Смертельное средство претерпело превращение в организме Мохиам, в результате она прошла по всей линии своих кровных родственников, получив способность общаться со всеми своими предками-женщинами. Так Мохиам познакомилась с шумной толпой, населяющей Другую Память.
Она умела приготовить свое чрево, вызвать овуляцию в любой нужный момент и даже выбрать пол своего ребенка в момент встречи сперматозоида и яйцеклетки. Бене Гессерит хотел, чтобы она родила дочь от барона Харконнена, и Мохиам сделает это, чего бы ей ни стоило это предприятие.
Зная только некоторые из деталей селекционных планов Бене Гессерит, Мохиам не понимала, почему Ордену потребовалось именно такое сочетание генов, почему именно ее выбрали для рождения нужного ребенка и почему никакой Другой Харконнен не мог стать отцом предполагаемого ребенка, соответствующего планам Бене Гессерит. Она просто выполняет свой долг. Для нее барон был инструментом, донором спермы, который должен сыграть свою роль в этой пьесе.
Мохиам задрала темную юбку и легла на кровать, приподняла голову и взглянула на Харконнена.
– Идите, барон, не будем терять времени. В конце концов, это такая мелочь.
Она скосила глаза на его пах.
Он вспыхнул от ярости, а она продолжала говорить тихим, спокойным голосом:
– Я обладаю способностью усилить наслаждение или убить его. Как бы то ни было, но для нас это все равно. – Она растянула в улыбке тонкие губы. – Подумайте о добытой без ведома императора пряности.
Ее голос стал жестким.
– С другой стороны, подумайте о том, что сделает старый Эльруд с Домом Харконненов, если узнает, что все это время вы водили его за нос.
Скорчив свирепую гримасу, барон расстегнул одежду и направился к кровати. Мохиам закрыла глаза и тихо пробормотала благословение Бене Гессерит, молитву, призванную успокоить ее дух и сосредоточить телесную активность на нужном изменении обмена веществ.
Барон не чувствовал никакого возбуждения. Его тошнило от происходящего. Он не мог вынести вида обнаженных прелестей Мохиам. Хорошо еще, что она просто задрала юбку, а не разделась догола. Впрочем, он тоже не стал раздеваться до конца. Преподобная Мать пальцами погладила член барона, вызвав эрекцию. Барон закрыл глаза и не открывал их, пока продолжался этот механический половой акт. Все это время он думал о завоеваниях, боли, власти.., словом, о чем угодно, что могло бы отвлечь его ум от этого противоестественного сношения между мужчиной и женщиной.
Это была не любовь, конечно, нет, это был ритуальный акт двух тел для обмена генетическим материалом. Для них обоих это был даже не секс.
Но Мохиам получила то, что хотела.
***
К своему окну наблюдения, сквозь которое можно было смотреть только в одну сторону, Питер де Фриз подкрался молча, стараясь не шуметь и ничем не выдать своего присутствия. Ментат, он знал, как двигаться бесшумно, словно тень, как смотреть, а самому оставаться невидимым. Древний закон физики гласит, что одно только наблюдение уже изменяет параметры процесса. Но любой настоящий ментат знает, как отслеживать любые по масштабам процессы, оставаясь при этом невидимым, исключая влияние наблюдателя. Объект не должен знать, что за ним тщательно следят.
Через это отверстие де Фриз часто наблюдал за сексуальными эскападами барона. Иногда эти акты доставляли ему подлинное отвращение, иногда очаровывали, но очень редко половые извращения Харконнена подсказывали ментату новые идеи.
И вот сейчас, прильнув к своим смотровым окнам, Питер упивался мельчайшими деталями того, как барон Владимир Харконнен совокупляется с ведьмой Бене Гессерит. Он наблюдал за своим патроном с большим удовольствием, наслаждаясь явным дискомфортом барона. Никогда еще Питер де Фриз не видел Харконнена в таком замешательстве. О, как хотелось Питеру иметь здесь записывающую аппаратуру, чтобы потом наедине с собой вновь испытать полученное наслаждение.
В тот момент, когда ведьма выставила свои требования, ментат понял, каким будет исход дела. Барон был простой пешкой, загнанной в угол. У него не оставалось никакого выбора.
Но зачем?
