– спросил он, показывая на невидимое мне место в рукописи.
Я молча кивнул. Андрей покачал головой и поинтересовался:
– Сабля очень дорогая?
– Скорее всего. Индийская, сделана из самого ценного коленчатого булата, предположительно в седьмом веке, плюс ножны, украшенные драгоценными камнями, правда, необработанными.
– Понятно. За такой антиквариат запросто голову оторвут. А почему ты ее не сдал государству?
– Ты это серьезно? – в свою очередь поинтересовался я.
– Ну, – неопределенно протянул он.
– Сдать, чтобы ее какому-нибудь вашему генералу подарили на юбилей?
– У нас в стране не все воры, – не вдаваясь в подробности, успокоил меня милиционер. – А где она сейчас, если не секрет?
– Спрятана в надежном месте, – сказал я тоном, не допускающим новых вопросов.
– Ладно, я пойду, дочитаю, чем у тебя дело кончилось.
Он ушел, а я позвонил своему приятелю. Когда кончил разговор, в комнату вошел Андрей.
– Так ты думаешь, этот «Поэт» Дмитриев как-то связан с сатанистами? Ведь как-никак двести лет прошло, – спросил он, возвращая мне рукопись.
Судя по реакции, участковый отнесся к моему «произведению», как к милицейскому протоколу, обращая внимание только на излагаемые факты.
– Ничего я не знаю. Ты упомянул о мистике, и у меня это как-то связалось. После того, как старичок Хава увидел саблю, Дмитриев разыскал меня и позвонил меньше, чем через полчаса. Это что, не мистика, за такое время найти человека в Москве? Даже если оценщик запомнил номер машины? А все остальное? Похоже, что никто не может даже элементарно узнать, чем они занимаются, ни вы, ни криминал.
– В общем-то, действительно, странностей с этой бандой много. А ты, правда, это все не выдумал?
– Чего он выдумал? – раздался из холла Олин голосок. Не дожидаясь ответа, она сообщила. – Мальчики, я в ванной. Организуйте что-нибудь покушать!
Мы подождали пока за ней закроется дверь, после чего Андрей засуетился, разом потеряв интерес к моим приключениям.
– У тебя есть сыр? Я сделаю Оленьке гренки с сыром.
– А танец с саблями ты ей сплясать не хочешь?
– Зачем? – на полном серьезе поинтересовался влюбленный, мечась по моей тесной кухне.
– Чтобы ей было веселее гренки кушать.
– Ну, что ты, я серьезно, а ты шутишь.
– Ладно, корми свою Оленьку, а я пока еще посмотрю ваши материалы.
Без навыка оперативной работы в изобилии разрозненных сведений очень сложно найти что-нибудь полезное. Я решил хоть как-то систематизировать информацию, однако, ничего толкового из этого не получалось. Прокопавшись часа два, я так и не нашел, за что зацепиться. Мои гости в это время о чем-то «совещались», закрывшись в спальне.
Наконец я обратил внимание на трехкратное упоминание коттеджа в ближнем Подмосковье, в котором собирались члены, как теперь говорят, преступной группировки. Этот коттедж, если судить по плохой фотографии, напоминающий замок, меня заинтересовал. Однако, выделить из файла все упоминания о нем я не успел, меня прервал телефонный звонок. В последнее время звонили мне мало и, как правило, с угрозами, так что, подымая трубку, я не ожидал ничего хорошего. Однако, вместо незнакомого голоса телефонная трубка заговорила напористым контральто моей бывшей тещи:
– Алексей! Мы посоветовались с папой и решили, что вы обязаны, я повторяю, обязаны обеспечить Ладочке безбедную жизнь и переписать на нее вашу общую жилплощадь!
– Мамуля! – впервые в жизни я обратился так ласково к этой достойной женщине. – Попытайтесь мне объяснить, почему я должен заботиться о вашей дочери? Она, еще живя со мной, начала мне изменять…
– Это еще нужно доказать! – скандальным голосом воскликнула Валентина Ивановна. – Неизвестно кто кому изменял!
