На автомобиль секретки всякие ставят, сигналы оглушительные, даже волчьи капканы, как в кинофильме «Берегись автомобиля». А что ты на колпак поставишь? Или, допустим, карбюратор? Или на запасное колесо в багажнике? Правда, багажник хитро запереть можно. Но Витька – слесарь. Ему любой замок нипочём.
Но милиция милицией, а колпаки артисту нужны. Без колпаков колёса его машины имеют какой-то неприглядный вид. Жалкий, надо сказать, вид. Он звонит обаятельному мастеру, чудо-человеку товарищу Сомову и говорит ему о своей беде. А тот его успокаивает: не беда, мол, достанем колпаки, только подороже магазинных. Тем более они в магазине всё равно редко бывают. И ставит Сомов артисту его же собственные колпаки за двойную цену. А потом делится с Витькой хорошей прибавочной стоимостью, и оба хохочут над простофилей актёром. Вот такие пироги.
История, рассказанная Кинескопом, неприятно поразила Кешу и Гешу. И даже не потому, что ворами оказались люди из их двора, а потому, что история выглядела больно грязной.
И Кеша и Геша росли в семьях, где никто никого не обманывал даже в мелочах. Ни Кеша ни Геша представить себе не могли, что возможно утаить от родителей или от бабы Веры сдачу от молока или хлеба, взять без спроса отцовский фотоаппарат или залезть в ящик буфета, где бабушка хранит деньги. Когда Кешка выбил в физкультурном зале стекло, он так прямо и пошёл к директору и всё рассказал. Хотя ему очень не хотелось идти. Тем более, кроме Геши, этого никто не видел. Или когда Геша прогулял урок – потому что Леха из дома, где кино «Призыв», ждал его с замечательным электропаяльником, который надо было поменять на кляссер с марками, – он мог бы сказаться больным. Он мог бы заохать, залечь в постель, и баба Вера пошла бы в школу и всё объяснила классной руководительнице Алле Петровне. Но Геша не стал обманывать ни бабу Веру, ни Аллу Петровну: он честно сознался, что урок прогулял, за что получил в дневник не слишком приятную запись.
Конечно, можно сказать, что всё это мелочи, рядовые примеры, которые и в расчёт принимать нельзя. Подумаешь, преступление: стекло разбил! Или урок прогулял! Кешкин отец не скрывает от сына, что сам в детстве бил стёкла не однажды, но говорит о том с осуждением – из педагогических соображений, конечно, и Кеша отца здесь вполне понимает. Но разговор-то не о преступлении, а об отношении к нему. О людской честности, которая складывается именно из мелочей. И если нет её, нет и не предвидится, то из таких мелочей когда-нибудь может сложиться настоящее преступление. А Сомов или Витька в детстве стёкол не били? Ох-ох-ох, ещё как били! Но вряд ли сознавались в этом. То есть наверняка не сознавались. Кеша в том был уверен. И потом, между «нечаянно» и «нарочно» – огромная разница. Но от «нечаянно» до «нарочно» совсем недалеко. Всё зависит от отношения человека к «нечаянно» и «нарочно»…
Кеша и Геша были пионерами. Они уже давно были пионерами и готовились на будущий год вступить в комсомол. Вот почему они не просто возмутились тем, что Сомов и Витька оказались ворами. Они горели желанием разоблачить их.
– Ну, Сомов, – сказал изумлённо Кеша, – ну, тихоня…
– А Витька? – подхватил Геша. – Чем он лучше?
– Ничем не лучше. Давай подумаем, что делать. Кстати… – Тут он повернулся к Кинескопу. – А при чём здесь духи?
Кинескоп даже застонал от досады: битый час вдалбливать прописные истины и ничего не вдолбить. Нет, люди не оправдывают уважительного к ним отношения…
– У тебя в школе какие отметки? – язвительно спросил он Кешу.
– Хорошие, хорошие. Ты, Кинескоп, не язви, а объясни лучше. Не теряй времени.
Совет был разумен. Кинескоп успокоился и сказал, хотя и не без раздражения:
– В автомобилях духи есть? Есть. Опытные духи, квалифицированные. Технику знают, любят. Думаешь, им приятно, когда на их глазах её разрушают? Их технику?..
