— Ашот вернулся, — сообщил он.
— Что Ашот думает о месте?
— Подойдет. Гора очень кстати — если ветер будет дуть с нужной стороны.
— Должен, после полудня.
— А если нет?
Велисарий пожал плечами.
— Придется как-то справляться. Даже если не будет ветра, все сделает одна пыль. Конечно, если ветер подует в другую сторону, мы окажемся в неприятном положении. Но я ни разу не видел, чтобы он до вечера дул с востока. — Велисарий сел за стол. — А теперь пошли за хилиархами и трибунами. Я хочу удостовериться, что они правильно поняли мой план.
В эту ночь, сразу же после окончания совещания, Велисарий прилег отдохнуть. Почти час он лежал в темноте, строя планы, перед тем как заснуть.
Когда полководец размышлял, цель бродила по коридорам его разума. Снова и снова грани угрожали распасться. Их почти охватило отчаяние. Как раз тогда, как чужие мысли начали сосредотачиваться! А теперь они сами себя не понимают. Это было подобно изучению языка, в котором постоянно меняется грамматика. Невозможно!
Но теперь у цели росла уверенность, и она была способна контролировать грани. С растущей уверенностью пришло терпение. Да, мысли противоречивы, как два образа, накладывающиеся один на другой, правда, под нужным углом. Терпение. Терпение. Со временем, цель чувствовала, она сможет их объединить.
А пока имелось кое-что, вызывающее сильное беспокойство. По тому что, несмотря на общую размытость, в одном месте в голове полководца парадоксальные образы выделялись очень четко.
Перед тем как погрузиться в глубокий сон, Велисарий почувствовал мысль. Но он слишком устал, чтобы думать, откуда она появилась.
Опасность.
Глава 7

Велисарий проснулся задолго до рассвета, встал и отправился проверять, как идет подготовка к выступлению. Вскоре он был удовлетворен проверкой: подготовка шла полным ходом. И не удивительно: у него ведь два опытных хилиарха, знающих свое дело; трибуны и гектонтархи точно поняли приказы, которые Велисарий отдал прошлой ночью.
Затем появился Маврикий. Хотя еще не рассвело, Велисарий сразу же узнал приближавшегося человека. Походку Маврикия ни с чьей не спутаешь: создавалось впечатление, что его качает из стороны в сторону.
— Трогаемся прямо сейчас? — спросил Маврикий.
Велисарий кивнул. Мужчины сели на лошадей и выехали за ворота. Армия Ливана стояла лагерем сразу же за стенами форта, там солдаты могли отдыхать от жары в тени деревьев и пользоваться водой оазиса. Через несколько минут Велисарий с Маврикием уже спешивались перед командным шатром, в котором размещались Бузес и Кутзес.
Шатер по размеру значительно превосходил шатер Велисария, хотя уступал обычным стандартам римской армии. Римские полководцы давно прославились своей любовью к роскоши. Юлий Цезарь даже возил с собой плитки, которыми выстилали пол шатра. (Хотя сам он утверждал, что таким образом только производит впечатление на представителей варваров, Велисарий скептически относился к утверждениям великого полководца.)
Когда они с Маврикием спешились, часовые, охранявшие шатер, объявили, что Бузес с Кутзесом отсутствуют. Они покинули лагерь в середине ночи. Дальнейшие расспросы выявили дополнительную информацию: братья взяли с собой два кавалерийских полка.
Велисарий долго ругался, не стесняясь в выражениях. Затем он отправился в соседний шатер, в котором размещались четверо хилиархов, непосредственных подчиненных и следующих по званию за двумя командующими ливанской армией. Маврикий последовал за ним.
Часовой перед шатром хилиархов попытался остановить Велисария, но быстро замолчал, поскольку узнал его, а также понял: полководец в ярости. Решив, что сейчас лучше не попадаться Велисарию на глаза, часовой отступил в сторону.
Велисарий ворвался внутрь.
Трое из четверых хилиархов, которые должны были находиться в шатре, с трудом продирали глаза. Они еще туго соображали и вовсю зевали. Один из них зажег светильник. Велисарий немедленно поинтересовался местонахождением четвертого. Он позволил трем хилиархам несколько секунд смущенно оправдываться, потом оборвал их лепет.
— Так. Как я подозреваю, Доротей отправился сопровождать двух кретинов? Тоже спятил, как и они?
Хилиархи запротестовали. Велисарий снова оборвал их.
