– Помочь в чем?
– Приглядеть за топкой, вытащить утром на улицу мусорные баки. То же самое, что я делаю у себя. – Айверсон помолчал. – Предъявите ваше удостоверение.
Хейз показал Айверсону свое удостоверение.
– Я проведу в доме почти целый день, мистер Айверсон, сказал он. – Часть времени здесь, в подвале, а часть – опрашивая жильцов.
– Пожалуйста, – отозвался Айверсон с таким видом, будто давал Хейзу разрешение остаться.
Хейз ничего не сказал и спустился в подвал. Айверсон последовал за ним.
– Пора проверить, как горит огонь, – почти весело объявил он и подошел к черной чугунной печи, которая находилась в углу подвала. Он заглянул в топку, взял лопату, что была прислонена к бункеру с углем, и лезвием лопаты открыл дверцу. Он бросил в топку с десяток лопат с углем, лопатой же захлопнул дверцу, прислонил лопату к стене и сам встал рядом. Хейз следил за его действиями с другой половины подвала.
– Если у вас есть какие-нибудь дела, можете идти, – сказал он.
– У меня никаких дел нет, – отозвался Айверсон.
– Я было решил, что вы, может, хотите вернуться к себе в дом и проверить там топку.
– Я сделал это перед тем, как пришел сюда, – сказал Айверсон.
– Понятно. Что ж... – пожал плечами Хейз. – А это что?
– Верстак Джорджа.
– Что он на нем делал?
– Да всякую всячину, – ответил Айверсон. Хейз осмотрел верстак. На нем лежал сломанный стул, а рядом почти законченная стремянка, которой предстояло, по-видимому, заменить старую. Над верстаком висели три покрытые пылью полки, битком набитые банками и коробками с гвоздями, шурупами, гайками, отвертками и прочим инструментом. Хейз еще раз осмотрел полки. Нет, пыль была не всюду, как ему показалось с первого взгляда. На средней полке пыли не было.
– Кто-нибудь был здесь после пятницы? – спросил он у Айверсона.
– По-моему, нет. Сюда бы никого и не пустили. Здесь все время фотографировали.
– Кто фотографировал?
– Полиция.
– Понятно, – отозвался Хейз. – А сегодня утром сюда кто-нибудь спускался?
– Из полиции никто.
– А жильцы?
– Жильцы все время сюда заходят, – сказал Айверсон. – Тут ведь, как и у меня в доме, стоит стиральная машина.
– Где стиральная машина?
– Вон там. Нет, позади вас.
Хейз обернулся и увидел возле стены стиральную машину. Дверца у нее была открыта. Он подошел к ней.
– Значит, сегодня утром сюда мог зайти любой и воспользоваться машиной, правильно? – спросил он.
– Правильно, – подтвердил Айверсон.
– Вы кого-нибудь видели?
– Конечно, многих видел.
– Кого, например? Можете припомнить?
– Нет.
– Постарайтесь.
– Я не помню, – сказал Айверсон.
Хейз еле слышно хмыкнул и вернулся к верстаку.
– Этот стул чинил Лассер?
– Не знаю, – ответил Айверсон. – Наверное. Если стул лежит у него на верстаке, значит, над ним трудился Лассер.
Хейз опять посмотрел на среднюю полку. Ее явно вытерли. Он вытащил из кармана носовой платок и, держа его в руке, открыл один из ящиков под верстаком. В ящике были огрызки карандашей, контрольная линейка, чертежные кнопки, шланг для прочистки труб, поломанный скоросшиватель, резинки и запыленная пачка печенья. Хейз попытался задвинуть ящик на место, но тот на полпути застрял. Выругавшись, он с силой толкнул его, а затем, опустившись на четвереньки, полез под верстак посмотреть, что не пропускает ящик. Оказалось, что шланг для прочистки труб зацепился за поперечную балку верстака. Опершись одной рукой о пол ближе к правой задней ноге верстака, Хейз другой рукой отцепил шланг и засунул его поглубже в ящик. Потом вылез из-под верстака, отряхнул брюки и задвинул ящик на место.
– Здесь есть раковина? – спросил он.
– Вон там, возле стиральной машины, – ответил Айверсон.
Хейз отошел от верстака и направился к раковине на противоположной стене. В полу возле раковины был водосток, прикрытый решеткой. Хейз встал ногами на решетку, открыл кран и принялся мыть руки, намылив их куском хозяйственного мыла, лежавшего в раковине.
– В подвалах всегда грязно, – заметил Айверсон.
– Ага, – согласился Хейз.
Он вытер руки собственным носовым платком, поднялся из подвала наверх, вышел на улицу и направился в кондитерскую на углу. По телефону-автомату он позвонил в полицию и сказал, что хочет поговорить с детективом-лейтенантом Сэмом Гроссманом.
– Алло? – раздался голос Гроссмана.
– Сэм, это Коттон Хейз. Я нахожусь на Пятой Южной, только что поднялся из подвала. Мне сказали, что вчера здесь были твои ребята, делали снимки.
