Испуганно открыв глаза, она подняла голову.
4
Сильная рука вновь прижала ее голову к подушке.
— Спи, — прошептал Алвеш.
— Еще чего. — Кэрол с силой оттолкнула его руку, пытаясь сесть.
— Успокойся — мягко проговорил он.
— Я сейчас ударю тебя! Как ты посмел лечь в постель со мной?!
— О Господи, ведь уже четыре часа утра.
— Значит, моя очередь бить в стену.
Крепкие руки обвили ее талию.
— Забудь об этом, — простонал он. — Сейчас еще ночь, и я хочу спать. Если ты встанешь, то и мне придется подняться.
— Я не собираюсь спать с тобой в одной постели.
— Ты думаешь, я насильник? — возмутился Алвеш.
— Откуда мне знать? Вот ты уже почему-то разделся. — Внутри у Кэрол нарастала злость.
— Но у меня только один костюм, не могу же я лечь в нем в постель. И, наконец, я не голый!
В доказательство он откинул одеяло и показал, что на нем трусы.
Кэрол даже подпрыгнула от такой наглости.
— Как ты посмел? — закричала она, пытаясь отодвинуться от него подальше.
Алвеш вздохнул, стараясь скрыть раздражение.
— Не будь такой трусихой. Конечно, мужчине лежать в одной постели с красивой полураздетой женщиной и не заниматься с ней любовью — тяжкое испытание. Но я не собираюсь принуждать тебя.
— Не верю!
— Напрасно, я полностью себя контролирую.
Гораздо труднее мне контролировать гнев.
— Я не верю тебе, — прошипела она, все больше раздражаясь как от собственной беспечности, так и от положения, в котором очутилась. — Я могла крепко заснуть, и тогда ты…
— О, не волнуйся! Если бы я только коснулся тебя, ты бы немедленно проснулась и вряд ли снова уснула бы. Со мной этого не удавалось еще ни одной женщине.
— Ты невыносим! Отпусти меня!
В ответ он лишь пробормотал что-то невнятно по-испански и вдруг, сделав резкое движение, опрокинул ее на спину. Она даже не успела вскрикнуть, как почувствовала на своих губах страстный поцелуй.
Кэрол совершенно не была к этому готова. Но то, что произошло потом, поразило еще больше. Едва его язык коснулся ее неба, все мысли, все благоразумие разом вылетели из головы. Стремительная волна наслаждения подхватила и понесла ее куда-то ввысь. Голова закружилась, и перед глазами все поплыло. Поцелуй открыл для нее другой мир, полный невероятных ощущений. Ее же поцелуй, вначале робкий и трепетный, а затем все более страстный, вызвал в нем ответную вспышку чувств.
— О Господи… — как раненый зверь простонал он, когда его тело коснулось ее упругой груди. Усилием воли Алвеш заставил себя чуть отстраниться. — Я… Инстинктивно Кэрол вцепилась пальцами в густые темные кудри и притянула его голову к себе. Никогда в жизни ей ничего не хотелось так, как сейчас хотя бы одного его прикосновения! Охваченная неведомой ранее страстью, она прильнула губами к его губам. Их второй поцелуй был бесконечно долгим и нежным.
Она вся дрожала от возбуждения, а он крепко сжимал ее в своих объятиях. Его рука коснулась ее груди, еще защищенной кружевным бельем. Через мгновение этого барьера уже не было, и длинные чувственные пальцы коснулись трепетного тела с такой нежностью, что Кэрол чуть не задохнулась от переполнивших ее чувств. Кончиком языка он дотронулся до набухшего соска.
Это было как удар тока. Женщина выгнулась от напряжения и застонала. В ушах отдавался бешеный стук сердца. Казалось, оно сейчас выскочит из груди. Испытываемое ею наслаждение было настолько сильным, что никогда раньше она бы не поверила, что такое возможно. Кэрол уже не контролировала себя. Неужели все это происходит с ней? Никогда прежде не позволяла она такого ни одному мужчине. Мысль об этом медленно выплыла из сознания, и тут, в панике, она отпрянула.
