– Ну, вот, теперь всё в полном порядке, – неожиданно сказал сосед.
– Прекрасно, – порадовался я за него, мне же самому остро захотелось движения и острых ощущений, – может быть, тогда двинем отсюда?!
– Сейчас выходить слишком рискованно. Давайте подождем более подходящего момента. Потом, мне нужно кое-что подытожить…
Я вспомнил, что он хочет с кого-то востребовать должок. Мне казалось, что с моего следователя, но сам он не говорил, а я не счел возможным спрашивать.
– Это не совсем то, о чем вы думаете. Я значительно меньше, чем вы, завишу от эмоций.
Кого он имеет в виду, меня одного или вообще людей, я не понял, но опять постеснялся уточнить. Вместо этого спросил:
– Это хорошо или плохо, не зависеть от эмоций?
– Не знаю, как кому нравится…
Больше говорить вроде было не о чем, и мы надолго замолчали. Страдать за всё человечество, сильно претерпевшего от своей излишней эмоциональности, у меня тоже желания не было. Хотя примеров такой жертвенности было больше чем достаточно, и все грустные.
– Зато у нас было не такое динамичное развитие, – внезапно вмешался в мои размышления голос соседа. – Между вашим и этим временим, если я правильно понял, двести лет?
Я кивнул в темноту.
– Это ведь крайне малый срок, а вы за него так далеко продвинулись…
С этим трудно было не согласиться, но поговорить мы не успел, меня опять дернули на допрос.
Весь ночной ритуал повторился снова, только теперь был день, и мне для чего-то завязали глаза. Я побрел на встречу с Сил Силычем, ведомый жесткой солдатской рукой. Глаза мне развязали только в пыточной камере, и опять на своем месте стоял палач в маске и красной рубахе, и так же неистовствовал толстый Полуэктович.
Было видно, что ребята работают по одному сценарию, не очень утруждая себя разнообразием репертуара. Однако что-то у них не сработало, Полуэктович бесновался и угрожал, а Сил Силыч запаздывал спасти меня из рук озверевшего гиганта.
Полуэктович устал кричать и стучать кулаками, начал повторяться и куража у него поубавилось. Теперь преимущество было на моей стороне. Офицер с пистолетом удалился, а у меня трепетало всё тело от желания устроить небольшую драку.
Я уже сладострастно представил, как буду лупить своих палачей толстенной цепью, и едва не поддался соблазну.
Чувствуя, что в этот раз ничего не получается, «плохой» следователь заскучал, сбавил темп, а потом и вовсе замолчал, не зная, что со мной дальше делать. Мы стояли друг против друга, ничего не предпринимая. Потом Кондратий Полуэктович вздохнул, смущенно улыбнулся и вызвал колокольчиком конвой.
На обратном пути глаза мне не завязали, и я присмотрел, вероятно, не самый лучший, но гипотетически возможный путь на волю. В темноте, неожиданно, да при условии, что часовые не очень метко стреляют, в этом направлений вполне можно было попытаться бежать.
В камеру я возвращался, как к себе домой, удивляясь, как быстро ко всему привыкает человек. Даже зловоние показалось привычно «домашним». В каземате было всё по-прежнему. Сосед спал, во всяком случае, он никак не отреагировал на мое возвращение. Я не стал его беспокоить, расковался самостоятельно и завалился отдыхать до вечерней проверки.
Спал я так крепко, что прозевал явление караула народу. Когда распахнулась дверь и несколько человек ворвались в каземат, первая мысль была, что меня застукали без кандалов. Я дернулся из освещенного фонарем места в глубь помещения, но предпринимать что-либо было уже поздно. Пришлось просто прижаться к стене. Окончательно придя в себя, понял, что напрасно испугался: караульных интересовал не я, а алхимик.
Причем интересовал очень сильно. Всей толпой они набросились на беднягу и начали его избивать, не потрудившись даже объяснить за что. Метались по стенам тусклые лучи свечных фонариков, и в их слабом свете было видно, как вздымаются руки со сжатыми кулаками, после чего слышались глухие удары.
Я не сразу смог отреагировать и вмешаться, слишком быстро всё произошло. Сосед, кажется, начал оказывать сопротивление, и видимо кого-то зацепил, потому что солдатня начала жутко кричать и раззадоривать себя руганью. Разобрать, кто что кричит, и что всё это значит, я не успел. Сработал стадный инстинкт: «Наших бьют!» Я поднял с пола цепь, намотал ее на руку и двинул одного из караульных по голове. Солдат без звука повалился на пол.
