Слишком тяжелыми. Дверь отворил мужчина - в майке и тренировочных штанах, с черными длинными усами. С недоумением уставился на Ильгет.
— Здесь живет Китти Ривейс? - быстро спросила она.
— А вам что нужно? - поинтересовался мужчина.
— Я… - Ильгет вдруг почувствовала слабость в ногах, захотелось прислониться к стене, - ее дочь…
Несколько секунд мужчина ошарашенно смотрел на нее. Потом повернулся и крикнул в глубину коридора.
— Китти!
Ильгет замерла. Ей было страшно. После Нелы…
Они ведь все ненавидят нас. И их можно понять. Они ненавидят. Лоб Ильгет покрылся испариной. Так же, впрочем, как я ненавижу сагонов. Они же не понимают, кто пришел в Лонгин первым… и как им это объяснить? И как пережить теперь их ненависть?
Мама выглядела не очень хорошо - побледневшее лицо в морщинах, краска на волосах вылиняла, проявились темные корни. Мама всегда красилась под блондинку. И сейчас, в 50 с лишним лет, на голове ее не было седины.
Ильгет замерла. Но все прошло очень хорошо. Мама бросилась к ней с криком "Ильке!" и обняла ее, руки неловко скользнули по бикру. Ильгет почувствовала себя слишком громоздкой и неуклюжей, но что поделаешь, без бикров ходить запрещалось, все-таки броня.
— Господи, Ильке, откуда ты взялась? Я так переживала… Ну заходи… Знакомься, это Кейн.
Мужчина в майке бледно улыбнулся.
— Кейн, это моя дочь, ты представляешь? Я просто не верю!
Минут через десять они сидели за столом на кухне и пили чай. Кейн как-то поспешно оделся и ретировался, сообщив, что ему нужно в управление. По словам мамы, он работал в отделе строительства, вроде бы, какой-то начальник… сейчас, правда, там неизвестно что творится, но его, судя по всему, оставят на своем посту.
— Ведь мы же не эммендары какие-нибудь, - с достоинством сказала мама. Ильгет кивнула.
— Ну а что с твоей школой?
— Пока не знаю, что будет, - сказала мама, - но мне сказали, что я на работе останусь в любом случае. Наверное, переформируют в обычную школу. Ты знаешь, при сагонах так много интернатов открыли, меня тоже это удивляло - все-таки дети должны воспитываться в семье…
Ильгет отметила, что мама уже говорит "при сагонах". Информационные бомбы действуют.
— Ну а ты как? - спросила мама рассеянно, - ты что же теперь, живешь на Квирине?
— Да.
— Ну и как, нравится?
Ильгет подумала.
— На Квирине - конечно, хорошо. Там и в материальном смысле хорошо, и вообще… друзья. Но то, что вот война…
— Да, война это ужасно, - согласилась мама, - мы тут сидели и тряслись… представляешь, вдруг телепередачи прекратились, грохот, за домами какое-то зарево. Сидим и ждем смерти, можно сказать… думали, хоть объявят воздушную тревогу, в бомбоубежище надо бежать… Как мы перетряслись, ты не представляешь!
Ильгет послушно кивнула. Маму, как обычно, совершенно не занимал вопрос, где в этот момент находилась ее дочь. Ну и хорошо.
— Думаю, уже все основное кончено, - сказала Ильгет, - Еще несколько месяцев, и мы уйдем с планеты.
— Ты вроде похудела, - заметила мама, - лицо как-то похудело.
Еще бы, подумала Ильгет.
— И что это за родинки у тебя появились? Не было же их?
— Это так… следы, - брякнула Ильгет. Впрочем, мама и не захотела дальше развивать эту тему.
— А это у тебя что, скафандр? Кошмар какой. Ты что, в их армии служишь?
— Да, что-то в этом роде.
— А что с Питой-то? - спросила мама. Она была классической тещей и зятя не переваривала, так же, как свекровь не переваривала Ильгет.
— Понятия не имею, - отозвалась Ильгет, - ты ничего о нем не слышала? Я не могу его найти.
