— Слова мои больше походили на кудахтанье или кашель.
— Узнаешь, не торопись. — Голос у голубоглазого оказался хрипловатый, самоуверенный. В его речи чувствовался легкий, скорее всего западный акцент, но в остальном она была безупречна.
— Мне плевать, кто ты. Где Вадик?
— А мне плевать на твоего Вадика, — нагло изрек голубоглазый, и надо признаться, для наглости у него имелись все основания, в отличие от меня, ведь это мои, а не его руки скованы кандалами. — Так и быть, скажу. Жив твой Вадик. Ничего с ним не случится, если у нас с тобой получится конструктивный разговор.
— Тебе чего надо?
— Прими мои комплименты, тварь. Ты, конечно, боец отличный. Двоих моих «мастодонтов» уложил чисто. А у меня ведь не сопливые мальчики работают.
— Если бы я дурака не свалял, вы бы меня никогда не взяли. — Я потихоньку приходил в себя, мысли становились яснее, а язык ворочался легче.
— Взяли бы. Просто повозились бы подольше. Пришлось попотеть, но ловушку мы хорошую устроили, не так ли?
— Аж надулся от гордости, индюк, — зло процедил я, за что тут же получил хлесткую болезненную пощечину. Бил голубоглазый не ахти как, но все равно приятного мало. Ничего, если меня здесь не пришибут, может, представится возможность с глазу на глаз обсудить его теперешнее некорректное поведение.
— Мы же культурные люди. Не надо грубить, -угрожающе прошипел голубоглазый, и я понял, что он действительно сильно не любит, когда ему грубят, особенно люди, закованные в наручники.
— Не буду… Значит, ловушка.
— Она и есть.
Неужели Вадим продал? Нет, вряд ли. Теперь я понял, почему поведение приятеля показалось мне неестественным. Я говорил по СТ-фону не с ним, а с его компьютерной моделью. Рассчитано все было хорошо, даже то, что я могу проверить, откуда звонок. И я как баран поперся на заклание. Где только моя былая осторожность! Ох, дурак! «Только приезжай один». Приехал. А они все продумали, даже «заглушку» подготовили, парализовавшую мой коммуникатор, — я был лишен возможности послать сигнал тревоги, и не поднялись в небо вертолеты с бойцами дежурного тактического подразделения. Я остался один на один с противником и проиграл рукопашную схватку. Интересно, кто они?
— За каким, спрашивается, лешим вам понадобилось тратить столько сил, чтобы заманить в капкан научного сотрудника Института социологии?
Институт социологии — такая же «крыша», как и Министерство полиции. В компьютерных банках памяти есть сведения, что некий Александр Роговицкий прилежно трудится в ФИС — Федеральном институте социологии.
— У вас все социологи имеют разрешение на оружие? — хмыкнул голубоглазый.
— Исследование молодежной преступности, программа «Юниор» — нам разрешено ношение оружия.
— Хватит кривляться, полковник. Сфера твоих малонаучных занятий в Управлении психоэкологии мне прекрасно известна. Александр Викторович Аргунов, оперативник класса "А". Так?
«Ох, плохо дело, — подумал я. — Голубоглазый знает слишком много».
— Поговорим? — неприветливо улыбнувшись, спросил он.
— Ну, поговорим.
Голубоглазый крикнул. Вошли два здоровенных громилы. Один бородатый, с разукрашенной физиономией — это я его задел в пылу драки. Второй — пузатый хмурый бык лет сорока — внешне выглядел целым. Кажется, это он угостил меня сзади ударом хлыста. Манеры у них оказались отвратительные, они схватили меня и бесцеремонно потащили в большую комнату. Ноги мои волочились по полу, я больно ударился коленом о порог. Меня бросили на диван рядом с книжным шкафом, где пылились старинные книги. При этом пузатый врезал мне кулачищем в бок — будто поленом хватил.
— Осторожнее, недоносок! — порекомендовал я ему и тут же получил под коленную чашечку от бородатого.
