– не отставала Ольга.
– Ты видела, как тот козел до меня доматывался? – спросил девушку милиционер. – Я сразу не просек, думал, что просто пьяный дурак, это Леша врубился, что они нарываются на драку.
– Но что мы им плохого сделали! – не сдавалась Оля, – Мы же их первый раз в жизни видим!
– Вариантов, собственно, три, – поделился своими мыслями участковый. – Самый невероятный, это то, что нас смогли вычислить люди Поэта. Но это тупо, мне кажется, что так четко ни одна спецслужба не работает. Второй, самый прикольный, это Лешина подружка Ленка позвала братика с друзьями подоить залетных лохов. Ну и третий, сговор с местной милицией. Жека с друзьями провоцируют и начинают драку, кто-нибудь из них получает травму, нас арестовывают и обувают по полной программе.
Пока он делился своими дедуктивными выводами и наблюдениями, я подумал, что возможен еще четвертый вариант – наши действия постоянно контролируются и нас подставляют под уголовные статьи, причем вполне серьезные, такие, как убийство и злостное хулиганство. То, что покойные охранники могли заинтересоваться двумя девушками, вполне возможный вариант, но идти на изнасилование и убийство вблизи охраняемого объекта могли только полные дебилы, а они на таковых не походили. К тому же было непонятно, как они смогли нас так быстро засечь – от ограды мы были далеко, к тому же скрыты лесом. Даже если там оказались очень хорошие телекамеры, так сразу нас разглядеть и тут же явиться было не совсем реально. Вот если нас ждали…
Как всегда, зацепившись за парадоксальную, на первый взгляд, мысль, я начал ее раскручивать, находя все больше несоответствий во всем, что с нами последнее время случалось. Однако, из общего разговора не выпал и прокомментировал слова Андрея:
– Вряд ли, нас здесь никто не знает, да и организовать так быстро нападение…
– Хватит гадать на кофейной гуще, – неожиданно вмешалась в разговор Ольга. – Давайте лучше думать, что нам дальше делать, и вообще, Лешу нужно отвезти в больницу.
– В больницу мне не надо. И думать особенно не о чем. Нужно обследовать усадьбу, разобраться, что к чему, и делать отсюда ноги.
– А как ты себе это представляешь? Ты раненый, Олю в это осиное гнездо я не пущу ни под каким видом, мне что, одному туда лезть?
– Олю оставим в машине на стреме, а мы с тобой…
– Я одна в лесу не останусь, – запротестовала девушка.
– Давай все отложим, тем более что у тебя рука не работает, – добавил Андрей.
– Заработает, – успокоил я, – поехали отсюда.
Андрей спорить не стал, пожал плечами и завел двигатель.
Однако, тронуться не успел, у него в кармане зазвенел телефон. Он, не выключая двигателя, вытащил аппарат и ответил. Разговор у него получился короткий и не совсем понятный:
– Да, слушаю, – сказал он, – так получилось.
Потом довольно долго слушал абонента и окончил разговор словами:
– Сейчас я говорить не могу.
– С работы звонили, – сообщил он, пряча телефон в карман. – У нас там свои дела.
Проселочная дорога, на которую мы съехали, была грейдерная, отсыпанная поблескивающим при свете фар светлым гравием и совсем узкая. Разворачиваться на нее было неудобно, и Андрей решил выехать на шоссе задним ходом.
– Что за черт, задняя скорость не включается, – удивленно сказал он.
– У педали сцепления слишком маленький свободный ход, – почти машинально прокомментировал я. Краткость и непонятность его разговора насторожила. При таких сложных обстоятельствах, в которые мы попали, приходилось держать ухо востро. Однако, окончательно забеспокоиться и, тем более, запаниковать я не успел. Пульсирующая боль в руке, нарастающая с того момента, как только я начал самолечение, сделалась нестерпимой. Чтобы не застонать, пришлось прикусить губу. Я хотел уже убрать от раны ладонь, но в последний момент передумал, решил терпеть, сколько смогу.
