То, что Миша заодно с Николаем Степановичем, Илья понял, прочитав «свое признание» в сочинении следователя. По тюрьмам Илье хоть и не приходилось скитаться, но фильмы-то он смотрел и понимал, что сейчас его раскручивают на признание.
Заскрипели петли.
– Насильник, к следователю.
«Ничего не буду подписывать, пусть хоть бьют», – твердо решил Илья, выходя из камеры.
– Ну что, гадина! Вспомнил?! – встретил его грозный Николай Степанович.
– Да нет, не могу я ничего вспомнить, – мгновенно слабея от излучаемой ненависти, проговорил Илья негромко.
– Еще и не помнишь ни черта. Скотина! Ну я тебе напомню. Подонок гнусный. – Его полное лицо вздрагивало от чрезмерной ненависти. Следователь достал из стола лист бумаги. – Я тебе напомню. Я за тебя, подонка, здесь все напишу. И только, сволочь, мне не подпиши, – сквозь зубы цедил он. – Я из тебя отбивную сделаю.
Он качал писать, читая вслух то, что записывал. После перечисления анкетных данных он продолжат:
– Я подстерег заранее уже не первую выбранную мной жертву с целью изнасилования. После этого я намеревался убить жертву с особой жестокостью и, расчленив на куски, бросить в канализационный люк. Для этого заранее я приготовил топор и два острых ножа. С детства меня привлекали сексуальные извращения и убийства…
Илья продолжал слушать дальше чертовщину, которую писал про него следователь, и ему иногда казалось, что он во сне, настолько невероятным было положение. Это была явная чушь, но он не прерывал Николая Степановича, опасаясь его гнева.
Далее в тех же ужасающих словах описывалось, как Илья совершал противоправное и античеловеческое действие. В конце следователь писал:
– …В своих злодеяниях я нисколько не раскаиваюсь. Буду продолжать насиловать и убивать, пока жив. Число, подпись. На, подписывай.
Николай Степанович бросил перед Ильей исписанный лист и ручку.
– Да вы что?! Не буду я подписывать, – сказал твердо Илья. – Тут все неправда.
Пусть хоть убивает, но такую бумагу он не подпишет никогда в жизни.
– Ах ты, тварь! Неправда?! – застучал он ногами в пол. – Так я неправду говорю!! Да я тебя!!.. – С крика он вдруг перешел на шепот сквозь зубы. – Да я тебя!.. Задушу, гада. Я людей не бью, но такого подонка, как ты, изувечу – изменю принципам, потому что ты не человек. Ты мразь! И если ты мне это признание не подпишешь, то я тебя, гада!.. – Он потряс кулаками в воздухе, голос его окреп. – Подписывай, гад!! Подонок!!
Он визжал, брызгал слюной и топал ногами. Илья был в предобморочном состоянии.
Сзади него скрипнула дверь, но он даже не обернулся.
– Николай Степанович…
– Что надо? Я работаю – не видите, – немного смягчив тон, бросил он кому-то.
Илья оглянулся, в дверях стоял Миша Плюхин. Господи, как он счастлив был увидеть его доброжелательное лицо.
– Нет уж, вы прервите работу, Николай Степанович. Этого подследственного я уже взял. Это мое дело.
– Как же, как же! – ехидно проговорил Николай Степанович. – У тебя такие дела до суда не доходят. Этот подонок мой! И точка!
Следователь бацнул кулаком по столу.
– Я с самого начала его делом занимался, – не отступал Миша – Правда. Илья Николаевич?
– Да Правда, правда! – охотно закивал Илья.
Сейчас решалась его судьба. Только бы Мише удалось отбить его у этого сумасшедшего громилы.
– Вы еще эту тварь спрашивайте, Михал Михалыч. Я этого подонка раскручиваю, я и до конца доведу. Я его минимум под пожизненное заключение подведу.
– Нет уж, Николай Степанович, извольте отдать мне подследственного. Мы с ним уже признание написали…
– Ни фига! – перебил Николай Степанович. – Он вот уже мне признание свое подписал, – он указал на бумагу, лежавшую на столе. – Так что проваливайте, Михал Михалыч… Проваливайте.