– Делали, – подтвердил Гроссман.
– Сэм, у тебя есть снимки верстака, за которым работал покойник?
– Какой, Коттон? Какое дело ты имеешь в виду?
– Убийство топором, Пятая Южная, 4111.
– А, да. Верстака? По-моему, есть, а что?
– Ты их смотрел?
– Мельком. Я сравнительно недавно пришел на работу. У моего брата вчера была свадьба.
– Поздравляю, – сказал Хейз.
– Спасибо. Так что насчет верстака?
– Посмотри еще раз на снимки, – сказал Хейз. – Не знаю, видно на них или нет, но над верстаком висят три полки. Среднюю кто-то вытер. На ней нет ни пылинки.
– Да?
– Да.
– Посмотрю, – пообещал Гроссман. – И если что-либо замечу, приму во внимание.
– Дай нам знать, ладно, Сэм?
– Кто еще работает с тобой?
– Стив Карелла.
– Хорошо, я вам позвоню. Коттон?
– Да?
– На это может потребоваться время.
– Что ты имеешь в виду?
– Мне придется послать туда человека, чтобы снова посмотреть все, сделать снимки и, возможно, кое-что проверить.
– Хорошо, только дай нам знать.
– Обязательно. Большое спасибо.
Хейз пошел обратно к дому Лассера. Теперь непременно следует поговорить с жильцами. Кто-то вытер пыль со средней полки. Интересно, кто и зачем.
Беда была в том, что в Хейзе сразу узнавался полицейский. Поэтому ему приходилось туго с людьми, которые принципиально не любили полицию. Высокий, в шесть футов два дюйма ростом, Хейз весил сто девяносто фунтов. У него были голубые глаза, квадратный подбородок с ямочкой посередине и ярко-рыжие волосы с седой прядью над левым виском, которая появилась после того, как ему однажды нанесли ножевую рану, прямой нос с уцелевшей переносицей, хорошо очерченный рот с припухлой нижней губой, но выражение лица оставалось высокомерным даже тогда, когда он пребывал в хорошем настроении. А уж сейчас, когда он приступил к опросу жильцов, он отнюдь не был в хорошем настроении. Обойдя же два с половиной этажа и наслушавшись наглых и самоуверенных ответов, он разозлился еще больше.
Было уже двенадцать дня. Хейз проголодался, но ему хотелось до обеда покончить с третьим этажом, чтобы во второй половине дня обойти еще три. На каждом этаже было по четыре квартиры, и он уже опросил жильцов За и 3б, оставались еще Зв и Зг, а затем еще двенадцать жильцов с четвертого по шестой этаж включительно – замечательное времяпрепровождение, да еще в понедельник. Как только он поднялся по лестнице и вошел в зловонный подъезд, в доме тотчас стало известно, что у них в гостях легавый, что, собственно говоря, никого не удивило, поскольку все знали, что в прошлую пятницу старому Джорджу Лассеру раскроили топором голову. Легавых здесь не любили, да еще в пятницу, да еще в январе.
Он постучал в дверь квартиры 3 "в" и, не получив ответа, постучал еще раз. Он уже был готов двинуться к 3 "г", как вдруг услышал, что из-за двери кто-то спросил:
– Джорджи, это ты?
Голос был молодой и почему-то едва слышный, поэтому Хейз сначала решил, что человек за дверью болен, но тут его осенили сразу две мысли, заставившие вновь вернуться к двери. Во-первых, поскольку всем в доме было известно о появлении полиции, почему голос за дверью квартиры 3 "в" спрашивает, не Джорджи ли это? И во-вторых, какой Джорджи? Единственный Джорджи, о котором Хейз мог в эту минуту вспомнить, был покойный по имени Джорджи Лассер. Он снова постучал в дверь.
– Джорджи? – спросил голос, по-прежнему приглушенно. Хейз попытался припомнить, где он слышал похожий голос раньше.
– Да, – ответил он. – Джорджи.
– Одну минуту, – сказали за дверью.
Он принялся ждать.
Он услышал приближающиеся к двери шаги. Тот, кто шел, был босым. Услышал, как отодвинули засов, затем вытащили из металлического гнезда цепочку, потом щелкнул обычный английский замок, и дверь приоткрылась.
– Вы не... – возмутился голос, но Хейз уже просунул ногу в образовавшуюся щель. Тот, кто был за дверью, попытался было захлопнуть дверь, но в эту секунду Хейз толкнул дверь плечом, она отворилась, и Хейз очутился в квартире.
В квартире было темно. Жалюзи были закрыты, пахло мочой, застоявшимся сигаретным дымом, человеческим потом и чем-то еще. Перед Хейзом стоял мужчина в помятой полосатой пижаме. Его лицо заросло пятидневной щетиной, и ему срочно требовалось постричься. Ноги у него были грязные, а на пальцах и на зубах – желтые никотиновые пятна. Дверь позади него была открыта, и Хейзу была видна спальня и кровать со спутанными простынями. На кровати лежала женщина. Кроме испачканной нижней юбки, задравшейся высоко и обнажившей иссеченную шрамами ляжку, на женщине ничего не было.