Даже обладая мощными способностями ментата, де Фриз не мог понять, чего хотят добиться Сестры с помощью барона или его отпрысков. Наверняка простой обмен генетическим материалом не потребовал бы такого эффектного решения.
Но сейчас Питер де Фриз просто наслаждался редким зрелищем.
***
Предложенные подходы избирательно улучшали частные навыки или способности, усиливая тот или иной аспект познавательного поведения. Однако все эти достижения едва ли даже приблизились к сути сложного и способного адаптироваться к изменчивым условиям человеческого сознания.
Трактат Ихбана о сознании, том II
Пройдя по плитам искусственного кафеля. Лето, тяжело дыша, подошел к стоявшему у стены капитану гвардии Жазу. Инструктор по единоборствам был угловатым человеком с ежиком каштановых волос, густыми бровями и шкиперской бородой. Как и его ученики, Жаз был без рубашки, в одних бежевых тренировочных шортах. В зале стоял запах пота и горячего металла. Этот запах не выветривался, несмотря на то что хитроумная вентиляция работала на полную мощность. Однако, как и всегда по утрам, сам инструктор не участвовал в поединках, доверяя всю работу обучающей машине. Сам капитан лишь наблюдал за схватками.
Лето нравились тренировки, это было вызовом и одновременно сменой ритма после монотонных учебных занятий в классе. Лето уже привык к учебной рутине Икса, проходя курсы физической и психологической тренировки, посещая промышленные предприятия и изучая деловую философию. Его подогревал энтузиазм Ромбура, хотя часто именно Лето приходилось объяснять иксианскому принцу трудные научные понятия. Не то чтобы Ромбур был тугодумом, нет просто он был очень далек от практических дел.
Раз в три дня, по утрам, молодые люди оставляли класс и тренировались в спортивном зале. Лето любил физические нагрузки и наслаждался играющим в крови адреналином, а Ром-бур и инструктор считали физические упражнения древним рудиментом и полагали, что спорт добавлен к программе обучения только из-за былой воинственности графа Верниуса.
Лето и капитан смотрели, как приземистый Ромбур пытается поразить золотистой пикой гладкий автомат для спарринга. Жаз никогда лично не вступал в показательные единоборства со своими учениками. Он считал, что если охрана хорошо делает свое дело, то члены августейшей семьи не должны заниматься этим варварским делом. Однако Жаз принял участие в составлении программы обучающей машины.
В покоящемся состоянии этот автомат выглядел как овод в рост человека. Но как только начиналась схватка, из-под гладкой поверхности выскакивали различные орудия поражения. Автомат с помощью сканера считывал поведение соперника, и машина мгновенно вырабатывала стратегию поединка. В ход шли стальные кулаки, ножи, армированные шланги и другое оружие ближнего боя. Механическое лицо могло принимать самые разнообразные выражения – от бесстрастного, чтобы усыпить бдительность соперника, до зверского, с налитыми кровью глазами, или дьявольски веселого. Механический спарринг-партнер интерпретировал движения противника и самостоятельно обучался отражать их.
– Помни, никаких заученных движений! – крикнул Жаз Ромбуру, выставив вперед похожую на лопату бороду. – Не давай ему читать себя. – Принц сделал нырок, уходя от двух дротиков, пролетевших над его головой. Машина ударила ножом, и лезвие задело плечо принца. На коже выступила кровь. Но даже раненный, Ромбур уклонился от следующего удара и атаковал механического противника. Лето был горд тем, что его царственный друг даже не вскрикнул, получив рану.
Несколько раз Ромбур спрашивал совета у Лето, спокойно воспринимал принц и критику в свой адрес относительно техники ведения боя. Честно отвечая на вопросы. Лето всегда тем не менее помнил, что он – не профессиональный инструктор по рукопашному бою, кроме того, он не хотел раскрывать до времени секреты боевого искусства Атрейдесов. Ромбур, когда приедет на Каладан, сам всему научится под руководством Туфира Гавата, оружейного мастера старого герцога.
Кончик клинка Ромбура поразил машину в уязвимое место и автомат упал ?замертво?.
– Хорошо, Ромбур, – крикнул Лето. Жаз согласно кивнул.
– Гораздо лучше, – подтвердил он.
