На планете ничего особенного не происходило. «Массовое самоубийство в Апингтоне в Южной Африке — туда на встречу с Абрахамом Перри, провозгласившим себя апостолом Единого Бога Смерти, прибыло полторы тысячи человек». Итог — двести тридцать жертв, принявших мученическую смерть через «купание» в кипящих котлах. Трупы были сожжены, пепел развеян по ветру — произошло очищение огнем и водой, и теперь, по замыслу самоубийц, они должны восседать на небесном престоле по правую руку Единого Бога Смерти. Этот культ достиг пика в Темные Десятилетия, тогда тысячи, десятки тысяч людей через огненные врата шли в иной, наполненный благостностью, мир смерти. Когда на место безысходности пришла сытая скука, культ, хоть и подрастерял своих сторонников, но все равно оставался опасным, его «апостолы» подвергались преследованиям по всему миру. В результате они выработали методы борьбы с полицией не хуже, чем Большие Кланы.
«Вчера в Бонне при попытке сил правопорядка проникнуть на склад, где хранился наркотик „птичий пух“, взорвалась объемная бомба. Погибло шестеро местных полицейских и два агента Европейского бюро по борьбе с наркооборотом». Вот идиоты! Всегда говорил, что немцы и Евробюро работать не умеют. Минирование складов — любимый трюк в последнее время. Сколько людей так погибло, но все равно находятся полицейские-бараны, которые упорно прут напролом, не предпринимая необходимых мер безопасности.
«Князь Грузии Шота Сванидзе казнил еще одного министра…» Да, этот не успокоится. Кровосос и маньяк. Сейчас грузинские летописцы и историки из кожи вон лезут, составляя благородную аристократическую родословную своему хозяину, хотя все знают — прадед его был известный вор, ставший позже работорговцем, а еще позже крупным наркодельцом, и получил он власть подкупом, коварством и неуемной кровожадностью.
"Конгресс США принял решение о финансировании строительства станции «Венера-Твердь». Это крупнейший венерианский проект за всю историю исследований Утренней звезды.
«В Москве Наталья Леонович поставила новые „Метаморфозы“ Такого успеха давно не знал этот вид искусства. Вчера в давке после представления один человек задохнулся Еще один почитатель очаровательной Натальи на глазах у всех вскрыл себе вены. Его удалось спасти»…
Я выключил СТ и вновь вернулся к мыслям о своем незавидном положении. Что я имею? То, что попался, — это факт из разряда печальных. То, что меня еще не пристрелили, не замучили, не разобрали по косточкам, — это факт из разряда отрадных. А моя беседа с Чаевым — это факт из разряда совершенно невероятных и абсурдных. В то, что это именно тот Чаев, я поверил окончательно и бесповоротно.
Пить коньяк с Леонидом Серафимовичем Чаевым — это примерно то же самое, что отобедать с Резерфордом или сыграть в шашки с Нильсом Бором. Чаев — один из столпов современной эфиродинамики. То, что были созданы безопасные ТЭФ-станции, — во многом его заслуга. Больше всего меня смущало, что родился он сто сорок лет назад. И уже сто лет прошло с того момента, когда он исчез при очень загадочных обстоятельствах. Произошло это в разгар Темных Десятилетий. Бывали тогда происшествия и похлеще, но все равно исчезновение академика Чаева вошло в ранг экстра-чрезвычайных происшествий и заняло почетное место в ряду мировых тайн. По этому поводу было сотворено немало статей и книг с сотнями «убедительнейших» версий, некоторые из них были совершенно сумасшедшими. Но факт остается фактом — никто ничего конкретно не знал о его судьбе.
Если поверить в его рассказ о пробуждении сверхспособностей, то это объясняет, как он протянул все эти годы и сохранил прекрасную форму. Кто знает, какова продолжительность жизни сверхлюдей? Только вот вопрос: верить или не верить в это? Я, кажется, поверил. Я ощущал в себе присутствие Силы, особенно явственно в последние дни — она спасла меня в поединке с псами — «убийцами».
По поводу остальных вопросов — зачем здесь эта база, что будет со мной дальше, — можно строить сколько угодно предположений. Поживем — увидим. Но Чаеву можно доверять хотя бы в том, что пытаться убежать отсюда бессмысленно. Если даже я и покину базу, без «Гвоздя» мне не преодолеть низковибрационный ТЭФ-барьер.