— Нет! — выдохнула она, сжав зубы.
Спрыгнув с кровати на пол, Кэрол сообразила, что уже наполовину раздета. Вспыхнув, она попятилась в темноту и тут же наткнулась на холодную железную стену. С трудом попав в рукава блузки и натянув на колени юбку, Кэрол забилась в самый темный угол, дрожа от страха и смятения.
— Пресвятая Дева Мария! — вскипел Алвеш. — Что, черт возьми, ты тут пытаешься изобразить?!
— Пожалуйста, верни мне мою одежду, — Кэрол опустила глаза и принялась тщательно изучать пол. Но из-под опущенных ресниц все же наблюдала за человеком, чье тело и чьи ласки вызвали в ней такую бурю эмоций. Она беспощадно впилась ногтями в свои колени, пытаясь хотя бы так избавиться от наваждения.
Жакет и лифчик лежали возле кровати рядом с сапогами. Чувствуя на себе пристальный взгляд, она чуть ли не на четвереньках подобралась к своему жакету, не обращая внимания на лифчик. А ведь она даже не успела заметить, когда он снял с нее эти вещи. И эта маленькая деталь говорила о том, насколько она потеряла голову.
Вот гад, подумала Кэрол, решив, что он и вправду обладает какой-то особенной сексуальной притягательностью.
— Ты ведешь себя так, словно я напал на тебя, — зло прошептал Алвеш.
— Ты начал, а я закончила. Давай оставим это.
— Но я не сделал ничего плохого…
— Я не просила тебя вообще чего-либо делать, — гневно прервала Кэрол.
Воцарилась тишина.
— Ну, раз так… — В голосе послышалось такое удивление, что Кэрол невольно подняла голову. — Значит, мне показалось. Тогда прости…
— Не знаю, что это вдруг на меня нашло, — смутилась она.
— Неужели?
Кэрол призвала все мужество, чтобы заставить себя взглянуть ему в лицо.
— Эта ситуация… эта необходимость быть так близко друг к другу… это напряжение, в котором мы оба находимся, — начала она. — Извини, что я позволила всему этому зайти так далеко. Но никто из нас не хочет проснуться утром с чувством вины за то, что произошло ночью, в беспамятстве.
— Вины?-не понимая, переспросил Алвеш.
— Послушай, хотя я особа, которая, как ты убежден, спит со стариком, я все-таки кое-что тебе скажу.-Вспомнив обиду, Кэрол гордо вскинула подбородок. — Секс без духовной близости, по-моему, всегда должен оставлять чувство вины. Я совсем не знаю тебя, но если ты такой же, как большинство мужчин, которых я встречала, то ты просто делаешь это и не утруждаешь себя подобными размышлениями.-Кэрол бросила в его сторону быстрый взгляд и заметила, что Алвеш задумчиво наклонил голову. — Ладно, все в порядке. Я не сужу мужчин. Это природа сделала вас такими. Выживание индивидов… и все такое… — Его глаза блеснули в темноте, когда он с интересом взглянул на нее. — Вряд ли ты вообще думаешь о чем-нибудь в постели с женщиной, — торжественно заключила она, уверенная, что одержала полную победу.
— Не могу поверить, что слышу все это! Господи, образумь ее!
Девушка взяла его пиджак и начала опустошать карманы.
— Что ты делаешь? — в изумлении воскликнул Алвеш.
— Собираюсь использовать твой пиджак как одеяло. Всего на несколько часов. Потом я встану и буду колотить в стену.
— Не будь смешной! Возвращайся в постель. Я и пальцем тебя не трону.
— Это не самая удачная идея — делить кровать. Я дарю свое место тебе. Так будет спокойнее.
— Если ты собираешься таким образом унизить меня…
Кэрол смутилась.
— Да нет же, я совсем не хотела этого делать. Просто я пытаюсь быть разумной.
— Почему ты не веришь мне? — В голосе прорывался еле сдерживаемый гнев и еще какие то чувства, которые не поддавались оценке. — Я бы очень хотела… Но даже себе в данной ситуации я не могу довериться.