Не говоря уж ни о чем другом, эти шрамы свидетельствовали о том, что в квартире живут наркоманы.
– Кто вы, черт побери? – спросил мужчина.
– Полиция, – ответил Хейз.
– Предъявите документы.
– Не умничай, парень, – сказал Хейз, вытаскивая из кармана бумажник. – Достаточно взглянуть на все это, чтобы понять, что тебя ждут неприятности.
– А может, это вас ждут неприятности за насильственное вторжение в квартиру! – отпарировал мужчина, глядя на удостоверение, которое Хейз совал ему в лицо.
Хейз положил бумажник обратно в карман брюк и подошел к окну в кухне. Он поднял жалюзи, открыл окно, через плечо бросив мужчине:
– Ты что, уже дышать перестал?
– Что тебе нужно, легавый?
– Как тебя зовут?
– Боб Фонтана.
– А девчонку?
– Спроси у нее, – ответил Фонтана. – Спрошу, когда придет ее черед. А пока скажешь ты.
– Я забыл, – пожал плечами Фонтана.
– Сколько дней вы уже здесь сидите?
– Не знаю. Какой сегодня день?
– Понедельник.
– Уже понедельник?
– Не возражаешь, если я открою еще одно окно?
– Ты что, борец за свежий воздух?
Хейз вошел в спальню и открыл там оба окна. Девица на кровати даже не пошевелилась. Обходя кровать, он натянул юбку ей на ноги.
– В чем дело, легавый? – полюбопытствовал Фонтана. – Не любишь шлюх?
– Сколько времени она в таком состоянии? – спросил Хейз.
– Откуда мне знать? Я даже не помню, как ее зовут.
– Она жива? – спросил Хейз.
– Надеюсь. Она ведь дышит, разве нет?
Хейз, взяв девицу за руку, проверил пульс.
– Еле-еле, – сказал он. – Чего вы набрались?
– Не понимаю, о чем ты, – отозвался Фонтана. Со стула, стоявшего возле постели, Хейз взял обожженную столовую ложку.
– Что это, Фонтана?
– По-моему, ложка. Наверное, кто-то ел суп.
– Да ладно тебе. Где он?
– Что? Суп?
– Наркотик, Фонтана.
– Значит, для этого ты явился сюда?
– Кончился, что ли? – спросил Хейз.
– Не знаю. Ты сам задаешь вопросы и сам вроде на них отвечаешь.
– Ладно, – сказал Хейз, – начнем сначала. Сколько ты уже сидишь здесь, в квартире?
– С Нового года.
– Все празднуешь? А девчонка?
– Это моя сестра, и отстань от меня, – сказал Фонтана.
– Как ее зовут?
– Луиз.
– Луиз Фонтана?
– Ага.
– Где она живет?
– Здесь. А ты думаешь где?
– А ты где?
– Тоже здесь. – Фонтана заметил, что Хейз нахмурился. – Забудь об этом, легавый. Я сплю на кушетке.
– Сколько ей лет?
– Двадцать два года.
– А тебе?
– Двадцать шесть.
– Давно ты на наркотиках?
– Я не понимаю, о чем ты. Если у тебя есть, за что меня наколоть, выкладывай. А иначе убирайся.
– Почему? Ждешь кого-то?
– Ага. Президент Джонсон обещал прийти. Обсудить отношения с русскими. Он приходит обедать каждый понедельник.
– Кто такой Джорджи? – спросил Хейз.
– Не знаю. А кто он такой?
– Когда я постучался в дверь, ты спросил, не Джорджи ли это.
– Разве?
– Как его фамилия?
– Джорджи Джесел. Он приходит вместе с президентом.
– Тогда поступим по-другому, – предложил Хейз. – Не возражаешь, если я загляну в ящики комода?
– Советую предъявить ордер на обыск, прежде чем копаться в моем белье, – сказал Фонтана.
– Так, тут возникает небольшая дилемма, – заявил Хейз. – Может, ты поможешь мне ее разрешить?
– Конечно, буду рад прийти на помощь закону, – торжественно произнес Фонтана, закатив под лоб глаза.
– Быть наркоманом – это еще не нарушение закона, тебе такое, наверное, известно.
– Я даже не знаю, что такое наркоман.
– Но наличие определенного количества наркотиков – это уже нарушение закона. Вот тут и возникает дилемма, Фонтана. Наколоть тебя я не могу, пока не докажу наличия наркотиков в квартире. А доказать наличие без обыска тоже не могу. Но если я схожу в участок за ордером на обыск, ты спустишь в туалет все, что у тебя есть. Так что же мне теперь делать?
– Почему бы не пойти домой и не лечь спать, забыв обо всем? – предложил Фонтана.
– Конечно, я могу пойти против закона, обыскать квартиру и найти шесть фунтов героина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20