Голубоглазый уселся на стул напротив меня. Ну и противная же у него морда! И какая все-таки знакомая! Глаза голубые, яркие… Вспомнил. А дело, оказывается, еще хуже, чем могло бы быть Киевский вояж, потасовка в баре. Этот земноводный палил в меня из пистолета. Какой-то деятель из Большого Клана «Деревянных Ангелов». Эти парни умеют вытягивать жилы. И им есть за что недолюбливать мою персону.
Уничтожение лаборатории «райских семечек» — это убытки огромных масштабов. Что они хотят от меня, почему не пристрелили сразу? Попытаются выудить информацию о нашем управлении? Интересно, как? Пытки, боль, психотропные вещества? Ерунда. Человеку, владеющему хай-тог, пытки не страшны, я могу убрать боль, в крайнем случае выйду из игры и уйду туда, где меня не достанут, — в благодатный край смерти. Без всяких подручных средств. Просто усилием воли.
Правда, они вряд ли это знают. За свою жизнь я встречал всего лишь троих, владеющих хай-тог на моем уровне.
— Ну что, полковник, настало время для разговора, — ухмыльнулся голубоглазый.
— Ошибаешься. Ха, полковник. Да я вообще в армии не служил. — Для порядка я должен был немного поотнекиваться.
— Брось. Поговорим откровенно.
— Это как, без наручников?
— Э, нет. Ты опять устроишь свалку, и тебя жалко будет убивать… Я представляться не буду. По вашим меркам я что-то вроде генерала в одной серьезной организации.
— Как мило! Мне отдать честь?
— Не стоит напрягаться. Начнем с общеизвестного. В мире двенадцать Больших Кланов, каждый со своей историей. Фактически это суверенные государства, правда, без собственных территорий. На них возводят напраслину, особенно журналисты, приписывают им всякую ерунду. Мы же не боремся с государственными образованиями за место под солнцем. Мы не скрытые хозяева всего и вся, как пытаются доказать некоторые фантазеры.
— Я знаю, генерал.
— Мы просто делим этот мир, занимаем положенное нам место. Вы играете, делая вид, что пытаетесь победить нас. Мы тоже играем. Но никто никого не победит. Мир просто не может без нас. Мы живем за счет человеческих пороков, легковерия, низости, а таковые будут всегда. Государство, гражданское общество, теневые сферы — между нами не столько борьба, сколько симбиоз.
— Ты что, монографии для студентов колледжей пишешь? По философии бандитизма и насилия — да? Чушь все это. Вас не давить, как клопов, — вы всю кровь из людей выпьете.
— Кому нужна их холодная, отравленная кровь?.. Ну ладно, полковник. Твой последний лихой трюк обошелся нам слишком дорого. Тебе вынесен приговор Выделены немалые средства для его исполнения. Главное сделано — персонифицирована тень, призрак. Полковник МОБС Аргунов. Вообще-то ты уже труп.
— Зачем тогда все это представление? Я тянул время, лихорадочно размышляя, как же все-таки они на меня вышли?
— Ну что ж, может, поторгуемся?
Появилась надежда, хоть и крошечная, что удастся сделать какой-нибудь хитроумный ход и вырваться. Правда, противники мои меньше всего похожи на дураков.
— От тебя требуется незначительная услуга. Настолько незначительная, что даже говорить неудобно.
— Дать взаймы пачку сигарет?
— Почти. Я хочу получить информацию из Новосибирской ТЭФ-зоны.
Что стоило мне сохранить невозмутимый вид! Ну и ну! Что тут молено сказать? Только вежливо промолчать.
— Ты сейчас просчитываешь, как обмануть нас? Ничего не выйдет. Ты будешь работать на меня.
Что он о себе возомнил?
— Сиплый, давай.
Пузан притащил из соседней комнаты объемную серебристую металлическую коробку, раскрыл ее. Это был сложный аппарат с кнопками и индикаторами, шлангами, причудливыми захватами. Интересно, что это такое?