– Ты чего, Илья, подписал? – искренне огорчился Миша, глядя на Илью. – Я же тебе говорил, не подписывай у него ни фига. Ну теперь уж я ничем помочь не могу.
Он приоткрыл дверь.
– Проваливайте, проваливайте!! – кричал вслед Николай Степанович. – Я уж этого подонка подведу…
– Ничего я не подписывал! – вскочил со стула Илья.
Его охватили ужас и паника, оттого что Миша сейчас уйдет и снова оставит его наедине с этим страшным человеком.
– Ах, так не подписал? – Миша закрыл дверь и вернулся к столу.
– Все уже подписано. До свидания. – Николай Степанович, прикрыл ладошкой нижнюю часть страницы.
– Где подписано, покажите, – Михал Михалыч склонился над листом.
– А подписано, где надо, – сказал Николай Степанович, не убирая руки с листа.
– Ну покажите, где?
– Не покажу. Почему это я вам должен показывать?
– Я ничего не подписывал, – прервал их пререкания Илья.
– Ты, подонок, заткнись – тебя не спрашивают, – сквозь зубы, багровея, прорычал Николай Степанович, зверски посмотрев на Илью. – Ты у меня не то еще подпишешь. Будешь в слезах и соплях ползать по полу.
– Ну вот видите, ничего он не подписал. И правильно сделал, – Михал Михалыч положил Илье на плечо руку. – А у меня подписал. Так что я его забираю. Пойдем, Илья.
Илья встал и, довольный, направился за своим спасителем к двери. Николай Степанович почувствовал, что почва уходит у него из-под ног.
– Позвольте, коллега, – слово «коллега» у него прозвучало издевательски, – не надо врать. Вы меня провести хотите. Ничего он у вас не подписал.
– Уверяю вас, он уже подписал признание, еще в прошлый наш с ним разговор. Правда, Илья? – Миша посмотрел на Илью.
Илья молчал. Он не знал, стоит ли соврать для своей выгоды или лучше промолчать.
– А-а-а! Вот так. Молчит, сволочь! Ну-ка, давай его сюда.
Николай Степанович поднялся из-за стола и направился к Илье, чтобы усадить его на стул и продолжить пытку. Илья понял, что сейчас наступит конец.
– Да, подписал, – сипло сказал он и закашлялся.
– Вот так! Я же вам врать не буду, коллега (•«коллега» у него прозвучало еще более издевательски).
– Вранье! – прогремел Николай Степанович, стоя перед ними. – Этому подонку соврать – раз плюнуть. Покажи бумагу, тогда забирай.
– Послушайте, я напишу рапорт о вашем поведении, – пригрозил Михал Михалыч.
– Пиши сколько хочешь. А этого подонка я до пожизненного доведу, а то он у тебя опять сторублевым штрафом отделается.
От злости он перешел на «ты».
«Господи, когда это кончится?» – подумал изнуренный до последней степени Илья.
– Хорошо, я сейчас принесу его признание. Пойдем, Илья.
– Нет уж, он пускай останется, – схватил за руку Илью Николай Степанович и больно сжал.
– Хорошо, я вам обещаю, что сейчас принесу бумагу. Вас это устраивает? Как не стыдно не верить, ведь вы следователь.
– Ну ладно, идите. Если через две минуты не принесете, приду его заберу.
Ошалевший Илья последовал за своим спасителем в его кабинет. Он был так благодарен Мише, что готов был хоть целый час смотреть у него в кабинете порножурналы (хоть и было противно), но лишь бы доставить ему удовольствие.
– Фу-у! Ну, Илюха, твое счастье. Повезло тебе, – говорил Миша., беря со стола исписанный лист бумаги, – а то вцепился, как бульдог. Если бы не я, плохо бы тебе было… Ну, вот ручка, подписывай. Пойду этому придурку в нос ткну.
Илья взял ручку и уставился на лист бумаги, мысли текли вяло и как-то безнадежно.
– Ну-ну, подписывай, сейчас этот псих ворвется. Ты думаешь, он две минуты будет ждать. Ну, давай.
