В ответ на этот вполне невинный вопрос Макри довольно злобно приподняла кинжал.
– Умоляю меня простить, – демонстрируя блестящую реакцию, произнес Хорм. – Я вовсе не хотел затрагивать интимные стороны вашей жизни. А с тобой, Фракс, мы, несомненно, тоже встретимся. А пока – прощайте.
Хорм шагнул к ведущей на улицу двери, но тут же остановился, резко повернулся и вздернул голову, весьма театрально взмахнув своими длинными черными волосами. Не сомневаюсь, что этот трюк он отрабатывал перед зеркалом.
– Да, забыл выразить вам свое сочувствие в связи с вашими неприятностями в Колледже Гильдий, – сказал он Макри и, обращаясь ко мне, добавил: – А ты не пробовал побеседовать на эту тему с Барием?
– Барием? Сыном профессора Тоария? Я как раз отправился на его поиски, но мне помешал консул Калий. Что ты можешь о нем сказать?
– Законченный наркоман. Употребляет «диво». Я узнал об этом благодаря моим деловым связям.
Сказав это, Хорм вежливо поклонился и выскользнул из дверей.
– Неожиданный визит, – заметила Макри.
– Абсолютно неожиданный, – согласился я. – И на этот раз он даже не нанес урона моему жилью.
– Не стоит ли нам за ним проследить? – спросила кипевшая жаждой деятельности Макри.
– Не могу поверить, что он будет на балу у Лисутариды, – пробормотал я. – Похоже, туда припрутся все, кроме меня.
– Перестань ныть по поводу бала, Фракс. Нас ждут дела.
Я огляделся в поисках пива.
– Это так меня раздражает! Хорм идет. Цицерий идет. И даже ты там будешь, – сказал я, злобно глядя на Макри. – Что, например, ты сделала для Лисутариды? Какую пользу ей принесла? Да, ты выступала в качестве ее телохранительницы, но кто проделал всю грязную работу? Твой покорный слуга! Если бы не я, она ни за что не стала бы главой Гильдии чародеев.
Я налил в кружку пива и сделал первый здоровенный глоток, а Макри взирала на меня с каким-то странным выражением.
– Фракс, – сказала она, – каждый раз, когда мне кажется, что я до конца определила всю мелочность твоей натуры, ты снова ухитряешься поразить меня какой-нибудь нелепой и пошлой выходкой. Как ты смеешь страдать по поводу бала, когда вокруг тебя творятся подобные вещи? Лисутарида утратила необыкновенной важности кулон, за которым охотятся почти все негодяи мира, среди них несколько могущественных магов и убийца, некогда пронзившая мне грудь стрелой из арбалета. Своим небрежением ты чинишь вред не только столь любимому тобой Тураю, но и своему клиенту. Консул Калий обрушится на Лисутариду, словно скверное заклятие, как только получит доказательства пропажи кулона. Боюсь, что он эти доказательства уже имеет. Но и это еще не все. Меня, твоего верного союзника по многим боям, исключили из Колледжа, и ты торжественно поклялся снять с меня все обвинения. Кроме того, тебя обвинили в трусости, которую ты якобы проявил в битве, имевшей место семнадцать лет тому назад. Тебя лишили права вести расследования до проведения слушаний в сенате. А что ты скажешь по поводу дождя из лягушек?
– Я это и без тебя прекрасно знаю!
– В таком случае какое ты имеешь право ныть, словно испорченная принцесса, в связи с тем, что тебя не пригласили на бал? Кончай нытье и приступай к делу.
Я сел за стол и извлек из выдвижного ящика еще одну бутылку пива.
– Знаешь что? Я выпью пивка, а расследованием занимайся ты, самый прекрасный цветок Турая. Закончив расследование, можешь отправиться в необитаемые земли и возглавить армию Хорма. Желаю удачи.
– Это в любом случае не хуже, чем выслушивать твои глупости.
– Не исключено. Но если он захочет взять тебя в жены, соблюдай осторожность. Для этого тебе вначале придется помереть.
– Как это? – спросила Макри.
– Ходят слухи, что Хорм Мертвец на самом деле уже умер. Скончался от собственной руки, а затем восстал из могилы при помощи какого-то только ему известного ритуала.
– Но зачем ему это понадобилось? – поинтересовалась моя подруга.
– Видимо, затем, что смертельный ритуал одарил его необыкновенным могуществом. Не знаю, правда, насколько эта история соответствует истине. Не исключено, что он просто притворяется мертвым, чтобы поразить публику.