– Почему же они бездействуют?
– А что им делать?
– Ну, не знаю… Вдарить Витьке. Током дёрнуть. Или ещё чего…
Кинескоп вздохнул: трудно разговаривать с непосвящёнными.
– Дух не может, не имеет права причинить человеку ощутимый вред: ранить его или там покалечить…
– А неощутимый?
– А неощутимый не поможет. Того же Витьку током саданёшь – он выругается и аккумулятор отключит. Двенадцать вольт – слону дробина…
– Какие-то у вас принципы строгие. Он же вор…
– А разве он не человек? Морально, может, и не человек. А биологически? То-то и оно… Я зачем в телевизоре сижу? Удовольствие, что ли, от «Артлото» получаю? Я в нём сижу, чтобы человеку, то есть Геше, легче было. Чтобы не чинил он бездушную технику по сто раз на дню. А когда ты будешь лампы из телевизора выбрасывать на свалку, так это ты от меня часть души заберёшь, понял?
– Я же не вырываю, – обиделся Геша.
– Не о тебе речь. Это я к примеру. Думаешь, автомобильным духам легко всё это переживать?
– Думаю, нелегко, – согласился Геша, а Кеша добавил:
– Тут и думать нечего. Надо обезвредить Сомова с Витькой.
– Правильно, – согласился Кинескоп, а близнецы на столе закивали в такт.
– Только как обезвредить? – задумался Кеша, а близнецы повторили эхом:
– Только как обезвредить?
– Надо подумать…
И опять близнецы повторили:
– Надо подумать…
Кеша обозлился:
– Кончите дразниться? А то – в ухо…
– Мы не дразнимся, – зарделись близнецы. – Мы волнуемся.
– Волнуйтесь как-нибудь иначе. Про себя. – И Кеша задумался.
Геша тоже задумался, но только для приличия, потому что у него уже сформировался план, гениальный план, призванный расстроить замыслы преступников, помочь обезвредить их и выдать доблестной милиции, которая будет вести следствие, как знатоки из многосерийного телевизионного фильма.
Так думал он про себя, а Кинескоп сидел тихонько, ждал решения и мурлыкал под нос песню из того же телефильма – что, мол, «наша служба и опасна и трудна»…
– Ладно. – Кеша встал и прошёлся по комнате. – Есть план.
У Геши, как сказано, тоже был план, но он не сомневался, что между его планом и Кешиным разницы особой нет. Может быть, в мелочах, так они их потом скорректируют.
– Духи нам помогут? – спросил Кеша.
– Ясное дело, – сказал Кинескоп. – Для чего же мы вам открывались?
– Нужен дух телефонной сети.
– Говорун-то? Этот будет… А зачем?
– Нам надо подслушивать сомовский телефон, чтобы узнать, когда они с Витькой замышляют новое преступление.
У Геши этого в плане не было. И Геше это не понравилось.
– Кеша, – сказал он укоризненно, – чужие телефонные разговоры подслушивать нехорошо. Неэтично.
– Это разговоры врага! – закричал Кеша. – Этично – неэтично. А на фронте, когда наши радисты ловили разговоры фашистов? Тоже неэтично?
– Так то на фронте…
– Считай, что мы тоже на фронте!
А Кинескоп добавил:
– Незримый фронт. Незримый бой. Так назначено судьбой для нас с тобой… Подслушать можно. Я Говоруна вызову.
– Позже, – сказал Кеша. Он расхаживал по комнате, как по командному блиндажу, по землянке в три наката, а наверху рвались бомбы, стреляли «катюши», дробно тарахтел станковый пулемёт. – И когда мы узнаем их замысел – ближайший, конечно, то проследим за ними. А для начала пометим ту деталь на автомобиле, которую Витька сопрёт.
Геша усомнился:
– Откуда ты будешь знать, что он сопрёт? И с какого автомобиля?
– А Говорун на что? Сомов назовёт Витьке автомобиль, а мы будем там раньше преступника.
– Автомобиль-то он, может, и назовёт. А деталь?
