У них больше нет сил.
Я обязан выжить. Обязан.
От этого зависит успех операции.
Арнис почувствовал, как ноги сами движутся, привычная боль в левой щиколотке, движение замедленное, словно в воде.
— Я виновен в происшедшем. Я не проследил за сосудами. Я принимаю гнев Нинья Теннар.
На следующее утро он не смог встать. Его поднимали пинками и хлыстом, но это было бесполезно - Арнис вставал на четвереньки, держался за стену и снова падал. В конце концов дэски просто поволокли его по узкому лазу - к Огненному святилищу.
Один из этапов созревания дэггеров. Арнису еще не приходилось бывать там, хотя в Огненное часто отправляли в качестве наказания. На один день, на два…
Говорили, нет ничего хуже. Говорили, лучше любые побои, чем это.
Больше не было сил бояться. Просто плевать. Работать он все равно не сможет. А страхи… какие там страхи. Сейчас для него существовала только одна мука, вчерашняя. Его слишком сильно били. Слишком долго. От электрохлыста все внутри скручивается в один кричащий от боли, судорожный комок. Так, что собственно боль от удара, рассекающего кожу, уже не замечаешь. Это потом содранная кожа на спине дает знать о себе. Потом она горит так, что не можешь уснуть, и кусаешь тряпку, чтобы не стонать громко - потому что придут и добавят.
Он лежал на краю и тяжело дышал. Его оставили в покое. На время.
"Под твою защиту прибегаем, пресвятая Богородица… не презри молений наших в скорбях наших…"
Да, Господи, подумал Арнис, да, я знаю, Ты очень, очень любишь меня…
Об одном только прошу - дай мне выжить. Ты же знаешь, как это важно.
К его запястьям привязывали веревки.
Что они еще сделают со мной? Что бы это ни было, Господи, только удержи меня, не дай сломаться…
Кто-то сильно рванул, и веревки натянулись, Арнис скользнул вниз. Он падал и падал в бездну, полную огня, и руки натянулись, удерживая тело, и веревки впились в запястья. А там, внизу, был огонь.
Теперь он понял.
Здесь, в Огненном Святилище, не работают. Здесь нет надобности делать что-либо. Достаточно просто человека - хотя бы одного, а можно и пятерых, можно и двадцать - повисшего над горящей купелью. Человека, раздираемого болью и…
И ужасом.
Потому что там был не только огонь.
Знакомое ощущение тошноты подступило к горлу. Он уже видел когда-то, уже чувствовал это. Оттуда, снизу, на него смотрел монстр. Смотрел, жадно впитывая токи его отчаяния и боли.
Наверное, гэла легко теряли здесь сознание. Но с Арнисом все было не так просто. Он тренирован. Он умеет переносить присутствие дэггера. Умеет - но от этого ведь не легче.
И ведь только что ему казалось - хуже уже не может быть…
Черная волна катилась на него. Черная волна захлестывала, не давая дышать. Стократ усиливая боль (а казалось - сильнее быть не может). Теперь он не мог бы молиться. Он не мог думать ни о чем… он попробовал кричать, но вырвался лишь короткий хрип.
Он не помнил, как его зовут. Почему и зачем он здесь. Тем более, он не мог бы сейчас вспомнить о Боге. Весь превратившись в ужас и боль, горящий, раскаленный ком ужаса и боли, в этот миг он вспомнил одно лишь имя - Ильгет.
Иль.
Иль, стал он повторять, вися над бездной. Иль. Иль. Ильгет. Он точно не знал, что это означает, но это было похоже на ниточку, за которую можно держаться.
Кто-то смотрел на него из темноты с непонятным выражением. Искэйро, вспомнилось имя. Искэйро.
Да, о чем он? Ильгет. Теперь он помнил, кто это, и что означает это слово. Просто одна женщина, ничего больше. Тонкие руки, длинные пальцы. Карие глаза. Ильгет. Если бы она была здесь…
Килиец наклонился к нему.
— Ты долго был в Огненном Святилище, гэла Арнис. Очень долго. Пей.