– Мне этого доказывать не надо. Притом она меня бросила…
– Вы не стоите ее мизинца, – не слушая, заверещала она, – вы не смогли обеспечить ей достойную…
– Мы прожили вместе всего три месяца, а потом развелись, у нас с ней нет детей, – перебил я старую песню о главном. Однако, экс-теща уже завелась и слышала только себя.
– В любой цивилизованной стране муж обязан обеспечивать жене до нового замужества достойную жизнь! Если вы хотите себя уважать, то…
– Мы живем в нецивилизованной стране, и к вашей дочери я больше не испытываю совершенно никаких чувств! – опять вмешался я в нескончаемый монолог.
– Алексей, вы и все ваши родственники, мерзавцы! – неожиданно переменив тональность, сказала Валентина Ивановна.
– Мамуля, вы незнакомы с моими родственниками, а обо мне думайте, что вам угодно, только оставьте меня в покое. Никакого участия в жизни вашей дочери и принимать не собираюсь.
– Благородные люди…
– Я не благородный человек, а мерзавец, как вы сами только что сказали. И объясните, пожалуйста, вы, правда, считаете, что существуют мужья, если они в здравом уме, которые станут заботиться о бывшей жене-шлюхе?
– Моя дочь – идеал чистой, святой… светлой женщины, – поправилась она, – в то время как вы – растленный, разнузданный, наглый, нищий мерзавец…
– Мамуля, если вы все про меня знаете, зачем сюда звоните?
– Не смей называть меня «мамулей», мерзавец! Я просто хотела тебе передать, что Ладочка согласна вернуться, если ты раскаешься и попросишь у нее прощения!
– Ладочка никогда не вернется сюда, даже если сама попросит прощения, даже если будет умолять о прощении, короче, идите вы, мамуля, подальше вместе со своей замечательной доченькой, – сказал я и бросил трубку.
Разговор с бывшей тещей меня не разозлил как обычно, а развеселил. По-моему, когда эта баба встретится с Господом Богом, то и ему предъявит претензии и начнет попрекать за то, что ее чадо он не назначил главным ангелом. Впрочем, сегодня впервые глупая баба сделала доброе дело: разрядила своим звонком обстановку. Я уже устал чувствовать себя обреченной мишенью, и новые впечатления отвлекли от грустных мыслей. Кстати, звонок заставил и «сладкую парочку» покинуть свое убежище, и мы втроем собрались на кухне. В отличие от меня, влюбленные, кажется, чувствовали себя вполне комфортно. Ольгины глаза светились обретенной тайной любви, а жених сиял, как начищенный самовар.
– Кто это звонил? – с ленивой, томной грацией поинтересовалась девушка, сладко потягиваясь своим еще не остывшим от объятий телом.
– Бывшая теща, – ответил я будничным голосом. – Давайте думать, что нам делать дальше, пока нас не обстреляли из гранатомета.
– Не обстреляют, – уверенно пообещал Андрей.
Я удивленно посмотрел на него.
– Я предупредил своих, крыша и чердак напротив теперь под присмотром, – продолжил он. – Между прочим, вчерашний киллер стрелял из дешевого ружья.
– А откуда ты знаешь, из чего он стрелял? – удивленно спросил я.
– Нашел его на месте преступления, а пулю выковырял из стены и отдал на экспертизу.
– Действительно, фирма веников не вяжет! Когда ты только успел? – удивился я.
– Ночью, пока ты спал. Слышал, «моя милиция меня бережет?»
– Ну, ты даешь… А, что из того, что ружье дешевое?
– Дешевка хорошей не бывает, – философски рассудил лейтенант. – Да и стрелок оказался поганый, если ты сумел его заметить. Думаю, нас не столько хотят убрать, сколько запутать, вот и не желают зря тратиться.