— Молчать! — он опустился на стул, стоявший у стола в центре шатра. Несколько секунд гневно смотрел на трех мужчин, затем шлепнул ладонью по столу. — Я пока еще добрый. Император может простить идиотов, если решит, что они просто глупы. Но не предателей.
Упоминание об императоре заставило трех хилиархов отшатнуться. Как заметил Велисарий, лицо по крайней мере одного побледнело. Но утверждать было сложно, в шатре было слишком темно.
Велисарий молчал. Тишина становилась гнетущей. Затем он на хмурил брови. Примерно через минуту полководец встал и стал ходить из угла в угол, производя впечатление человека, погруженного в размышления и что-то просчитывающего. На самом деле он очень внимательно осматривал шатер. Он был твердо уверен, что о людях можно судить по месту проживания, пусть это даже временное жилище, поэтому воспользовался возможностью оценить трех хилиархов. В целом они произвели на него хорошее впечатление. В шатре были порядок и чистота, ни следа прошлых пьянок, и вообще не создавалось впечатления, что живущие здесь люди регулярно пьют, в отличие от многих бывших офицеров армии, которой он сейчас командовал. Велисарий также оценил аскетизм обстановки. Кроме оружия и необходимого обмундирования, в шатре хилиархов не хранилось ничего лишнего.
Полководец остался доволен. Он ценил аскетизм во время военной кампании — не по религиозным или моральным соображениям, а потому, что он давал возможность быстро сняться с места, что было очень важно для командующего любого ранга. Он также давно заметил, что офицеры — за редким исключением — устраивающие свое жилье с излишним комфортом, оказываются лентяями и бездельниками и не могут должным образом реагировать на резкую перемену обстоятельств.
Решив, что уже достаточно пребывал в глубокой задумчивости, Велисарий перестал ходить из угла в угол, выпрямил спину и решительно объявил:
— Ну что ж. Придется обойтись тем, что есть. — Он повернулся к трем хилиархам, сгрудившимся с другой стороны стола: — Собирайте вашу армию. Выступаем немедленно.
— Но наших командиров тут нет! — возразил один из хилиархов из кавалерии. Велисарий гневно и презрительно посмотрел на него.
— Я в курсе, Фарас. И не сомневайся: если мы не перехватим персов до того, как те войдут в Алеппо, об их отсутствии узнает и император. И сделает то, что посчитает нужным. Но в отсутствие Бузеса и Кутзеса главнокомандующим армии являюсь я. Они пренебрегли своим воинским долгом, и я не намерен следовать их примеру.
Казалось, от подобного объявления в шатре повеяло ледяным холодом.
— А персы уже выступили? — спросил Гермоген, хилиарх, командующий пехотой.
— Выступят послезавтра.
— Откуда ты знаешь? — уточнил Фарас.
Велисарий хмыкнул.
— Неужели в ливанской армии нет наших шпионов? — поинтересовался он.
Хилиархи молчали.
Усмешка полководца превратилась в поистине злобный оскал.
— О, это просто великолепно! — воскликнул он. — Вы даже не представляете, чем занимается противник. Поэтому, естественно, вы отправили целых два кавалерийских полка в погоню неизвестно за чем. Просто великолепно!
Лицо Фараса стало пепельным — от ярости. Но по большей части просто от страха. Наблюдая за ним, Велисарий довольно низко оценил ум этого человека. Но даже Фарас понимал, как разозлится император на старших офицеров ливанской армии, если они позволят персам дойти до Алеппо и даже не станут им в этом препятствовать.
Самый младший из хилиархов, Эутих из кавалерии, внезапно злобно стукнул кулаком по столу.
— Матерь Божия! Я же говорил им… — он прикусил язык и захлопнул рот.
Одно мгновение они с Велисарием внимательно смотрели друг на друга. Затем, едва заметным кивком и еще менее заметной улыбкой Велисарий показал, что понимает и оценивает позицию Эутиха.
Тогда заговорил Гермоген, хилиарх, командующий пехотой. Тембр его голоса выдавал его молодость, но в нем не было ни малейшей дрожи.
— Давайте выступать. Немедленно. Мы все знаем, что Бузес и Кутзес согласились объединить силы с армией Велисария. Поскольку их здесь нет, он по праву становится главнокомандующим.
Эутих тут же согласно кивнул. Через мгновение несколько неохотно кивнул и Фарас.
Велисарий не стал упускать такую возможность.
— Поднимайте людей и выстраивайте их для марша, — приказал он. — Немедленно. — И вышел из шатра.
