Кембриджа в 1891 году, он не стал медлить с ответом. Но вследствие его затуманенного гневом зрения (а также, вероятно, внушительных размеров брюха) снаряд не попал в цель. Импровизированный мяч пролетел мимо австралийца и перепуганного французского матроса, разбив стеклянный контейнер с игрушечным подъемным краном, которым посетители выуживали призы.
Случаются минуты, когда людей охватывает массовое безумие. Подобное наблюдалось в послевоенном Лондоне, где нервы как у военных, так и у штатских были настолько расшатаны обилием мелких неприятностей, что жизнь иногда становилась невыносимой. Любой пустяк мог вывести людей из себя.
Звук бьющегося стекла едва успел замереть, когда первый американский солдат подбежал к импровизированному мячу, схватил его и с первобытным воплем запустил им в другой контейнер.
Мистер Доналд Мак-Фергас выхватил у второго солдата шляпу Г. М., бросил ее на пол и начал топтать ногами. Солдат молча уставился на мистера Мак-Фергаса, потом схватил его и отшвырнул футов на шесть к автомату, предсказывающему судьбу, который опрокинулся с оглушительным дребезжанием колесиков и гирек. Долговязый младший лейтенант бросил сигару, спрятал деньги в карман, вежливо похлопал солдата по плечу и, когда тот повернулся, атаковал его обоими кулаками.
Тем временем французский матрос не сидел сложа руки. С воплем «Zut, alors!» очевидно вызванным медлительностью пип-шоу, он схватил обеими руками провинившийся аппарат и опрокинул его на пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28