Я задумался, в словах Андрея была логика. Три неудачных покушения говорили или о полном непрофессионализме противников, или действительно об элементарном запугивании. То, что никакой сабли люди Дмитриева в лесу, где я ее якобы спрятал, не нашли, было ясно. Однако, было очевидно и то, что из нашей троицы только я один представлял для бандитов интеpec. Судя по выражению лица, появившемуся у Андрея, он подумал о том же. Мы переглянулись, но обмениваться мыслями вслух не стали.
– Надо бы нам… – начал говорить Андрей, но я жестом прервал его, приложив палец к губам.
– Что? – не сразу понял он.
Я приставил ладонь к уху и показал на стены. От всех последних заморочек я стал совсем мнительным. Андрей удивленно посмотрел на меня.
– Я же проверил…
– Береженого Бог бережет, – подвел я итог начинающейся дискуссии и поманил лейтенанта в ванную комнату.
– Ну, ты уж совсем, – недовольно заметил участковый, когда я включил душ. – Вот теперь говори, а то больно эти ребята шустрые.
Следом за нами в ванную комнату протиснулась, заинтригованная Ольга, так что весь триумвират опять оказался в сборе.
– Надо бы предпринять, так сказать, превентивные меры, – задумчиво сказал милиционер. – Может быть, посетим тот загородный особнячок, о котором ты говорил?
– Я тоже думаю, что пора разобраться, что это за компания, – согласился я. – У тебя есть машина?
– Машина есть, а вот с оружием плохо, я на разборки с табельным «Макаровым» не пойду, а свой «Вальтер» ты можешь выбросить. Я удивляюсь, как он вообще у тебя выстрелил.
– У меня еще есть два «Шмайссера», к ним четыре рожка патронов и еще две немецкие гранаты.
– На какой помойке ты все это нашел? – удивился Андрей. – «Шмайссеры» в таком же состоянии, что и пистолет?
– Нет, они видимо из какого-то немецкого склада, были в консервации и даже не заржавели, а вот гранаты, те действительно, маленько того, да еще и без ручек…
– Где ты все это насобирал?
– Тебе что, точный адрес сказать?
– Мальчики, а на кого вы нападать собрались, про какой особняк идет речь? – вмешалась в разговор наша любопытствующая дама.
– Ты ни на кого нападать не будешь, – волевым голосом заявил жених. – Ты будешь дома сидеть.
– Нет, ну, правда, что за особняк? – тотчас заинтересовалась Ольга.
– Банда Дмитриева обычно собирается в одном загородном доме, – объяснил я ситуацию, предположив, что все равно отмолчаться не удастся, уж больно заинтересованно загорелись у девушки глаза, – мы съездим туда ночью, попытаемся что-нибудь о них узнать.
– А оружие зачем?
– Для самообороны, – недовольным голосом сказал Андрей. – Ты с нами не поедешь ни под каким видом.
– Вы хотите бросить меня одну, беззащитную? – почти натурально обиженным голосом воскликнула Ольга, по-моему, сама еще не решив, возмутиться ей или расплакаться.
– Оленька! – не дождавшись реакции помрачневшего жениха, начал говорить я сладеньким голосом. – Ты любишь смотреть американские боевики?
– Не люблю.
– Тем не менее, в них всегда в самый неподходящий момент высовывается какая-нибудь девушка, и плохие парни ее берут в заложники, так что хорошим приходится бросать оружие. Только в боевиках хорошие парни всегда побеждают, а в жизни большей частью случается наоборот. Ты ведь не хочешь нас подставить?
– Без вас я одна не останусь, – твердо сказала Ольга и в подтверждение серьезности намерений из ее глаз потекли слезы.
