— Не убий!
Но тут уже и без посторонней помощи нетрудно додумать, что она означает на самом деле.
«Не убий ближнего своего», — и никак иначе!
А тех, кто не ближний — отчего же не убить.
Вот и убивали в университетских коридорах последних спецназовцев, не успевших уйти. А главным разочарованием было то, что не оказалось в здании никаких очкариков и никаких масонов.
Спецназовцы и воины Великого Востока вывели всех до последнего человека, а сами остались, как капитан, который последним покидает палубу тонущего корабля.
Самураи желтого пути прорвались на оперативный простор, положив несметное число врагов, а за ними следом вышли и многие спецназовцы.
Но не все.
Те, кого внезапный прорыв фанатиков в здание заставил отступить наверх, оказались в мышеловке.
А дачники с факелами искали по всему зданию очкариков и свирепели оттого, что не могли найти.
А тут еще словно из-под земли вырос внутри здания блаженный Василий, который, оказывается, имел претензии не только к ересиархам, но и к безбожным книгам. Книги, увы, из университетской библиотеки, кабинетов и аудиторий вынесли далеко не все.
— Еретические писания — в огонь! — выдвинул он новый лозунг и сам запалил первый костер. Прямо там, где нашел книги.
Это было все равно, что поднести спичку к сухому хворосту.
Немедленно все, у кого был под рукой хоть какой-то огонь, принялись поджигать все, что горит. Книги, бумаги, мебель, обои, занавески и так далее вплоть до одежды друг друга.
А поскольку началось все с первого этажа, те, кого занесло выше, оказались в неприятном положении. Они слишком увлеклись поисками очкариков и масонов и прозевали момент, когда огонь охватил уже весь первый этаж.
Отряд Гюрзы нашел для себя путь к отступлению, когда столкнулся наверху с командой боевиков в такой же точно камуфляжной униформе, только со стилизованной свастикой на рукаве. Перебить эту команду и переодеть куртки было делом трех минут.
Но огонь по паркету бежит быстрее, чем человек по лестнице.
О первых этажах нечего было и думать. Но ведь можно спрыгнуть и со второго этажа. Одна беда — второй уже тоже подожгли, а от него занялся третий. А прыгать с четвертого без опасения сломать шею не рисковали даже суперэлитные бойцы Гюрзы. Внизу — бесноватая толпа, и со сломанной ногой долго не проживешь — затопчут.
И они пошли через огонь.
30
Первый Заратустра, создатель веры огнепоклонников, обновивший древнюю религию персидских магов, учил, что в мире вечно противоборствуют добро и зло. И тот, кто стоит на стороне добра, будет удостоен рая, а тот, кто на стороне зла, окажется в аду.
Второй Заратустра, вызванный к жизни фантазией философа Ницше, учил, что сильный всегда побеждает слабого, и процветание наступит тогда, когда слабых больше не останется под небом.
А третий Заратустра, единый в двух лицах, служил добру и злу одновременно. Он учил, что сила и слабость — это проявления зла. Добро не нуждается ни в силе, ни в слабости, потому что добро не знает противостояний, в которых проявляется то и другое. Добро не знает вражды.
Человек добра плывет по течению и не сопротивляется изгибам судьбы. Даже если люди зла грозят ему страданиями и смертью — он не станет сопротивляться, ибо всякое сопротивление обращает его на сторону зла.
А законы зла жестоки. Сильный продолжает жить, а слабый должен умереть. Но после смерти их обоих ждут чертоги тьмы. Только сильный в этих чертогах становится мучителем, а слабый — испытывает муки.
Так говорил Заратустра.
Идеальный человек добра — раб.
Идеальный человек зла — воин.
Из рабов и воинов состояла секта маздаев, которая исповедовала учение третьего Заратустры в наиболее чистом виде. В том самом первозданном, возникшем вскоре после восстания рабов в предгорьях Шамбалы, когда никто еще и не думал приписывать Заратустре свои собственные изречения.
Фальсификаторы появились позже.
Но пророк был сам виноват. Ведь это он сам нашептал своим первым приверженцам, что Царь Востока знает высшую истину и умеет связывать добро и зло.
Это он указал маздаям дорогу в Шамбалу, и с тех пор и рабы, и воины служили Царю Востока — и трудно сказать, кого они ценили больше.