— Нет. Ты же знаешь, они со мной не разговаривают, больно гордые. Ну и ладно, знаешь, не найдется - может, оно и к лучшему. Выйдешь за какого-нибудь квиринца… А что ты думаешь? Ведь выходят же за иностранцев. У нас вот одна на работе раз - и выскочила за цезийца. Почему бы и нет… Правда, доченька, я вижу, что ты совершенно не следишь за собой. Ты такая бледная, ну я понимаю, это скафандр, но иногда ты ведь можешь надевать что-нибудь нормальное? Ты никогда за собой не следила. А вот посмотри на меня. Мне за 50 уже, а разве я так выгляжу, как ты? Ты не болеешь? Ты вообще меня слышишь? Чего улыбаешься?
Ильгет с трудом объяснила маме, что ей нужно идти, и что в ближайшее время она не сможет постоянно посещать ее. Зато пообещала забрать ее на Квирин. Ее и Кейна, раз уж так получилось. Это маму очень обрадовало. Ильгет хотелось для ускорения вскочить на скарт и рвануть прямо с балкона - но это слишком уж шокирующе будет выглядеть. Она спустилась вниз.
Все по-прежнему. Тот же обшарпанный подъезд, и Боже мой - даже надпись знакомая через всю стену, "Гета - проститутка", и бетонные ступени… Так просто не бывает. Всего этого уже нет, не должно быть - это сон. Какие сагоны, какой Квирин? Ильгет вскочила на скарт и рванула с места на максимальной скорости.
На улице она поднялась повыше, избегая столкновений. Никого уже не удивлял вид бойца на скарте. Ильгет наклонилась вперед, легла под ветер, не закрывая шлема. Она не любила опускать лицевой щиток. Так гораздо лучше - не только видеть, но и чувствовать, и вдыхать грязноватый родной городской воздух.
Ильгет соскочила наконец на землю, вбежала в штаб, предъявив электронной системе палец для сканирования крови. Спустилась в подвал и, не снимая еще брони, включила машину. Сразу прозвучал сигнал вызова.
Ильгет сбросила броню в угол, оставшись в бикре первого уровня защиты. На экране возникло лицо Дэцина. Ильгет насторожилась. Что-то неладное… что-то не так.
— Ильгет…
— Что случилось?
Дэцин казался неестественно спокойным.
— Ильгет, ты только спокойно, пожалуйста… понимаешь… Андорин…
Спокойно?
Это было похоже на зубную боль, от которой не спасают таблетки, не спасает ничего - никто, ни один человек на свете не в силах помочь.
Спокойно…
Ильгет медленно раскачивалась - вперед и назад. Вперед и назад, как маятник. Это выглядело дико, нелепо, но ведь сейчас ее никто не видит. Камеры здесь есть, но за ней специально никто не наблюдает. Никто не подумает, что она сошла с ума. Вперед и назад, стукаясь затылком о мягкий подголовник. Вперед и назад. Когда человеку больно, не все ли равно, чем и как он отвлекается.
Ведь мы же не останемся здесь навечно…
Андо, ты сделай это, а для Иннельса я возьму кого-нибудь из лонгинцев.
Ведь это же ее, ее собственная вина. Если бы он остался здесь, с ним бы ничего не случилось.
Вперед-назад. Вперед-назад. Размах всем телом. И удар затылком с каждым разом все сильнее.
Хочется выть, кричать, но она молчит и только сосредоточивается на движении. Туда и обратно.
Он ведь не просто погиб как-нибудь.
Дэцин рассказал ей все сразу. Сжато, но - все, что знал. Тело Андо нашли в полуразрушенном доме. Пустом, покинутом. На нашей стороне. Впрочем, в Заре "наша" сторона - понятие относительное, мятежники прячутся повсюду. Городок Системы - где была и фабрика, на которой некогда работала Ильгет, заново отстроенная фабрика - в их руках. А все остальное - непонятно… Неясно, как Андо оказался там. Попал в плен? Он был ранен, не тяжело, прострелено бедро - непонятно, как, не сработала защита? Прострелено самой обычной пулей. Но умер он не от раны и не от кровопотери.