– Но у него действительно очень бледная кожа, – заметила Макри.
– Не настолько бледная, чтобы врываться без спроса в мой офис и целовать кому-то ручки.
– Ты опять несешь чушь, Фракс.
– И недостаточно бледная для того, чтобы отправиться на бал и протанцевать ночь напролет в окружении сенаторов, которые за всю свою жизнь честно не проработали ни единого дня.
Макри еще раз громогласно заявила о моей глупости и полном отсутствии логики. Я же молча продолжал пить пиво. На этой ноте мы и расстались.
В помещении было жарко, как в оркском пекле. Турай и все, что в нем находилось, вызывал у меня отвращение. Больше всего меня раздражало отношение окружающих к Макри. Самый прекрасный цветок Турая! Чушь. Оркское отродье в нелепом бикини! Так будет гораздо точнее.
Не обнаружив в ящике стола пива, я отправился в другую комнату, где под кроватью хранился неприкосновенный запас.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
В городе было полным-полно различных мифологических созданий и мертвых представителей рода человеческого. Отовсюду поступали сообщения о необъяснимом и массовом появлении в Турае единорогов, кентавров, наяд, дриад и русалок. Вреда они не причиняли, а когда их начинали преследовать, просто исчезали. Но население тем не менее начинало проявлять нервозность. Мысли о вторжении орков постоянно вертелись в подсознании обывателей, и всякое необъяснимое событие казалось им дурным предзнаменованием.
Я же как угорелый носился по городу, разыскивая наделенный волшебным могуществом артефакт, а вокруг меня происходили необычные и тоже полные магии вещи. Не надо быть гением, чтобы догадаться о взаимосвязи этих двух явлений. А именно: пропажи кулона и появления в Турае мифологических существ. Но причины этой связи никто, включая Лисутариду, установить не мог. Более того, странных явлений было слишком много для одного-единственного зеленого камня, пусть и наделенного магическими свойствами, тем более что эти свойства, как нам было известно, на вызов к жизни мифологических существ не распространялись.
Что же касается числа мертвых людей, то это походило на моровую язву. В какой бы уголок ни заглядывали власти, они натыкались на мертвецов. У части жмуриков были раны, некоторые покинули этот мир без всякой видимой причины. Между этим явлением и пропажей кулона, очевидно, тоже имелась связь, хотя определить ее характер мы не могли. В тот самый момент, когда в центре города были обнаружены тела трех рыночных торговцев, в округе Пашиш были убиты четыре водопроводчика. Кулон Лисутариды не мог вызвать все эти смерти, а в городе, где убийства были обычным делом, определить, за которым из них стоит подвеска, не представлялось возможным.
Пробудившись с раскалывающейся от боли головой, я двинулся в публичные бани, чтобы очиститься от той мерзости, что скопилась на теле за несколько дней непосильного труда по жаре. Затем я направился в Обитель справедливости повидаться с Цицерием, который, как оказалось, уже знал о выдвинутых против меня обвинениях.
– Но вам я ни в коей мере не сочувствую.
– Спасибо за доверие.
– Я неоднократно предупреждал вас, что, пользуясь властью Народного трибуна, вы ставите себя под удар.
– Но я тем не менее пренебрег вашими советами и теперь, надо думать, за это расплачиваюсь, не так ли?
– Да, вам грозят серьезные неприятности, хотя лично я не верю в то, что вы бросили щит и бежали с поля битвы, – сказал Цицерий. – Я внимательно изучил ваше досье еще до того, как первый раз обратился к вам за помощью. Насколько я понял, дисциплина у вас всегда, мягко говоря, хромала, однако ваша храбрость ни разу не ставилась под сомнение. Но я не в силах снять с вас обвинение. Дело должно быть представлено в сенатский комитет, а пока вы лишаетесь всех прав Народного трибуна, и действие вашей лицензии приостанавливается.
– Неужели вы не можете использовать свое влияние? Обвиняет меня Вадинекс, который, как вам известно, – подручный претора Капатия.
Цицерий прекрасно знает Капатия. И не только потому, что это богатейший человек нашего города, но и потому, что претор – один из самых видных членов партии традиционалистов, во главе которой стоит Цицерий.
– В прошлом году я как-то встал на его пути, – продолжал я, – и вот теперь он пытается отыграться. Не могли бы вы отогнать его от меня?
Это предложение не вызвало у заместителя консула никакого энтузиазма, хотя Цицерий знал, что я прав, утверждая, что он передо мной в долгу.
