Сын, У., через год уехавший учиться в Петербург.
Ну и остальные члены общества.
Семья Е. и Ю. (плюс двое маленьких детей). Увлекаются восточными учениями, в частности, йогой. Довольно поверхностно. Много читают по эзотерике. (такие же «искатели», как мы). К «духовности» пришли года 2–3 тому назад.
Э., врач, в Германии пока профессионально не устроен. Семья, двое детей. Занимался психотерапией, методиками изменения сознания, увлекался развитием сверхъестественных способностей. Стаж «духовности» – несколько лет.
Ин., ветеринар, разведена, сын. Увлекается всем «духовным» подряд. Много читает по эзотерике.
А., разведена, дочь-подросток. Увлекалась Агни-Йогой, вообще эзотерикой. Довольно давно (лет десять, возможно?) Узнала о существовании Сатья Саи, совершила к нему поездку. Стала убежденной и восторженной последовательницей Бабы. К В. приехала потому, что тот тоже ездил к Саи Бабе.
Семья Ал. и О. (дети взрослые, живут отдельно). Увлекались эзотерикой в широком смысле. Общались с ясновидящими, ходили на разные курсы (еще в России). Серьезных результатов не достигли, но увлечение осталось. Стаж увлечения – лет 5.
Н., бард, довольно талантливый сочинитель песен. интересовался духовностью. В частности, читал Гурджиева, ту же «Розу мира».
Ш., (муж, трое детей) «ивановка» (последовательница Порфирия Иванова). В свое время излечилась от серьезного заболевания по методу Иванова, и с тех пор неукоснительно ему следует. Интересуется также «вообще духовностью».
Ц., разведена, дети взрослые. Художница «духовного» направления. Стаж увлечения духовностью – примерно 5 лет. Основной интерес – «Агни Йога». Посетила Аркаим, и с тех пор обладает слабыми способностями к ясновидению (получает «информацию» свыше, иногда видит прошлые жизни людей). Пишет духовные картины, содержание которых тоже приходит ей «свыше».
Д., самый старший член общества, уфолог (причем с большим стажем – чуть ли не десятки лет). К сожалению, страдал алкоголизмом. Писал Александру восторженные письма такого содержания: «Скоро в нашем обществе будут миллионы людей». Через два года умер от рака. Александр с сожалением вспоминал Д. как «Первого строителя Розы Мира».
Здесь я перечислила только тех членов общества, кто позже играл в нем активную роль. Были и другие, разумеется. Кто-то пришел, кто-то ушел… Это не так уж существенно для моей истории.
Пока нужно отметить следующее – у подавляющего большинства стаж «духовности» составлял от 2х до 6 лет, духовность была размытой и достаточно «всеядной». Не присутствовало ни одного человека, хотя бы регулярно посещающего какую-нибудь церковь, причисляющего себя к какой-нибудь конфессии (два исключения – В. считал себя православным, я – католичкой… но полной воцерковленности не было ни у меня, ни у него). Разброс по возрасту очень большой – от 20 до 70 лет. Разброс по профессиям тоже – от слесаря до композитора.
Я обязательно должна упомянуть еще о двух членах общества, которым предстоит сыграть в нем одну из главных ролей. Это наши друзья, молодая пара (самые молодые члены общества). Их дети на год моложе наших. Эти ребята приехали только на второе заседание общества, наслушавшись наших восторженных рассказов, и сразу пришлись ко двору. Назовем их, скажем, Лена и Костя.
Их путь к «духовности» был примерно таким же, как у нас. Правда, Костя был гораздо более активным, чем мой муж. Он постоянно знакомился с какими-то людьми, ездил на разные собрания, много читал самой разной литературы… Словом – находился в Поиске. Чего-то Большого. Главного Дела Своей Жизни. Лена поддерживала мужа во всем. Добрая, умная девушка, из-за переезда в Германию не сумевшая закончить университет, она горела желанием помогать людям (как и я – просветлять мир). И надо сказать, она умела это делать (в отличие от меня). К ним постоянно ходили знакомые, плакались Лене в жилетку на свою несчастную жизнь. Лена умела слушать, жадно интересовалась подробностями жизни других людей. Поплакаться ей в жилетку было приятно. Она любила людей. Люди отвечали ей тем же. Иногда ей удавалось и реально кому-то помочь…
Итак, мы познакомились. После этого началось, собственно, заседание общества.