Он не смог подняться. Искэйро поддержал его голову. Это была не вода, а какой-то чай. Неважно. Ему очень хотелось пить.
— Искэйро поможет тебе, - сказал килиец, - трава мет. Она восстановит твои силы.
— Благодарю тебя, воин кили, - прошептал Арнис.
Богородица, вспоминал он. Пресвятая Дева. Иисус. Слава Отцу, и Сыну, и святому Духу…
Все постепенно придет снова.
Квирин. Дозорная Служба.
Все хорошо. Он смог выдержать. И у него получилось с зародышами. И это нужно будет повторить… только он больше не сможет. Снова пойти на это - зная, что будут рвать электрохлыстами, и что будешь висеть там, в Огненном? Над этим ужасом?
Лучше не думать об этом сейчас. Там видно будет. Пока можно отдохнуть.
— Дай мне еще попить, - попросил он килийца.
С утра Ильгет с Иволгой занимались обычной работой, принимали больных, выслушивали посетителей. К полудню с базара явилась возбужденная, довольная Рида, размахивая корзинкой.
— О проницательные! Весь город говорит о том, что Панторикс ошибся. Вы оказались правы, никакого дождя нет и не предвидится.
— Это хорошо, - заметила Иволга, - ну ладно, ты обед будешь варить? А то я уже, честно говоря, есть хочу.
— Я сейчас все сделаю, о проницательные.
Иволга повернулась к Ильгет. Произнесла на линкосе.
— Надо хоть Гэссу спасибо сказать. Ты пока принимай, а я пойду, свяжусь с ним.
Она удалилась в соседнюю комнату, где у них была спрятана гравистанция. Ильгет открыла занавесь и крикнула.
— Следующий! Заходите, пожалуйста.
Но у выхода сидел всего один юноша, Ильгет знала его, недавно им удалось вылечить его мать от застарелого псориаза.
— Проходи… Эннори, - она вспомнила имя.
Парнишка - лет восемнадцати, вихрастый, с блестящими гэлланскими глазами - вошел в комнату. Поклонился почтительно.
— О проницательная…
Ильгет села и указала посетителю на скамью напротив.
— Здравствуй, Эннори. Какая нужда привела тебя сегодня к нам?
— О проницательная, у меня нет больше нужд, которые я мог бы иметь. Я счастлив тем, что вы вылечили мою мать, и я вам благодарен. Только одна нужда тревожит меня по-прежнему…
— Какая же? - поинтересовалась Ильгет, внимательно глядя на парня.
Эннори вздохнул, потупил взгляд.
— Я не знаю, как вам сказать об этом… Я простой человек, не тэйфин, и в роду у нас не было никого такого. Но меня интересует истина, - последнее он выговорил словно через силу.
— И простой человек может интересоваться истиной, - спокойно сказала Ильгет, - ибо истина - едина для всех.
— Я увидел, что вы, проницательные, ты и твоя досточтимая соработница, гораздо сильнее, чем любой из наших тэйфинов. Ваша воля и ваш дух невероятно высоки. Вы исцелили столько людей, сколько Панторикс не исцелил за всю жизнь. Вы творили чудеса… И вы смогли подчинить себе уйгаран, и это говорит о том, что вы непобедимы. Все наше войско не могло бы справиться с вами…
Ильгет внимательно слушала, сложив руки на коленях.
— Но я задал себе вопрос, какие же духи помогают вам, ведь эти духи должны быть куда могущественнее Нинья Теннар… может ли быть, что это сам Ниннай Акос? Или же у вас свои духи? Я знаю, - поспешно добавил Эннори, - что мне не пристало интересоваться духами, но…
Он опустил глаза и добавил тихо.
— Всю мою жизнь я спрашивал себя, какой он, Ниннай Акос, и почему он дал нам жизнь, и чего он хочет от нас. Как устроен наш мир… Я так хочу это знать, но мне негде узнать это. Может быть, вы…
Ильгет смотрела на парня широко раскрытыми глазами.
— Да, Эннори, - произнесла она, - я расскажу тебе.
Она помолчала, надо было бы произнести молитву, но лишь обрывки мыслей метались в голове… Господи, только и подумала Ильгет. И заговорила.