– Это немецкая машина! – возмущенно сказал Андрей, демонстрируя непроходящее уважение русского человека к германскому качеству. – Такого просто быть не может!
Я промолчал. Открыть рот и не застонать было выше моих сил. Теперь, кроме ударов пульса в самой ране, плечо начало жечь и крутить. Впечатление было такое, что в руку воткнули кол и медленно в ней проворачивают.
– Чего будем делать? – спросил Андрей.
Он повернулся ко мне на заднее сиденье и смотрел прямо в лицо. Я с трудом взял себя в руки и, стараясь, чтобы голос не выдал, но, тем не менее, хрипло и натужно произнес:
– Поезжай вперед, где-нибудь развернемся.
В салоне было темно, моего лица ему было не рассмотреть, но лейтенант, вероятно, и без того понял, что со мной не все ладно, поэтому ничего не сказал, только неопределенно хмыкнул и двинулся в неизвестность.
То ли дорога была так хороша, то ли у машины мягкие амортизаторы, но я начал задремывать под убаюкивающую качку и шелест гравия под колесами. Боль начала притупляться и отступать. Теперь она только иногда при неловких движениях давала о себе знать.
– Долго еще ехать? – неожиданно громко спросил Андрей. – По-моему, ей конца никогда не будет!
Я еле выбрался из дремоты. Вопрос был или риторический, или попросту дурацкий, и я не стал на него отвечать. Об этой дороге я знал ровно столько же, сколько он, то есть ничего. Удивительно было, что грейдер все не кончался, хотя проехали мы уже километров десять.
– Ты уверен, что мы едем правильно? – опять завел волынку милиционер.
– Любая дорога куда-нибудь приведет, – ответил я, подавляя раздражение. – Дорог в никуда не бывает. Тем более таких хороших.
Спорить и ругаться не хотелось. После того, как отошла боль, у меня наступило блаженное, полупьяное состояние. Мышцы расслабились, и на небе вместе со звездами затеплились алмазы.
– Ой, мальчики, смотрите, а мы здесь уже были, – радостно закричала Ольга.
Андрей сбросил скорость и пригнулся к лобовому стеклу.
– Я ничего не вижу.
– Мы здесь были сегодня утром, я узнала вон ту кривую березу! Вон, вон, помните, здесь мы оставляли машину!
Теперь и я узнал местность. Андрей затормозил и начал рассматривать освещенный фарами лес.
– Действительно, место то же самое, – согласился он. – Выходит, мы опять попали…
– Попробуй включить заднюю скорость, – попросил я.
Машина послушно двинулась назад.
– Чудеса, – озабоченно произнес участковый, останавливаясь.
– Думаю, это не чудо, а что-нибудь похуже. Кому-то нужно было, чтобы мы оказались здесь в нужном месте и в нужное время, – сказал я буднично, без нажима.
– Да брось ты гнать, – нарочито грубо и мужественно произнес напарник. – Придумаешь мистику какую-то…
Однако, конец фразы у него получился неубедительным.
– Так что будем делать? – после общего минутного молчания спросил Андрей, опять сваливая на меня ответственность за принятие решения.
Я не сразу ответил. В опущенное Ольгой окно ворвался сырой осенний холод. После потери крови мне и так было зябко, а теперь еще начал колотить озноб. Кроме того, что было просто холодно, на мне была только накинутая на голое тело куртка. Пропитанные кровью рубашку и свитер после перевязки я одевать не стал.
– Подними, пожалуйста, стекло, мне холодно, – попросил я Ольгу и только после этого ответил Андрею:
– Что делать? Если я оклемаюсь, пойдем на разведку, нет – вернемся в Москву.
– Я одна в машине не останусь, – в очередной раз повторила Ольга.
– Ты думаешь, что сможешь в таком состоянии лазать по деревьям и заборам? – поинтересовался у меня Андрей. – С такой дыркой в руке? Оля права, тебя нужно отвезти в больницу обработать и зашить рану, иначе ты кровью истечешь.