– Оль, ну что ты, в натуре, ну, зачем ты, – захлопотал, сразу став беспомощным, Андрей. – Ну, мы быстренько, только туда и обратно, ты и не заметишь…
Почувствовав себя лишним, я вернулся в гостиную, оставив «аматеров» выяснять отношения. Пока молодежь совещалась, я сел за компьютер порыться в милицейских материалах и заодно лучше рассмотреть таинственный коттедж. Суетное стремление создать на родной российской земле западную замковую архитектуру непонятного стиля не обошло и владельцев этот строения. Дом был трехэтажным и выглядел довольно большим. Его украшали башенки и портики, стрельчатые и арочные окна, нависающие декоративные балкончики и прочая модная дребедень. Однако, даже больше чем сам дом, меня интересовал высокий бетонный забор с колючей проволокой и телевизионные камеры по углам участка. Прямоугольный, вытянутый участок не меньше чем в гектар короткой стороной почти вплотную подступал к лесу. Съемки делались летом, и разобрать, насколько густой лес, я не мог, да это сейчас, когда опала листва, уже не имело решающего значения.
Отложив осмотр предполагаемого места действия до встречи с «натурой», я опять стал перечитывать милицейские донесения, а «сладкая парочка» продолжала пребывать в ванной комнате. Я только мог догадываться, как словесные дебаты постепенно перешли в другое качество, тем более, что вскоре лязгнула защелка захлопнувшейся двери, и шума душа сделалось не слышно. Мне осталось только предположить, что «на дело» мы пойдем все-таки втроем. Время приближалось к обеденному, когда переговоры в ванной комнате наконец подошли к концу. Я вопросительно посмотрел на раскрасневшихся сограждан. Андрей прятал глаза и покашливал, стараясь выглядеть независимым. Оля казалась спокойной и умиротворенной. Безо всякой бравады от одержанной победы она буднично объявила:
– Мы с Андрюшей подумали и решили, что нам не стоит расставаться. Ты не беспокойся, я вам мешать не буду, – добавила девушка, вероятно, решив, что без аргументов, убедивших жениха, я могу попытаться разрушить с таким трудом достигнутую гармонию.
– Ты взрослый человек, тебе самой и решать, – без возражений согласился я, решив, что спорить вместо обеда голодно и непродуктивно. – Вы как насчёт поесть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Я молча кивнул. Андрей покачал головой и поинтересовался:
– Сабля очень дорогая?
– Скорее всего. Индийская, сделана из самого ценного коленчатого булата, предположительно в седьмом веке, плюс ножны, украшенные драгоценными камнями, правда, необработанными.
– Понятно. За такой антиквариат запросто голову оторвут. А почему ты ее не сдал государству?
– Ты это серьезно? – в свою очередь поинтересовался я.
– Ну, – неопределенно протянул он.
– Сдать, чтобы ее какому-нибудь вашему генералу подарили на юбилей?
– У нас в стране не все воры, – не вдаваясь в подробности, успокоил меня милиционер. – А где она сейчас, если не секрет?
– Спрятана в надежном месте, – сказал я тоном, не допускающим новых вопросов.
– Ладно, я пойду, дочитаю, чем у тебя дело кончилось.
Он ушел, а я позвонил своему приятелю. Когда кончил разговор, в комнату вошел Андрей.
– Так ты думаешь, этот «Поэт» Дмитриев как-то связан с сатанистами? Ведь как-никак двести лет прошло, – спросил он, возвращая мне рукопись.
Судя по реакции, участковый отнесся к моему «произведению», как к милицейскому протоколу, обращая внимание только на излагаемые факты.
– Ничего я не знаю. Ты упомянул о мистике, и у меня это как-то связалось. После того, как старичок Хава увидел саблю, Дмитриев разыскал меня и позвонил меньше, чем через полчаса. Это что, не мистика, за такое время найти человека в Москве? Даже если оценщик запомнил номер машины? А все остальное? Похоже, что никто не может даже элементарно узнать, чем они занимаются, ни вы, ни криминал.
– В общем-то, действительно, странностей с этой бандой много. А ты, правда, это все не выдумал?
– Чего он выдумал? – раздался из холла Олин голосок. Не дожидаясь ответа, она сообщила. – Мальчики, я в ванной. Организуйте что-нибудь покушать!