— Эннори, Бог, которому мы служим - истинный Бог, создатель всего мира. Он гораздо сильнее любого из ваших духов, сильнее Ниннай Акоса.
Она вдруг подумала, что объяснить все человеку, не знающему о звездах и иных мирах, будет очень трудно. Но не начинать же объяснения с бесконечности Вселенной…
— Бог, в которого мы верим, создал весь мир.
Иволга вышла из соседней комнаты и встала у косяка, скрестив руки на груди. Ильгет бросила на нее взгляд и продолжила.
Она говорила около часа - примерно четыре средних доли по-гэллански. Говорила по наитию, потому что невероятно трудно было объяснить все человеку, никогда не знавшему иных культур, кроме собственной, не представляющего значения жертвы за грех, которому Бог обучил древних иудеев на Терре. Но Эннори был сообразителен, и он был очень заинтересован рассказом. Ильгет не знала, многое ли понял гэла из объяснений… она вообще не помнила того, что говорила, речь лилась как бы сама собой.
Она пересказывала пареньку всю историю мира, изложенную в Библии. О том, как Бог создал первых, совершенных людей, вложив в них свободу воли, и как они выбрали грех и зло. Как страдали люди, творя зло, и как страдал Бог, глядя на это. Как он пытался все же исправить мир, уничтожив всех людей, оставив только одного, воистину праведного человека с семьей, но и потомки этой семьи не стали лучше. (По-видимому, правда, еще до тех пор произошло расселение людей во Вселенной, но об этом Ильгет умолчала).Как Бог создал себе народ, произведя его от другого праведника, и на протяжении тысяч лет воспитывал этот народ, объяснив ему несколько простых правил, например - нельзя убивать, нельзя воровать, завидовать, изменять своей жене или мужу, поклоняться другим богам, которые все были - злые духи, акогната, и так далее. Бог научил свой народ приносить жертвы, но не просто так, а в искупление за определенные грехи, потому что ни один грех не должен был оставаться безнаказанным. Но люди, даже и принося жертвы животными, все равно оставались злыми. Бог много раз посылал к своему народу пророков, которые пытались наставить людей на путь Божий, но люди убивали пророков, потому что не хотели слышать о своих грехах и о Боге. И о том, как Бог послал к людям своего Сына, и Сын отдал Себя в жертву за все человеческие грехи…
— И отныне, сказал Он, тот, кто будет веровать в Меня, придет ко Мне - тот спасется, - с волнением сказала Ильгет. И посмотрела на Эннори. Вдруг юноша соскользнул со скамьи и встал на колени.
— О досточтимая! - воскликнул он, - я хочу прийти к Сыну Божьему! Это можно? Или… я ведь простой человек…
— Встань, Эннори, - Ильгет подняла его, - конечно, можно. Христос умер за всех людей, не только за тэйфинов. Каждый может обратиться к Нему в молитве. Эннори… я тоже была простой женщиной. Ты ведь знаешь, женщины не бывают тэйфинами. Но Бог и мне дает силы. Истинный Бог.
Со стороны Иволги послышался какой-то звук, не то хмыканье, не то кашель. Ильгет обернулась к подруге, сразу смутившись. Но выражение на лице Иволги удивило ее. Вовсе не ироническое выражение… очень серьезное.
— Что мне сделать для того, чтобы… ну… быть с Христом? - спросил Эннори. Ильгет улыбнулась.
— Точно так же в Евангелии спросил один юноша. И Христос ответил: раздай свое имение нищим, возьми свой крест и следуй за Мной.
Она помолчала.
— Тебе нужно креститься, Эннори. Ты хочешь этого?
— Да!
— Я могу это сделать. Но прежде ты должен услышать все, ведь я очень коротко тебе рассказала. Если хочешь, приходи ко мне каждый день, я буду рассказывать тебе… и потом окрещу. Если ты не передумаешь.
— О досточтимая! Конечно… если тебе не жаль своего времени и сил…
— Мне не может быть жаль, Эннори, потому что Спаситель учил нас, что любить своего ближнего и помогать ему - это очень важно.