Миша слегка подтолкнул Илью под локоть.
– Мне нужно подумать, – вдруг сказал Илья. Он не собирался этого говорить – он даже не узнал своего голоса. – Я так сразу не могу.
– Да ты что, Илюха?! Чего тут думать?! Ты в своем уме? Он сейчас тебя заберет, и дело с концом. Тебе его бумага больше, что ли, нравится?!
– Да нет, но…
– Тогда подписывай по-быстрому, не писай – отмажем тебя, и иди домой. Ну давай, давай.
Он снова толкнул Илью под локоть.
– Эй! Михал Михалыч, я жду! Где признание?! – послышался сквозь дверь голос следователя.
Он не зашел, а, должно быть, только приоткрыв дверь своего кабинета, кричал через коридорчик.
– Сейчас, сейчас, Николай Степаныч! Сию минутку, не найти в столе никак! – в ответ, усилив голос, прокричал Михал Михалыч. – Ну давай скорее, слышишь! – зашептал он Илье. – Ну! Ну давай!!
Илья дрожал, внутреннее напряжение в нем достигло предела, он готов был расплакаться, забиться в истерике… А следователь все подталкивал его под локоть.
– Ну давай, давай, подписывай!.. Скорее подписывай!..
– Я жду! – опять кричал из-за двери Николай Степанович.
У Ильи в ушах поднялся звон, он побледнел, слегка пошатнулся; листок с его признанием поплыл перед глазами.
– Тебе плохо? – забеспокоился Миша, подставил стульчик. – Ну нельзя же так доводить себя, подпиши, и дело с концом – отдыхай.
Илья уже даже не в состоянии был говорить, он помотал головой и выронил ручку. Следователь ловко поднял ее с пола и снова вложил Илье в руку, но пальцы Ильи не держали, и он снова выронил; и снова упорный следователь всунул ее в руку. А Илье было уже все равно. Он словно плыл в тумане, и уже крики из-за двери никак не волновали его душу, перегруженная, она спала. Сколько еще времени Миша уговаривал его подписать бумагу и что говорил, он не понимал. Потом в кабинет врывался Николай Степанович и пытался утащить Илью к себе, оскорбляя его на все лады. Миша даже чуть не подрался с ним из-за Ильи Но самого Илью это уже как-то не волновало. Это драматическое представление его уже не трогало.
Пришел он в себя уже в камере. Что было в кабинете следователя, он помнил смутно – он даже не знал, подписал ли он какую-нибудь из бумаг или подписал обе. Он был в одурманенном, ватном состоянии. Потом его снова вызывали. Грозный Николай Степанович топал на него ногами, орал и сквернословил, но Илья уже слабо реагировал на него. Потом его отвели в камеру и снова вызвали…
Миша, добродушно улыбаясь, сознался в том, что сам не раз участвовал в изнасилованиях, даже в групповых, и до сих пор ничего – жив и на свободе. Уговаривал, пугал, снова уговаривал… Но Илья только молчал. Он больше не произнес ни слова.
Глава 11
К ВАМ МУЖИК ВЛАМЫВАЛСЯ?
Вернулся Сергей поздно вечером. Илья так и не появлялся. Это могло означать только то, что с ним случилась беда. Целый день Сергея не оставляла надежда, что он вернется. Но прошло слишком много времени. Карина, как видно, тоже о чем-то догадывалась.
– Слышь, Сергуня, позвони крале Ильевой, пусть отпустит человека.
– Да звонил уже, – мрачно ответил Сергей, теребя ус.
– И что, ты хочешь сказать, что он не у нее!
– Кто его знает… Жанна в командировке, что характерно.
– Так что, ты хочешь сказать, что его могли чик, того, – Карина провела указательным пальцем по горлу. – Те же, кто на тебя штукатурку сверзил.
Разговор происходил в кухне в присутствии сидящего в углу Басурмана. При последних словах Карины и ее недвусмысленном жесте он вздрогнул и посмотрел на Сергея. В последнее время Басурман сильно изменился – и не только ставшим загадочным поведением, но и внешне. Возможно, фингальное новообразование под вторым глазом, появившееся совсем недавно, так изменило его лицо.
