И в смену у них тыща телевизоров. В каждый душу вкладывать – души не хватит.
– Знакомо рассуждаешь, – расстроился старичок. – И многие так же рассуждают. Поэтому у нас вещи без души и делают: тяп-ляп – и готово. А если ещё и хозяин к вещи так относится, то ей через месяц-другой на свалке место.
– А как же к ней относиться?
– С душой, Кешенька, с душой. Тогда любая вещь долго служить будет. Вот как Гешин КВН-49.
– Выходит дело, вы – моя душа, – засмеялся Геша. – Это, значит, я вас туда вложил. – Он кивнул на побитый ящик телевизора. – Так, когда его отец купил, меня ещё, может, и на свете не было…
– Верно, – согласился старичок. – Я – ничья не душа. Я сам по себе.
– Тогда почему вы именно мой телевизор выбрали?
– По разнарядке. Направление мне сюда вышло.
– От кого направление?
– От начальства, конечно…
Тут Кеша сообразил, что с такими бессистемными вопросами они до истины долго не доберутся. Нужна последовательность.
– Вот что, – сказал он решительно, – вы нам всё по порядку расскажите: что за духи, откуда вы, где работали до Гешиного телевизора, что за начальство у вас. В общем, подробненько и не торопясь.
– Ты у нас прямо отдел кадров, – захихикал старичок и опять закашлялся. – Вы бы лучше пылесосом погудели, почистили бы кавээнчик-то. Ты совсем разленился, – вдруг набросился он на Гешу, – заднюю стенку снял, а на место кто будет ставить? Великий русский поэт Пушкин?
Тут Геша сообразил, что заднюю стенку он действительно забыл на место прикрутить – с тех пор как менял лампу. А времени тому недели две уже… Да-а, стыдновато…
– Ладно, – подвёл итог Кеша. – Ты, Гешка, сооруди пылесос и погуди им, как выражается товарищ. Я позвоню отцу, скажу, что испытания модели временно отменяются.
Они вышли из комнаты, и Геша спросил друга:
– Слушай, Кешка, куда мы влезли? Это же мистика какая-то, бабкины сказки…
– Ты спишь? – спросил Кеша.
– Нет.
– И я не сплю. А старичок существует?
– А вдруг это галлюцинация?
Кеша был умный мальчик, почти отличник, и с чувством юмора у него тоже всё было в порядке.
– Если это галлюцинация, – сказал он, – то довольно любопытная. Как ты считаешь?
– Не без того, – согласился Геша.
– А значит, будем галлюцинировать дальше. – И добавил сердито: – Не теряй времени, пропылесось хорошенько и стенку прикрути… Кстати, как его зовут? – Он подошёл к двери Гешиной комнаты и крикнул: – А как ваше имя, дедушка?
– Кинескопом меня кличут. Старик Кинескоп.
Глава четвёртая
КЕША, ГЕША И ЧУДЕСНЫЙ МИР ДУХОВ
Кеша сел на венский стул, предварительно скинув с него какие-то радиодетали. Геша устроился на полу, потому что второй стул тоже был занят радиодеталями, а Геша относился к ним бережно и с пиететом. Старик Кинескоп удобно примостился на диване, забравшись на него с ногами, поглядывал на свой кавээн – вычищенный и с прикрученной задней стенкой, улыбался довольно… Со стенкой, конечно, Геша виноват, забыл он о ней тогда в суматохе. А сейчас привернул накрепко новыми блестящими винтиками.
– Ладно, – сказал Кинескоп, закончив любоваться своим кавээном, – приступим, пожалуй… Ну, так с чего начать?
– С начала, – сказал рациональный Кеша.
Кинескоп задумался, упёрся кулачком в подбородок, как «Мыслитель» работы французского скульптора Родена, улыбался чему-то своему – видно, вспоминал это давнее Начало. Хорошо ему сейчас было: просто, по-домашнему, не то что в телевизоре торчать с утра до утра.
Ребята молчали, не торопили его: понимали, что история будет долгой, а долгая история с бухты-барахты не рассказывается. Тут раскачка нужна.
Но вот старичок раскачался, начал мечтательно:
– Давно это было… Вы тогда не родились. И родители ваши не родились. И прародители ваши тоже ещё не появились. Жили тогда на земле духи – злые и добрые. И звались они по-разному: водяными, лешими, домовыми, русалками. Это наши духи, русские. О заграничных – всяких там эльфах, гномах – я не говорю. Тех же щей, да пожиже влей… Обязанности у них были строго разграничены. Домовой, к примеру, за дом отвечал, за хозяйство. Кто поопытнее, тому большие дома доверялись, иной раз целые замки. Ну, а у кого способностей меньше, тот в домишках жил, и хозяйство у такого поменьше было. Лешие – те в лесу. Водяные – в прудах там, в озёрах. Русалки – всё больше по морям, их редко видели. Ну и прочие тоже… Жили так веками, не тужили, к условиям давно приспособились. Но вот началась эпоха Великого Технического Прогресса, и кончилось наше спокойное житьё…
Тут старик Кинескоп сделал паузу и посмотрел на своих слушателей. Слушатели ждали продолжения. Впрочем, слушатели по-разному ждали продолжения. Геша скептически: мол, давай-давай, дед, заливай помаленьку… Кеша с вежливым интересом, за которым всё-таки проглядывало доверие к старику: пока всё общеизвестно, в детском саду проходили, а вот что ты дальше нам новенького сообщишь?..