Андо встретился с сагоном.
Рядом с домом был захвачен эммендар. Самый настоящий, тесно "привязанный" к сагону невидимым поводком. Сейчас этого эммендара пытаются вылечить. Показания о том, что случилось с Андо, от него и получили.
Сагон. Там был сагон, и он пожелал встретиться с Андо.
"Это так, Иль. То, что произошло с тобой - в сущности, чудо. Чаще получается вот так. И человек погиб, и сагона нам не удалось поймать".
Сагон успел телепортировать.
Глаза Андо, когда его нашли, были широко раскрыты. Застыли. И в глазах - непередаваемый ужас.
Так, будто он умер от ужаса.
Мы ведь не останемся здесь навечно…
"На Квирин… скорее бы на Квирин".
Еще ведь надо будет как-то сказать его невесте. Ильгет замерла, прижалась затылком к подголовнику. Теперь ей хотелось тихо выть. Но это нельзя, это могут услышать. Подумают, что она свихнулась… хотя так оно и есть, в общем-то.
Господи, как она могла, как она могла такое сказать! И сказала, посылая его… на смерть… Как она могла?
Мы ведь не останемся здесь навечно.
Требовательно запищал зуммер. Надо работать. Надо смотреть схему. Какую схему? Как можно работать, когда… Она не сможет больше.
Она-то ведь знает, ЧТО видел Андо перед смертью. Этот свет из слепых глаз, лишенных зрачков. Господи, помилуй!
Да - Ильгет схватилась за молитву, словно за канат, вися над пропастью, - Господи, помилуй! Под твою защиту прибегаем, святая Богородица, не презри молений наших в скорбях наших…
Очень, очень давно она не молилась так. Так, словно вцепилась в протянутую ей ладонь… Вцепилась - и просила, просила, просила, лишь об одном, чтобы только не было так больно… надо было, наверное, молиться за упокой души, и она это делала тоже, но на самом деле она просила лишь об одном, чтобы как-нибудь облегчилась эта невыносимая боль, чтобы - может быть - это оказалось неправдой, пусть бы даже он умер, но НЕ ТАК. Не так. Но это оставалось правдой. И с этой правдой надо было теперь жить.
Молитва кончилась.
Андо, сказала она еще, пожалуйста… пожалуйста, прости меня!
И тогда, словно наконец прорвало эту пелену немыслимой боли - ручьем хлынули слезы.
Меггир, бывший редактор центральной газеты "Солнце Лонгина", стал постоянным заместителем Ильгет. Не только заместителем. Ильгет обучала его методам работы с информацией. Рано или поздно СИ должна перейти в руки лонгинцев.
Кроме того, и в самом координационном совете СИ было теперь пятеро лонгинцев, ежедневные совещания стали длиннее и утомительнее. Но что поделаешь? Зато у Ильгет появились часы отдыха. Она стала навещать маму время от времени. Иногда Меггир подменял ее полностью.
В Заре по-прежнему шла война. Самое противное, объяснял Дэцин. Невозможно справиться с партизанской войной. Вернее, можно, но очень, очень трудно. Это самая щекотливая часть операции. Это не дэггеров вырубать. Этих - нельзя отличить от мирных жителей. Они могут прятаться за любой дверью. Наносят точечные удары. Оставить их, не выловить - и они соберутся для удара снова. И самое главное - очевидно, что ими управляет сагон.
На крайний случай, конечно, остается возможность просто уничтожить город…
Но этого не будет, поспешно добавлял Дэцин, глядя на Ильгет. В этом нет необходимости. Мы ведь продвигаемся вперед, просто приходится все население города просеивать. И еще большая часть мятежников захватила Городок Системы - его придется штурмовать. Ведь и там могут быть пленные, могут быть заложники из жителей города.