Лето дрался с машиной дважды, и оба раза режим схватки был намного жестче, чем у Ромбура. Когда Жаз спросил, где Лето научился таким приемам, молодой Атрейдес в ответ был немногословен, не желая выглядеть хвастуном. Но, самое главное, теперь у него были доказательства того, что система подготовки бойцов на Каладане была лучше, чем на Иксе, хотя у старого герцога и не было машины, которая так напоминала по разуму человека, что при столкновении с ней по коже пробегал холодок. Лето владел многими видами оружия – рапирой, ножом, метательными дисками и защитным полем, а Туфир Гават был гораздо более опасным и непредсказуемым инструктором, чем любой, даже самый совершенный, автомат.
Лето принялся выбирать оружие для следующего раунда, и в это время открылась дверь лифта и в спортивный зал вошла Кайлея. Ее наряд переливался драгоценными камнями, а само платье было сшито из украшенного металлической нитью материала, создавая одновременно впечатление роскоши и небрежности. В руке у девушки был стиль, а на груди висел ридулианский записывающий аппарат. Брови Кайлеи поползли вверх от притворного удивления.
– О! Простите меня, я только хотела посмотреть конструкцию механического инструктора.
Дочь Верниуса ограничивала свои занятия интеллектуальной и культурной сферами, отдавая предпочтение бизнесу и искусству. Лето не мог удержаться и посмотрел на девушку. Временами ему казалось, что она отвечает ему очень игривым взглядом, а иногда принималась игнорировать его с такой целенаправленностью, что в душу юного Атрейдеса закралось подозрение, что Кайлея испытывает к нему не меньший интерес, чем он – к ней.
В Гран-Пале Лето часто встречался с Кайлеей – то в обеденном зале, то в библиотеке, то на наблюдательной галерее. Отвечая на вопросы девушки, он всегда говорил отрывочными фразами, и беседа выходила скомканной и неловкой. В зеленых глазах Кайлеи Лето ясно видел призывные искорки, но девушка, правда, не делала никаких явных попыток сблизиться с ним, но в последнее время он практически всегда думал о ней.
Она всего-навсего подросток, напоминал себе Лето, девочка, которая разыгрывает из себя леди. Но, как это ни странно, он не мог убедить в этом свое воображение. Кайлея искренне считала, что создана для гораздо большего, чем для пребывания в подземном мире Икса. Ее отец был героем войн, главой одного из богатейших Великих Домов, мать – такой красавицей, что была даже императорской наложницей, а сама Кайлея проявила незаурядные способности к бизнесу. У Кайлеи Верниус была масса возможностей реализовать себя.
Сейчас она принялась внимательно рассматривать неподвижный безликий аппарат.
– Я сказала отцу, что стоит подумать о коммерческом производстве машин – инструкторов по рукопашному бою. Я имею в виду аппараты нового поколения.
Изучая машину, она уголком глаза взглянула на Лето, оценив его сильный профиль и царственный орлиный нос.
– Наши машины, – продолжала она, – самые лучшие из всех сражающихся обучающих автоматов, они приспособляемые, гибкие, обучаемые. Они лучше всех имитируют живого противника. Таких машин человечество не создавало со времен Джихада.
Лето похолодел, вспомнив все предупреждения, полученные им от матери. Сейчас матушка бы опять выставила вперед палец в предостерегающем жесте и удовлетворенно кивнула бы головой. Лето тоже окинул взглядом яйцеобразную машину.
– Вы утверждаете, что у этой штуки есть мозг?
– Во имя всех святых и грешников, вы хотите обвинить нас в нарушении запретов Великого Переворота? – суровым тоном откликнулся из своего угла капитан Жаз. – ?Ты не должен делать машину, подобную человеческому разуму?.
– Мы.., э.., очень осторожны в этом плане, Лето, – проговорил Ромбур, вытирая пот с шеи пурпурным полотенцем. – Тут не о чем беспокоиться.
Однако Лето не отступал.
– Но если, как вы говорите, этот механизм сканирует информацию, прочитывает ее, то каким же образом он ее обрабатывает? Если это не компьютерный мозг, то что это? Это же не просто реактивное приспособление. Оно учится и строит план атаки.
Кайлея сделала несколько пометок в ридулианском блокноте и поправила один из золотых гребней в своих отливающих темной медью волосах.