– Вздрагивает, – заметив непроизвольное движение Басурмана, бросила Карина. – Вздрагивай, вздрагивай…
Басурман поглядел на нее с испугом.
– Так что делать будем. Илью-то где искать? Между нами, мальчиками, говоря, не нравится мне это. А почему ты в милицию с делом своего отца обратиться не хочешь?
– Милиция слишком прямолинейна, тут мягче подходить нужно.
– Да уж, мягче – одни покойники и больше ни фига. Ты сам-то чудом уцелел.
Раздался телефонный звонок. Сергей пошел в прихожую, снял трубку.
– Я хочу предупредить тебя об опасности. Этим делом нельзя заниматься, это верная смерть.
На сей раз голос переменил тональность и звучал глухо, словно через большую трубу.
– Послушай, уважаемый, ты мне уже надоел. – Сергей нажал пару кнопок, на табло АОНа высветился номер, с которого звонили. Сергей удовлетворенно ухмыльнулся.
– Зря ты голос поменял, мне тот больше нравился, и скоро ты заговоришь своим собственным голосом.
– Я обязан предупредить об опасности, – не обращая внимания на слова Сергея, снова заговорил он. – Это верная смерть. Пойми, он может вернуться.
– Кто? Кто вернуться?
– Этого я сказать не могу, но лучше не пробуждать эти силы. Тебе все равно не добраться до них…
– Сначала я до тебя доберусь, – Сергей бросил трубку. – Вот мразь.
Мимо прошмыгнул неутомимый горбун. Удивительно завела его жизнь, и вот мечется он в пространстве планеты без устали, пока не кончится завод.
– Опять доброжелатель звонил? – Из кухни выглянула Карина.
– На сей раз он не зря позвонил, – проговорил Сергей, переписывая номер телефона в лежавшую здесь же на тумбочке книжку. – Завтра позвоню Свинцову, он теперь снова в милиции работает. Узнаю, что характерно, адресочек телефонного хулигана и…
Довольный Сергей хлопнул в ладоши и потер руки.
В дверь раздался долгий звонок.
– Кого это принесло? Уже почти двенадцать, – сказала Карина. – Может, Илья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Заскрипели петли.
– Насильник, к следователю.
«Ничего не буду подписывать, пусть хоть бьют», – твердо решил Илья, выходя из камеры.
– Ну что, гадина! Вспомнил?! – встретил его грозный Николай Степанович.
– Да нет, не могу я ничего вспомнить, – мгновенно слабея от излучаемой ненависти, проговорил Илья негромко.
– Еще и не помнишь ни черта. Скотина! Ну я тебе напомню. Подонок гнусный. – Его полное лицо вздрагивало от чрезмерной ненависти. Следователь достал из стола лист бумаги. – Я тебе напомню. Я за тебя, подонка, здесь все напишу. И только, сволочь, мне не подпиши, – сквозь зубы цедил он. – Я из тебя отбивную сделаю.
Он качал писать, читая вслух то, что записывал. После перечисления анкетных данных он продолжат:
– Я подстерег заранее уже не первую выбранную мной жертву с целью изнасилования. После этого я намеревался убить жертву с особой жестокостью и, расчленив на куски, бросить в канализационный люк. Для этого заранее я приготовил топор и два острых ножа. С детства меня привлекали сексуальные извращения и убийства…
Илья продолжал слушать дальше чертовщину, которую писал про него следователь, и ему иногда казалось, что он во сне, настолько невероятным было положение. Это была явная чушь, но он не прерывал Николая Степановича, опасаясь его гнева.
Далее в тех же ужасающих словах описывалось, как Илья совершал противоправное и античеловеческое действие. В конце следователь писал:
– …В своих злодеяниях я нисколько не раскаиваюсь. Буду продолжать насиловать и убивать, пока жив. Число, подпись. На, подписывай.
Николай Степанович бросил перед Ильей исписанный лист и ручку.
– Да вы что?! Не буду я подписывать, – сказал твердо Илья. – Тут все неправда.
Пусть хоть убивает, но такую бумагу он не подпишет никогда в жизни.