Мы подождали пока за ней закроется дверь, после чего Андрей засуетился, разом потеряв интерес к моим приключениям.
– У тебя есть сыр? Я сделаю Оленьке гренки с сыром.
– А танец с саблями ты ей сплясать не хочешь?
– Зачем? – на полном серьезе поинтересовался влюбленный, мечась по моей тесной кухне.
– Чтобы ей было веселее гренки кушать.
– Ну, что ты, я серьезно, а ты шутишь.
– Ладно, корми свою Оленьку, а я пока еще посмотрю ваши материалы.
Без навыка оперативной работы в изобилии разрозненных сведений очень сложно найти что-нибудь полезное. Я решил хоть как-то систематизировать информацию, однако, ничего толкового из этого не получалось. Прокопавшись часа два, я так и не нашел, за что зацепиться. Мои гости в это время о чем-то «совещались», закрывшись в спальне.
Наконец я обратил внимание на трехкратное упоминание коттеджа в ближнем Подмосковье, в котором собирались члены, как теперь говорят, преступной группировки. Этот коттедж, если судить по плохой фотографии, напоминающий замок, меня заинтересовал. Однако, выделить из файла все упоминания о нем я не успел, меня прервал телефонный звонок. В последнее время звонили мне мало и, как правило, с угрозами, так что, подымая трубку, я не ожидал ничего хорошего. Однако, вместо незнакомого голоса телефонная трубка заговорила напористым контральто моей бывшей тещи:
– Алексей! Мы посоветовались с папой и решили, что вы обязаны, я повторяю, обязаны обеспечить Ладочке безбедную жизнь и переписать на нее вашу общую жилплощадь!
– Мамуля! – впервые в жизни я обратился так ласково к этой достойной женщине. – Попытайтесь мне объяснить, почему я должен заботиться о вашей дочери? Она, еще живя со мной, начала мне изменять…
– Это еще нужно доказать! – скандальным голосом воскликнула Валентина Ивановна. – Неизвестно кто кому изменял!
– Мне этого доказывать не надо. Притом она меня бросила…
– Вы не стоите ее мизинца, – не слушая, заверещала она, – вы не смогли обеспечить ей достойную…
– Мы прожили вместе всего три месяца, а потом развелись, у нас с ней нет детей, – перебил я старую песню о главном. Однако, экс-теща уже завелась и слышала только себя.
– В любой цивилизованной стране муж обязан обеспечивать жене до нового замужества достойную жизнь! Если вы хотите себя уважать, то…
– Мы живем в нецивилизованной стране, и к вашей дочери я больше не испытываю совершенно никаких чувств! – опять вмешался я в нескончаемый монолог.
– Алексей, вы и все ваши родственники, мерзавцы! – неожиданно переменив тональность, сказала Валентина Ивановна.
– Мамуля, вы незнакомы с моими родственниками, а обо мне думайте, что вам угодно, только оставьте меня в покое. Никакого участия в жизни вашей дочери и принимать не собираюсь.
– Благородные люди…
– Я не благородный человек, а мерзавец, как вы сами только что сказали. И объясните, пожалуйста, вы, правда, считаете, что существуют мужья, если они в здравом уме, которые станут заботиться о бывшей жене-шлюхе?
– Моя дочь – идеал чистой, святой… светлой женщины, – поправилась она, – в то время как вы – растленный, разнузданный, наглый, нищий мерзавец…
– Мамуля, если вы все про меня знаете, зачем сюда звоните?
– Не смей называть меня «мамулей», мерзавец! Я просто хотела тебе передать, что Ладочка согласна вернуться, если ты раскаешься и попросишь у нее прощения!
– Ладочка никогда не вернется сюда, даже если сама попросит прощения, даже если будет умолять о прощении, короче, идите вы, мамуля, подальше вместе со своей замечательной доченькой, – сказал я и бросил трубку.