Когда Эннори вышел, Ильгет смущенно повернулась к Иволге, ожидая услышать какое-нибудь ехидство. Она и сама понимала уязвимость своей позиции - чудеса-то их вовсе не были настоящими, обычные достижения науки и техники, единственное чудо, пожалуй, с дэггером в пещере, совершила как раз неверующая Иволга.
Но глаза подруги были совершенно серьезны. Она не сказала ни слова о происшедшем, произнесла лишь.
— Иль, там больные опять пришли. Примем?
— Конечно, - Ильгет прочитала про себя короткую молитву. Благодарственную. Бог так явно показывал свое присутствие и здесь, на Визаре, не знавшем или отвергнувшем Его. Рида впустила женщину, с лицом, не совсем похожим на гэла, глаза не настолько скошены, волосы не иссиня-черные, а темно-русые. На руках женщина держала мальчика, довольно большого, лет шести, испуганно, как зверек, поблескивающего темными глазками.
— Положи вот сюда, - Иволга показала на скамью, покрытую половиком. Женщина сгрузила свою ношу. Мальчик лежал совершенно расслабленно. Теперь они увидели, что ножки ребенка, босые, торчащие из коротких штанин, атрофированы - непропорционально коротки и тощи. Подруги обменялись взглядами - кажется, дело безнадежно.
— Опять полиомиелит, - пробормотала Иволга на линкосе. Мать ребенка вдруг повалилась на колени.
— О проницательные, на вас только и надеюсь. Как заболел четыре круга назад, так ножки и не ходят. А мальчик умненький, хороший мальчик, отец-то у нас на заработки ушел, да так и не вернулся, я по домам стираю… вы уж простите, вот собрала все, что могла, - она стала доставать какие-то свертки из-за пазухи коты. Ильгет остановила ее.
— Нет-нет, платы мы не берем.
Иволга наклонилась к мальчику, настороженно глядящему на нее.
— На гэллани говоришь?
— Говорю, - буркнул малыш, и даже странно было от него слышать нормальную человеческую речь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Я обязан выжить. Обязан.
От этого зависит успех операции.
Арнис почувствовал, как ноги сами движутся, привычная боль в левой щиколотке, движение замедленное, словно в воде.
— Я виновен в происшедшем. Я не проследил за сосудами. Я принимаю гнев Нинья Теннар.
На следующее утро он не смог встать. Его поднимали пинками и хлыстом, но это было бесполезно - Арнис вставал на четвереньки, держался за стену и снова падал. В конце концов дэски просто поволокли его по узкому лазу - к Огненному святилищу.
Один из этапов созревания дэггеров. Арнису еще не приходилось бывать там, хотя в Огненное часто отправляли в качестве наказания. На один день, на два…
Говорили, нет ничего хуже. Говорили, лучше любые побои, чем это.
Больше не было сил бояться. Просто плевать. Работать он все равно не сможет. А страхи… какие там страхи. Сейчас для него существовала только одна мука, вчерашняя. Его слишком сильно били. Слишком долго. От электрохлыста все внутри скручивается в один кричащий от боли, судорожный комок. Так, что собственно боль от удара, рассекающего кожу, уже не замечаешь. Это потом содранная кожа на спине дает знать о себе. Потом она горит так, что не можешь уснуть, и кусаешь тряпку, чтобы не стонать громко - потому что придут и добавят.
Он лежал на краю и тяжело дышал. Его оставили в покое. На время.
"Под твою защиту прибегаем, пресвятая Богородица… не презри молений наших в скорбях наших…"
Да, Господи, подумал Арнис, да, я знаю, Ты очень, очень любишь меня…
Об одном только прошу - дай мне выжить. Ты же знаешь, как это важно.
К его запястьям привязывали веревки.
Что они еще сделают со мной? Что бы это ни было, Господи, только удержи меня, не дай сломаться…
Кто-то сильно рванул, и веревки натянулись, Арнис скользнул вниз. Он падал и падал в бездну, полную огня, и руки натянулись, удерживая тело, и веревки впились в запястья. А там, внизу, был огонь.