Во время официальной части уже был принят Устав (который В. самостоятельно разработал и разослал всем заранее). У меня нет под рукой экземпляра этого Устава, да к тому же я не выношу официальных бумаг. Поэтому я скажу лишь несколько слов.
Устав поражал своим размахом, совершенно не вязавшимся с количеством собравшихся людей и их реальными возможностями (аусзидлеров, наполовину безработных). Стратегические цели приятно удивили меня сходством с таковыми у Теософского общества: – установление на Земле братства всех людей, независимо от цвета кожи и религиозной принадлежности, синтез религий, изучение скрытых способностей человека (я могу что-то путать, помнится уже плохо). Для достижения этих целей наше общество должно было: всячески пропагандировать идеи «Розы мира» и Сатья Саи Бабы (он тоже был внесен в устав), издавать и распространять литературу по этим вопросам, создавать произведения искусства «розамиристской» тематики, создавать школы и больницы и даже строить церкви (!) Я сразу задала себе вопрос, что реально из перечисленного доступно для кучки аусзидлеров, половина из которых не имеет работы, большая часть слабо знает немецкий язык, и естественно, никто не имеет никаких связей в Германии.
Наш председатель взял слово. Говорил он долго. Рассказывал о Тимофее и его церкви. И о том, что он понял – мы должны строить новую церковь на месте Тимофеевской.
(к слову – Тимофей поставил свою церковь на Мюнхенской свалке. Но потом эту свалку расчистили и построили там Олимпийский стадион. Церковь старого чудака при этом пощадили. Теперь она является достопримечательностью Мюнхена и стоит в самом центре Олимпийского Парка. Земля там бешено дорогая и вообще не продается).
Идея безумная, Александр и сам это сразу признал. «Нам остается надеяться только на чудо», – смиренно сказал он. Нам никогда не получить землю в Олимпия-Парке, никогда не получить ни разрешения, ни нужных средств… «Одним из вариантов является привлечение в наше общество миллионеров», – сказал Александр. Я подумала, что это шутка, но позже выяснилось, что Александр был абсолютно серьезен.
Постороннему человеку невозможно понять, почему мы в тот вечер с энтузиазмом поддержали идею Александра. Да! Наше общество будет строить Церковь Розы Мира! Это безумие, но… это благородное безумие!
Даже спустя годы, даже после разочарования в обществе, я входила в эту гостиную – и сразу включалось чувство необыкновенной близости чего-то Высшего… Какой-то запах навсегда остался в этом помещении. Мы видели горящие глаза друг друга, мы слушали замечательные песни нашего барда, мы делились самым сокровенным, самым дорогим… Мы были так счастливы, что наконец-то нашли друг друга!
И еще – у нас было чувство, ясное, четкое ощущение, что мы не одни. «Значит, мы не одни, значит, кто-то невидимый с нами». Мы считали это Божественным Присутствием. Кто-то из Светлых Братьев почтил своим присутствием наше общество. Другие, возможно, считали, что это сам Сатья Саи наблюдает за нами. Или среди нас присутствует дух Даниила Андреева.
Мы были обречены на это общество. Мы были больны им. И в этот день наша жизнь изменилась бесповоротно.
Я помню, как вернулись домой на следующий день, и как я встала с уверенностью, что теперь все будет иначе. Ведь у меня есть Настоящее Дело! Я вела ребенка в садик и размышляла, чем же я могу быть полезной такому замечательному обществу… надо написать статью в ту газету, и еще в эту… надо еще с тем-то связаться. Может быть, вот эти-то заинтересуются?
Правда, потом я передумала писать. Пока не о чем. Ведь никаких дел еще нет, только планы. У дедушки Тимофея я сама еще не была… А что писать о том, что будет – или не будет…
Все равно приподнятое, восторженное настроение держалось несколько дней. Потом оно как-то прошло. Ведь мы жили тогда за 400 км от Франкенека. Александр уже жил своим Делом, жил делами общества. А мы… мы постепенно снова погрузились в будничную рутину.
В бытовые заботы, ссоры (отношения в семье давно не ладились), в детские болячки и прочие проблемы. Когда подошел срок второго собрания общества «Роза мира», нам уже как-то и ехать не хотелось. Мы сами уже не понимали, зачем эта церковь, что за ерунда. Атмосфера забылась, и непонятно, что же там такого привлекательного… Но мы все же поехали.