– Рана, кажется, уже заживает, – сказал я и пошевелил предплечьем. – Рукой я уже могу свободно двигать. Вот только холодно очень…
– Ты чего несешь! Мы тебя всего полчаса назад перевязали. Ты с такой раной две недели проваляешься, не меньше, – закрыв вопрос с моим ранением, он начал сетовать, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Какие же мы тупари, связались с этой сукой Ленкой! Я не я буду, если ей это не выйдет боком…
– Мне лучше знать, как я себя чувствую, – прервал я Андрея. – Помогите мне поменять повязку, а то эта вся пропиталась кровью.
– Может быть, не стоит беспокоить рану, – просительно сказала Ольга, с жалостью глядя на меня.
– Говорю же, что с рукой у меня почти все в порядке! – упрямо пробурчал я, хотя сам в этом уверен не был. – Давай, Оленька, разбинтовывай, а то кровь присохнет.
Ольга вышла из машины, опять напустив в нее холода, и пересела ко мне на заднее сидение. При свете тусклой салонной лампочки девушка не очень ловко, боясь сделать больно, размотала бинт. Рана больше не кровоточила. Мало того, она закрылась и как будто даже затянулась кожицей. Если бы не кровавые следы вокруг нее, можно было подумать, что мне ее неделю лечили в госпитале.
– Ты что, вправду экстрасенс? – растерянно спросил милиционер. – Такого просто быть не может, – добавил он, рассматривая плечо. – Выходит, что ты правду писал в своей книге… Ну, дела.
– Ой, Лешенька, а ты все болезни можешь лечить? У моей мамы сахарный диабет…
– Погоди ты с диабетом, – прервал девушку Андрей, – и сколько времени тебе нужно рану залечивать?
– Понятия не имею, – честно признался я. – Это мой первый серьезный опыт самолечения. Да это и не важно, главное, что боли почти нет, и рука вполне слушается. Вот крови я много потерял, от этого кружится голова и знобит…
– Я одна в машине не останусь, – опять напомнила Ольга. – Мне одной в лесу страшно.
– Оль, ну что ты, ей Богу, никто пока никуда не идёт, да и как ты с нами пойдешь, ты же на дерево не залезешь.
– Если надо, залезу, но одна я не останусь, ты это учти.
– Тогда лучше в Москву доедем, – индифферентно произнес Андрей. – Я тебя в это логово с собой не возьму.
– Я одна… – опять говорить начала Ольга, но я ее перебил:
– Оленька, мы тебе обе гранаты оставим, а сами быстренько сходим туда и обратно. Если ты кого-нибудь увидишь, бросай гранату, мы и вернемся…
– Ты чего придумал! – возмутился милиционер, – Как это бросай!
– Подальше от себя, а сама ложись на землю.
– Ты в своем уме? Она ее и на двадцать метров не бросит.
– Куда захочу, туда и брошу, – вмешалась в разговор девушка. – Не хуже тебя брошу!
– Ну, вот и хорошо, вот и ладушки. Значит, ты сиди тихонечко и жди, а мы с Андреем быстренько…
– Я не дам ей гранаты! – сердито сказал Андрей. – Этого еще не хватало!
– Пускай они пока в сумке полежат, а мы с тобой сходим, посмотрим, есть ли кто в доме, потом вернемся и решим, что дальше делать.
Я застегнул куртку под горло, открыл дверь и выбрался наружу.
Андрей с обоими пистолетами-пулеметами вышел следом.
– Ты что, совсем сбрендил? – прошипел он, когда мы отошли от машины на приличное расстояние. – Как можно женщине давать гранаты!
– А ты ей объяснил, как ими пользоваться? – в свою очередь поинтересовался я, ковыляя за ним по мокрому лесу.
Жених сообразил и рассмеялся:
– Правда, а я как-то не врубился. Ну, ты и жук.
Мы шли к воротам, по возможности стараясь не шуметь и не трещать сучьями. Было полнолуние, редкие облака только изредка закрывали ночное светило, так что проблем с освещением у нас не было.