Гориллы перетащили меня в кресло. Крепко держа, они прикрепили мои руки к подлокотникам. Пузан выдернул из корпуса странного аппарата два шланга с присосками и прикрепил их к моим предплечьям. Потом стал колдовать над пультом. Кто бы мог подумать, что этот человекообразный может разбираться в технике сложнее выключателя света! Но он разбирался. Пощелкал клавишами, потом потянулся к зеленой кнопке, немного замешкался и с видимым удовлетворением вдавил ее.
Океан боли. Это невозможно себе даже представить… Длилось все доли секунды, я даже не успел потерять сознание.
— Уф-ф! — только и выдохнул я.
— Очухался? — Голубоглазый склонился надо мной.
— Чтоб ты сдох!
— Ты что-нибудь слышал об отсроченной смерти?'
Еще бы не слышал! Вот только этому типу слышать и знать о сверхсекретных разработках не положено.
— Последнее слово в биохимии. Аналогичные разработки у вас и в Германии. Мы взяли немецкую В тело вводятся некролептики — вещества, которые обнаружить в организме и нейтрализовать, не зная их точной структуры, а она варьируется, невозможно. Через установленный срок жертва погружается в ад — только с адской сковородой можно сравнить ее ощущения. А потом неминуемая гибель. Тебе только что ввели дозу — и теперь тебе все научные силы планеты не помогут. Спасти твою шкуру могу только я. Но я же могу и в любой момент тебя уничтожить. Нажатием на кнопку активизатора. — Он продемонстрировал мне коробочку и демонстративно погладил пальцем кнопку, делая вид, что нажимает ее. — Если бы ты только знал, во что это обошлось, тебе бы просто неудобно было пользоваться нашими услугами.
— Я не навязываюсь.
— Вынужденная необходимость. Итак, у тебя месяц, полковник. Цена твоей поганой шкуры — информация из ТЭФ-зоны.
— И чего тебе с ней делать? Доклад на симпозиуме по эфиродинамике в Мюнхене? Ты что, Эйнштейн или Образцов?
— Хорошо, играем в открытую. Там творится что-то непонятное. И нам было бы все равно, однако… В общем, нам кто-то наступил на ногу. Притом так, что едва не отдавил любимые мозоли. Был один человек, быстро вскарабкавшийся наверх. Сперва он подавал большие надежды, но в ответственный момент натянул нам нос.
— Красный Фернандо?
— Да, он…
Я слышал вполуха об этом. Какая-то темная история с молодым «братом» «Больших Деревянных Ангелов», но в чем ее суть, я не знал.
— При чем тут ТЭФ-зона? Мало ли желающих натянуть вам нос?
— Немало. Но тут другой случай. — Голубоглазый вытащил сигарету, затянулся, на его лицо наползла тень. — То, что он сделал, не по силам человеку,
— Подробности.
— Обойдешься. Поверишь на слово. Следы Фернандо ведут в Новосибирскую ТЭФ-зону… Это не человек, а дьявол. И ушел он в дьявольское место. — Последние слова он произнес едва слышно. — У нас к нему большие счета, но сейчас это неважно. Хуже то, что имеется какая-то сила, угрожающая спокойному сну хороших людей. Угрожающая гораздо сильнее, чем инфантильные происки спецслужб и полиции.
То, что сказал голубоглазый, нужно было переварить. Все перепуталось — правительство, Кланы, МОБС…
— Где гарантия, что, получив информацию, вы не дадите мне билет на тот свет?
— Честное слово. В отличие от изолгавшихся полицейских, у нас это достаточная гарантия.
— Кому другому расскажи.
— Если тебя ликвидировать, твои коллеги могут задаться множеством вопросов, которые нам ни к чему. Кроме того… — Голубоглазый театрально вздохнул и замолчал.
— Что еще?
— У тебя такая красивая шлюха. Работала бы телом на солидных людей — цены бы ей не было, в золоте купалась бы. У вас возвышенные чувства? Вздумаешь хитрить — тебе ее пришлют по кусочкам. Ухо, грудь в биорастворе — ты сможешь их сохранить на память. Только вот из этих частей ее тебе никогда не собрать заново.