Разговор с бывшей тещей меня не разозлил как обычно, а развеселил. По-моему, когда эта баба встретится с Господом Богом, то и ему предъявит претензии и начнет попрекать за то, что ее чадо он не назначил главным ангелом. Впрочем, сегодня впервые глупая баба сделала доброе дело: разрядила своим звонком обстановку. Я уже устал чувствовать себя обреченной мишенью, и новые впечатления отвлекли от грустных мыслей. Кстати, звонок заставил и «сладкую парочку» покинуть свое убежище, и мы втроем собрались на кухне. В отличие от меня, влюбленные, кажется, чувствовали себя вполне комфортно. Ольгины глаза светились обретенной тайной любви, а жених сиял, как начищенный самовар.
– Кто это звонил? – с ленивой, томной грацией поинтересовалась девушка, сладко потягиваясь своим еще не остывшим от объятий телом.
– Бывшая теща, – ответил я будничным голосом. – Давайте думать, что нам делать дальше, пока нас не обстреляли из гранатомета.
– Не обстреляют, – уверенно пообещал Андрей.
Я удивленно посмотрел на него.
– Я предупредил своих, крыша и чердак напротив теперь под присмотром, – продолжил он. – Между прочим, вчерашний киллер стрелял из дешевого ружья.
– А откуда ты знаешь, из чего он стрелял? – удивленно спросил я.
– Нашел его на месте преступления, а пулю выковырял из стены и отдал на экспертизу.
– Действительно, фирма веников не вяжет! Когда ты только успел? – удивился я.
– Ночью, пока ты спал. Слышал, «моя милиция меня бережет?»
– Ну, ты даешь… А, что из того, что ружье дешевое?
– Дешевка хорошей не бывает, – философски рассудил лейтенант. – Да и стрелок оказался поганый, если ты сумел его заметить. Думаю, нас не столько хотят убрать, сколько запутать, вот и не желают зря тратиться.
Я задумался, в словах Андрея была логика. Три неудачных покушения говорили или о полном непрофессионализме противников, или действительно об элементарном запугивании. То, что никакой сабли люди Дмитриева в лесу, где я ее якобы спрятал, не нашли, было ясно. Однако, было очевидно и то, что из нашей троицы только я один представлял для бандитов интеpec. Судя по выражению лица, появившемуся у Андрея, он подумал о том же. Мы переглянулись, но обмениваться мыслями вслух не стали.
– Надо бы нам… – начал говорить Андрей, но я жестом прервал его, приложив палец к губам.
– Что? – не сразу понял он.
Я приставил ладонь к уху и показал на стены. От всех последних заморочек я стал совсем мнительным. Андрей удивленно посмотрел на меня.
– Я же проверил…
– Береженого Бог бережет, – подвел я итог начинающейся дискуссии и поманил лейтенанта в ванную комнату.
– Ну, ты уж совсем, – недовольно заметил участковый, когда я включил душ. – Вот теперь говори, а то больно эти ребята шустрые.
Следом за нами в ванную комнату протиснулась, заинтригованная Ольга, так что весь триумвират опять оказался в сборе.
– Надо бы предпринять, так сказать, превентивные меры, – задумчиво сказал милиционер. – Может быть, посетим тот загородный особнячок, о котором ты говорил?
– Я тоже думаю, что пора разобраться, что это за компания, – согласился я. – У тебя есть машина?
– Машина есть, а вот с оружием плохо, я на разборки с табельным «Макаровым» не пойду, а свой «Вальтер» ты можешь выбросить. Я удивляюсь, как он вообще у тебя выстрелил.
– У меня еще есть два «Шмайссера», к ним четыре рожка патронов и еще две немецкие гранаты.
– На какой помойке ты все это нашел? – удивился Андрей. – «Шмайссеры» в таком же состоянии, что и пистолет?
– Нет, они видимо из какого-то немецкого склада, были в консервации и даже не заржавели, а вот гранаты, те действительно, маленько того, да еще и без ручек…
– Где ты все это насобирал?