– Правду говорят, что черти в полнолуние собираются? – неожиданно поинтересовался Андрей.
– Точно не знаю, хотя вроде бы…
– А, как ты думаешь, Поэт связан с нечистой силой?
– Знал бы я… только, думаю, что нечистой силы не существует.
– А мужик, что сидел с тобой в Петропавловке? – вспомнил он моего сокамерника, с которым я сидел в бастионе крепости и подозревал в нем инопланетянина.
– Он, скорее представитель другой цивилизации…
– А кто мне машину испортил, тоже другая цивилизация? Точно нечистая сила…
Договорить фразу Андрею не удалось, почти прямо над нами раздался громкий, хриплый, потусторонний крик. Кругов дернул стволом «Шмайссера» и присел. Я тоже вздрогнул и прислонился к стволу березы. Не из-за избытка храбрости, а потому, что мне стало совсем худо. В голове звенело, горло пересохло, ноги стали ватными.
– Что это? – прошептал напарник. Ответить я не успел, леденящий кровь крик повторился, наверху захлопали крылья, и какая-то большая ночная птица слетела с соседнего дерева.
– Господи, вот сволочь, чуть заикой не сделала, – с облегчением сказал с коротким, нервным смешком милиционер.
Однако, тут же смолк.
Совсем близко от нас вспыхнул огонек зажигалки. Андрей тихо опустился на корточки, а потом и растянулся на земле, я укрылся за стволом дерева, около которого стоял. Только теперь, в лунном свете, я различил силуэты двух мужчин. До них было не больше тридцати шагов.
– Это что, филин, что ли так орал? – спросил один из них.
– А хрен его знает. Я чуть не обос…ся. Кончай курить, а то застукают, вони не оберешься. Какая-нибудь падла обязательно заложит. Ты, что думаешь, мы здесь одни?
– Да пошли они все, знаешь куда! – сердито сказал первый. – Им-то что, курю я или нет!
Однако, сигарету бросил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Ты видела, как тот козел до меня доматывался? – спросил девушку милиционер. – Я сразу не просек, думал, что просто пьяный дурак, это Леша врубился, что они нарываются на драку.
– Но что мы им плохого сделали! – не сдавалась Оля, – Мы же их первый раз в жизни видим!
– Вариантов, собственно, три, – поделился своими мыслями участковый. – Самый невероятный, это то, что нас смогли вычислить люди Поэта. Но это тупо, мне кажется, что так четко ни одна спецслужба не работает. Второй, самый прикольный, это Лешина подружка Ленка позвала братика с друзьями подоить залетных лохов. Ну и третий, сговор с местной милицией. Жека с друзьями провоцируют и начинают драку, кто-нибудь из них получает травму, нас арестовывают и обувают по полной программе.
Пока он делился своими дедуктивными выводами и наблюдениями, я подумал, что возможен еще четвертый вариант – наши действия постоянно контролируются и нас подставляют под уголовные статьи, причем вполне серьезные, такие, как убийство и злостное хулиганство. То, что покойные охранники могли заинтересоваться двумя девушками, вполне возможный вариант, но идти на изнасилование и убийство вблизи охраняемого объекта могли только полные дебилы, а они на таковых не походили. К тому же было непонятно, как они смогли нас так быстро засечь – от ограды мы были далеко, к тому же скрыты лесом. Даже если там оказались очень хорошие телекамеры, так сразу нас разглядеть и тут же явиться было не совсем реально. Вот если нас ждали…
Как всегда, зацепившись за парадоксальную, на первый взгляд, мысль, я начал ее раскручивать, находя все больше несоответствий во всем, что с нами последнее время случалось. Однако, из общего разговора не выпал и прокомментировал слова Андрея:
– Вряд ли, нас здесь никто не знает, да и организовать так быстро нападение…
– Хватит гадать на кофейной гуще, – неожиданно вмешалась в разговор Ольга. – Давайте лучше думать, что нам дальше делать, и вообще, Лешу нужно отвезти в больницу.