– Ах ты, тварь! Неправда?! – застучал он ногами в пол. – Так я неправду говорю!! Да я тебя!!.. – С крика он вдруг перешел на шепот сквозь зубы. – Да я тебя!.. Задушу, гада. Я людей не бью, но такого подонка, как ты, изувечу – изменю принципам, потому что ты не человек. Ты мразь! И если ты мне это признание не подпишешь, то я тебя, гада!.. – Он потряс кулаками в воздухе, голос его окреп. – Подписывай, гад!! Подонок!!
Он визжал, брызгал слюной и топал ногами. Илья был в предобморочном состоянии.
Сзади него скрипнула дверь, но он даже не обернулся.
– Николай Степанович…
– Что надо? Я работаю – не видите, – немного смягчив тон, бросил он кому-то.
Илья оглянулся, в дверях стоял Миша Плюхин. Господи, как он счастлив был увидеть его доброжелательное лицо.
– Нет уж, вы прервите работу, Николай Степанович. Этого подследственного я уже взял. Это мое дело.
– Как же, как же! – ехидно проговорил Николай Степанович. – У тебя такие дела до суда не доходят. Этот подонок мой! И точка!
Следователь бацнул кулаком по столу.
– Я с самого начала его делом занимался, – не отступал Миша – Правда. Илья Николаевич?
– Да Правда, правда! – охотно закивал Илья.
Сейчас решалась его судьба. Только бы Мише удалось отбить его у этого сумасшедшего громилы.
– Вы еще эту тварь спрашивайте, Михал Михалыч. Я этого подонка раскручиваю, я и до конца доведу. Я его минимум под пожизненное заключение подведу.
– Нет уж, Николай Степанович, извольте отдать мне подследственного. Мы с ним уже признание написали…
– Ни фига! – перебил Николай Степанович. – Он вот уже мне признание свое подписал, – он указал на бумагу, лежавшую на столе. – Так что проваливайте, Михал Михалыч… Проваливайте.
– Ты чего, Илья, подписал? – искренне огорчился Миша, глядя на Илью. – Я же тебе говорил, не подписывай у него ни фига. Ну теперь уж я ничем помочь не могу.
Он приоткрыл дверь.
– Проваливайте, проваливайте!! – кричал вслед Николай Степанович. – Я уж этого подонка подведу…
– Ничего я не подписывал! – вскочил со стула Илья.
Его охватили ужас и паника, оттого что Миша сейчас уйдет и снова оставит его наедине с этим страшным человеком.
– Ах, так не подписал? – Миша закрыл дверь и вернулся к столу.
– Все уже подписано. До свидания. – Николай Степанович, прикрыл ладошкой нижнюю часть страницы.
– Где подписано, покажите, – Михал Михалыч склонился над листом.
– А подписано, где надо, – сказал Николай Степанович, не убирая руки с листа.
– Ну покажите, где?
– Не покажу. Почему это я вам должен показывать?
– Я ничего не подписывал, – прервал их пререкания Илья.
– Ты, подонок, заткнись – тебя не спрашивают, – сквозь зубы, багровея, прорычал Николай Степанович, зверски посмотрев на Илью. – Ты у меня не то еще подпишешь. Будешь в слезах и соплях ползать по полу.
– Ну вот видите, ничего он не подписал. И правильно сделал, – Михал Михалыч положил Илье на плечо руку. – А у меня подписал. Так что я его забираю. Пойдем, Илья.
Илья встал и, довольный, направился за своим спасителем к двери. Николай Степанович почувствовал, что почва уходит у него из-под ног.
– Позвольте, коллега, – слово «коллега» у него прозвучало издевательски, – не надо врать. Вы меня провести хотите. Ничего он у вас не подписал.
– Уверяю вас, он уже подписал признание, еще в прошлый наш с ним разговор. Правда, Илья? – Миша посмотрел на Илью.
Илья молчал. Он не знал, стоит ли соврать для своей выгоды или лучше промолчать.
– А-а-а! Вот так. Молчит, сволочь! Ну-ка, давай его сюда.