– Есть множество серых областей, Лето, и если Дом Верниусов будет соблюдать осторожность, то он получит громадный доход. – Она коснулась кончиком пальца своих губ. – Однако лучше всего было бы для начала попытаться продать на черном рынке несколько немаркированных образцов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Она умела приготовить свое чрево, вызвать овуляцию в любой нужный момент и даже выбрать пол своего ребенка в момент встречи сперматозоида и яйцеклетки. Бене Гессерит хотел, чтобы она родила дочь от барона Харконнена, и Мохиам сделает это, чего бы ей ни стоило это предприятие.
Зная только некоторые из деталей селекционных планов Бене Гессерит, Мохиам не понимала, почему Ордену потребовалось именно такое сочетание генов, почему именно ее выбрали для рождения нужного ребенка и почему никакой Другой Харконнен не мог стать отцом предполагаемого ребенка, соответствующего планам Бене Гессерит. Она просто выполняет свой долг. Для нее барон был инструментом, донором спермы, который должен сыграть свою роль в этой пьесе.
Мохиам задрала темную юбку и легла на кровать, приподняла голову и взглянула на Харконнена.
– Идите, барон, не будем терять времени. В конце концов, это такая мелочь.
Она скосила глаза на его пах.
Он вспыхнул от ярости, а она продолжала говорить тихим, спокойным голосом:
– Я обладаю способностью усилить наслаждение или убить его. Как бы то ни было, но для нас это все равно. – Она растянула в улыбке тонкие губы. – Подумайте о добытой без ведома императора пряности.
Ее голос стал жестким.
– С другой стороны, подумайте о том, что сделает старый Эльруд с Домом Харконненов, если узнает, что все это время вы водили его за нос.
Скорчив свирепую гримасу, барон расстегнул одежду и направился к кровати. Мохиам закрыла глаза и тихо пробормотала благословение Бене Гессерит, молитву, призванную успокоить ее дух и сосредоточить телесную активность на нужном изменении обмена веществ.
Барон не чувствовал никакого возбуждения. Его тошнило от происходящего. Он не мог вынести вида обнаженных прелестей Мохиам. Хорошо еще, что она просто задрала юбку, а не разделась догола. Впрочем, он тоже не стал раздеваться до конца. Преподобная Мать пальцами погладила член барона, вызвав эрекцию. Барон закрыл глаза и не открывал их, пока продолжался этот механический половой акт. Все это время он думал о завоеваниях, боли, власти.., словом, о чем угодно, что могло бы отвлечь его ум от этого противоестественного сношения между мужчиной и женщиной.
Это была не любовь, конечно, нет, это был ритуальный акт двух тел для обмена генетическим материалом. Для них обоих это был даже не секс.
Но Мохиам получила то, что хотела.
***
К своему окну наблюдения, сквозь которое можно было смотреть только в одну сторону, Питер де Фриз подкрался молча, стараясь не шуметь и ничем не выдать своего присутствия. Ментат, он знал, как двигаться бесшумно, словно тень, как смотреть, а самому оставаться невидимым. Древний закон физики гласит, что одно только наблюдение уже изменяет параметры процесса. Но любой настоящий ментат знает, как отслеживать любые по масштабам процессы, оставаясь при этом невидимым, исключая влияние наблюдателя. Объект не должен знать, что за ним тщательно следят.
Через это отверстие де Фриз часто наблюдал за сексуальными эскападами барона. Иногда эти акты доставляли ему подлинное отвращение, иногда очаровывали, но очень редко половые извращения Харконнена подсказывали ментату новые идеи.
И вот сейчас, прильнув к своим смотровым окнам, Питер упивался мельчайшими деталями того, как барон Владимир Харконнен совокупляется с ведьмой Бене Гессерит. Он наблюдал за своим патроном с большим удовольствием, наслаждаясь явным дискомфортом барона. Никогда еще Питер де Фриз не видел Харконнена в таком замешательстве. О, как хотелось Питеру иметь здесь записывающую аппаратуру, чтобы потом наедине с собой вновь испытать полученное наслаждение.
В тот момент, когда ведьма выставила свои требования, ментат понял, каким будет исход дела. Барон был простой пешкой, загнанной в угол. У него не оставалось никакого выбора.
Но зачем?
Даже обладая мощными способностями ментата, де Фриз не мог понять, чего хотят добиться Сестры с помощью барона или его отпрысков. Наверняка простой обмен генетическим материалом не потребовал бы такого эффектного решения.