— Ах ты! Зачем ее-то вмешивать? Это против правил!
— Какие правила? Старики, их соблюдавшие, давно в могилах. Мне самому неприятно, поверь. — Улыбка его в этот момент была глумливая и злая. Прижал он меня к стенке крепко. — Теперь слушай и запоминай.
Он объяснил, как с ним связаться после завершения операции. Продумано все было добротно — не зацепишься.
— Ну а теперь — до свидания, коллега.
Пузан с инъектором в руке подошел, склонился надо мной. Ноги мои были относительно свободны. Я сумел подсечь его и свалить, но достать каблуком не смог — он резво перекатился по полу, вскочил и занес пудовый кулак для удара.
— Не трожь! — крикнул голубоглазый. — Вкати дозу.
Расчет, что для голубоглазого я сейчас гораздо ценнее его «мастодонтов» и он не даст меня увечить, оправдался. Пузан подобрал инъектор и всадил мне в руку его содержимое.
Пришел я в себя, когда на улице стояла кромешная темень. Вадик брызгал на меня водой, приговаривая:
— Проснись же, пьяный свин.
Я тряхнул головой и обнаружил, что лежу на диване. С трудом привстал, голова гудела, как медный колокол, но я был цел. Могло кончиться и хуже.
— Слушай, чем мы вчера с тобой занимались? — укоризненно покачал головой Вадик и застонал. — Ох, никогда так не надирался, хоть и не новичок в этом деле! Ничего не помню. Даже того, как ты ко мне пришел.
Еще бы! Что можно вспомнить после хорошей дозы гипермемозина!
МОСКВА. 9 ИЮЛЯ 2136 ГОДА
Приняв душ, пройдя акупунктурную инфраобработку, побывав в мягких и сильных лапах кибер-массажера, я, вроде, пришел в себя и утром вышел от Вадика посвежевшим, с самочувствием, близким к норме. Да, встряска оказалась крепкой, прежней расслабленности и благостности как ни бывало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
— Узнаешь, не торопись. — Голос у голубоглазого оказался хрипловатый, самоуверенный. В его речи чувствовался легкий, скорее всего западный акцент, но в остальном она была безупречна.
— Мне плевать, кто ты. Где Вадик?
— А мне плевать на твоего Вадика, — нагло изрек голубоглазый, и надо признаться, для наглости у него имелись все основания, в отличие от меня, ведь это мои, а не его руки скованы кандалами. — Так и быть, скажу. Жив твой Вадик. Ничего с ним не случится, если у нас с тобой получится конструктивный разговор.
— Тебе чего надо?
— Прими мои комплименты, тварь. Ты, конечно, боец отличный. Двоих моих «мастодонтов» уложил чисто. А у меня ведь не сопливые мальчики работают.
— Если бы я дурака не свалял, вы бы меня никогда не взяли. — Я потихоньку приходил в себя, мысли становились яснее, а язык ворочался легче.
— Взяли бы. Просто повозились бы подольше. Пришлось попотеть, но ловушку мы хорошую устроили, не так ли?
— Аж надулся от гордости, индюк, — зло процедил я, за что тут же получил хлесткую болезненную пощечину. Бил голубоглазый не ахти как, но все равно приятного мало. Ничего, если меня здесь не пришибут, может, представится возможность с глазу на глаз обсудить его теперешнее некорректное поведение.
— Мы же культурные люди. Не надо грубить, -угрожающе прошипел голубоглазый, и я понял, что он действительно сильно не любит, когда ему грубят, особенно люди, закованные в наручники.
— Не буду… Значит, ловушка.
— Она и есть.
Неужели Вадим продал? Нет, вряд ли. Теперь я понял, почему поведение приятеля показалось мне неестественным. Я говорил по СТ-фону не с ним, а с его компьютерной моделью. Рассчитано все было хорошо, даже то, что я могу проверить, откуда звонок. И я как баран поперся на заклание. Где только моя былая осторожность! Ох, дурак! «Только приезжай один». Приехал. А они все продумали, даже «заглушку» подготовили, парализовавшую мой коммуникатор, — я был лишен возможности послать сигнал тревоги, и не поднялись в небо вертолеты с бойцами дежурного тактического подразделения. Я остался один на один с противником и проиграл рукопашную схватку. Интересно, кто они?