— Вот, собственно, заявление переходного правительства, - сказал Йэн Мирро, глава координационного совета ДС-Лонгин. Ильгет скосила глаза на экран, где появился длинный текст с разными там "интенсификациями роста", "алгоритмами взаимодействия"… можно, конечно, быстро вложить это в собственный наноциллос, но на освоение все равно пара минут потребуется. Мирро продолжил:
— Итак, они намерены восстанавливать историческую форму власти - парламентскую демократию, частную собственность в полном объеме. По поводу наших объектов - они просят передать их в руки предпринимателей в качестве компенсации за разрушенное имущество…
Цергинец Дийн, сидящий рядом с Ильгет, вздохнул и тихо пробормотал.
— В итоге нам потом хватит геморроя с этой планетой…
— Ну что ж, - бодро подытожил Эркор, глава операции, - следовательно, передадим объекты в руки предпринимателей. Но конечно, когда будет окончательно завершена вся операция. Пока у нас есть проблемы на севере и в Заре…
Он окинул взглядом собравшихся. Ильгет здесь одна представляла СИ. Лонгинцев на совещание высшего руководства ДС совсем не допускали - это совещание было закрытым. Дэцин, как ответственный за оборону столицы, сидел напротив Ильгет, остальные - декторы, центоры - вокруг стола, полусбросив на лица щитки - чтобы видеть мониторы.
— Что с гуманитарной частью, ди Грелли? - спросил Эркор. Бывшая спасательница выпрямилась и начала докладывать. Жизненные потребности в столице полностью покрыты, по регионам - от 70 до 90 процентов. За прошедшие сутки введены в действие два биозавода по производству пищевой массы, налажен местный транспорт в районе Сетар. Экологи полностью восстановили 12 процентов биосферы, работа продолжается. Пока есть проблемы с обучением местного персонала - не хватает наставников.
— Это мы решим, - внушительно сказал главнокомандующий, - с Квирина идет транспорт с персоналом… Правда, высадятся они только после завершения военной операции. Теперь Служба Информации…
Ильгет вздрогнула, покраснела. Сбросила себе на монитор подготовленные тезисы, приготовилась говорить… что говорить-то - такие совещания раз в три дня, и все время одно и то же. Каждый раз она боялась до колик, что Эркор скажет - не справилась… хотя чего тут бояться, как она могла справиться, ведь у нее нет ни опыта, ни образования… Вроде бы выглядит все неплохо, но откуда ей знать, как это должно быть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
— Здесь живет Китти Ривейс? - быстро спросила она.
— А вам что нужно? - поинтересовался мужчина.
— Я… - Ильгет вдруг почувствовала слабость в ногах, захотелось прислониться к стене, - ее дочь…
Несколько секунд мужчина ошарашенно смотрел на нее. Потом повернулся и крикнул в глубину коридора.
— Китти!
Ильгет замерла. Ей было страшно. После Нелы…
Они ведь все ненавидят нас. И их можно понять. Они ненавидят. Лоб Ильгет покрылся испариной. Так же, впрочем, как я ненавижу сагонов. Они же не понимают, кто пришел в Лонгин первым… и как им это объяснить? И как пережить теперь их ненависть?
Мама выглядела не очень хорошо - побледневшее лицо в морщинах, краска на волосах вылиняла, проявились темные корни. Мама всегда красилась под блондинку. И сейчас, в 50 с лишним лет, на голове ее не было седины.
Ильгет замерла. Но все прошло очень хорошо. Мама бросилась к ней с криком "Ильке!" и обняла ее, руки неловко скользнули по бикру. Ильгет почувствовала себя слишком громоздкой и неуклюжей, но что поделаешь, без бикров ходить запрещалось, все-таки броня.
— Господи, Ильке, откуда ты взялась? Я так переживала… Ну заходи… Знакомься, это Кейн.
Мужчина в майке бледно улыбнулся.
— Кейн, это моя дочь, ты представляешь? Я просто не верю!
Минут через десять они сидели за столом на кухне и пили чай. Кейн как-то поспешно оделся и ретировался, сообщив, что ему нужно в управление. По словам мамы, он работал в отделе строительства, вроде бы, какой-то начальник… сейчас, правда, там неизвестно что творится, но его, судя по всему, оставят на своем посту.
— Ведь мы же не эммендары какие-нибудь, - с достоинством сказала мама. Ильгет кивнула.
— Ну а что с твоей школой?