На улице Велисарий с Маврикием сели на коней. На востоке едва-едва просыпался день.
Велисарий с восхищением огляделся вокруг.
— День будет хороший.
— Нестерпимо жаркий, — возразил Маврикий.
Велисарий тихо рассмеялся.
— Ты — самый мрачный человек, которого я когда-либо встречал.
— Я не мрачный, а пессимистичный. Вот мой кузен Игнатий — да, действительно мрачный. Ты, кажется, с ним никогда не встречался?
— Как я мог с ним встретиться? Разве ты не говорил мне, что он уже пятнадцать лет не выходит из дома?
— Нет, не выходит, — ответил гектонтарх, с вызовом глядя на Велисария. — Боится воров и жуликов. И оправданно.
Велисарий снова рассмеялся.
— Говорю тебе: день будет хороший. — Затем он добавил деловым тоном: — Я останусь здесь, Маврикий. Если я сам не подниму эту армию, им потребуется вечность, чтобы сняться с места. Я хочу, чтобы ты вернулся в форт и проверил, все ли там идет нормально. Думаю, Фока с Константином вполне способны руководить сборами и построением. Но на поле брани я с ними раньше никогда не выходил, поэтому и хочу, чтобы за всем проследил ты. Помни о двух главных вещах: выстави…
— Большой отряд кавалерии впереди, чтобы прикрыть идущих сзади, и проверь, чтобы пехота быстро окопалась и по крайней мере половина из них укрылась за валами.
Полководец улыбнулся.
— Отличный день. Давай двигай.
Как и рассчитывал Велисарий, потребовалось несколько часов, чтобы сдвинуть ливанскую армию с места. Однако, несмотря на произносимые вслух громкие нецензурные комментарии, он был удовлетворен процессом. Неразумно ожидать от армии в двенадцать тысяч человек более быстрого выступления, без предупреждения и предварительной подготовки.
К полудню армия наконец выступила. Температура воздуха резко повысилась. Западный ветерок, поднявшийся сразу после полудня, при нес немного прохлады. Но поскольку армия шла на северо-восток, он не уносил пыль, летевшую из-под копыт и ног, а, наоборот, окутывал ею войско. Оставалось утешаться только тем, что пыль, по крайней мере, не летит солдатам прямо в лицо. Сирия в середине лета — одно из самых неприятных мест для марша, да еще такой многочисленной армии. Однако, как обратил внимание Велисарий, командующие ливанской армией воздерживались от жалоб. Что бы они ни думали о неожиданном выступлении и неожиданной смене главнокомандующего, парни предпочли держать мысли при себе. Теперь пришло время объяснить трем хилиархам план битвы, в которой Велисарий в ближайшее время намеревался участвовать. Двое хилиархов, руководивших кавалерией, казалось, скептически отнеслись к роли, планируемой для пехоты, но с комментариями не выступали. Они были довольны планируемой для них самих ролью, и в любом случае не им предстояло заботиться о пехоте.
По приближении вечера Велисарий вызвал для обсуждения плана битвы Гермогена, хилиарха, командующего пехотой. Он был доволен, отметив, что Гермоген начал вскоре проявлять настоящий энтузиазм. Очень часто римские пехотные командиры занимали свои посты из-за некомпетентности и нерадивости: посты в пехоте считались непрестижными и не требующими особого ума. Гермоген, напротив, казался амбициозным парнем и был рад, что его роль в предстоящем деле окажется не только вспомогательной.
К ночи Велисарий понял: Гермоген в состоянии правильно выполнить здание. И даже очень хорошо выполнить. Велисарий решил поставить Гермогена во главе всей пехоты после того, как ливанская армия объединится с его собственной. Фока, его собственный хилиарх, командующий пехотой, был компетентным офицером, но ни в коей мере не выдающимся. С другой стороны, Фока всегда интересовался артиллерией. Поэтому Велисарий собирался поставить Фоку под командование Гермогена, но сделать его отвечающим за артиллерию.
Велисарий заставлял людей идти, пока не наступила кромешная тьма, и только тогда велел ставить шатры и устраиваться на ночлег. Ливанская армия, с удовлетворением отметил он, быстро и умело разбила лагерь.
После того как поставили его собственный шатер, Велисарий несколько минут наслаждался одиночеством. Как хорошо, что нет Прокопия! Несмотря на компетентность и на то, что большинство угоднических и подхалимских привычек нового секретаря удалось изжить, тот все еще раздражал полководца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63