И снова Александр разворачивал перед нами сияющие перспективы. Мы будем строить церковь! Он искал подходы к бургомистру Мюнхена. Сейчас самое главное – получить разрешение, а там уж видно будет. Тогда же Александр дописывал свою музыкальную мистерию «Роза мира» и собирался ехать с ней в Россию. Попутно были задушевные разговоры, песни под гитару, импровизированный концерт, обмен «духовным» опытом.
Потом снова – домой, снова быт и обыденная, серая жизнь, в которой нет места сияющей розамиристской феерии. Снова ссоры, непонимание, обиды… Не хочу подробно писать о наших проблемах, это все-таки дело духовника, скажу лишь, что проблемы эти были очень серьезными. Были попытки развода… семейная жизнь представлялась нам обоим какой-то страшной беспросветной мукой.
Так продолжалось довольно долго. Собрания были отдушиной, проблеском ослепительного света в нашей жизни – материально обеспеченной, но духовно непереносимой. Мы ощущали присутствие Божественного. Мы наперебой мечтали о будущей Церкви, проектировали ее все вместе. В практику вошли медитации – все садились вокруг горящей свечи и каких-то странных символов, закрывали глаза и – кто во что горазд. Медитировать-то толком никто не умел. Ходили гулять. Ивановки наши на виду у всех бегали босиком по снегу и обливались водой из ведра. Много разговаривали. В общем, все было замечательно! Самая большая роскошь – роскошь человеческого общения. Все наслаждались этой роскошью, как могли. Александр задавал тон и создавал у нас впечатление, что мы делаем Настоящее Дело. По крайней мере, вот-вот, уже сейчас начнем его делать! Вот сейчас… вот напишем еще письмо бургомистру… вот еще подождем…
Но делом занимался один Александр. Он съездил в Россию, и поставил в Иркутске свою «Розу мира» (позже наши ребята помогли ему выпустить ее на СД). Познакомился заодно с вдовой Д. Андреева Аллой Александровной (кстати, замечательная женщина! И в отличие от своего мужа, настоящая православная) Пригласил ее к нам в гости. Ну, и еще в его жизни произошло много важных событий.
Кое-что случилось и в нашем обществе. Н., наш бард, принес «Анастасию», мы все прочитали ее и восхитились… Приезжал на встречу с нами тот самый целитель– саибабист, Евгений Авербух… ну и другие события.
Какой-то общей теоретической концепции у нас не было. Устав никто толком даже не помнил, к нему относились как к чистой формальности. «Роза мира» не являлась нашей Главной Книгой, как и ни одна другая книга или учение не были для нас главными. Мы были Сами По Себе.
Единственное, пожалуй, что у нас декларировалось вслух – это Любовь. В. всегда с удовольствием рассуждал о Любви. Бог есть Любовь. Любовь есть объединяющая, цементирующая сила мироздания. Не любить легко, а любить трудно – давайте любить друг друга. Мы любим друг друга, и это главное. В «меморандуме», подготовленном им для интернета, значилось «создание школ, в которых ученики будут учиться любить друг друга на практике» (к счастью, мы вовремя заметили это весьма двусмысленное выражение). И еще – из поучений В., которые он мне выдал, когда узнал, что я посещаю интернетовский форум и принимаю участие в дискуссиях (с его точки зрения, это исключительно вредное занятие, и он всячески меня убеждал оставить его): Надо ЛЮБИТЬ, а не дискутировать!
Поэтому и в обществе у нас главным считалась Любовь. Друг к другу. Нет, не в пошлом смысле, разумеется. В самом высоком. Любовь – это значило никогда не говорить ничего дурного («не распространять негатив» – типичное выражение), ничего и никого не отрицать, никогда не спорить (спор, дискуссия – это нарушение принципа Любви). У нас проводились «литературно-музыкальные» вечера, и на них часто, наряду с действительно интересными выступлениями Н., семьи В., выступали доморощенные поэты с неграмотными стихами, безголосые певцы, у которых нельзя было ни слова понять – но все очень терпеливо слушали. Ведь показать даже, что слушать это скучно – это нарушение принципа Любви. В информационных письмах разрешалось писать только положительную информацию (негатив не нужен!) Любимый критерий оценки: в твоем романе я не почувствовала Любви. В этом письме не было Любви.
Правда, как мы увидим позже, кое-кого все же приходилось, так сказать, осаживать. Но при этом принцип Любви вполне можно было не нарушать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Ну и остальные члены общества.