В суматохе караульные этого не заметили, и я обгулял тем же манером второго охранника. К сожалению, этот удар был менее удачен. Он неожиданно, в последний момент, дернул головой, и цепь попала по плечу. Солдат издал истошный вопль и начал кататься по полу.
Четверо оставшихся солдат мгновенно сориентировались и, оставив недвижимого соседа, бросились на меня.
Я получил несколько сильных ударов по голове и по корпусу, после чего вынужден был перейти к обороне. Размахнуться и ударить цепью, как «кистенем» мне не удавалось, пришлось, намотав ее на руку, принимать на нее удары кулаков. Это хоть как-то уравновесило наши шансы.
Однако сила была у противника. Поэтому кроме ругани и угроз, я продолжал ловить все неотраженные тычки. На мое счастье, в пылу боя, один из противников уронил фонарь. Помещение погрузилось в полумрак, и мне стало легче выдерживать натиск.
В какой-то момент мне удалось достать цепью последний источник света. В полной темноте драться стало значительно легче. Я полосовал всех, кто подворачивался под руку, правда и сам получал слепые удары, иногда сильные.
В каземате поднялся гвалт, все участники ругались последними словами, лупцуя меня и друг друга. К сожалению, на помощь моим противникам прибежали еще три остававшихся снаружи охранника со смоляным факелом.
При первых же бликах, осветивших помещение, я огрел по головам двух ближайших бойцов и вывел их из строя.
Однако противников оставалось пятеро, причем шутить они больше не собирались.
Я медленно отступал в угол, размахивая цепью, они же обнажили палаши и стали приближаться полукругом. В такой ситуации оставалось тушить свечи. Судя по настою солдат, брать живым меня не собирались.
Когда на поле боя появился алхимик, я не заметил. Он мелькнул в пламени факела, сзади нападавших, и двое из них начали оседать на пол. Пока до остальных дошло, что у них новый неприятель, он погасил всю компанию.
Как ему это удалось, было непонятно. Голыми руками он сбивал с ног здоровенных мужиков в одно касание. Факел упал на землю, и я машинально подхватил его. Сосед довольно спокойно рассматривал поверженных стражей порядка, и никаких следов избиения на нем видно не было.
– Нам придется уйти, – спокойным голосом сообщил он. – Скоро здесь соберется слишком много народа…
– Боюсь, что не смогу бежать с вами. Кажется, мне перебили ключицу.
Только теперь, когда страсти немного остыли, я почувствовал, что не могу поднять левую руку. Любая попытка пошевелить ею вызывала резкую боль.
– Тогда подождем, пока ваша рука поправится. Надеюсь, пополнение придет не очень скоро.
Я не успел даже удивиться, как он подошел ко мне, помог снять сюртук и через рубашку начал ощупывать плечо и ключицу. Я смирно стоял на месте, держа в правой руке факел.
– Мне кажется у вас просто сильный ушиб, – сообщил сосед. – Скоро рука должна заработать.
Почему ему так кажется, он объяснять не стал, как и то, за что его били. Да нам, собственно, было и не до разговоров. Алхимик подошел к дверям и осторожно выглянул наружу.
– Нам лучше будет переодеться в военную форму, – сказал он, окончив свою рекогносцировку.
Мне показалось, что это не самая удачная мысль: с его космами и бородой он будет смотреться в солдатском мундире слишком экзотично, а у меня, с моим ростом, в коротеньком форменном обмундировании вид будет не многим лучше.
Я тут же поделился своими сомнениями.
– Знаете, вы совершенно правы, –легкомысленно хмыкнув, согласился сосед. – И всё-таки давайте переодеваться.
Я не стал спорить, и сам выглянул наружу. Был ранний вечер, но на плацу, видимом из каземата, еще кипела жизнь. Какое-то подразделение занималось строевой подготовкой под командованием фельдфебеля. Несколько офицеров с тростями прогуливались в стороне, о чем-то оживленно беседуя.
– А так я похож на солдата? – раздался за моей спиной голос алхимика.
Я обернулся и не сразу понял, что к чему. Передо мной, улыбаясь, стоял пожилой солдат с бритым подбородком и вислыми, пегими усами. Я хотел удивиться, но не стал. Фокус как фокус. Мне предстояло переодеваться самому, а рука почти не действовала.