Старик улыбнулся ласково – рот у него расползся почти до ушей, нос сморщился, – но удовлетворился сосредоточенным вниманием публики, продолжил:
– Дальше жить по-старому стало невозможно. Сами посудите: раньше домовой своё хозяйство наперечёт знал. Кастрюли там, вёдра, печка русская, иногда корова или свиньи. Всё несложно. А теперь? Телевизоры, комбайны всякие, холодильники, пылесосы, автомобили – ужас! Не сразу, правда, всё это появилось. Постепенно, понемногу. Но уже тогда, в самом начале, стало нам ясно: нужна специализация.
– Какая специализация? – не понял Геша.
– Обыкновенная, – терпеливо пояснил Кинескоп. – Узкая. По профессии. А для этого учиться требовалось. Были, конечно, и консерваторы, ретрограды и рутинёры: дескать, жили по-старому – и неча менять. Где они теперь? Сгинули. Шуршат где-нибудь по лесам-болотам, прохожих-полуночников пугают. Ученье – свет… Я тогда молодой был, головастый, по радиоделу пошёл.
– А где учились? – скептически поинтересовался Геша. – Школа, что ли, специальная была?
– Зачем специальная? Обыкновенная – человеческая. Институт, университет, техникум – мало ли у вас учебных заведений? Всеобщее образование…
– Так с людьми и учились?!
– Не совсем с людьми… Можно, конечно, и с людьми, да только хлопотно. Документы нужны, на лекции ходи обязательно, на физкультуру – зачёт по лыжам сдавай… Нет, ребяточки, гораздо спокойнее просочиться куда-нибудь в дымоход над аудиторией: и слышно, и видно – красота! Так пять лет и проучился. И всё так же, не лентяйничал. А что диплома нет – так не за бумажку старался. Нам бумажка без надобности, нам знания нужны. А бумажка ваша – это видимость одна…
– В каком институте курс слушали? – официальным тоном спросил Геша.
– В радиотехническом. Но это позже. А поначалу в радиомастерской знаний набирался. Я ведь до телевизора в радиоприёмнике работал. А потом переучился.
– А что же вы всё в кавээне?
Кинескоп потупился, засопел. И Кеша остервенело посмотрел на Гешу, задавшего явно бестактный вопрос. Но старик перехватил взгляд, сказал успокаивающе:
– Да ничего, верный вопрос… Стар я, ребяточки, и склероз уже проглядывается, и соображаю туго. Поздно переучиваться. Содержу кавээн в порядке, и ладно… Вроде бы неплохо работает телевизор, а, Геша?..
– Неплохо, – сказал бестактный Геша. – Только ж это я его ремонтирую.
– А вот врёшь! – возмутился Кинескоп. – Ты его не ремонтируешь, ты его реконструируешь. А скажи честно, разве ж он сам отказывал когда-либо?
– Да вроде нет… Схема у него хорошая.
– Схема… – протянул старик. – Духи в этих развалюхах хорошие были, энтузиасты. Да что говорить, это ж мы телевизорную промышленность начинали. Только кто поумней – давно дальше пошли. Вот дружок мой, Реле, тоже в кавээне начал. А теперь где? Теперь он всей системой промышленного телевидения в универмаге «Москва» ведает. Был я у него, смотрел, прекрасный специалист. А учились вместе… Или вот Регистр. В телецентре устроился, в Останкине. Он меня на экскурсию водил, показывал, объяснял, да всё зря: отупел я, что ли… – И Кинескоп заплакал.
Плакал он жалобно, утирал кулачком слёзы, буквально-таки ручьями бегущие по коричневому сморщенному личику, всхлипывал, сопел.
Кеша с Гешей бросились к нему, начали утешать. Кеша из кармана платок достал – не очень чистый, даже грязноватый скорее, совал старику:
– Вот платок, возьмите… Да не расстраивайтесь вы, честное слово! Подумаешь, телецентр! Там всё новенькое, да и меняют оборудование каждый день. Тоже мне работа – не бей лежачего. Вот кавээн – это дело!..
Нехитрые Кешины утешения неожиданно подействовали. Кинескоп перестал реветь, взял платок, вытер слёзы, сложил его аккуратно, но Кеше не отдал, себе в карман сунул. Может, по рассеянности.