Семья Е. и Ю. (плюс двое маленьких детей). Увлекаются восточными учениями, в частности, йогой. Довольно поверхностно. Много читают по эзотерике. (такие же «искатели», как мы). К «духовности» пришли года 2–3 тому назад.
Э., врач, в Германии пока профессионально не устроен. Семья, двое детей. Занимался психотерапией, методиками изменения сознания, увлекался развитием сверхъестественных способностей. Стаж «духовности» – несколько лет.
Ин., ветеринар, разведена, сын. Увлекается всем «духовным» подряд. Много читает по эзотерике.
А., разведена, дочь-подросток. Увлекалась Агни-Йогой, вообще эзотерикой. Довольно давно (лет десять, возможно?) Узнала о существовании Сатья Саи, совершила к нему поездку. Стала убежденной и восторженной последовательницей Бабы. К В. приехала потому, что тот тоже ездил к Саи Бабе.
Семья Ал. и О. (дети взрослые, живут отдельно). Увлекались эзотерикой в широком смысле. Общались с ясновидящими, ходили на разные курсы (еще в России). Серьезных результатов не достигли, но увлечение осталось. Стаж увлечения – лет 5.
Н., бард, довольно талантливый сочинитель песен. интересовался духовностью. В частности, читал Гурджиева, ту же «Розу мира».
Ш., (муж, трое детей) «ивановка» (последовательница Порфирия Иванова). В свое время излечилась от серьезного заболевания по методу Иванова, и с тех пор неукоснительно ему следует. Интересуется также «вообще духовностью».
Ц., разведена, дети взрослые. Художница «духовного» направления. Стаж увлечения духовностью – примерно 5 лет. Основной интерес – «Агни Йога». Посетила Аркаим, и с тех пор обладает слабыми способностями к ясновидению (получает «информацию» свыше, иногда видит прошлые жизни людей). Пишет духовные картины, содержание которых тоже приходит ей «свыше».
Д., самый старший член общества, уфолог (причем с большим стажем – чуть ли не десятки лет). К сожалению, страдал алкоголизмом. Писал Александру восторженные письма такого содержания: «Скоро в нашем обществе будут миллионы людей». Через два года умер от рака. Александр с сожалением вспоминал Д. как «Первого строителя Розы Мира».
Здесь я перечислила только тех членов общества, кто позже играл в нем активную роль. Были и другие, разумеется. Кто-то пришел, кто-то ушел… Это не так уж существенно для моей истории.
Пока нужно отметить следующее – у подавляющего большинства стаж «духовности» составлял от 2х до 6 лет, духовность была размытой и достаточно «всеядной». Не присутствовало ни одного человека, хотя бы регулярно посещающего какую-нибудь церковь, причисляющего себя к какой-нибудь конфессии (два исключения – В. считал себя православным, я – католичкой… но полной воцерковленности не было ни у меня, ни у него). Разброс по возрасту очень большой – от 20 до 70 лет. Разброс по профессиям тоже – от слесаря до композитора.
Я обязательно должна упомянуть еще о двух членах общества, которым предстоит сыграть в нем одну из главных ролей. Это наши друзья, молодая пара (самые молодые члены общества). Их дети на год моложе наших. Эти ребята приехали только на второе заседание общества, наслушавшись наших восторженных рассказов, и сразу пришлись ко двору. Назовем их, скажем, Лена и Костя.
Их путь к «духовности» был примерно таким же, как у нас. Правда, Костя был гораздо более активным, чем мой муж. Он постоянно знакомился с какими-то людьми, ездил на разные собрания, много читал самой разной литературы… Словом – находился в Поиске. Чего-то Большого. Главного Дела Своей Жизни. Лена поддерживала мужа во всем. Добрая, умная девушка, из-за переезда в Германию не сумевшая закончить университет, она горела желанием помогать людям (как и я – просветлять мир). И надо сказать, она умела это делать (в отличие от меня). К ним постоянно ходили знакомые, плакались Лене в жилетку на свою несчастную жизнь. Лена умела слушать, жадно интересовалась подробностями жизни других людей. Поплакаться ей в жилетку было приятно. Она любила людей. Люди отвечали ей тем же. Иногда ей удавалось и реально кому-то помочь…
Итак, мы познакомились. После этого началось, собственно, заседание общества.