— За каким, спрашивается, лешим вам понадобилось тратить столько сил, чтобы заманить в капкан научного сотрудника Института социологии?
Институт социологии — такая же «крыша», как и Министерство полиции. В компьютерных банках памяти есть сведения, что некий Александр Роговицкий прилежно трудится в ФИС — Федеральном институте социологии.
— У вас все социологи имеют разрешение на оружие? — хмыкнул голубоглазый.
— Исследование молодежной преступности, программа «Юниор» — нам разрешено ношение оружия.
— Хватит кривляться, полковник. Сфера твоих малонаучных занятий в Управлении психоэкологии мне прекрасно известна. Александр Викторович Аргунов, оперативник класса "А". Так?
«Ох, плохо дело, — подумал я. — Голубоглазый знает слишком много».
— Поговорим? — неприветливо улыбнувшись, спросил он.
— Ну, поговорим.
Голубоглазый крикнул. Вошли два здоровенных громилы. Один бородатый, с разукрашенной физиономией — это я его задел в пылу драки. Второй — пузатый хмурый бык лет сорока — внешне выглядел целым. Кажется, это он угостил меня сзади ударом хлыста. Манеры у них оказались отвратительные, они схватили меня и бесцеремонно потащили в большую комнату. Ноги мои волочились по полу, я больно ударился коленом о порог. Меня бросили на диван рядом с книжным шкафом, где пылились старинные книги. При этом пузатый врезал мне кулачищем в бок — будто поленом хватил.
— Осторожнее, недоносок! — порекомендовал я ему и тут же получил под коленную чашечку от бородатого.
Голубоглазый уселся на стул напротив меня. Ну и противная же у него морда! И какая все-таки знакомая! Глаза голубые, яркие… Вспомнил. А дело, оказывается, еще хуже, чем могло бы быть Киевский вояж, потасовка в баре. Этот земноводный палил в меня из пистолета. Какой-то деятель из Большого Клана «Деревянных Ангелов». Эти парни умеют вытягивать жилы. И им есть за что недолюбливать мою персону.
Уничтожение лаборатории «райских семечек» — это убытки огромных масштабов. Что они хотят от меня, почему не пристрелили сразу? Попытаются выудить информацию о нашем управлении? Интересно, как? Пытки, боль, психотропные вещества? Ерунда. Человеку, владеющему хай-тог, пытки не страшны, я могу убрать боль, в крайнем случае выйду из игры и уйду туда, где меня не достанут, — в благодатный край смерти. Без всяких подручных средств. Просто усилием воли.
Правда, они вряд ли это знают. За свою жизнь я встречал всего лишь троих, владеющих хай-тог на моем уровне.
— Ну что, полковник, настало время для разговора, — ухмыльнулся голубоглазый.
— Ошибаешься. Ха, полковник. Да я вообще в армии не служил. — Для порядка я должен был немного поотнекиваться.
— Брось. Поговорим откровенно.
— Это как, без наручников?
— Э, нет. Ты опять устроишь свалку, и тебя жалко будет убивать… Я представляться не буду. По вашим меркам я что-то вроде генерала в одной серьезной организации.
— Как мило! Мне отдать честь?
— Не стоит напрягаться. Начнем с общеизвестного. В мире двенадцать Больших Кланов, каждый со своей историей. Фактически это суверенные государства, правда, без собственных территорий. На них возводят напраслину, особенно журналисты, приписывают им всякую ерунду. Мы же не боремся с государственными образованиями за место под солнцем. Мы не скрытые хозяева всего и вся, как пытаются доказать некоторые фантазеры.
— Я знаю, генерал.