– В больницу мне не надо. И думать особенно не о чем. Нужно обследовать усадьбу, разобраться, что к чему, и делать отсюда ноги.
– А как ты себе это представляешь? Ты раненый, Олю в это осиное гнездо я не пущу ни под каким видом, мне что, одному туда лезть?
– Олю оставим в машине на стреме, а мы с тобой…
– Я одна в лесу не останусь, – запротестовала девушка.
– Давай все отложим, тем более что у тебя рука не работает, – добавил Андрей.
– Заработает, – успокоил я, – поехали отсюда.
Андрей спорить не стал, пожал плечами и завел двигатель.
Однако, тронуться не успел, у него в кармане зазвенел телефон. Он, не выключая двигателя, вытащил аппарат и ответил. Разговор у него получился короткий и не совсем понятный:
– Да, слушаю, – сказал он, – так получилось.
Потом довольно долго слушал абонента и окончил разговор словами:
– Сейчас я говорить не могу.
– С работы звонили, – сообщил он, пряча телефон в карман. – У нас там свои дела.
Проселочная дорога, на которую мы съехали, была грейдерная, отсыпанная поблескивающим при свете фар светлым гравием и совсем узкая. Разворачиваться на нее было неудобно, и Андрей решил выехать на шоссе задним ходом.
– Что за черт, задняя скорость не включается, – удивленно сказал он.
– У педали сцепления слишком маленький свободный ход, – почти машинально прокомментировал я. Краткость и непонятность его разговора насторожила. При таких сложных обстоятельствах, в которые мы попали, приходилось держать ухо востро. Однако, окончательно забеспокоиться и, тем более, запаниковать я не успел. Пульсирующая боль в руке, нарастающая с того момента, как только я начал самолечение, сделалась нестерпимой. Чтобы не застонать, пришлось прикусить губу. Я хотел уже убрать от раны ладонь, но в последний момент передумал, решил терпеть, сколько смогу.
– Это немецкая машина! – возмущенно сказал Андрей, демонстрируя непроходящее уважение русского человека к германскому качеству. – Такого просто быть не может!
Я промолчал. Открыть рот и не застонать было выше моих сил. Теперь, кроме ударов пульса в самой ране, плечо начало жечь и крутить. Впечатление было такое, что в руку воткнули кол и медленно в ней проворачивают.
– Чего будем делать? – спросил Андрей.
Он повернулся ко мне на заднее сиденье и смотрел прямо в лицо. Я с трудом взял себя в руки и, стараясь, чтобы голос не выдал, но, тем не менее, хрипло и натужно произнес:
– Поезжай вперед, где-нибудь развернемся.
В салоне было темно, моего лица ему было не рассмотреть, но лейтенант, вероятно, и без того понял, что со мной не все ладно, поэтому ничего не сказал, только неопределенно хмыкнул и двинулся в неизвестность.
То ли дорога была так хороша, то ли у машины мягкие амортизаторы, но я начал задремывать под убаюкивающую качку и шелест гравия под колесами. Боль начала притупляться и отступать. Теперь она только иногда при неловких движениях давала о себе знать.
– Долго еще ехать? – неожиданно громко спросил Андрей. – По-моему, ей конца никогда не будет!
Я еле выбрался из дремоты. Вопрос был или риторический, или попросту дурацкий, и я не стал на него отвечать. Об этой дороге я знал ровно столько же, сколько он, то есть ничего. Удивительно было, что грейдер все не кончался, хотя проехали мы уже километров десять.
– Ты уверен, что мы едем правильно? – опять завел волынку милиционер.
– Любая дорога куда-нибудь приведет, – ответил я, подавляя раздражение. – Дорог в никуда не бывает. Тем более таких хороших.
Спорить и ругаться не хотелось. После того, как отошла боль, у меня наступило блаженное, полупьяное состояние. Мышцы расслабились, и на небе вместе со звездами затеплились алмазы.