У меня отобрали все, даже часы, окон в комнате не было, поэтому я не знал, какое сейчас время суток. Проспал я где-то часов шесть, потом поел — сервировочная система работала безупречно. Думать, чем занять свободное время, мне не пришлось. Об этом позаботился Чаев, пригласив меня в свой кабинет на продолжение беседы.
* * *
— Александр Викторович, вы не против, если я немного предамся воспоминаниям? Когда тебе давно перевалило за сотню, это становится любимым занятием. Эдакая старческая слабость.
— Вы выглядите лишь на сотню лет моложе.
— Вот-вот. Это и было сотню лет назад. Представьте, что такое жить в разрушающемся мире. Не оставляло ощущение, что действительно наступает конец времени и пришла-таки пора человечеству расплачиваться за свои бесчисленные грехи. Божьи кары обрушились во всей полноте. Экологическая катастрофа — мир просто тонул в грязи, почва была выжжена, реки и даже океан отравлены. Тут еще грянула эпидемия песочной чумы, начались мутации. Представьте — паника, вымершие города, везде — трупы, трупы, трупы. В средние века от чумы вымерло две трети населения Европы. От катаклизмов Темных Десятилетий семимиллиардное население планеты сократилось до трех миллиардов, а потом еще не одно десятилетие продолжало неуклонно сокращаться. Не удивлюсь, если та же песочная чума являлась одной из шуток Конструктора. Или реакцией истерзанной планеты, которая просто не в состоянии была прокормить полчища голодных, озлобленных, гадящих, дерущихся между собой паразитов… Нужно жить там, в те времена, чтобы понять, каковы чувства человека, уверенного, что остались годы, а то и месяцы. Что вот-вот настанет день, когда под человечеством разверзнется твердь земная и геенна огненная поглотит тех, кто еще остался в живых. Монастыри не могли принять и сотой доли желающих укрыться в них, плодились секты, возрождались совершенно дикие религии, о которых люди забыли давным-давно. Рушились великие державы, и хорошо еще, когда на их месте возникали другие, и не все оказывалось сметено волнами хаоса и отчаяния. Картины, которые глубже всего врезались в память, — карантины, санитарные кордоны, санитарные машины с автоматчиками, горящий полицейский БТР… Вода — два часа в сутки, едва тлеющая электролампочка и грохот выстрелов по ночам.
— Веселые картины, — вздохнул я.
— Да, веселые… А тут еще практически по всей Земле началось движение новых луддитов — ненавистников машин. Технику обвиняли в приближающемся конце света. Безобидный некогда лозунг «Назад к природе» обрел зловещий оттенок. Люди хлынули из городов, но на природе тоже делать было нечего, кроме как умереть. Песочная чума свирепствовала там не меньше, чем в городах… У человечества все-таки оставались шансы, хоть и шло оно по лезвию бритвы. Мы опаздывали совсем немного. На подходе были кардинально новые технологии. Особенно обнадеживали опыты по эфиродинамике. С помощью этой новой науки виделась возможность преодолеть экологический кризис, влекущий за собой другие главное, энергетический. Во всем мире создавались экспериментальные ТЭФ-установки. 24 августа 2026 года наступил «судный день». В одну секунду рванули все ТЭФ-установки планеты, попав в вакуум-резонанс. Мы легко отделались. Процесс должен был пойти дальше, и тогда на Земле вообще бы камня на камне не осталось. Вмешался некий фактор, назовем его X. У меня есть мнение по этому поводу, но об этом позже… В общем, шкатулка с рождественским подарком оказалась очередным ящиком Пандоры… Думаю, вы получили некоторое представление о том, как воспринималась та жизнь. Расползающаяся, как ветхое тряпье, ткань бытия, сдерживаемый из последних сил хаос, массовые расстрелы и драконовы меры, которыми государства пытались сдержать растущую анархию. И на этом фоне — охраняемые войсками научные институты, даже после «судного дня» продолжающие заниматься ТЭФ-установками. Да, продолжающие заниматься проблемой, несмотря на ненависть людей, на демонстрации, на то, что Марка Фишера, одного из ведущих физиков планеты, разорвала разъяренная толпа Впрочем, озверевшие толпы в то время не были редкостью… Я работал в Институте прикладной эфиродинамики под Новосибирском. Мне исполнилось тогда тридцать три года, математику Грише Борзовскому — двадцать четыре, он был потрясающе талантлив. И наша группа тогда вышла на нечто, получившее название «эффект Чаева». Вы наверняка слышали об этом.