Теперь он понял.
Здесь, в Огненном Святилище, не работают. Здесь нет надобности делать что-либо. Достаточно просто человека - хотя бы одного, а можно и пятерых, можно и двадцать - повисшего над горящей купелью. Человека, раздираемого болью и…
И ужасом.
Потому что там был не только огонь.
Знакомое ощущение тошноты подступило к горлу. Он уже видел когда-то, уже чувствовал это. Оттуда, снизу, на него смотрел монстр. Смотрел, жадно впитывая токи его отчаяния и боли.
Наверное, гэла легко теряли здесь сознание. Но с Арнисом все было не так просто. Он тренирован. Он умеет переносить присутствие дэггера. Умеет - но от этого ведь не легче.
И ведь только что ему казалось - хуже уже не может быть…
Черная волна катилась на него. Черная волна захлестывала, не давая дышать. Стократ усиливая боль (а казалось - сильнее быть не может). Теперь он не мог бы молиться. Он не мог думать ни о чем… он попробовал кричать, но вырвался лишь короткий хрип.
Он не помнил, как его зовут. Почему и зачем он здесь. Тем более, он не мог бы сейчас вспомнить о Боге. Весь превратившись в ужас и боль, горящий, раскаленный ком ужаса и боли, в этот миг он вспомнил одно лишь имя - Ильгет.
Иль.
Иль, стал он повторять, вися над бездной. Иль. Иль. Ильгет. Он точно не знал, что это означает, но это было похоже на ниточку, за которую можно держаться.
Кто-то смотрел на него из темноты с непонятным выражением. Искэйро, вспомнилось имя. Искэйро.
Да, о чем он? Ильгет. Теперь он помнил, кто это, и что означает это слово. Просто одна женщина, ничего больше. Тонкие руки, длинные пальцы. Карие глаза. Ильгет. Если бы она была здесь…
Килиец наклонился к нему.
— Ты долго был в Огненном Святилище, гэла Арнис. Очень долго. Пей.
Он не смог подняться. Искэйро поддержал его голову. Это была не вода, а какой-то чай. Неважно. Ему очень хотелось пить.
— Искэйро поможет тебе, - сказал килиец, - трава мет. Она восстановит твои силы.
— Благодарю тебя, воин кили, - прошептал Арнис.
Богородица, вспоминал он. Пресвятая Дева. Иисус. Слава Отцу, и Сыну, и святому Духу…
Все постепенно придет снова.
Квирин. Дозорная Служба.
Все хорошо. Он смог выдержать. И у него получилось с зародышами. И это нужно будет повторить… только он больше не сможет. Снова пойти на это - зная, что будут рвать электрохлыстами, и что будешь висеть там, в Огненном? Над этим ужасом?
Лучше не думать об этом сейчас. Там видно будет. Пока можно отдохнуть.
— Дай мне еще попить, - попросил он килийца.
С утра Ильгет с Иволгой занимались обычной работой, принимали больных, выслушивали посетителей. К полудню с базара явилась возбужденная, довольная Рида, размахивая корзинкой.
— О проницательные! Весь город говорит о том, что Панторикс ошибся. Вы оказались правы, никакого дождя нет и не предвидится.
— Это хорошо, - заметила Иволга, - ну ладно, ты обед будешь варить? А то я уже, честно говоря, есть хочу.
— Я сейчас все сделаю, о проницательные.
Иволга повернулась к Ильгет. Произнесла на линкосе.
— Надо хоть Гэссу спасибо сказать. Ты пока принимай, а я пойду, свяжусь с ним.
Она удалилась в соседнюю комнату, где у них была спрятана гравистанция. Ильгет открыла занавесь и крикнула.
— Следующий! Заходите, пожалуйста.
Но у выхода сидел всего один юноша, Ильгет знала его, недавно им удалось вылечить его мать от застарелого псориаза.
— Проходи… Эннори, - она вспомнила имя.
Парнишка - лет восемнадцати, вихрастый, с блестящими гэлланскими глазами - вошел в комнату. Поклонился почтительно.
— О проницательная…
Ильгет села и указала посетителю на скамью напротив.