Он вздохнул.
— Никогда в жизни не чувствовал себя таким уставшим. Возвращайся в постель. Обещаю тебе… Ты будешь здесь как у Христа за пазухой.
Кэрол с иронией взглянула на него. Но, похоже, он говорил правду. И в голосе, и в выражении глаз чувствовалась усталость.
— Спи, Алвеш, — прошептала она неожиданно нежно. — Просто спи.
— Но я не могу оставить тебя на полу…
— Сотни раз в своей жизни я спала на полу, — вздохнула она, подумав, какие они с ним все-таки разные люди.
Кэрол села на стул, завернулась в пиджак и стала смотреть, как он засыпает. Ну что ж, дорогуша, поздравляю, ты выдержала это испытание, подумала она и тут же мысленно сама себе возразила. Ведь заперта она в этом идиотском контейнере с тем единственным мужчиной, которому почти удалось проникнуть сквозь преграды, выставленные ею для противоположного пола.
Мужчины вились вокруг нее, как пчелы вокруг цветка, и никто не мог получить от нее то, что она не хотела им дать. Быть объектом сексуального домогательства-вовсе не было для нее комплиментом. Время от времени она ходила на свидания либо для развлечения, от нечего делать, либо в надежде все же найти такого человека, который соответствовал бы ее представлениям о муже. Расставаясь с очередным знакомым, она не испытывала угрызений совести, ибо твердо решила, что выйдет замуж только за того, с кем будет чувствовать себя в безопасности. А до тех пор останется одна. Поэтому сказать «нет», как она это сделала только что, было для нее совсем не трудно. Более того, Кэрол искренне считала, что сама никогда не давала повода считать ее поведение сексуально вызывающим. И всегда была честной в своих отношениях с мужчинами. Ей никогда и в голову не приходило, что однажды кто-то из них вот так внезапно, одним прикосновением сможет вызвать в ней такое желание и такую страсть, что она чуть не нарушит все свои заповеди и не поддастся этому зову.
Да, Алвеш де Оливейра очень отличался от всех ее знакомых мужчин. Он разбил стену ее самоконтроля так легко, как разбивают сырое яйцо — без сожаления, не задумываясь.
Но можно ли упрекать его за это? Может быть, они уже никогда не выйдут из этого контейнера живыми. Когда двое людей вынужденно оказались в такой интимной обстановке, и к тому же их так тянет друг к другу, секс должен казаться очень простой, естественной вещью, которая помогает хоть на минуту отрешиться от трагичности их положения.
Но Кэрол слишком хорошо осознавала, что Алвеш де Оливейра проник в ее сердце, и гораздо глубже, чем кто-нибудь еще в ее жизни. Он умный. Сильный. Очень бережно относится к ней и ее чувствам. И к тому же он очень… очень нравится ей.
Она смотрела на него, лежащего на кровати, и думала, что окажись сейчас там, рядом с ним, то вряд ли смогла бы обуздать свою затаившуюся где-то внутри страсть, которой, как оказалось, очень трудно управлять. И еще она знала, что в глубине души очень, очень хотела вновь оказаться в его объятиях.
Это чувство было сильнее всех доводов рассудка. Он так не похож на нее! Во всем. И это возбуждало. У них ничего не было общего — ни происхождения, ни общественного положения, ни взглядов на жизнь, а тем более — на секс.
Алвеш вполне мог бы заняться с ней любовью и уже через секунду полностью забыть о ее существовании. Скорее всего, он раб своих сексуальных желаний. Вот и сегодня он не увидел в создавшейся ситуации ничего неестественного.
Для него это просто незначительное событие на фоне главной цели — выжить.
Но у Кэрол взгляды на жизнь сложились в суровую пору ее детства, когда отец совершенно не заботился о ней, а мать замечала ее лишь тогда, когда в этом возникала необходимость. Выросшая тринадцатилетняя дочь однажды стала препятствием между ней и ее очередным мужчиной, и Ребекка отослала ее к деду, даже не подозревавшему о существовании внучки.