Но сейчас Питер де Фриз просто наслаждался редким зрелищем.
***
Предложенные подходы избирательно улучшали частные навыки или способности, усиливая тот или иной аспект познавательного поведения. Однако все эти достижения едва ли даже приблизились к сути сложного и способного адаптироваться к изменчивым условиям человеческого сознания.
Трактат Ихбана о сознании, том II
Пройдя по плитам искусственного кафеля. Лето, тяжело дыша, подошел к стоявшему у стены капитану гвардии Жазу. Инструктор по единоборствам был угловатым человеком с ежиком каштановых волос, густыми бровями и шкиперской бородой. Как и его ученики, Жаз был без рубашки, в одних бежевых тренировочных шортах. В зале стоял запах пота и горячего металла. Этот запах не выветривался, несмотря на то что хитроумная вентиляция работала на полную мощность. Однако, как и всегда по утрам, сам инструктор не участвовал в поединках, доверяя всю работу обучающей машине. Сам капитан лишь наблюдал за схватками.
Лето нравились тренировки, это было вызовом и одновременно сменой ритма после монотонных учебных занятий в классе. Лето уже привык к учебной рутине Икса, проходя курсы физической и психологической тренировки, посещая промышленные предприятия и изучая деловую философию. Его подогревал энтузиазм Ромбура, хотя часто именно Лето приходилось объяснять иксианскому принцу трудные научные понятия. Не то чтобы Ромбур был тугодумом, нет просто он был очень далек от практических дел.
Раз в три дня, по утрам, молодые люди оставляли класс и тренировались в спортивном зале. Лето любил физические нагрузки и наслаждался играющим в крови адреналином, а Ром-бур и инструктор считали физические упражнения древним рудиментом и полагали, что спорт добавлен к программе обучения только из-за былой воинственности графа Верниуса.
Лето и капитан смотрели, как приземистый Ромбур пытается поразить золотистой пикой гладкий автомат для спарринга. Жаз никогда лично не вступал в показательные единоборства со своими учениками. Он считал, что если охрана хорошо делает свое дело, то члены августейшей семьи не должны заниматься этим варварским делом. Однако Жаз принял участие в составлении программы обучающей машины.
В покоящемся состоянии этот автомат выглядел как овод в рост человека. Но как только начиналась схватка, из-под гладкой поверхности выскакивали различные орудия поражения. Автомат с помощью сканера считывал поведение соперника, и машина мгновенно вырабатывала стратегию поединка. В ход шли стальные кулаки, ножи, армированные шланги и другое оружие ближнего боя. Механическое лицо могло принимать самые разнообразные выражения – от бесстрастного, чтобы усыпить бдительность соперника, до зверского, с налитыми кровью глазами, или дьявольски веселого. Механический спарринг-партнер интерпретировал движения противника и самостоятельно обучался отражать их.
– Помни, никаких заученных движений! – крикнул Жаз Ромбуру, выставив вперед похожую на лопату бороду. – Не давай ему читать себя. – Принц сделал нырок, уходя от двух дротиков, пролетевших над его головой. Машина ударила ножом, и лезвие задело плечо принца. На коже выступила кровь. Но даже раненный, Ромбур уклонился от следующего удара и атаковал механического противника. Лето был горд тем, что его царственный друг даже не вскрикнул, получив рану.
Несколько раз Ромбур спрашивал совета у Лето, спокойно воспринимал принц и критику в свой адрес относительно техники ведения боя. Честно отвечая на вопросы. Лето всегда тем не менее помнил, что он – не профессиональный инструктор по рукопашному бою, кроме того, он не хотел раскрывать до времени секреты боевого искусства Атрейдесов. Ромбур, когда приедет на Каладан, сам всему научится под руководством Туфира Гавата, оружейного мастера старого герцога.
Кончик клинка Ромбура поразил машину в уязвимое место и автомат упал ?замертво?.
– Хорошо, Ромбур, – крикнул Лето. Жаз согласно кивнул.
– Гораздо лучше, – подтвердил он.