— Здравствуй, Эннори. Какая нужда привела тебя сегодня к нам?
— О проницательная, у меня нет больше нужд, которые я мог бы иметь. Я счастлив тем, что вы вылечили мою мать, и я вам благодарен. Только одна нужда тревожит меня по-прежнему…
— Какая же? - поинтересовалась Ильгет, внимательно глядя на парня.
Эннори вздохнул, потупил взгляд.
— Я не знаю, как вам сказать об этом… Я простой человек, не тэйфин, и в роду у нас не было никого такого. Но меня интересует истина, - последнее он выговорил словно через силу.
— И простой человек может интересоваться истиной, - спокойно сказала Ильгет, - ибо истина - едина для всех.
— Я увидел, что вы, проницательные, ты и твоя досточтимая соработница, гораздо сильнее, чем любой из наших тэйфинов. Ваша воля и ваш дух невероятно высоки. Вы исцелили столько людей, сколько Панторикс не исцелил за всю жизнь. Вы творили чудеса… И вы смогли подчинить себе уйгаран, и это говорит о том, что вы непобедимы. Все наше войско не могло бы справиться с вами…
Ильгет внимательно слушала, сложив руки на коленях.
— Но я задал себе вопрос, какие же духи помогают вам, ведь эти духи должны быть куда могущественнее Нинья Теннар… может ли быть, что это сам Ниннай Акос? Или же у вас свои духи? Я знаю, - поспешно добавил Эннори, - что мне не пристало интересоваться духами, но…
Он опустил глаза и добавил тихо.
— Всю мою жизнь я спрашивал себя, какой он, Ниннай Акос, и почему он дал нам жизнь, и чего он хочет от нас. Как устроен наш мир… Я так хочу это знать, но мне негде узнать это. Может быть, вы…
Ильгет смотрела на парня широко раскрытыми глазами.
— Да, Эннори, - произнесла она, - я расскажу тебе.
Она помолчала, надо было бы произнести молитву, но лишь обрывки мыслей метались в голове… Господи, только и подумала Ильгет. И заговорила.
— Эннори, Бог, которому мы служим - истинный Бог, создатель всего мира. Он гораздо сильнее любого из ваших духов, сильнее Ниннай Акоса.
Она вдруг подумала, что объяснить все человеку, не знающему о звездах и иных мирах, будет очень трудно. Но не начинать же объяснения с бесконечности Вселенной…
— Бог, в которого мы верим, создал весь мир.
Иволга вышла из соседней комнаты и встала у косяка, скрестив руки на груди. Ильгет бросила на нее взгляд и продолжила.
Она говорила около часа - примерно четыре средних доли по-гэллански. Говорила по наитию, потому что невероятно трудно было объяснить все человеку, никогда не знавшему иных культур, кроме собственной, не представляющего значения жертвы за грех, которому Бог обучил древних иудеев на Терре. Но Эннори был сообразителен, и он был очень заинтересован рассказом. Ильгет не знала, многое ли понял гэла из объяснений… она вообще не помнила того, что говорила, речь лилась как бы сама собой.
Она пересказывала пареньку всю историю мира, изложенную в Библии. О том, как Бог создал первых, совершенных людей, вложив в них свободу воли, и как они выбрали грех и зло. Как страдали люди, творя зло, и как страдал Бог, глядя на это. Как он пытался все же исправить мир, уничтожив всех людей, оставив только одного, воистину праведного человека с семьей, но и потомки этой семьи не стали лучше. (По-видимому, правда, еще до тех пор произошло расселение людей во Вселенной, но об этом Ильгет умолчала).Как Бог создал себе народ, произведя его от другого праведника, и на протяжении тысяч лет воспитывал этот народ, объяснив ему несколько простых правил, например - нельзя убивать, нельзя воровать, завидовать, изменять своей жене или мужу, поклоняться другим богам, которые все были - злые духи, акогната, и так далее. Бог научил свой народ приносить жертвы, но не просто так, а в искупление за определенные грехи, потому что ни один грех не должен был оставаться безнаказанным. Но люди, даже и принося жертвы животными, все равно оставались злыми. Бог много раз посылал к своему народу пророков, которые пытались наставить людей на путь Божий, но люди убивали пророков, потому что не хотели слышать о своих грехах и о Боге. И о том, как Бог послал к людям своего Сына, и Сын отдал Себя в жертву за все человеческие грехи…
— И отныне, сказал Он, тот, кто будет веровать в Меня, придет ко Мне - тот спасется, - с волнением сказала Ильгет. И посмотрела на Эннори. Вдруг юноша соскользнул со скамьи и встал на колени.