— Пока не знаю, что будет, - сказала мама, - но мне сказали, что я на работе останусь в любом случае. Наверное, переформируют в обычную школу. Ты знаешь, при сагонах так много интернатов открыли, меня тоже это удивляло - все-таки дети должны воспитываться в семье…
Ильгет отметила, что мама уже говорит "при сагонах". Информационные бомбы действуют.
— Ну а ты как? - спросила мама рассеянно, - ты что же теперь, живешь на Квирине?
— Да.
— Ну и как, нравится?
Ильгет подумала.
— На Квирине - конечно, хорошо. Там и в материальном смысле хорошо, и вообще… друзья. Но то, что вот война…
— Да, война это ужасно, - согласилась мама, - мы тут сидели и тряслись… представляешь, вдруг телепередачи прекратились, грохот, за домами какое-то зарево. Сидим и ждем смерти, можно сказать… думали, хоть объявят воздушную тревогу, в бомбоубежище надо бежать… Как мы перетряслись, ты не представляешь!
Ильгет послушно кивнула. Маму, как обычно, совершенно не занимал вопрос, где в этот момент находилась ее дочь. Ну и хорошо.
— Думаю, уже все основное кончено, - сказала Ильгет, - Еще несколько месяцев, и мы уйдем с планеты.
— Ты вроде похудела, - заметила мама, - лицо как-то похудело.
Еще бы, подумала Ильгет.
— И что это за родинки у тебя появились? Не было же их?
— Это так… следы, - брякнула Ильгет. Впрочем, мама и не захотела дальше развивать эту тему.
— А это у тебя что, скафандр? Кошмар какой. Ты что, в их армии служишь?
— Да, что-то в этом роде.
— А что с Питой-то? - спросила мама. Она была классической тещей и зятя не переваривала, так же, как свекровь не переваривала Ильгет.
— Понятия не имею, - отозвалась Ильгет, - ты ничего о нем не слышала? Я не могу его найти.
— Нет. Ты же знаешь, они со мной не разговаривают, больно гордые. Ну и ладно, знаешь, не найдется - может, оно и к лучшему. Выйдешь за какого-нибудь квиринца… А что ты думаешь? Ведь выходят же за иностранцев. У нас вот одна на работе раз - и выскочила за цезийца. Почему бы и нет… Правда, доченька, я вижу, что ты совершенно не следишь за собой. Ты такая бледная, ну я понимаю, это скафандр, но иногда ты ведь можешь надевать что-нибудь нормальное? Ты никогда за собой не следила. А вот посмотри на меня. Мне за 50 уже, а разве я так выгляжу, как ты? Ты не болеешь? Ты вообще меня слышишь? Чего улыбаешься?
Ильгет с трудом объяснила маме, что ей нужно идти, и что в ближайшее время она не сможет постоянно посещать ее. Зато пообещала забрать ее на Квирин. Ее и Кейна, раз уж так получилось. Это маму очень обрадовало. Ильгет хотелось для ускорения вскочить на скарт и рвануть прямо с балкона - но это слишком уж шокирующе будет выглядеть. Она спустилась вниз.
Все по-прежнему. Тот же обшарпанный подъезд, и Боже мой - даже надпись знакомая через всю стену, "Гета - проститутка", и бетонные ступени… Так просто не бывает. Всего этого уже нет, не должно быть - это сон. Какие сагоны, какой Квирин? Ильгет вскочила на скарт и рванула с места на максимальной скорости.
На улице она поднялась повыше, избегая столкновений. Никого уже не удивлял вид бойца на скарте. Ильгет наклонилась вперед, легла под ветер, не закрывая шлема. Она не любила опускать лицевой щиток. Так гораздо лучше - не только видеть, но и чувствовать, и вдыхать грязноватый родной городской воздух.
Ильгет соскочила наконец на землю, вбежала в штаб, предъявив электронной системе палец для сканирования крови. Спустилась в подвал и, не снимая еще брони, включила машину. Сразу прозвучал сигнал вызова.
Ильгет сбросила броню в угол, оставшись в бикре первого уровня защиты. На экране возникло лицо Дэцина. Ильгет насторожилась. Что-то неладное… что-то не так.