Лето дрался с машиной дважды, и оба раза режим схватки был намного жестче, чем у Ромбура. Когда Жаз спросил, где Лето научился таким приемам, молодой Атрейдес в ответ был немногословен, не желая выглядеть хвастуном. Но, самое главное, теперь у него были доказательства того, что система подготовки бойцов на Каладане была лучше, чем на Иксе, хотя у старого герцога и не было машины, которая так напоминала по разуму человека, что при столкновении с ней по коже пробегал холодок. Лето владел многими видами оружия – рапирой, ножом, метательными дисками и защитным полем, а Туфир Гават был гораздо более опасным и непредсказуемым инструктором, чем любой, даже самый совершенный, автомат.
Лето принялся выбирать оружие для следующего раунда, и в это время открылась дверь лифта и в спортивный зал вошла Кайлея. Ее наряд переливался драгоценными камнями, а само платье было сшито из украшенного металлической нитью материала, создавая одновременно впечатление роскоши и небрежности. В руке у девушки был стиль, а на груди висел ридулианский записывающий аппарат. Брови Кайлеи поползли вверх от притворного удивления.
– О! Простите меня, я только хотела посмотреть конструкцию механического инструктора.
Дочь Верниуса ограничивала свои занятия интеллектуальной и культурной сферами, отдавая предпочтение бизнесу и искусству. Лето не мог удержаться и посмотрел на девушку. Временами ему казалось, что она отвечает ему очень игривым взглядом, а иногда принималась игнорировать его с такой целенаправленностью, что в душу юного Атрейдеса закралось подозрение, что Кайлея испытывает к нему не меньший интерес, чем он – к ней.
В Гран-Пале Лето часто встречался с Кайлеей – то в обеденном зале, то в библиотеке, то на наблюдательной галерее. Отвечая на вопросы девушки, он всегда говорил отрывочными фразами, и беседа выходила скомканной и неловкой. В зеленых глазах Кайлеи Лето ясно видел призывные искорки, но девушка, правда, не делала никаких явных попыток сблизиться с ним, но в последнее время он практически всегда думал о ней.
Она всего-навсего подросток, напоминал себе Лето, девочка, которая разыгрывает из себя леди. Но, как это ни странно, он не мог убедить в этом свое воображение. Кайлея искренне считала, что создана для гораздо большего, чем для пребывания в подземном мире Икса. Ее отец был героем войн, главой одного из богатейших Великих Домов, мать – такой красавицей, что была даже императорской наложницей, а сама Кайлея проявила незаурядные способности к бизнесу. У Кайлеи Верниус была масса возможностей реализовать себя.
Сейчас она принялась внимательно рассматривать неподвижный безликий аппарат.
– Я сказала отцу, что стоит подумать о коммерческом производстве машин – инструкторов по рукопашному бою. Я имею в виду аппараты нового поколения.
Изучая машину, она уголком глаза взглянула на Лето, оценив его сильный профиль и царственный орлиный нос.
– Наши машины, – продолжала она, – самые лучшие из всех сражающихся обучающих автоматов, они приспособляемые, гибкие, обучаемые. Они лучше всех имитируют живого противника. Таких машин человечество не создавало со времен Джихада.
Лето похолодел, вспомнив все предупреждения, полученные им от матери. Сейчас матушка бы опять выставила вперед палец в предостерегающем жесте и удовлетворенно кивнула бы головой. Лето тоже окинул взглядом яйцеобразную машину.
– Вы утверждаете, что у этой штуки есть мозг?
– Во имя всех святых и грешников, вы хотите обвинить нас в нарушении запретов Великого Переворота? – суровым тоном откликнулся из своего угла капитан Жаз. – ?Ты не должен делать машину, подобную человеческому разуму?.
– Мы.., э.., очень осторожны в этом плане, Лето, – проговорил Ромбур, вытирая пот с шеи пурпурным полотенцем. – Тут не о чем беспокоиться.
Однако Лето не отступал.
– Но если, как вы говорите, этот механизм сканирует информацию, прочитывает ее, то каким же образом он ее обрабатывает? Если это не компьютерный мозг, то что это? Это же не просто реактивное приспособление. Оно учится и строит план атаки.
Кайлея сделала несколько пометок в ридулианском блокноте и поправила один из золотых гребней в своих отливающих темной медью волосах.
– Есть множество серых областей, Лето, и если Дом Верниусов будет соблюдать осторожность, то он получит громадный доход. – Она коснулась кончиком пальца своих губ. – Однако лучше всего было бы для начала попытаться продать на черном рынке несколько немаркированных образцов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105