– Вы участвовали в битве под Санасой вместе с Вадинексом? – поинтересовался он.
– Мы были в одном полку. Я не помню, что во время сражения был с ним рядом. Но со мной бок о бок бились десятки людей, которые до сих пор живы и, не сомневаюсь, готовы выступить свидетелями в мою пользу.
– Это вы так думаете, Фракс. По своему опыту юриста я хорошо знаю, что память людей по прошествии семнадцати лет начинает страдать весьма странными аберрациями. На нее могут сильно повлиять деньги. Обвинение, выдвинутое против вас после стольких лет, опровергнуть в суде будет крайне непросто, особенно в том случае, если ваши противники не поленятся подготовиться к слушаниям. – Немного подумав, Цицерий добавил: – Однако я сомневаюсь, что за этим стоит Капатий.
– Ну а кто же еще? Ведь Вадинекс – его человек.
– Несмотря на это, я все же в это не верю. Да, в прошлом году вы причинили ему неприятности, но для человека его уровня они были сущей мелочью. Крошечная потеря в его огромных доходах. С того времени я много раз встречался с претором, и у меня не сложилось впечатления, что он затаил на вас зло. Я знаю, вы ему не доверяете, но он значительно более честный человек, нежели вы полагаете. Ему, как многим другим богатым людям, пришлось страдать от происков популяров, которые постоянно готовы обвинить верных слуг короля в коррупции. Капатий сам отважно сражался во главе когорты, которую собрал и вооружил за свой счет. Весь мой опыт говорит о том, что люди, храбро бившиеся во время той кампании, крайне редко возводят напраслину на других ветеранов. Подобные действия противоречат его понятиям о воинской чести.
Слова Цицерия меня не убедили. Капатий возмутительно богат, а я не верю в то, что можно разбогатеть, сохранив при этом понятия о чести.
– Не допустив полного расследования действий Лисутариды в пакгаузе, вы оскорбили множество людей, – продолжал заместитель консула, – и скорее всего один из них решил, что вас следует наказать. Это мог быть Риттий. Глава дворцовой стражи вас, мягко говоря, недолюбливает.
– Да. Не исключено, что это сделал Риттий. Но интуиция подсказывает мне, что Вадинекса на меня спустил Капатий. Поэтому я обращаюсь к вам с просьбой выступить в мою защиту. Надеюсь, вы понимаете, заместитель консула, что, если меня призовут на сенатский комитет в связи с обвинением в трусости, я буду вынужден убить клеветника и бежать из города.
Это заявление повергло Цицерия в шок.
– Вы будете следовать всем законам Турая! – жестко заявил он.
– Посмотрим, может быть, и буду.
– Однако оставим эту тему, – сказал Цицерий. – Не могли бы вы, пока вы здесь, рассказать, с какого рода сложностями столкнулась Лисутарида?
– Вообще-то ничего серьезного, заместитель консула. Всего лишь пропажа дневника, – ответил я и застенчиво добавил, что больше ничего сказать не могу, не нарушив доверия клиента, и что в этой связи располагаю особыми привилегиями.
– У вас нет никаких привилегий. Действие вашей лицензии приостановлено.
– В таком случае у меня вдруг возникла острая амнезия.
– Вчера во время моего выступления по сенату бродил единорог, – пожаловался Цицерий.
– Что же, это несколько оживило обстановку.
– Когда говорю я, оживлять обстановку не нужно. Моя речь и без того подняла всех на ноги. Может быть, вам известно, почему вдруг кентавры и единороги заполонили наш город?
– Понятия не имею.
– Не связано ли это каким-нибудь образом с нашей могущественной волшебницей Лисутаридой?
– Нет, насколько мне известно.
После этого он меня отпустил. Я был удовлетворен встречей. Во-первых, он действительно мог помочь, а во-вторых, наше свидание говорило о том, что за прошлый год мне удалось подняться на одну ступень по социальной лестнице. Еще совсем недавно мне не было бы позволено встретиться с заместителем консула, не говоря уж о том, чтобы просить у него содействия.
Примерно на полпути между офисом Цицерия и границей округа Тамлин я едва не столкнулся с быстро шагающим человеком. На прохожем был широкий плащ с низко опущенным капюшоном, но я тем не менее узнал его.
– Макри? Что ты здесь делаешь? Куда тебя несет?
– Маскируюсь, – ответила моя подруга, чуть приподняв капюшон.
– Сам вижу. Но с какой стати?
– Я собираюсь убить Вадинекса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34