— Ильгет…
— Что случилось?
Дэцин казался неестественно спокойным.
— Ильгет, ты только спокойно, пожалуйста… понимаешь… Андорин…
Спокойно?
Это было похоже на зубную боль, от которой не спасают таблетки, не спасает ничего - никто, ни один человек на свете не в силах помочь.
Спокойно…
Ильгет медленно раскачивалась - вперед и назад. Вперед и назад, как маятник. Это выглядело дико, нелепо, но ведь сейчас ее никто не видит. Камеры здесь есть, но за ней специально никто не наблюдает. Никто не подумает, что она сошла с ума. Вперед и назад, стукаясь затылком о мягкий подголовник. Вперед и назад. Когда человеку больно, не все ли равно, чем и как он отвлекается.
Ведь мы же не останемся здесь навечно…
Андо, ты сделай это, а для Иннельса я возьму кого-нибудь из лонгинцев.
Ведь это же ее, ее собственная вина. Если бы он остался здесь, с ним бы ничего не случилось.
Вперед-назад. Вперед-назад. Размах всем телом. И удар затылком с каждым разом все сильнее.
Хочется выть, кричать, но она молчит и только сосредоточивается на движении. Туда и обратно.
Он ведь не просто погиб как-нибудь.
Дэцин рассказал ей все сразу. Сжато, но - все, что знал. Тело Андо нашли в полуразрушенном доме. Пустом, покинутом. На нашей стороне. Впрочем, в Заре "наша" сторона - понятие относительное, мятежники прячутся повсюду. Городок Системы - где была и фабрика, на которой некогда работала Ильгет, заново отстроенная фабрика - в их руках. А все остальное - непонятно… Неясно, как Андо оказался там. Попал в плен? Он был ранен, не тяжело, прострелено бедро - непонятно, как, не сработала защита? Прострелено самой обычной пулей. Но умер он не от раны и не от кровопотери.
Андо встретился с сагоном.
Рядом с домом был захвачен эммендар. Самый настоящий, тесно "привязанный" к сагону невидимым поводком. Сейчас этого эммендара пытаются вылечить. Показания о том, что случилось с Андо, от него и получили.
Сагон. Там был сагон, и он пожелал встретиться с Андо.
"Это так, Иль. То, что произошло с тобой - в сущности, чудо. Чаще получается вот так. И человек погиб, и сагона нам не удалось поймать".
Сагон успел телепортировать.
Глаза Андо, когда его нашли, были широко раскрыты. Застыли. И в глазах - непередаваемый ужас.
Так, будто он умер от ужаса.
Мы ведь не останемся здесь навечно…
"На Квирин… скорее бы на Квирин".
Еще ведь надо будет как-то сказать его невесте. Ильгет замерла, прижалась затылком к подголовнику. Теперь ей хотелось тихо выть. Но это нельзя, это могут услышать. Подумают, что она свихнулась… хотя так оно и есть, в общем-то.
Господи, как она могла, как она могла такое сказать! И сказала, посылая его… на смерть… Как она могла?
Мы ведь не останемся здесь навечно.
Требовательно запищал зуммер. Надо работать. Надо смотреть схему. Какую схему? Как можно работать, когда… Она не сможет больше.
Она-то ведь знает, ЧТО видел Андо перед смертью. Этот свет из слепых глаз, лишенных зрачков. Господи, помилуй!
Да - Ильгет схватилась за молитву, словно за канат, вися над пропастью, - Господи, помилуй! Под твою защиту прибегаем, святая Богородица, не презри молений наших в скорбях наших…
Очень, очень давно она не молилась так. Так, словно вцепилась в протянутую ей ладонь… Вцепилась - и просила, просила, просила, лишь об одном, чтобы только не было так больно… надо было, наверное, молиться за упокой души, и она это делала тоже, но на самом деле она просила лишь об одном, чтобы как-нибудь облегчилась эта невыносимая боль, чтобы - может быть - это оказалось неправдой, пусть бы даже он умер, но НЕ ТАК. Не так. Но это оставалось правдой. И с этой правдой надо было теперь жить.