Жизнь приучила ее не подпускать никого слишком близко. Внешне очень открытая, она оберегала свою душу, подсознательно чувствуя ее уязвимость. Даже предательство Стива не причинило сильной боли, а просто очень расстроило. Сегодня же она впервые по-настоящему испугалась. Появилось предчувствие, что Алвеш де Оливейра может украсть ее душу.
— Святая Мария! Ты же разобьешься!
Кэрол вздрогнула и сразу проснулась, широко открыв глаза. Оказывается, она заснула, сидя на стуле, поджав под себя ноги. И теперь, если бы он не подхватил ее, грохнулась бы на стальной пол.
Алвеш удивленно смотрел на свои собственные вещи, выложенные ею ночью из карманов пиджака. Взяв бумажник, нахмурился — тот был совершенно пуст. Еще накануне в нем находилась весьма солидная сумма. Теперь же осталась лишь одна двадцатидолларовая бумажка, да и та почему-то была свернута трубочкой. Он развернул ее. Аккуратными буквами на ней было написано: «Помогите. Мы в контейнере».
— Сначала я писала на этикетках от банок, -виновато объяснила Кэрол. — Я выталкивала их через самое большое отверстие для воздуха и дула, чтобы они отлетали в сторону. Может быть, некоторые из них достигнут земли, и тогда кто-нибудь сможет прочесть послание. Потом я увидела твой бумажник и мне пришло в голову, что двадцатидолларовые бумажки скорее заметят на земле, чем какую-то этикетку. Извини… я, наверное, не права.
— Да… — пробормотал он, не сводя с нее глаз, и протянул ей последнюю банкноту. — Мне следовало самому подумать об этом.
— Ты что, считаешь, что только в твою аналитическую голову приходят хорошие идеи? — рассмеялась Кэрол, но смех ее тут же угас.-Это, конечно, очень призрачная надежда, но вдруг кто-нибудь окажется рядом с контейнером и обнаружит наше послание, или сквозняк вынесет записку наружу…
— Но все-таки шанс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
4
Сильная рука вновь прижала ее голову к подушке.
— Спи, — прошептал Алвеш.
— Еще чего. — Кэрол с силой оттолкнула его руку, пытаясь сесть.
— Успокойся — мягко проговорил он.
— Я сейчас ударю тебя! Как ты посмел лечь в постель со мной?!
— О Господи, ведь уже четыре часа утра.
— Значит, моя очередь бить в стену.
Крепкие руки обвили ее талию.
— Забудь об этом, — простонал он. — Сейчас еще ночь, и я хочу спать. Если ты встанешь, то и мне придется подняться.
— Я не собираюсь спать с тобой в одной постели.
— Ты думаешь, я насильник? — возмутился Алвеш.
— Откуда мне знать? Вот ты уже почему-то разделся. — Внутри у Кэрол нарастала злость.
— Но у меня только один костюм, не могу же я лечь в нем в постель. И, наконец, я не голый!
В доказательство он откинул одеяло и показал, что на нем трусы.
Кэрол даже подпрыгнула от такой наглости.
— Как ты посмел? — закричала она, пытаясь отодвинуться от него подальше.
Алвеш вздохнул, стараясь скрыть раздражение.
— Не будь такой трусихой. Конечно, мужчине лежать в одной постели с красивой полураздетой женщиной и не заниматься с ней любовью — тяжкое испытание. Но я не собираюсь принуждать тебя.
— Не верю!
— Напрасно, я полностью себя контролирую.
Гораздо труднее мне контролировать гнев.
— Я не верю тебе, — прошипела она, все больше раздражаясь как от собственной беспечности, так и от положения, в котором очутилась. — Я могла крепко заснуть, и тогда ты…
— О, не волнуйся! Если бы я только коснулся тебя, ты бы немедленно проснулась и вряд ли снова уснула бы. Со мной этого не удавалось еще ни одной женщине.
— Ты невыносим! Отпусти меня!