– Ой, мальчики, смотрите, а мы здесь уже были, – радостно закричала Ольга.
Андрей сбросил скорость и пригнулся к лобовому стеклу.
– Я ничего не вижу.
– Мы здесь были сегодня утром, я узнала вон ту кривую березу! Вон, вон, помните, здесь мы оставляли машину!
Теперь и я узнал местность. Андрей затормозил и начал рассматривать освещенный фарами лес.
– Действительно, место то же самое, – согласился он. – Выходит, мы опять попали…
– Попробуй включить заднюю скорость, – попросил я.
Машина послушно двинулась назад.
– Чудеса, – озабоченно произнес участковый, останавливаясь.
– Думаю, это не чудо, а что-нибудь похуже. Кому-то нужно было, чтобы мы оказались здесь в нужном месте и в нужное время, – сказал я буднично, без нажима.
– Да брось ты гнать, – нарочито грубо и мужественно произнес напарник. – Придумаешь мистику какую-то…
Однако, конец фразы у него получился неубедительным.
– Так что будем делать? – после общего минутного молчания спросил Андрей, опять сваливая на меня ответственность за принятие решения.
Я не сразу ответил. В опущенное Ольгой окно ворвался сырой осенний холод. После потери крови мне и так было зябко, а теперь еще начал колотить озноб. Кроме того, что было просто холодно, на мне была только накинутая на голое тело куртка. Пропитанные кровью рубашку и свитер после перевязки я одевать не стал.
– Подними, пожалуйста, стекло, мне холодно, – попросил я Ольгу и только после этого ответил Андрею:
– Что делать? Если я оклемаюсь, пойдем на разведку, нет – вернемся в Москву.
– Я одна в машине не останусь, – в очередной раз повторила Ольга.
– Ты думаешь, что сможешь в таком состоянии лазать по деревьям и заборам? – поинтересовался у меня Андрей. – С такой дыркой в руке? Оля права, тебя нужно отвезти в больницу обработать и зашить рану, иначе ты кровью истечешь.
– Рана, кажется, уже заживает, – сказал я и пошевелил предплечьем. – Рукой я уже могу свободно двигать. Вот только холодно очень…
– Ты чего несешь! Мы тебя всего полчаса назад перевязали. Ты с такой раной две недели проваляешься, не меньше, – закрыв вопрос с моим ранением, он начал сетовать, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Какие же мы тупари, связались с этой сукой Ленкой! Я не я буду, если ей это не выйдет боком…
– Мне лучше знать, как я себя чувствую, – прервал я Андрея. – Помогите мне поменять повязку, а то эта вся пропиталась кровью.
– Может быть, не стоит беспокоить рану, – просительно сказала Ольга, с жалостью глядя на меня.
– Говорю же, что с рукой у меня почти все в порядке! – упрямо пробурчал я, хотя сам в этом уверен не был. – Давай, Оленька, разбинтовывай, а то кровь присохнет.
Ольга вышла из машины, опять напустив в нее холода, и пересела ко мне на заднее сидение. При свете тусклой салонной лампочки девушка не очень ловко, боясь сделать больно, размотала бинт. Рана больше не кровоточила. Мало того, она закрылась и как будто даже затянулась кожицей. Если бы не кровавые следы вокруг нее, можно было подумать, что мне ее неделю лечили в госпитале.
– Ты что, вправду экстрасенс? – растерянно спросил милиционер. – Такого просто быть не может, – добавил он, рассматривая плечо. – Выходит, что ты правду писал в своей книге… Ну, дела.
– Ой, Лешенька, а ты все болезни можешь лечить? У моей мамы сахарный диабет…
– Погоди ты с диабетом, – прервал девушку Андрей, – и сколько времени тебе нужно рану залечивать?
– Понятия не имею, – честно признался я. – Это мой первый серьезный опыт самолечения. Да это и не важно, главное, что боли почти нет, и рука вполне слушается. Вот крови я много потерял, от этого кружится голова и знобит…
– Я одна в машине не останусь, – опять напомнила Ольга. – Мне одной в лесу страшно.