Кеша был непреклонен:
– И деталь назовёт. Скажет, сопри то-то и то-то.
– А если Витька не сможет спереть то-то и то-то?
– Как так не сможет?
– Ну, заперто будет то-то и то-то. Или его уже спёрли до Витьки.
– Кто спёр?
– Не знаю. Какой-нибудь другой вор.
– Ты что, считаешь, у нас мильен воров?
– Нет, я так не считаю. Я просто хочу взвесить все возможные варианты.
Кинескоп вмешался в разговор:
– Геша дело говорит. Надо взвесить.
– Ладно, – нехотя согласился Кеша: ему очень не хотелось отступать от такого стройного, придуманного им плана. – Будь по-вашему. Не знаем мы, что он сопрёт. Что тогда?
– Тогда мы внимательно следим за Витькой, – объяснил Геша, – узнаем, куда он прячет украденную деталь или детали, и там их метим.
– А если он их домой унесёт? Или к Сомову? Что ж, мы в чужую квартиру полезем?
– Мы – нет, – спокойно сказал Геша. – Но ты забыл о духах.
И Кеша опять – в который раз! – поразился уверенной логике друга: всё у него учтено, всё продумано, тёмных мест нет. Сам-то он тоже не промах. План разоблачения Сомова и K° составлен им почти досконально. И в том, что план этот ничем не отличается от Гешиного, уверен. Почти ничем. Но в это «почти» входили мелкие, казалось бы несущественные детали, которые Геша продумал, а он не успел. А эти несущественные детали влияли на план в целом. Нет, Гешка – молоток, это ясно. С таким не пропадёшь…
– Давай, Кинескоп, – сказал Кеша, – звони Говоруну, пусть подключается. А может, сам сюда придёт?
– Не придёт он, – заявил Кинескоп, вылезая из-под пледа и шлёпая к телефону. – Он у нас стеснительный. Да я ему всё так скажу, а про дело он знает.
– Все духи об этом деле знают? – удивился Кеша.
– А как ты думал? Конечно, все. И домашние, и уличные…
– Есть и уличные? Это кто же?
– Познакомишься ещё, – сварливо сказал Кинескоп, снял телефонную трубку, подул в неё: – Говорун, ты? Да отключи ты этот гудок, мешает ведь… Ты вот что, работать начинай. Ну да, по тому делу. Послушать этих хануриков надо. Почему одного? Ах, у Витьки телефона нет… Значит, тебе полегче. И так не тяжело? Знаю, знаю, не для себя работаешь… Только непрерывно слушай. Сейчас-то он дома? Ага, дома, говоришь… Ну, вот и слушай. Как что услышишь, тут же сообщи… Правильно, подключи Водяного. Ну, звони… Да я подойду, я, не бойся ты… Привет. – Кинескоп аккуратно, тихонько так опустил трубку на рычаг, обернулся: – Порядок. Ни одного разговора не пропустит.
– А если Витька не станет звонить? – заволновался Геша. – Если он так к нему придёт, в гости?
Кинескоп усмехнулся хитренько:
– Всё продумано. Говорун Водяного к делу подключил.
– Кто это – Водяной?
– Дух водопровода. Он на Витьку давно зуб имеет. Халтурщик ваш Витька. Водопроводную систему в полном беспорядке содержит. Водяной еле-еле справляется.
– Витьке не до того, – сказал Рыжий, и на этот раз именно Рыжий, потому что с клубничкой. – Витька у Сомова деньги зашибает.
А Красный, с вишенками, ничего не сказал, а только захихикал.
Кеша подумал, что Витька может не позвонить Сомову сегодня. И завтра может не позвонить. И вообще всю неделю.
– А если… – начал он, но Кинескоп уже всё понял.
– Не боись, – сказал он. – Позвонит или зайдёт всенепременно. Они сегодня после домино сговаривались созвониться. Может, сейчас и позвонит.
И они стали ждать.