— Мы просто делим этот мир, занимаем положенное нам место. Вы играете, делая вид, что пытаетесь победить нас. Мы тоже играем. Но никто никого не победит. Мир просто не может без нас. Мы живем за счет человеческих пороков, легковерия, низости, а таковые будут всегда. Государство, гражданское общество, теневые сферы — между нами не столько борьба, сколько симбиоз.
— Ты что, монографии для студентов колледжей пишешь? По философии бандитизма и насилия — да? Чушь все это. Вас не давить, как клопов, — вы всю кровь из людей выпьете.
— Кому нужна их холодная, отравленная кровь?.. Ну ладно, полковник. Твой последний лихой трюк обошелся нам слишком дорого. Тебе вынесен приговор Выделены немалые средства для его исполнения. Главное сделано — персонифицирована тень, призрак. Полковник МОБС Аргунов. Вообще-то ты уже труп.
— Зачем тогда все это представление? Я тянул время, лихорадочно размышляя, как же все-таки они на меня вышли?
— Ну что ж, может, поторгуемся?
Появилась надежда, хоть и крошечная, что удастся сделать какой-нибудь хитроумный ход и вырваться. Правда, противники мои меньше всего похожи на дураков.
— От тебя требуется незначительная услуга. Настолько незначительная, что даже говорить неудобно.
— Дать взаймы пачку сигарет?
— Почти. Я хочу получить информацию из Новосибирской ТЭФ-зоны.
Что стоило мне сохранить невозмутимый вид! Ну и ну! Что тут молено сказать? Только вежливо промолчать.
— Ты сейчас просчитываешь, как обмануть нас? Ничего не выйдет. Ты будешь работать на меня.
Что он о себе возомнил?
— Сиплый, давай.
Пузан притащил из соседней комнаты объемную серебристую металлическую коробку, раскрыл ее. Это был сложный аппарат с кнопками и индикаторами, шлангами, причудливыми захватами. Интересно, что это такое?
Гориллы перетащили меня в кресло. Крепко держа, они прикрепили мои руки к подлокотникам. Пузан выдернул из корпуса странного аппарата два шланга с присосками и прикрепил их к моим предплечьям. Потом стал колдовать над пультом. Кто бы мог подумать, что этот человекообразный может разбираться в технике сложнее выключателя света! Но он разбирался. Пощелкал клавишами, потом потянулся к зеленой кнопке, немного замешкался и с видимым удовлетворением вдавил ее.
Океан боли. Это невозможно себе даже представить… Длилось все доли секунды, я даже не успел потерять сознание.
— Уф-ф! — только и выдохнул я.
— Очухался? — Голубоглазый склонился надо мной.
— Чтоб ты сдох!
— Ты что-нибудь слышал об отсроченной смерти?'
Еще бы не слышал! Вот только этому типу слышать и знать о сверхсекретных разработках не положено.
— Последнее слово в биохимии. Аналогичные разработки у вас и в Германии. Мы взяли немецкую В тело вводятся некролептики — вещества, которые обнаружить в организме и нейтрализовать, не зная их точной структуры, а она варьируется, невозможно. Через установленный срок жертва погружается в ад — только с адской сковородой можно сравнить ее ощущения. А потом неминуемая гибель. Тебе только что ввели дозу — и теперь тебе все научные силы планеты не помогут. Спасти твою шкуру могу только я. Но я же могу и в любой момент тебя уничтожить. Нажатием на кнопку активизатора. — Он продемонстрировал мне коробочку и демонстративно погладил пальцем кнопку, делая вид, что нажимает ее. — Если бы ты только знал, во что это обошлось, тебе бы просто неудобно было пользоваться нашими услугами.
— Я не навязываюсь.
— Вынужденная необходимость. Итак, у тебя месяц, полковник. Цена твоей поганой шкуры — информация из ТЭФ-зоны.
— И чего тебе с ней делать? Доклад на симпозиуме по эфиродинамике в Мюнхене? Ты что, Эйнштейн или Образцов?