— О досточтимая! - воскликнул он, - я хочу прийти к Сыну Божьему! Это можно? Или… я ведь простой человек…
— Встань, Эннори, - Ильгет подняла его, - конечно, можно. Христос умер за всех людей, не только за тэйфинов. Каждый может обратиться к Нему в молитве. Эннори… я тоже была простой женщиной. Ты ведь знаешь, женщины не бывают тэйфинами. Но Бог и мне дает силы. Истинный Бог.
Со стороны Иволги послышался какой-то звук, не то хмыканье, не то кашель. Ильгет обернулась к подруге, сразу смутившись. Но выражение на лице Иволги удивило ее. Вовсе не ироническое выражение… очень серьезное.
— Что мне сделать для того, чтобы… ну… быть с Христом? - спросил Эннори. Ильгет улыбнулась.
— Точно так же в Евангелии спросил один юноша. И Христос ответил: раздай свое имение нищим, возьми свой крест и следуй за Мной.
Она помолчала.
— Тебе нужно креститься, Эннори. Ты хочешь этого?
— Да!
— Я могу это сделать. Но прежде ты должен услышать все, ведь я очень коротко тебе рассказала. Если хочешь, приходи ко мне каждый день, я буду рассказывать тебе… и потом окрещу. Если ты не передумаешь.
— О досточтимая! Конечно… если тебе не жаль своего времени и сил…
— Мне не может быть жаль, Эннори, потому что Спаситель учил нас, что любить своего ближнего и помогать ему - это очень важно.
Когда Эннори вышел, Ильгет смущенно повернулась к Иволге, ожидая услышать какое-нибудь ехидство. Она и сама понимала уязвимость своей позиции - чудеса-то их вовсе не были настоящими, обычные достижения науки и техники, единственное чудо, пожалуй, с дэггером в пещере, совершила как раз неверующая Иволга.
Но глаза подруги были совершенно серьезны. Она не сказала ни слова о происшедшем, произнесла лишь.
— Иль, там больные опять пришли. Примем?
— Конечно, - Ильгет прочитала про себя короткую молитву. Благодарственную. Бог так явно показывал свое присутствие и здесь, на Визаре, не знавшем или отвергнувшем Его. Рида впустила женщину, с лицом, не совсем похожим на гэла, глаза не настолько скошены, волосы не иссиня-черные, а темно-русые. На руках женщина держала мальчика, довольно большого, лет шести, испуганно, как зверек, поблескивающего темными глазками.
— Положи вот сюда, - Иволга показала на скамью, покрытую половиком. Женщина сгрузила свою ношу. Мальчик лежал совершенно расслабленно. Теперь они увидели, что ножки ребенка, босые, торчащие из коротких штанин, атрофированы - непропорционально коротки и тощи. Подруги обменялись взглядами - кажется, дело безнадежно.
— Опять полиомиелит, - пробормотала Иволга на линкосе. Мать ребенка вдруг повалилась на колени.
— О проницательные, на вас только и надеюсь. Как заболел четыре круга назад, так ножки и не ходят. А мальчик умненький, хороший мальчик, отец-то у нас на заработки ушел, да так и не вернулся, я по домам стираю… вы уж простите, вот собрала все, что могла, - она стала доставать какие-то свертки из-за пазухи коты. Ильгет остановила ее.
— Нет-нет, платы мы не берем.
Иволга наклонилась к мальчику, настороженно глядящему на нее.
— На гэллани говоришь?
— Говорю, - буркнул малыш, и даже странно было от него слышать нормальную человеческую речь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73