Глава седьмая
КЕША, ГЕША И ВЕЛИКАЯ ТАЙНА (Продолжение)
Каждый ждал звонка Говоруна по-своему. То есть думал о своём. Кинескоп, например, думал о возвышенном. Он думал, как ему повезло, что именно он облечён высоким доверием координировать действия людей и духов на данном этапе. Именно такими формулировками и мыслил: «облечён доверием», «на данном этапе»… Что поделаешь, влияние телепередач…
Братья-близнецы Рыжий и Красный сидели на столе и хором думали о том, что Кеша и Геша оказались хорошими парнями и, может, зря духи так боятся людей; неплохие существа эти люди – вот значки подарили, вещь ценная, а если подружиться покрепче, ещё что-нибудь братьям перепадёт. И не то чтобы братья были жадюгами – просто они любили подарки. А в их недолгой (по масштабам духов) жизни им мало кто делал подарки. Можно сказать, никто не делал… Нет, в самом деле, отличные ребята эти Кешка с Гешкой!
Геша ещё и ещё раз продумывал детали своего плана. В нём, как ему казалось, была одна существенная неувязка: не решена проблема гласности. Ну, узнают они, что спёр Витька. Ну, пометят как-нибудь. Или не они пометят – духи. А дальше что? Подождать, пока Сомов поставит украденную деталь на место, возьмёт за неё куш, а потом прийти к хозяину автомобиля и заявить: так, мол, и так, украли у вас то-то и то-то, а вернули то же самое, украденное, только деньги как за новое взяли. А хозяин вполне справедливо спросит: «А где ж вы раньше были?» – «А раньше мы помечали то-то и то-то специальными тайными знаками». – «Ну и что? – спросит хозяин. – Как вы докажете, что то-то и то-то украдено, а не куплено Сомовым на какой-нибудь автобазе?» – «А наша метка?» – скажем мы. Но Сомов заявит, что это он сам метил. И спор зайдёт в тупик… Да-а, гласность необходима на более раннем этапе расследования. Надо с Кешкой посоветоваться…
А Кеша в это время думал про всякую всячину. Про то, что история с духами, в сущности, невероятна. И если рассказать о ней на пионерском сборе, то Алла Петровна мягко улыбнётся и предложит написать обо всём в стенгазету, где Кеша – редактор и что хочет, то и пишет. В рамках пионерской жизни, конечно.
А Юрка Томашевский выкатит свои голубые глаза-шарики и скажет:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Но милиция милицией, а колпаки артисту нужны. Без колпаков колёса его машины имеют какой-то неприглядный вид. Жалкий, надо сказать, вид. Он звонит обаятельному мастеру, чудо-человеку товарищу Сомову и говорит ему о своей беде. А тот его успокаивает: не беда, мол, достанем колпаки, только подороже магазинных. Тем более они в магазине всё равно редко бывают. И ставит Сомов артисту его же собственные колпаки за двойную цену. А потом делится с Витькой хорошей прибавочной стоимостью, и оба хохочут над простофилей актёром. Вот такие пироги.
История, рассказанная Кинескопом, неприятно поразила Кешу и Гешу. И даже не потому, что ворами оказались люди из их двора, а потому, что история выглядела больно грязной.
И Кеша и Геша росли в семьях, где никто никого не обманывал даже в мелочах. Ни Кеша ни Геша представить себе не могли, что возможно утаить от родителей или от бабы Веры сдачу от молока или хлеба, взять без спроса отцовский фотоаппарат или залезть в ящик буфета, где бабушка хранит деньги. Когда Кешка выбил в физкультурном зале стекло, он так прямо и пошёл к директору и всё рассказал. Хотя ему очень не хотелось идти. Тем более, кроме Геши, этого никто не видел. Или когда Геша прогулял урок – потому что Леха из дома, где кино «Призыв», ждал его с замечательным электропаяльником, который надо было поменять на кляссер с марками, – он мог бы сказаться больным. Он мог бы заохать, залечь в постель, и баба Вера пошла бы в школу и всё объяснила классной руководительнице Алле Петровне. Но Геша не стал обманывать ни бабу Веру, ни Аллу Петровну: он честно сознался, что урок прогулял, за что получил в дневник не слишком приятную запись.