Это он, пророк Заратустра, которого видели многие и не видел никто, не возражал ни единым словом, когда Царь Востока прилюдно произносил свои собственные слова, но заканчивал их формулой:
— Так говорит Заратустра!
И кажется, мудрый царь разгадал ход мыслей таинственного вероучителя.
Чего бы добился он, проповедуя свои неискаженные мысли из тайного убежища и не прибегая к посторонней помощи? Разве мало в Экумене пророков? Разве мало в ней сект, которые могут похвастаться едва ли сотней приверженцев?
Катастрофа, голод, страх, мятежи и бунты, разорванная связь времен и изломанная жизнь — это идеальная питательная среда для сект и пророчеств.
При таких условиях только и остается, что молиться. А раз традиционная церковь не уберегла мир от беды, а людей от бедствий, разочарованная паства покидала ее толпами и доставалась сектам.
И выиграть в этой конкуренции было не так-то просто.
А лучшего союзника, чем Царь Востока, даже придумать нельзя. Восстание в Шамбале сделало бывшего студента властителем полумира, и оказалось, что он действительно неплохо умеет увязывать добро и зло.
В мире мистики математические закономерности бессильны. Казалось бы, от сложения харизмы двух человек их общее влияние может максимум удвоиться. А на самом деле рейтинг зашкалил черт знает куда.
С поля битвы при рудниках Востоков увел с собой от силы двадцать тысяч человек. А теперь у него под властью было в сто раз больше, и с запада неиссякаемым потоком текли к Царю Востока все новые подданные. И чуть ли не каждый из них на вопрос, почему он решил служить Соломону Ксанадеви, а не кому-то еще, отвечал как по писаному:
— Так говорит Заратустра.
И было уже неважно, кто и как ссылается на слова Заратустры и перетолковывает их по-своему. Важно, что это делали буквально все.
Маздаи, которые твердо усвоили учение о рабах и воинах и довели до совершенства идею о страданиях на этом свете ради блаженства на том.
Демониады, которые взяли на вооружение тезис о том, что жизнь есть главная помеха всеобщему торжеству зла, а значит, ради победы тьмы над светом надо уничтожить все живое или по меньшей мере истребить всех живых.
Адамиты, которые перевернули этот тезис на 180 градусов и учили, что поскольку жизнь действительно главная помеха всеобщему торжеству зла, то ради победы света над тьмой необходимо оберегать жизнь всеми силами и в частности, без устали плодиться и размножаться подобно кроликам и тараканам. Правда, сами адамиты в качестве примера предпочитали пчел.
Сатанисты, которые целиком и полностью разделяли учение Заратустры о добре и зле и просто предпочитали выступать на стороне зла.
Митраисты, которые были уверены, что древний Заратустра противостоит новому Мессии, а поскольку Мессия выступает на стороне света, то Заратустра в этом перерождении, увы, заодно с силами тьмы. По этой причине митраисты никак не могли договориться между собой, на чьей стороне они сами и явился ли уже Мессия или только будет вскоре. Одни говорили, что Мессия — это Царь Востока, а других терзали смутные сомнения, и они со дня на день ожидали пришествия истинного Царя Света.
Альбигойцы, у которых были свои отношения со светом и тьмой, но тоже во многом почерпнутые из подлинных и ложных изречений Заратустры.
Каббалисты, астрологи и разные прочие колдуны, которые слышали, что Заратустра — это праотец магов и основатель магии.
Язычники, которые просто считали Заратустру одним из богов, разумно полагая, что лишний бог в хозяйстве не помешает. Некоторые даже уточняли, что Заратустра — это бог войны и воинов, опираясь, очевидно, на легенду о его мече, которым он собственноручно рубит головы своим врагам.
Христиане, которые старательно и детально опровергали в своих проповедях все вышеперечисленные ереси и тем самым способствовали их распространению.
И так далее, и так далее, и так далее…
Пророков было много, но Заратустра был один.
Всеобщий вероучитель, единый в двух лицах и трех ипостасях.
И никто не знал, где его искать.
Его соратник, союзник, антагонист или зеркальный двойник — Царь Востока Соломон Ксанадеви — тоже на время пропал из поля зрения масс. Только что был — и вдруг исчез, как будто растворился в ночной темноте.
Но прошло немного времени — и он снова предстал перед народом при свете дня. Однако не в Москве и не в Шамбале, а там, где его, кажется, никто не ждал.