— Хорошо, играем в открытую. Там творится что-то непонятное. И нам было бы все равно, однако… В общем, нам кто-то наступил на ногу. Притом так, что едва не отдавил любимые мозоли. Был один человек, быстро вскарабкавшийся наверх. Сперва он подавал большие надежды, но в ответственный момент натянул нам нос.
— Красный Фернандо?
— Да, он…
Я слышал вполуха об этом. Какая-то темная история с молодым «братом» «Больших Деревянных Ангелов», но в чем ее суть, я не знал.
— При чем тут ТЭФ-зона? Мало ли желающих натянуть вам нос?
— Немало. Но тут другой случай. — Голубоглазый вытащил сигарету, затянулся, на его лицо наползла тень. — То, что он сделал, не по силам человеку,
— Подробности.
— Обойдешься. Поверишь на слово. Следы Фернандо ведут в Новосибирскую ТЭФ-зону… Это не человек, а дьявол. И ушел он в дьявольское место. — Последние слова он произнес едва слышно. — У нас к нему большие счета, но сейчас это неважно. Хуже то, что имеется какая-то сила, угрожающая спокойному сну хороших людей. Угрожающая гораздо сильнее, чем инфантильные происки спецслужб и полиции.
То, что сказал голубоглазый, нужно было переварить. Все перепуталось — правительство, Кланы, МОБС…
— Где гарантия, что, получив информацию, вы не дадите мне билет на тот свет?
— Честное слово. В отличие от изолгавшихся полицейских, у нас это достаточная гарантия.
— Кому другому расскажи.
— Если тебя ликвидировать, твои коллеги могут задаться множеством вопросов, которые нам ни к чему. Кроме того… — Голубоглазый театрально вздохнул и замолчал.
— Что еще?
— У тебя такая красивая шлюха. Работала бы телом на солидных людей — цены бы ей не было, в золоте купалась бы. У вас возвышенные чувства? Вздумаешь хитрить — тебе ее пришлют по кусочкам. Ухо, грудь в биорастворе — ты сможешь их сохранить на память. Только вот из этих частей ее тебе никогда не собрать заново.
— Ах ты! Зачем ее-то вмешивать? Это против правил!
— Какие правила? Старики, их соблюдавшие, давно в могилах. Мне самому неприятно, поверь. — Улыбка его в этот момент была глумливая и злая. Прижал он меня к стенке крепко. — Теперь слушай и запоминай.
Он объяснил, как с ним связаться после завершения операции. Продумано все было добротно — не зацепишься.
— Ну а теперь — до свидания, коллега.
Пузан с инъектором в руке подошел, склонился надо мной. Ноги мои были относительно свободны. Я сумел подсечь его и свалить, но достать каблуком не смог — он резво перекатился по полу, вскочил и занес пудовый кулак для удара.
— Не трожь! — крикнул голубоглазый. — Вкати дозу.
Расчет, что для голубоглазого я сейчас гораздо ценнее его «мастодонтов» и он не даст меня увечить, оправдался. Пузан подобрал инъектор и всадил мне в руку его содержимое.
Пришел я в себя, когда на улице стояла кромешная темень. Вадик брызгал на меня водой, приговаривая:
— Проснись же, пьяный свин.
Я тряхнул головой и обнаружил, что лежу на диване. С трудом привстал, голова гудела, как медный колокол, но я был цел. Могло кончиться и хуже.
— Слушай, чем мы вчера с тобой занимались? — укоризненно покачал головой Вадик и застонал. — Ох, никогда так не надирался, хоть и не новичок в этом деле! Ничего не помню. Даже того, как ты ко мне пришел.
Еще бы! Что можно вспомнить после хорошей дозы гипермемозина!
МОСКВА. 9 ИЮЛЯ 2136 ГОДА
Приняв душ, пройдя акупунктурную инфраобработку, побывав в мягких и сильных лапах кибер-массажера, я, вроде, пришел в себя и утром вышел от Вадика посвежевшим, с самочувствием, близким к норме. Да, встряска оказалась крепкой, прежней расслабленности и благостности как ни бывало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45