Молитва кончилась.
Андо, сказала она еще, пожалуйста… пожалуйста, прости меня!
И тогда, словно наконец прорвало эту пелену немыслимой боли - ручьем хлынули слезы.
Меггир, бывший редактор центральной газеты "Солнце Лонгина", стал постоянным заместителем Ильгет. Не только заместителем. Ильгет обучала его методам работы с информацией. Рано или поздно СИ должна перейти в руки лонгинцев.
Кроме того, и в самом координационном совете СИ было теперь пятеро лонгинцев, ежедневные совещания стали длиннее и утомительнее. Но что поделаешь? Зато у Ильгет появились часы отдыха. Она стала навещать маму время от времени. Иногда Меггир подменял ее полностью.
В Заре по-прежнему шла война. Самое противное, объяснял Дэцин. Невозможно справиться с партизанской войной. Вернее, можно, но очень, очень трудно. Это самая щекотливая часть операции. Это не дэггеров вырубать. Этих - нельзя отличить от мирных жителей. Они могут прятаться за любой дверью. Наносят точечные удары. Оставить их, не выловить - и они соберутся для удара снова. И самое главное - очевидно, что ими управляет сагон.
На крайний случай, конечно, остается возможность просто уничтожить город…
Но этого не будет, поспешно добавлял Дэцин, глядя на Ильгет. В этом нет необходимости. Мы ведь продвигаемся вперед, просто приходится все население города просеивать. И еще большая часть мятежников захватила Городок Системы - его придется штурмовать. Ведь и там могут быть пленные, могут быть заложники из жителей города.
— Вот, собственно, заявление переходного правительства, - сказал Йэн Мирро, глава координационного совета ДС-Лонгин. Ильгет скосила глаза на экран, где появился длинный текст с разными там "интенсификациями роста", "алгоритмами взаимодействия"… можно, конечно, быстро вложить это в собственный наноциллос, но на освоение все равно пара минут потребуется. Мирро продолжил:
— Итак, они намерены восстанавливать историческую форму власти - парламентскую демократию, частную собственность в полном объеме. По поводу наших объектов - они просят передать их в руки предпринимателей в качестве компенсации за разрушенное имущество…
Цергинец Дийн, сидящий рядом с Ильгет, вздохнул и тихо пробормотал.
— В итоге нам потом хватит геморроя с этой планетой…
— Ну что ж, - бодро подытожил Эркор, глава операции, - следовательно, передадим объекты в руки предпринимателей. Но конечно, когда будет окончательно завершена вся операция. Пока у нас есть проблемы на севере и в Заре…
Он окинул взглядом собравшихся. Ильгет здесь одна представляла СИ. Лонгинцев на совещание высшего руководства ДС совсем не допускали - это совещание было закрытым. Дэцин, как ответственный за оборону столицы, сидел напротив Ильгет, остальные - декторы, центоры - вокруг стола, полусбросив на лица щитки - чтобы видеть мониторы.
— Что с гуманитарной частью, ди Грелли? - спросил Эркор. Бывшая спасательница выпрямилась и начала докладывать. Жизненные потребности в столице полностью покрыты, по регионам - от 70 до 90 процентов. За прошедшие сутки введены в действие два биозавода по производству пищевой массы, налажен местный транспорт в районе Сетар. Экологи полностью восстановили 12 процентов биосферы, работа продолжается. Пока есть проблемы с обучением местного персонала - не хватает наставников.
— Это мы решим, - внушительно сказал главнокомандующий, - с Квирина идет транспорт с персоналом… Правда, высадятся они только после завершения военной операции. Теперь Служба Информации…
Ильгет вздрогнула, покраснела. Сбросила себе на монитор подготовленные тезисы, приготовилась говорить… что говорить-то - такие совещания раз в три дня, и все время одно и то же. Каждый раз она боялась до колик, что Эркор скажет - не справилась… хотя чего тут бояться, как она могла справиться, ведь у нее нет ни опыта, ни образования… Вроде бы выглядит все неплохо, но откуда ей знать, как это должно быть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73