Он объявился на юге.
Москва была ему больше неинтересна. Вавилон должен быть разрушен. А Соломона Ксанадеви ждала земля, которую стоило спасти от разрушения.
Местные группировки, которые собирательно именовали «южанами» независимо от их происхождения (а были тут разные люди и разные лидеры — от нацболов до кавказцев включительно), без конца враждовали между собой, а страдали от этого мирные дачники и хуторяне. И многие даже мечтали втайне, чтобы сюда пришел, наконец, Варяг, и навел хоть какой-то порядок.
Однако банды, погрязшие в бесконечной грызне, не до конца утратили инстинкт самосохранения и совместно держали единый фронт против общего врага.
Поэтому на их землю пришел не Варяг, а другой враг — гораздо более опасный.
Против этого врага бесполезны были привычные методы. Он начисто выбивался из традиционной системы координат.
Царь Востока не трудился устраивать разборки по понятиям. Он просто присылал гонца с коротким сообщением на словах.
Иногда вслед за гонцом приходили ассасины. Они не боялись смерти и несли смерть.
Воины-маздаи искали гибели в бою, и их не могла остановить никакая охрана.
А тут еще в разборки вмешалась жертвенная Алиса, которая в исступлении твердила, что Царь Востока — это не кто иной, как сам Люцифер, восшедший из ада судить живых и мертвых. И многие верили, ибо слышали краем уха, что Князь Тьмы непременно обязан самолично появиться среди людей в преддверии последней битвы Армагеддона.
А поскольку простые смертные все равно против него бессильны, то лучше и не рыпаться. А то как бы не было хуже.
И хотя царь говорил, что он вовсе не расширяет свои владения, а просто наводит порядок, потому что больше некому, все понимали — влияние Великого Востока расширилось уже до пределов запада, до самых границ Таборной земли.
Понятно, что это вызывало законное беспокойство в Белом Таборе. Все знали, что Царь Востока не раз предлагал Тимуру Гарину титул Императора Запада — но вряд ли он захочет сделать аналогичное предложение кому-то другому.
Что если вместо этого он пришлет ультиматум, а вслед за ним — ассасинов? Гарин мог этого не бояться — тут вопрос дружбы и чести, а как будет без Гарина — ведает только Бог.
Правда, из сообщений «Радио столицы» по-прежнему следовало, что Гарин где-то в городе и готовится взять власть в свои руки, а его местонахождение скрывается, чтобы запутать врагов. И в точности то же самое утверждали члены таборного Триумвирата — начальник службы безопасности Шорохов и архиепископ Арсений.
И лишь немногим посвященным было известно, что эти двое уже отправили особый отряд на поиски третьего члена триумвирата — Жанны Аржановой, затерявшейся где-то в истринских лесах.
31
Великого князя Иоанна VII Рюриковича занесло на Истру не от хорошей жизни. У него с собой была корона Российской империи из Алмазного фонда, а по пятам за ним гнался государь император Александр IV Романов. И нагнал-таки похитителя священной реликвии как раз там, где квартировал в это время вор в законе Олег Воронин по прозвищу Варяг.
Мордобой по итогам погони случился прямо у него на глазах, и короной, закатившейся в крапиву, завладел юродивый Стихотворец, который подвергал там себя ежедневной порции телесных мук.
Он и обнаружил, что изделие это не имеет никакой ценности кроме символической, потому что сделано оно из позолоченной меди и украшено стразами, то есть, проще говоря, цветными стекляшками.
Вопрос, куда и когда подевалась настоящая корона из драгоценных металлов с алмазами и самоцветами, остался открытым. Обе царственных особы обвиняли в краже друг друга, хотя у Варяга были сведения, что ее то ли продали, то ли перепрятали еще при Сталине.
Споры прекратил юродивый, который возложил корону на покровителя своего Варяга, мимоходом причислив себя самого к лику святых.
Юродивый объяснил, что поскольку он — человек божий, то и короновать по небесному соизволению вправе любого, кто покажется ему достойным.
А поскольку в родословной Варяга отчетливо прослеживался киевский след, и вор в законе сам под хорошую закуску любил щегольнуть тем, что он на четверть хохол, то начитанный юродивый ничтоже сумняшеся объявил его доподлинным варягом из древнего рода Киевичей, прямым потомком Аскольда и Дира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39