Николай Степанович поднялся из-за стола и направился к Илье, чтобы усадить его на стул и продолжить пытку. Илья понял, что сейчас наступит конец.
– Да, подписал, – сипло сказал он и закашлялся.
– Вот так! Я же вам врать не буду, коллега (•«коллега» у него прозвучало еще более издевательски).
– Вранье! – прогремел Николай Степанович, стоя перед ними. – Этому подонку соврать – раз плюнуть. Покажи бумагу, тогда забирай.
– Послушайте, я напишу рапорт о вашем поведении, – пригрозил Михал Михалыч.
– Пиши сколько хочешь. А этого подонка я до пожизненного доведу, а то он у тебя опять сторублевым штрафом отделается.
От злости он перешел на «ты».
«Господи, когда это кончится?» – подумал изнуренный до последней степени Илья.
– Хорошо, я сейчас принесу его признание. Пойдем, Илья.
– Нет уж, он пускай останется, – схватил за руку Илью Николай Степанович и больно сжал.
– Хорошо, я вам обещаю, что сейчас принесу бумагу. Вас это устраивает? Как не стыдно не верить, ведь вы следователь.
– Ну ладно, идите. Если через две минуты не принесете, приду его заберу.
Ошалевший Илья последовал за своим спасителем в его кабинет. Он был так благодарен Мише, что готов был хоть целый час смотреть у него в кабинете порножурналы (хоть и было противно), но лишь бы доставить ему удовольствие.
– Фу-у! Ну, Илюха, твое счастье. Повезло тебе, – говорил Миша., беря со стола исписанный лист бумаги, – а то вцепился, как бульдог. Если бы не я, плохо бы тебе было… Ну, вот ручка, подписывай. Пойду этому придурку в нос ткну.
Илья взял ручку и уставился на лист бумаги, мысли текли вяло и как-то безнадежно.
– Ну-ну, подписывай, сейчас этот псих ворвется. Ты думаешь, он две минуты будет ждать. Ну, давай.
Миша слегка подтолкнул Илью под локоть.
– Мне нужно подумать, – вдруг сказал Илья. Он не собирался этого говорить – он даже не узнал своего голоса. – Я так сразу не могу.
– Да ты что, Илюха?! Чего тут думать?! Ты в своем уме? Он сейчас тебя заберет, и дело с концом. Тебе его бумага больше, что ли, нравится?!
– Да нет, но…
– Тогда подписывай по-быстрому, не писай – отмажем тебя, и иди домой. Ну давай, давай.
Он снова толкнул Илью под локоть.
– Эй! Михал Михалыч, я жду! Где признание?! – послышался сквозь дверь голос следователя.
Он не зашел, а, должно быть, только приоткрыв дверь своего кабинета, кричал через коридорчик.
– Сейчас, сейчас, Николай Степаныч! Сию минутку, не найти в столе никак! – в ответ, усилив голос, прокричал Михал Михалыч. – Ну давай скорее, слышишь! – зашептал он Илье. – Ну! Ну давай!!
Илья дрожал, внутреннее напряжение в нем достигло предела, он готов был расплакаться, забиться в истерике… А следователь все подталкивал его под локоть.
– Ну давай, давай, подписывай!.. Скорее подписывай!..
– Я жду! – опять кричал из-за двери Николай Степанович.
У Ильи в ушах поднялся звон, он побледнел, слегка пошатнулся; листок с его признанием поплыл перед глазами.
– Тебе плохо? – забеспокоился Миша, подставил стульчик. – Ну нельзя же так доводить себя, подпиши, и дело с концом – отдыхай.
Илья уже даже не в состоянии был говорить, он помотал головой и выронил ручку. Следователь ловко поднял ее с пола и снова вложил Илье в руку, но пальцы Ильи не держали, и он снова выронил; и снова упорный следователь всунул ее в руку. А Илье было уже все равно. Он словно плыл в тумане, и уже крики из-за двери никак не волновали его душу, перегруженная, она спала. Сколько еще времени Миша уговаривал его подписать бумагу и что говорил, он не понимал. Потом в кабинет врывался Николай Степанович и пытался утащить Илью к себе, оскорбляя его на все лады. Миша даже чуть не подрался с ним из-за Ильи Но самого Илью это уже как-то не волновало. Это драматическое представление его уже не трогало.