— Конечно, — кивнул я.
— Благодаря нам появилась возможность безопасной эксплуатации ТЭФ-систем. Это не было еще победой над тьмой, но впереди забрезжил свет. Энергетический кризис фактически был побежден мной и Борзовским с помощью бумаги, авторучки и примитивнейшего по нынешним временам компьютера.
— И вашей интуиции, о которой ходили легенды.
— Вот именно. Интуиция.
Чаев нахмурился, вздохнул и продолжил:
— Давайте спустимся еще ниже по реке времени. Я с самого детства был немного странным. Отец мой работал наладчиком на заводе, мать — учительницей. Рос в бандитском районе в Подольске. Там очень много зависело от того, есть ли у тебя нож или бритва в кармане, и как ты ими управляешься. А управлялся я ими неплохо… А как я дрался! Конечно, значительно хуже, чем вы сейчас, но достаточно хорошо, чтобы при желании стать заводилой у шпаны, а потом сделать карьеру в банде Моей Круглого — его парни держали тогда под контролем часть Москвы, плевали на милицию, ездили на роскошных машинах, а мы, щенки, глотали их выхлопные газы. Мафиозная карьера, впрочем, меня не манила. Сверстники отнесли бы меня к категории «очкариков», «шизиков» или «маменькиных сынков», то есть к людям по своей сути никчемным, если бы я не умел сшибить с ног любого одним ударом. А заниматься этим приходилось нередко, так как с детства у меня стали пробуждаться робин-гудовские устремления к защите слабых и невинно обиженных. Я грыз науку. Физику. Побелил на международной олимпиаде, был принят без экзаменов на физфак, стал его гордостью. И все эти годы меня угнетало чувство, что со мной что-то не так. Рейсовый самолет Москва — Алжир упал, едва поднявшись над взлетной полосой. Все пассажиры погибли, кроме одного. Меня. В тот день я не опоздал на рейс, командировка была слишком важная, я обязан был быть в тот день в Алжире. Но я стоял и смотрел, как поднимается, а потом рушится на взлетную полосу Ту-402. Я не предполагал, что он разобьется. Но знал, что мне в нем лететь нельзя. Потом из меня выпили не один литр крови ваши коллеги. В багажном отделении самолета сработало взрывное устройство, и, конечно же, их насторожило, что один из пассажиров отказался лететь… В Саратовской области произошел выброс химикатов, в тот день я должен был быть там, но не поехал. В результате из множества трупов моего там не оказалось. Знакомо, не правда ли?
— Да, пожалуй. Вам никогда не упадет на голову случайно свалившийся кирпич.
— Да. Точно не знаю, что привело к самой инициации сверх-Я. Определенно, важным фактором оказалась моя работа с ТЭФ-оборудованием, в результате чего во мне был запущен какой-то механизм. Произошло это не сразу, растянулось на годы, но однажды я ясно понял, что к чему. И ужаснулся. Я не знал, что с этим свалившимся на меня даром делать. Меня охватило жуткое чувство одиночества… В жизни ничего не делается просто так. Есть предначертание, линии судьбы. Наши роли во вселенском спектакле кем-то распланированы, хотя, может быть, и прописаны лишь вчерне. Мне суждено было встретить Густава. Он не был физиком. Он был хирургом высочайшей квалификации, мог бы купаться в роскоши, но еле-еле сводил концы с концами. Он постоянно валился с ног от усталости, потому что не мог отказать в помощи никому и не хотел думать, что на его ремесле можно разбогатеть. Познакомились мы в пивном баре. Я участвовал в конференции, проходившей в Мюнхене, уже великий физик, спаситель человечества. Умудрился скрыться от сопровождавших и от назойливой охраны, заглянул в престижную пивную, из тех, куда не пускают кого ни попадя, где парни из санитарного контроля не тычут в тебя автоматом и где можно отдохнуть от вида бродяг, к тому времени заполонивших все. Посидели, Густав пригласил меня домой. Сперва мне казалось, что я нашел неплохого приятеля и собутыльника. Но нашел я такого же, как я сам. Густава терзали те же мысли, что и меня. Не буду рассказывать, с каким трудом удалось провести его инициацию, но получилось. Я был теперь не один. Затем мы нашли еще одного супера. Теперь, через сто лет, нас несколько тысяч. Потом в 2042 году я нашел точку концентрации. Нашел в ТЭФ-зоне. Меня влекла сюда непреодолимая сила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45