В ответ он лишь пробормотал что-то невнятно по-испански и вдруг, сделав резкое движение, опрокинул ее на спину. Она даже не успела вскрикнуть, как почувствовала на своих губах страстный поцелуй.
Кэрол совершенно не была к этому готова. Но то, что произошло потом, поразило еще больше. Едва его язык коснулся ее неба, все мысли, все благоразумие разом вылетели из головы. Стремительная волна наслаждения подхватила и понесла ее куда-то ввысь. Голова закружилась, и перед глазами все поплыло. Поцелуй открыл для нее другой мир, полный невероятных ощущений. Ее же поцелуй, вначале робкий и трепетный, а затем все более страстный, вызвал в нем ответную вспышку чувств.
— О Господи… — как раненый зверь простонал он, когда его тело коснулось ее упругой груди. Усилием воли Алвеш заставил себя чуть отстраниться. — Я… Инстинктивно Кэрол вцепилась пальцами в густые темные кудри и притянула его голову к себе. Никогда в жизни ей ничего не хотелось так, как сейчас хотя бы одного его прикосновения! Охваченная неведомой ранее страстью, она прильнула губами к его губам. Их второй поцелуй был бесконечно долгим и нежным.
Она вся дрожала от возбуждения, а он крепко сжимал ее в своих объятиях. Его рука коснулась ее груди, еще защищенной кружевным бельем. Через мгновение этого барьера уже не было, и длинные чувственные пальцы коснулись трепетного тела с такой нежностью, что Кэрол чуть не задохнулась от переполнивших ее чувств. Кончиком языка он дотронулся до набухшего соска.
Это было как удар тока. Женщина выгнулась от напряжения и застонала. В ушах отдавался бешеный стук сердца. Казалось, оно сейчас выскочит из груди. Испытываемое ею наслаждение было настолько сильным, что никогда раньше она бы не поверила, что такое возможно. Кэрол уже не контролировала себя. Неужели все это происходит с ней? Никогда прежде не позволяла она такого ни одному мужчине. Мысль об этом медленно выплыла из сознания, и тут, в панике, она отпрянула.
— Нет! — выдохнула она, сжав зубы.
Спрыгнув с кровати на пол, Кэрол сообразила, что уже наполовину раздета. Вспыхнув, она попятилась в темноту и тут же наткнулась на холодную железную стену. С трудом попав в рукава блузки и натянув на колени юбку, Кэрол забилась в самый темный угол, дрожа от страха и смятения.
— Пресвятая Дева Мария! — вскипел Алвеш. — Что, черт возьми, ты тут пытаешься изобразить?!
— Пожалуйста, верни мне мою одежду, — Кэрол опустила глаза и принялась тщательно изучать пол. Но из-под опущенных ресниц все же наблюдала за человеком, чье тело и чьи ласки вызвали в ней такую бурю эмоций. Она беспощадно впилась ногтями в свои колени, пытаясь хотя бы так избавиться от наваждения.
Жакет и лифчик лежали возле кровати рядом с сапогами. Чувствуя на себе пристальный взгляд, она чуть ли не на четвереньках подобралась к своему жакету, не обращая внимания на лифчик. А ведь она даже не успела заметить, когда он снял с нее эти вещи. И эта маленькая деталь говорила о том, насколько она потеряла голову.
Вот гад, подумала Кэрол, решив, что он и вправду обладает какой-то особенной сексуальной притягательностью.
— Ты ведешь себя так, словно я напал на тебя, — зло прошептал Алвеш.
— Ты начал, а я закончила. Давай оставим это.
— Но я не сделал ничего плохого…
— Я не просила тебя вообще чего-либо делать, — гневно прервала Кэрол.
Воцарилась тишина.
— Ну, раз так… — В голосе послышалось такое удивление, что Кэрол невольно подняла голову. — Значит, мне показалось. Тогда прости…
— Не знаю, что это вдруг на меня нашло, — смутилась она.
— Неужели?
Кэрол призвала все мужество, чтобы заставить себя взглянуть ему в лицо.