Конечно, можно сказать, что всё это мелочи, рядовые примеры, которые и в расчёт принимать нельзя. Подумаешь, преступление: стекло разбил! Или урок прогулял! Кешкин отец не скрывает от сына, что сам в детстве бил стёкла не однажды, но говорит о том с осуждением – из педагогических соображений, конечно, и Кеша отца здесь вполне понимает. Но разговор-то не о преступлении, а об отношении к нему. О людской честности, которая складывается именно из мелочей. И если нет её, нет и не предвидится, то из таких мелочей когда-нибудь может сложиться настоящее преступление. А Сомов или Витька в детстве стёкол не били? Ох-ох-ох, ещё как били! Но вряд ли сознавались в этом. То есть наверняка не сознавались. Кеша в том был уверен. И потом, между «нечаянно» и «нарочно» – огромная разница. Но от «нечаянно» до «нарочно» совсем недалеко. Всё зависит от отношения человека к «нечаянно» и «нарочно»…
Кеша и Геша были пионерами. Они уже давно были пионерами и готовились на будущий год вступить в комсомол. Вот почему они не просто возмутились тем, что Сомов и Витька оказались ворами. Они горели желанием разоблачить их.
– Ну, Сомов, – сказал изумлённо Кеша, – ну, тихоня…
– А Витька? – подхватил Геша. – Чем он лучше?
– Ничем не лучше. Давай подумаем, что делать. Кстати… – Тут он повернулся к Кинескопу. – А при чём здесь духи?
Кинескоп даже застонал от досады: битый час вдалбливать прописные истины и ничего не вдолбить. Нет, люди не оправдывают уважительного к ним отношения…
– У тебя в школе какие отметки? – язвительно спросил он Кешу.
– Хорошие, хорошие. Ты, Кинескоп, не язви, а объясни лучше. Не теряй времени.
Совет был разумен. Кинескоп успокоился и сказал, хотя и не без раздражения:
– В автомобилях духи есть? Есть. Опытные духи, квалифицированные. Технику знают, любят. Думаешь, им приятно, когда на их глазах её разрушают? Их технику?..
– Почему же они бездействуют?
– А что им делать?
– Ну, не знаю… Вдарить Витьке. Током дёрнуть. Или ещё чего…
Кинескоп вздохнул: трудно разговаривать с непосвящёнными.
– Дух не может, не имеет права причинить человеку ощутимый вред: ранить его или там покалечить…
– А неощутимый?
– А неощутимый не поможет. Того же Витьку током саданёшь – он выругается и аккумулятор отключит. Двенадцать вольт – слону дробина…
– Какие-то у вас принципы строгие. Он же вор…
– А разве он не человек? Морально, может, и не человек. А биологически? То-то и оно… Я зачем в телевизоре сижу? Удовольствие, что ли, от «Артлото» получаю? Я в нём сижу, чтобы человеку, то есть Геше, легче было. Чтобы не чинил он бездушную технику по сто раз на дню. А когда ты будешь лампы из телевизора выбрасывать на свалку, так это ты от меня часть души заберёшь, понял?
– Я же не вырываю, – обиделся Геша.
– Не о тебе речь. Это я к примеру. Думаешь, автомобильным духам легко всё это переживать?
– Думаю, нелегко, – согласился Геша, а Кеша добавил:
– Тут и думать нечего. Надо обезвредить Сомова с Витькой.
– Правильно, – согласился Кинескоп, а близнецы на столе закивали в такт.
– Только как обезвредить? – задумался Кеша, а близнецы повторили эхом:
– Только как обезвредить?
– Надо подумать…
И опять близнецы повторили:
– Надо подумать…
Кеша обозлился:
– Кончите дразниться? А то – в ухо…
– Мы не дразнимся, – зарделись близнецы. – Мы волнуемся.
– Волнуйтесь как-нибудь иначе. Про себя. – И Кеша задумался.
Геша тоже задумался, но только для приличия, потому что у него уже сформировался план, гениальный план, призванный расстроить замыслы преступников, помочь обезвредить их и выдать доблестной милиции, которая будет вести следствие, как знатоки из многосерийного телевизионного фильма.