К сожалению, я не обладал способностями моего соседа, и раздевание самого крупного солдата заняло у меня много времени. Почему-то алхимик помогать мне не стал, он занял позицию в дверях, неотрывно смотрел наружу и не обращал на меня внимания.
Солдат, которого я раздевал, был немного ниже, но значительно шире меня. От него пахло дешевым табаком, водкой и потом. От движений моя левая рука постепенно расходилась и начинала слушаться, только каждое движение отдавало болью в плече.
Стараясь поменьше ее тревожить, я начал одеваться. Наши противники по очереди пытались прийти в себя, но как только кто-нибудь начинал проявлять излишнюю активность, алхимик отвлекался от созерцания окружающего ландшафта и точечным прикосновением возвращал его в бессознательное состояние.
Я понимал, что из-за моей медлительности мы теряем время, но кроме боли в плече, мне мешали избыток адреналина и нервозная суетливость. Стоило мне представить, что случится, если нас сейчас застукают…
Я попытался отвлечься и притушить воображение, для чего заставил себя думать только о конкретных вещах. Это помогло, постепенно нервы унялись, и мне без больших усилий удалось переодеться. Мундир сидел не ахти как, но если не приглядываться, то вполне сносно.
– Кажется всё, – объявил я. – Какие там дела?
– Пока всё спокойно, можно уходить, тем более, сейчас страже не до нас.
Я выглянул во двор и увидел, что около ворот стоит открытый возок в окружении четырех верховых. В нем сидел какой-то человек, к которому было приковано всеобщее внимание.
– Похоже, прибыл сам император, – сообщил мне сосед.
– Не похоже, а точно он, – уточнил я без особого энтузиазма.
От нас до коляски было метров сто, но я узнал своего недавнего приятеля-масона. То, что это сам Павел, ясно было уже из того, что все на плацу будто начали играть в детскую игру «Замри». После прибытия самодержца все застыли на тех местах, где их застало прибытие монарха. Военные стояли по стойке «смирно», статские склонились в глубоком поклоне.
Лучшего момента для побега трудно было ожидать. Мы выскочили из равелина и вытянувшись во фронт, замерли, чтобы не привлечь к себе внимания.
Наконец государь махнул рукой и скомандовал: «Вольно».
– За угол, – тихо приказал алхимик и переместился на несколько метров в сторону.
Я следовал его примеру, держа в поле зрения голову Павла Петровича, который, единственный, мог посмотреть в нашу сторону. Когда он повернулся к подбежавшему с противоположной стороны какому-то старшему офицеру, мы нырнули за спасительный угол бастиона.
Теперь нас никто не видел, и мы быстро пошли к концу крепостной стены. Сосед уверенно двигался впереди, и вскоре мы оказались около калитки, охраняемой одним пожилым солдатом. Тот безо всякого интереса посмотрел на нас и ничего не спросил. Мы не торопясь прошли мимо него.
Выход к Неве, которым пользовались низшие чины и прислуга, был явно «технический». Мы не спеша шли по тропинке между стеной крепости и рекой. Никаких «береговых гранитов» не было и в помине.
Вскоре мы оказались на пустыре, в конце которого виднелись частные домики с огородами. В Петропавловке всё было спокойно. С начало побега прошло не более пяти минут. Теперь нам нужно было переправиться на другую сторону реки, чтобы не оказаться блокированными на острове.
Я машинально начал копаться в карманах «моего» мундира, где, кроме кисета и огнива, нащупал несколько монет, которые оказались очень кстати. Мы окликнули рыбака, спускавшегося вниз по течению на «утлом челне», и он за пятачок с радостью согласился перевезти нас на противоположный берег.
Когда нос лодки уткнулся в него, в крепости бухнул пушечный выстрел, а по стенам замельтешили люди.
– Никак что случилось? – поинтересовался рыбак.
– Государь учения проводит, – авторитетно сообщил я.
– Ишь, ты, сам государь! – уважительно сказал лодочник, разом теряя интерес к суете в крепости.
Рыбак спрыгнул в воду и втащил свою посудину как мог ближе к суше, чтобы мы не промочили сапог. Я не торопясь расплатился, и мы двинулись в сторону набережной Мойки.
То, что в скором времени для нашей поимки организуют операцию «Перехват-1» или какой-нибудь «Тайфун-5», сомнений не было, потому мы постарались как можно быстрее исчезнуть из опасной зоны.
Мне нужно было срочно добраться до флигеля предка на Садовой улице, переодеться в штатское, забрать оставшиеся деньги и постараться исчезнуть из города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42