Во время официальной части уже был принят Устав (который В. самостоятельно разработал и разослал всем заранее). У меня нет под рукой экземпляра этого Устава, да к тому же я не выношу официальных бумаг. Поэтому я скажу лишь несколько слов.
Устав поражал своим размахом, совершенно не вязавшимся с количеством собравшихся людей и их реальными возможностями (аусзидлеров, наполовину безработных). Стратегические цели приятно удивили меня сходством с таковыми у Теософского общества: – установление на Земле братства всех людей, независимо от цвета кожи и религиозной принадлежности, синтез религий, изучение скрытых способностей человека (я могу что-то путать, помнится уже плохо). Для достижения этих целей наше общество должно было: всячески пропагандировать идеи «Розы мира» и Сатья Саи Бабы (он тоже был внесен в устав), издавать и распространять литературу по этим вопросам, создавать произведения искусства «розамиристской» тематики, создавать школы и больницы и даже строить церкви (!) Я сразу задала себе вопрос, что реально из перечисленного доступно для кучки аусзидлеров, половина из которых не имеет работы, большая часть слабо знает немецкий язык, и естественно, никто не имеет никаких связей в Германии.
Наш председатель взял слово. Говорил он долго. Рассказывал о Тимофее и его церкви. И о том, что он понял – мы должны строить новую церковь на месте Тимофеевской.
(к слову – Тимофей поставил свою церковь на Мюнхенской свалке. Но потом эту свалку расчистили и построили там Олимпийский стадион. Церковь старого чудака при этом пощадили. Теперь она является достопримечательностью Мюнхена и стоит в самом центре Олимпийского Парка. Земля там бешено дорогая и вообще не продается).
Идея безумная, Александр и сам это сразу признал. «Нам остается надеяться только на чудо», – смиренно сказал он. Нам никогда не получить землю в Олимпия-Парке, никогда не получить ни разрешения, ни нужных средств… «Одним из вариантов является привлечение в наше общество миллионеров», – сказал Александр. Я подумала, что это шутка, но позже выяснилось, что Александр был абсолютно серьезен.
Постороннему человеку невозможно понять, почему мы в тот вечер с энтузиазмом поддержали идею Александра. Да! Наше общество будет строить Церковь Розы Мира! Это безумие, но… это благородное безумие!
Даже спустя годы, даже после разочарования в обществе, я входила в эту гостиную – и сразу включалось чувство необыкновенной близости чего-то Высшего… Какой-то запах навсегда остался в этом помещении. Мы видели горящие глаза друг друга, мы слушали замечательные песни нашего барда, мы делились самым сокровенным, самым дорогим… Мы были так счастливы, что наконец-то нашли друг друга!
И еще – у нас было чувство, ясное, четкое ощущение, что мы не одни. «Значит, мы не одни, значит, кто-то невидимый с нами». Мы считали это Божественным Присутствием. Кто-то из Светлых Братьев почтил своим присутствием наше общество. Другие, возможно, считали, что это сам Сатья Саи наблюдает за нами. Или среди нас присутствует дух Даниила Андреева.
Мы были обречены на это общество. Мы были больны им. И в этот день наша жизнь изменилась бесповоротно.
Я помню, как вернулись домой на следующий день, и как я встала с уверенностью, что теперь все будет иначе. Ведь у меня есть Настоящее Дело! Я вела ребенка в садик и размышляла, чем же я могу быть полезной такому замечательному обществу… надо написать статью в ту газету, и еще в эту… надо еще с тем-то связаться. Может быть, вот эти-то заинтересуются?
Правда, потом я передумала писать. Пока не о чем. Ведь никаких дел еще нет, только планы. У дедушки Тимофея я сама еще не была… А что писать о том, что будет – или не будет…
Все равно приподнятое, восторженное настроение держалось несколько дней. Потом оно как-то прошло. Ведь мы жили тогда за 400 км от Франкенека. Александр уже жил своим Делом, жил делами общества. А мы… мы постепенно снова погрузились в будничную рутину.
В бытовые заботы, ссоры (отношения в семье давно не ладились), в детские болячки и прочие проблемы. Когда подошел срок второго собрания общества «Роза мира», нам уже как-то и ехать не хотелось. Мы сами уже не понимали, зачем эта церковь, что за ерунда. Атмосфера забылась, и непонятно, что же там такого привлекательного… Но мы все же поехали.