Так думал он про себя, а Кинескоп сидел тихонько, ждал решения и мурлыкал под нос песню из того же телефильма – что, мол, «наша служба и опасна и трудна»…
– Ладно. – Кеша встал и прошёлся по комнате. – Есть план.
У Геши, как сказано, тоже был план, но он не сомневался, что между его планом и Кешиным разницы особой нет. Может быть, в мелочах, так они их потом скорректируют.
– Духи нам помогут? – спросил Кеша.
– Ясное дело, – сказал Кинескоп. – Для чего же мы вам открывались?
– Нужен дух телефонной сети.
– Говорун-то? Этот будет… А зачем?
– Нам надо подслушивать сомовский телефон, чтобы узнать, когда они с Витькой замышляют новое преступление.
У Геши этого в плане не было. И Геше это не понравилось.
– Кеша, – сказал он укоризненно, – чужие телефонные разговоры подслушивать нехорошо. Неэтично.
– Это разговоры врага! – закричал Кеша. – Этично – неэтично. А на фронте, когда наши радисты ловили разговоры фашистов? Тоже неэтично?
– Так то на фронте…
– Считай, что мы тоже на фронте!
А Кинескоп добавил:
– Незримый фронт. Незримый бой. Так назначено судьбой для нас с тобой… Подслушать можно. Я Говоруна вызову.
– Позже, – сказал Кеша. Он расхаживал по комнате, как по командному блиндажу, по землянке в три наката, а наверху рвались бомбы, стреляли «катюши», дробно тарахтел станковый пулемёт. – И когда мы узнаем их замысел – ближайший, конечно, то проследим за ними. А для начала пометим ту деталь на автомобиле, которую Витька сопрёт.
Геша усомнился:
– Откуда ты будешь знать, что он сопрёт? И с какого автомобиля?
– А Говорун на что? Сомов назовёт Витьке автомобиль, а мы будем там раньше преступника.
– Автомобиль-то он, может, и назовёт. А деталь?
Кеша был непреклонен:
– И деталь назовёт. Скажет, сопри то-то и то-то.
– А если Витька не сможет спереть то-то и то-то?
– Как так не сможет?
– Ну, заперто будет то-то и то-то. Или его уже спёрли до Витьки.
– Кто спёр?
– Не знаю. Какой-нибудь другой вор.
– Ты что, считаешь, у нас мильен воров?
– Нет, я так не считаю. Я просто хочу взвесить все возможные варианты.
Кинескоп вмешался в разговор:
– Геша дело говорит. Надо взвесить.
– Ладно, – нехотя согласился Кеша: ему очень не хотелось отступать от такого стройного, придуманного им плана. – Будь по-вашему. Не знаем мы, что он сопрёт. Что тогда?
– Тогда мы внимательно следим за Витькой, – объяснил Геша, – узнаем, куда он прячет украденную деталь или детали, и там их метим.
– А если он их домой унесёт? Или к Сомову? Что ж, мы в чужую квартиру полезем?
– Мы – нет, – спокойно сказал Геша. – Но ты забыл о духах.
И Кеша опять – в который раз! – поразился уверенной логике друга: всё у него учтено, всё продумано, тёмных мест нет. Сам-то он тоже не промах. План разоблачения Сомова и K° составлен им почти досконально. И в том, что план этот ничем не отличается от Гешиного, уверен. Почти ничем. Но в это «почти» входили мелкие, казалось бы несущественные детали, которые Геша продумал, а он не успел. А эти несущественные детали влияли на план в целом. Нет, Гешка – молоток, это ясно. С таким не пропадёшь…
– Давай, Кинескоп, – сказал Кеша, – звони Говоруну, пусть подключается. А может, сам сюда придёт?
– Не придёт он, – заявил Кинескоп, вылезая из-под пледа и шлёпая к телефону. – Он у нас стеснительный. Да я ему всё так скажу, а про дело он знает.
– Все духи об этом деле знают? – удивился Кеша.
– А как ты думал? Конечно, все. И домашние, и уличные…
– Есть и уличные? Это кто же?