– Оль, ну что ты, ей Богу, никто пока никуда не идёт, да и как ты с нами пойдешь, ты же на дерево не залезешь.
– Если надо, залезу, но одна я не останусь, ты это учти.
– Тогда лучше в Москву доедем, – индифферентно произнес Андрей. – Я тебя в это логово с собой не возьму.
– Я одна… – опять говорить начала Ольга, но я ее перебил:
– Оленька, мы тебе обе гранаты оставим, а сами быстренько сходим туда и обратно. Если ты кого-нибудь увидишь, бросай гранату, мы и вернемся…
– Ты чего придумал! – возмутился милиционер, – Как это бросай!
– Подальше от себя, а сама ложись на землю.
– Ты в своем уме? Она ее и на двадцать метров не бросит.
– Куда захочу, туда и брошу, – вмешалась в разговор девушка. – Не хуже тебя брошу!
– Ну, вот и хорошо, вот и ладушки. Значит, ты сиди тихонечко и жди, а мы с Андреем быстренько…
– Я не дам ей гранаты! – сердито сказал Андрей. – Этого еще не хватало!
– Пускай они пока в сумке полежат, а мы с тобой сходим, посмотрим, есть ли кто в доме, потом вернемся и решим, что дальше делать.
Я застегнул куртку под горло, открыл дверь и выбрался наружу.
Андрей с обоими пистолетами-пулеметами вышел следом.
– Ты что, совсем сбрендил? – прошипел он, когда мы отошли от машины на приличное расстояние. – Как можно женщине давать гранаты!
– А ты ей объяснил, как ими пользоваться? – в свою очередь поинтересовался я, ковыляя за ним по мокрому лесу.
Жених сообразил и рассмеялся:
– Правда, а я как-то не врубился. Ну, ты и жук.
Мы шли к воротам, по возможности стараясь не шуметь и не трещать сучьями. Было полнолуние, редкие облака только изредка закрывали ночное светило, так что проблем с освещением у нас не было.
– Правду говорят, что черти в полнолуние собираются? – неожиданно поинтересовался Андрей.
– Точно не знаю, хотя вроде бы…
– А, как ты думаешь, Поэт связан с нечистой силой?
– Знал бы я… только, думаю, что нечистой силы не существует.
– А мужик, что сидел с тобой в Петропавловке? – вспомнил он моего сокамерника, с которым я сидел в бастионе крепости и подозревал в нем инопланетянина.
– Он, скорее представитель другой цивилизации…
– А кто мне машину испортил, тоже другая цивилизация? Точно нечистая сила…
Договорить фразу Андрею не удалось, почти прямо над нами раздался громкий, хриплый, потусторонний крик. Кругов дернул стволом «Шмайссера» и присел. Я тоже вздрогнул и прислонился к стволу березы. Не из-за избытка храбрости, а потому, что мне стало совсем худо. В голове звенело, горло пересохло, ноги стали ватными.
– Что это? – прошептал напарник. Ответить я не успел, леденящий кровь крик повторился, наверху захлопали крылья, и какая-то большая ночная птица слетела с соседнего дерева.
– Господи, вот сволочь, чуть заикой не сделала, – с облегчением сказал с коротким, нервным смешком милиционер.
Однако, тут же смолк.
Совсем близко от нас вспыхнул огонек зажигалки. Андрей тихо опустился на корточки, а потом и растянулся на земле, я укрылся за стволом дерева, около которого стоял. Только теперь, в лунном свете, я различил силуэты двух мужчин. До них было не больше тридцати шагов.
– Это что, филин, что ли так орал? – спросил один из них.
– А хрен его знает. Я чуть не обос…ся. Кончай курить, а то застукают, вони не оберешься. Какая-нибудь падла обязательно заложит. Ты, что думаешь, мы здесь одни?
– Да пошли они все, знаешь куда! – сердито сказал первый. – Им-то что, курю я или нет!
Однако, сигарету бросил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41