— Эта ситуация… эта необходимость быть так близко друг к другу… это напряжение, в котором мы оба находимся, — начала она. — Извини, что я позволила всему этому зайти так далеко. Но никто из нас не хочет проснуться утром с чувством вины за то, что произошло ночью, в беспамятстве.
— Вины?-не понимая, переспросил Алвеш.
— Послушай, хотя я особа, которая, как ты убежден, спит со стариком, я все-таки кое-что тебе скажу.-Вспомнив обиду, Кэрол гордо вскинула подбородок. — Секс без духовной близости, по-моему, всегда должен оставлять чувство вины. Я совсем не знаю тебя, но если ты такой же, как большинство мужчин, которых я встречала, то ты просто делаешь это и не утруждаешь себя подобными размышлениями.-Кэрол бросила в его сторону быстрый взгляд и заметила, что Алвеш задумчиво наклонил голову. — Ладно, все в порядке. Я не сужу мужчин. Это природа сделала вас такими. Выживание индивидов… и все такое… — Его глаза блеснули в темноте, когда он с интересом взглянул на нее. — Вряд ли ты вообще думаешь о чем-нибудь в постели с женщиной, — торжественно заключила она, уверенная, что одержала полную победу.
— Не могу поверить, что слышу все это! Господи, образумь ее!
Девушка взяла его пиджак и начала опустошать карманы.
— Что ты делаешь? — в изумлении воскликнул Алвеш.
— Собираюсь использовать твой пиджак как одеяло. Всего на несколько часов. Потом я встану и буду колотить в стену.
— Не будь смешной! Возвращайся в постель. Я и пальцем тебя не трону.
— Это не самая удачная идея — делить кровать. Я дарю свое место тебе. Так будет спокойнее.
— Если ты собираешься таким образом унизить меня…
Кэрол смутилась.
— Да нет же, я совсем не хотела этого делать. Просто я пытаюсь быть разумной.
— Почему ты не веришь мне? — В голосе прорывался еле сдерживаемый гнев и еще какие то чувства, которые не поддавались оценке. — Я бы очень хотела… Но даже себе в данной ситуации я не могу довериться.
Он вздохнул.
— Никогда в жизни не чувствовал себя таким уставшим. Возвращайся в постель. Обещаю тебе… Ты будешь здесь как у Христа за пазухой.
Кэрол с иронией взглянула на него. Но, похоже, он говорил правду. И в голосе, и в выражении глаз чувствовалась усталость.
— Спи, Алвеш, — прошептала она неожиданно нежно. — Просто спи.
— Но я не могу оставить тебя на полу…
— Сотни раз в своей жизни я спала на полу, — вздохнула она, подумав, какие они с ним все-таки разные люди.
Кэрол села на стул, завернулась в пиджак и стала смотреть, как он засыпает. Ну что ж, дорогуша, поздравляю, ты выдержала это испытание, подумала она и тут же мысленно сама себе возразила. Ведь заперта она в этом идиотском контейнере с тем единственным мужчиной, которому почти удалось проникнуть сквозь преграды, выставленные ею для противоположного пола.
Мужчины вились вокруг нее, как пчелы вокруг цветка, и никто не мог получить от нее то, что она не хотела им дать. Быть объектом сексуального домогательства-вовсе не было для нее комплиментом. Время от времени она ходила на свидания либо для развлечения, от нечего делать, либо в надежде все же найти такого человека, который соответствовал бы ее представлениям о муже. Расставаясь с очередным знакомым, она не испытывала угрызений совести, ибо твердо решила, что выйдет замуж только за того, с кем будет чувствовать себя в безопасности. А до тех пор останется одна. Поэтому сказать «нет», как она это сделала только что, было для нее совсем не трудно. Более того, Кэрол искренне считала, что сама никогда не давала повода считать ее поведение сексуально вызывающим. И всегда была честной в своих отношениях с мужчинами. Ей никогда и в голову не приходило, что однажды кто-то из них вот так внезапно, одним прикосновением сможет вызвать в ней такое желание и такую страсть, что она чуть не нарушит все свои заповеди и не поддастся этому зову.