– Познакомишься ещё, – сварливо сказал Кинескоп, снял телефонную трубку, подул в неё: – Говорун, ты? Да отключи ты этот гудок, мешает ведь… Ты вот что, работать начинай. Ну да, по тому делу. Послушать этих хануриков надо. Почему одного? Ах, у Витьки телефона нет… Значит, тебе полегче. И так не тяжело? Знаю, знаю, не для себя работаешь… Только непрерывно слушай. Сейчас-то он дома? Ага, дома, говоришь… Ну, вот и слушай. Как что услышишь, тут же сообщи… Правильно, подключи Водяного. Ну, звони… Да я подойду, я, не бойся ты… Привет. – Кинескоп аккуратно, тихонько так опустил трубку на рычаг, обернулся: – Порядок. Ни одного разговора не пропустит.
– А если Витька не станет звонить? – заволновался Геша. – Если он так к нему придёт, в гости?
Кинескоп усмехнулся хитренько:
– Всё продумано. Говорун Водяного к делу подключил.
– Кто это – Водяной?
– Дух водопровода. Он на Витьку давно зуб имеет. Халтурщик ваш Витька. Водопроводную систему в полном беспорядке содержит. Водяной еле-еле справляется.
– Витьке не до того, – сказал Рыжий, и на этот раз именно Рыжий, потому что с клубничкой. – Витька у Сомова деньги зашибает.
А Красный, с вишенками, ничего не сказал, а только захихикал.
Кеша подумал, что Витька может не позвонить Сомову сегодня. И завтра может не позвонить. И вообще всю неделю.
– А если… – начал он, но Кинескоп уже всё понял.
– Не боись, – сказал он. – Позвонит или зайдёт всенепременно. Они сегодня после домино сговаривались созвониться. Может, сейчас и позвонит.
И они стали ждать.
Глава седьмая
КЕША, ГЕША И ВЕЛИКАЯ ТАЙНА (Продолжение)
Каждый ждал звонка Говоруна по-своему. То есть думал о своём. Кинескоп, например, думал о возвышенном. Он думал, как ему повезло, что именно он облечён высоким доверием координировать действия людей и духов на данном этапе. Именно такими формулировками и мыслил: «облечён доверием», «на данном этапе»… Что поделаешь, влияние телепередач…
Братья-близнецы Рыжий и Красный сидели на столе и хором думали о том, что Кеша и Геша оказались хорошими парнями и, может, зря духи так боятся людей; неплохие существа эти люди – вот значки подарили, вещь ценная, а если подружиться покрепче, ещё что-нибудь братьям перепадёт. И не то чтобы братья были жадюгами – просто они любили подарки. А в их недолгой (по масштабам духов) жизни им мало кто делал подарки. Можно сказать, никто не делал… Нет, в самом деле, отличные ребята эти Кешка с Гешкой!
Геша ещё и ещё раз продумывал детали своего плана. В нём, как ему казалось, была одна существенная неувязка: не решена проблема гласности. Ну, узнают они, что спёр Витька. Ну, пометят как-нибудь. Или не они пометят – духи. А дальше что? Подождать, пока Сомов поставит украденную деталь на место, возьмёт за неё куш, а потом прийти к хозяину автомобиля и заявить: так, мол, и так, украли у вас то-то и то-то, а вернули то же самое, украденное, только деньги как за новое взяли. А хозяин вполне справедливо спросит: «А где ж вы раньше были?» – «А раньше мы помечали то-то и то-то специальными тайными знаками». – «Ну и что? – спросит хозяин. – Как вы докажете, что то-то и то-то украдено, а не куплено Сомовым на какой-нибудь автобазе?» – «А наша метка?» – скажем мы. Но Сомов заявит, что это он сам метил. И спор зайдёт в тупик… Да-а, гласность необходима на более раннем этапе расследования. Надо с Кешкой посоветоваться…
А Кеша в это время думал про всякую всячину. Про то, что история с духами, в сущности, невероятна. И если рассказать о ней на пионерском сборе, то Алла Петровна мягко улыбнётся и предложит написать обо всём в стенгазету, где Кеша – редактор и что хочет, то и пишет. В рамках пионерской жизни, конечно.
А Юрка Томашевский выкатит свои голубые глаза-шарики и скажет:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15