– Дело, говоришь? Верно… Да я не о том жалею. Я о потерянном времени жалею. Какие возможности! – Он всплеснул ладошками: – Учись не хочу. Вон мои кореши в большие люди вышли. Один турбину на Красноярской ГЭС обслуживает – шутка ли! Другой в Ту-114 летает – тоже пост! А третий… До него и не добраться: всем московским метро ведает, у него самого сотни две духов в подчинении. А всё потому, что учился. Ни на минуту самосовершенствования не прекращал. – Кинескоп поднял вверх указующий перст и потряс им значительно.
– Там же начальник есть! – удивился Кеша. – Начальник управления…
– «Начальник»… – передразнил его Кинескоп. – Так то человек, а это – дух. Ты, брат, не путай людей с духами. У вас свои функции. У нас – свои.
– Выходит так, – сказал Геша. – Раз метро хорошо работает, в том заслуга вашего приятеля.
– А как же? Вестимо дело. И помощников его.
– А люди ни при чём?
– Не понимаешь ты меня, парень. А вроде не дурак… Если люди без души к делу относятся, так там и духам делать нечего: не пойдёт дело. А работает с душой человек, у него дело спорится. И дух ему тогда во всём помогает. Я разве сам лампу в телевизоре сменить могу? Не могу. Я могу её подольше работать заставить – это да. Так не вечно же… И разве не было у тебя так: смотришь ты телевизор и вдруг подумаешь, что неплохо бы такую-то лампу заменить? А, было?
– Было, – сознался Геша.
– Вот, – удовлетворённо хмыкнул старик. – Это ж я тебе подсказывал.
– Телепатия? – Кеша даже вперёд подался.
– Вроде бы, – поскромничал Кинескоп. – Обычная штука… И везде так же: духи всё наперёд знают и толковым людям помогают. В контакте работаем.
Тут Геша руку поднял, как будто на уроке в школе:
– А у нас в квартире ещё духи есть?
Кинескоп помялся, пожевал губами.
– Так, чтоб постоянных, – двое нас. А приходящие есть.
– Кто же?
– Дух телефонной сети. Который за подстанцию отвечает. Он и к тебе, Кеша, заглядывает… А живёт вот этот… – Он кивнул на выключенный магнитофон.
– А где он? – Кеша и Геша даже в один голос спросили это.
– Ушёл, – грустно сказал Кинескоп. – К тебе, Кешка, ушёл.
– Да ну? А зачем?
– Брат у него там живёт. У тебя то есть…
– В магнитофоне?
– Ну да… Они духи хорошие, добрые, грамотные. Хотя и молодые. Твой, бывает, и к нам заходит. Всё ко мне пристают: расскажи да расскажи, как раньше духи жили. А расскажешь – смеются: тёмные вы, дескать, были, страшно подумать!.. Твой-то, Кешка, вообще головастый малый. Он у тебя и за магнитофоном следит, и в телевизоре кумекает.
– В «Рубине»?
– В нём.
– Так он же цветной!
– То-то и оно. Специальность новая, ещё не совсем освоенная. На ходу учиться приходится.
– Он у нас то в зелень отдаёт, то в красноту. Цвет отрегулировать нельзя.
– Не суди строго, – сказал Кинескоп. – Как будто мастер из телеателье много в том понимает. А парень, я слышал, неглупый, в институте заочно учится. Рыжий (это твоего, Кешка, так зовут, а нашего – Красный) говорил как-то, что ему с ним, с мастером этим, работать – одно удовольствие. А Рыжий хоть и молодой, а вдумчивый, далеко пойдет.
Кеше мучительно захотелось тут же вскочить и мчаться домой: познакомиться с Рыжим и его братом. Но он понимал, что это бессмысленно: раз они до сих пор не показывались, так и сейчас не станут. Хотя Кинескоп-то появился…
– Слушайте, дедушка, – спросил Кеша, – а почему вы людям никогда не показываетесь?
Кинескоп посмотрел на Кешу как… как… ну, как на сумасшедшего, психа ненормального.
– А кто ж в нас теперь поверит?
– Никто не верит, – согласился Кеша. – Но вы же есть?
– Это как сказать, – загадочно усмехнулся Кинескоп. – Ты своему отцу о нас скажи – он поверит?
Кеша подумал немного, прикинул все «за» и «против» и решил с огорчением:
– Не поверит.
– И любой другой тоже. И уж так столетиями повелось, что скрываемся мы от людского глаза. Раньше от безделья иногда появлялись, а теперь никогда.
– А почему вы?.. – Кеша не договорил, но Кинескоп его прекрасно понял, сказал туманно:
– Так надо было… Да и знаю я вас давно, ребята вы вроде хорошие, отзывчивые. А главное, поверить в нас смогли.
– Но могли и не поверить?
– Ну, риск невелик. Не поверили бы – и ладушки. Внушил бы я вам, что всё виденное – галлюцинация. И точка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15