Да, Алвеш де Оливейра очень отличался от всех ее знакомых мужчин. Он разбил стену ее самоконтроля так легко, как разбивают сырое яйцо — без сожаления, не задумываясь.
Но можно ли упрекать его за это? Может быть, они уже никогда не выйдут из этого контейнера живыми. Когда двое людей вынужденно оказались в такой интимной обстановке, и к тому же их так тянет друг к другу, секс должен казаться очень простой, естественной вещью, которая помогает хоть на минуту отрешиться от трагичности их положения.
Но Кэрол слишком хорошо осознавала, что Алвеш де Оливейра проник в ее сердце, и гораздо глубже, чем кто-нибудь еще в ее жизни. Он умный. Сильный. Очень бережно относится к ней и ее чувствам. И к тому же он очень… очень нравится ей.
Она смотрела на него, лежащего на кровати, и думала, что окажись сейчас там, рядом с ним, то вряд ли смогла бы обуздать свою затаившуюся где-то внутри страсть, которой, как оказалось, очень трудно управлять. И еще она знала, что в глубине души очень, очень хотела вновь оказаться в его объятиях.
Это чувство было сильнее всех доводов рассудка. Он так не похож на нее! Во всем. И это возбуждало. У них ничего не было общего — ни происхождения, ни общественного положения, ни взглядов на жизнь, а тем более — на секс.
Алвеш вполне мог бы заняться с ней любовью и уже через секунду полностью забыть о ее существовании. Скорее всего, он раб своих сексуальных желаний. Вот и сегодня он не увидел в создавшейся ситуации ничего неестественного.
Для него это просто незначительное событие на фоне главной цели — выжить.
Но у Кэрол взгляды на жизнь сложились в суровую пору ее детства, когда отец совершенно не заботился о ней, а мать замечала ее лишь тогда, когда в этом возникала необходимость. Выросшая тринадцатилетняя дочь однажды стала препятствием между ней и ее очередным мужчиной, и Ребекка отослала ее к деду, даже не подозревавшему о существовании внучки.
Жизнь приучила ее не подпускать никого слишком близко. Внешне очень открытая, она оберегала свою душу, подсознательно чувствуя ее уязвимость. Даже предательство Стива не причинило сильной боли, а просто очень расстроило. Сегодня же она впервые по-настоящему испугалась. Появилось предчувствие, что Алвеш де Оливейра может украсть ее душу.
— Святая Мария! Ты же разобьешься!
Кэрол вздрогнула и сразу проснулась, широко открыв глаза. Оказывается, она заснула, сидя на стуле, поджав под себя ноги. И теперь, если бы он не подхватил ее, грохнулась бы на стальной пол.
Алвеш удивленно смотрел на свои собственные вещи, выложенные ею ночью из карманов пиджака. Взяв бумажник, нахмурился — тот был совершенно пуст. Еще накануне в нем находилась весьма солидная сумма. Теперь же осталась лишь одна двадцатидолларовая бумажка, да и та почему-то была свернута трубочкой. Он развернул ее. Аккуратными буквами на ней было написано: «Помогите. Мы в контейнере».
— Сначала я писала на этикетках от банок, -виновато объяснила Кэрол. — Я выталкивала их через самое большое отверстие для воздуха и дула, чтобы они отлетали в сторону. Может быть, некоторые из них достигнут земли, и тогда кто-нибудь сможет прочесть послание. Потом я увидела твой бумажник и мне пришло в голову, что двадцатидолларовые бумажки скорее заметят на земле, чем какую-то этикетку. Извини… я, наверное, не права.
— Да… — пробормотал он, не сводя с нее глаз, и протянул ей последнюю банкноту. — Мне следовало самому подумать об этом.
— Ты что, считаешь, что только в твою аналитическую голову приходят хорошие идеи? — рассмеялась Кэрол, но смех ее тут же угас.-Это, конечно, очень призрачная надежда, но вдруг кто-нибудь окажется рядом с контейнером и обнаружит наше послание, или сквозняк вынесет записку наружу…
— Но все-таки шанс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19