– Тебе что, точный адрес сказать?
– Мальчики, а на кого вы нападать собрались, про какой особняк идет речь? – вмешалась в разговор наша любопытствующая дама.
– Ты ни на кого нападать не будешь, – волевым голосом заявил жених. – Ты будешь дома сидеть.
– Нет, ну, правда, что за особняк? – тотчас заинтересовалась Ольга.
– Банда Дмитриева обычно собирается в одном загородном доме, – объяснил я ситуацию, предположив, что все равно отмолчаться не удастся, уж больно заинтересованно загорелись у девушки глаза, – мы съездим туда ночью, попытаемся что-нибудь о них узнать.
– А оружие зачем?
– Для самообороны, – недовольным голосом сказал Андрей. – Ты с нами не поедешь ни под каким видом.
– Вы хотите бросить меня одну, беззащитную? – почти натурально обиженным голосом воскликнула Ольга, по-моему, сама еще не решив, возмутиться ей или расплакаться.
– Оленька! – не дождавшись реакции помрачневшего жениха, начал говорить я сладеньким голосом. – Ты любишь смотреть американские боевики?
– Не люблю.
– Тем не менее, в них всегда в самый неподходящий момент высовывается какая-нибудь девушка, и плохие парни ее берут в заложники, так что хорошим приходится бросать оружие. Только в боевиках хорошие парни всегда побеждают, а в жизни большей частью случается наоборот. Ты ведь не хочешь нас подставить?
– Без вас я одна не останусь, – твердо сказала Ольга и в подтверждение серьезности намерений из ее глаз потекли слезы.
– Оль, ну что ты, в натуре, ну, зачем ты, – захлопотал, сразу став беспомощным, Андрей. – Ну, мы быстренько, только туда и обратно, ты и не заметишь…
Почувствовав себя лишним, я вернулся в гостиную, оставив «аматеров» выяснять отношения. Пока молодежь совещалась, я сел за компьютер порыться в милицейских материалах и заодно лучше рассмотреть таинственный коттедж. Суетное стремление создать на родной российской земле западную замковую архитектуру непонятного стиля не обошло и владельцев этот строения. Дом был трехэтажным и выглядел довольно большим. Его украшали башенки и портики, стрельчатые и арочные окна, нависающие декоративные балкончики и прочая модная дребедень. Однако, даже больше чем сам дом, меня интересовал высокий бетонный забор с колючей проволокой и телевизионные камеры по углам участка. Прямоугольный, вытянутый участок не меньше чем в гектар короткой стороной почти вплотную подступал к лесу. Съемки делались летом, и разобрать, насколько густой лес, я не мог, да это сейчас, когда опала листва, уже не имело решающего значения.
Отложив осмотр предполагаемого места действия до встречи с «натурой», я опять стал перечитывать милицейские донесения, а «сладкая парочка» продолжала пребывать в ванной комнате. Я только мог догадываться, как словесные дебаты постепенно перешли в другое качество, тем более, что вскоре лязгнула защелка захлопнувшейся двери, и шума душа сделалось не слышно. Мне осталось только предположить, что «на дело» мы пойдем все-таки втроем. Время приближалось к обеденному, когда переговоры в ванной комнате наконец подошли к концу. Я вопросительно посмотрел на раскрасневшихся сограждан. Андрей прятал глаза и покашливал, стараясь выглядеть независимым. Оля казалась спокойной и умиротворенной. Безо всякой бравады от одержанной победы она буднично объявила:
– Мы с Андрюшей подумали и решили, что нам не стоит расставаться. Ты не беспокойся, я вам мешать не буду, – добавила девушка, вероятно, решив, что без аргументов, убедивших жениха, я могу попытаться разрушить с таким трудом достигнутую гармонию.
– Ты взрослый человек, тебе самой и решать, – без возражений согласился я, решив, что спорить вместо обеда голодно и непродуктивно. – Вы как насчёт поесть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41