И снова Александр разворачивал перед нами сияющие перспективы. Мы будем строить церковь! Он искал подходы к бургомистру Мюнхена. Сейчас самое главное – получить разрешение, а там уж видно будет. Тогда же Александр дописывал свою музыкальную мистерию «Роза мира» и собирался ехать с ней в Россию. Попутно были задушевные разговоры, песни под гитару, импровизированный концерт, обмен «духовным» опытом.
Потом снова – домой, снова быт и обыденная, серая жизнь, в которой нет места сияющей розамиристской феерии. Снова ссоры, непонимание, обиды… Не хочу подробно писать о наших проблемах, это все-таки дело духовника, скажу лишь, что проблемы эти были очень серьезными. Были попытки развода… семейная жизнь представлялась нам обоим какой-то страшной беспросветной мукой.
Так продолжалось довольно долго. Собрания были отдушиной, проблеском ослепительного света в нашей жизни – материально обеспеченной, но духовно непереносимой. Мы ощущали присутствие Божественного. Мы наперебой мечтали о будущей Церкви, проектировали ее все вместе. В практику вошли медитации – все садились вокруг горящей свечи и каких-то странных символов, закрывали глаза и – кто во что горазд. Медитировать-то толком никто не умел. Ходили гулять. Ивановки наши на виду у всех бегали босиком по снегу и обливались водой из ведра. Много разговаривали. В общем, все было замечательно! Самая большая роскошь – роскошь человеческого общения. Все наслаждались этой роскошью, как могли. Александр задавал тон и создавал у нас впечатление, что мы делаем Настоящее Дело. По крайней мере, вот-вот, уже сейчас начнем его делать! Вот сейчас… вот напишем еще письмо бургомистру… вот еще подождем…
Но делом занимался один Александр. Он съездил в Россию, и поставил в Иркутске свою «Розу мира» (позже наши ребята помогли ему выпустить ее на СД). Познакомился заодно с вдовой Д. Андреева Аллой Александровной (кстати, замечательная женщина! И в отличие от своего мужа, настоящая православная) Пригласил ее к нам в гости. Ну, и еще в его жизни произошло много важных событий.
Кое-что случилось и в нашем обществе. Н., наш бард, принес «Анастасию», мы все прочитали ее и восхитились… Приезжал на встречу с нами тот самый целитель– саибабист, Евгений Авербух… ну и другие события.
Какой-то общей теоретической концепции у нас не было. Устав никто толком даже не помнил, к нему относились как к чистой формальности. «Роза мира» не являлась нашей Главной Книгой, как и ни одна другая книга или учение не были для нас главными. Мы были Сами По Себе.
Единственное, пожалуй, что у нас декларировалось вслух – это Любовь. В. всегда с удовольствием рассуждал о Любви. Бог есть Любовь. Любовь есть объединяющая, цементирующая сила мироздания. Не любить легко, а любить трудно – давайте любить друг друга. Мы любим друг друга, и это главное. В «меморандуме», подготовленном им для интернета, значилось «создание школ, в которых ученики будут учиться любить друг друга на практике» (к счастью, мы вовремя заметили это весьма двусмысленное выражение). И еще – из поучений В., которые он мне выдал, когда узнал, что я посещаю интернетовский форум и принимаю участие в дискуссиях (с его точки зрения, это исключительно вредное занятие, и он всячески меня убеждал оставить его): Надо ЛЮБИТЬ, а не дискутировать!
Поэтому и в обществе у нас главным считалась Любовь. Друг к другу. Нет, не в пошлом смысле, разумеется. В самом высоком. Любовь – это значило никогда не говорить ничего дурного («не распространять негатив» – типичное выражение), ничего и никого не отрицать, никогда не спорить (спор, дискуссия – это нарушение принципа Любви). У нас проводились «литературно-музыкальные» вечера, и на них часто, наряду с действительно интересными выступлениями Н., семьи В., выступали доморощенные поэты с неграмотными стихами, безголосые певцы, у которых нельзя было ни слова понять – но все очень терпеливо слушали. Ведь показать даже, что слушать это скучно – это нарушение принципа Любви. В информационных письмах разрешалось писать только положительную информацию (негатив не нужен!) Любимый критерий оценки: в твоем романе я не почувствовала Любви. В этом письме не было Любви.
Правда, как мы увидим позже, кое-кого все же приходилось, так сказать, осаживать. Но при этом принцип Любви вполне можно было не нарушать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27