Пришел он в себя уже в камере. Что было в кабинете следователя, он помнил смутно – он даже не знал, подписал ли он какую-нибудь из бумаг или подписал обе. Он был в одурманенном, ватном состоянии. Потом его снова вызывали. Грозный Николай Степанович топал на него ногами, орал и сквернословил, но Илья уже слабо реагировал на него. Потом его отвели в камеру и снова вызвали…
Миша, добродушно улыбаясь, сознался в том, что сам не раз участвовал в изнасилованиях, даже в групповых, и до сих пор ничего – жив и на свободе. Уговаривал, пугал, снова уговаривал… Но Илья только молчал. Он больше не произнес ни слова.
Глава 11
К ВАМ МУЖИК ВЛАМЫВАЛСЯ?
Вернулся Сергей поздно вечером. Илья так и не появлялся. Это могло означать только то, что с ним случилась беда. Целый день Сергея не оставляла надежда, что он вернется. Но прошло слишком много времени. Карина, как видно, тоже о чем-то догадывалась.
– Слышь, Сергуня, позвони крале Ильевой, пусть отпустит человека.
– Да звонил уже, – мрачно ответил Сергей, теребя ус.
– И что, ты хочешь сказать, что он не у нее!
– Кто его знает… Жанна в командировке, что характерно.
– Так что, ты хочешь сказать, что его могли чик, того, – Карина провела указательным пальцем по горлу. – Те же, кто на тебя штукатурку сверзил.
Разговор происходил в кухне в присутствии сидящего в углу Басурмана. При последних словах Карины и ее недвусмысленном жесте он вздрогнул и посмотрел на Сергея. В последнее время Басурман сильно изменился – и не только ставшим загадочным поведением, но и внешне. Возможно, фингальное новообразование под вторым глазом, появившееся совсем недавно, так изменило его лицо.
– Вздрагивает, – заметив непроизвольное движение Басурмана, бросила Карина. – Вздрагивай, вздрагивай…
Басурман поглядел на нее с испугом.
– Так что делать будем. Илью-то где искать? Между нами, мальчиками, говоря, не нравится мне это. А почему ты в милицию с делом своего отца обратиться не хочешь?
– Милиция слишком прямолинейна, тут мягче подходить нужно.
– Да уж, мягче – одни покойники и больше ни фига. Ты сам-то чудом уцелел.
Раздался телефонный звонок. Сергей пошел в прихожую, снял трубку.
– Я хочу предупредить тебя об опасности. Этим делом нельзя заниматься, это верная смерть.
На сей раз голос переменил тональность и звучал глухо, словно через большую трубу.
– Послушай, уважаемый, ты мне уже надоел. – Сергей нажал пару кнопок, на табло АОНа высветился номер, с которого звонили. Сергей удовлетворенно ухмыльнулся.
– Зря ты голос поменял, мне тот больше нравился, и скоро ты заговоришь своим собственным голосом.
– Я обязан предупредить об опасности, – не обращая внимания на слова Сергея, снова заговорил он. – Это верная смерть. Пойми, он может вернуться.
– Кто? Кто вернуться?
– Этого я сказать не могу, но лучше не пробуждать эти силы. Тебе все равно не добраться до них…
– Сначала я до тебя доберусь, – Сергей бросил трубку. – Вот мразь.
Мимо прошмыгнул неутомимый горбун. Удивительно завела его жизнь, и вот мечется он в пространстве планеты без устали, пока не кончится завод.
– Опять доброжелатель звонил? – Из кухни выглянула Карина.
– На сей раз он не зря позвонил, – проговорил Сергей, переписывая номер телефона в лежавшую здесь же на тумбочке книжку. – Завтра позвоню Свинцову, он теперь снова в милиции работает. Узнаю, что характерно, адресочек телефонного хулигана и…
Довольный Сергей хлопнул в ладоши и потер руки.
В дверь раздался долгий звонок.
– Кого это принесло? Уже почти двенадцать, – сказала Карина. – Может, Илья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52