В ванной глухо урчали трубы. Они урчали как и прежде, но теперь Кеша предполагал, что урчит Водяной: волнуется. Кеша тоже волновался, каждые полчаса звонил Геше, но Геша не мог разговаривать: вернулась баба Вера, и следовало соблюдать конспирацию. Геша отделывался междометиями и туманными намёками. Но ровно в половине одиннадцатого он позвонил сам и сказал шёпотом:
– Пора. – А потом в полный голос – уже для бабы Веры: – Спокойной ночи, Кеша.
Пожелание было достаточно бессмысленным, если учесть то, какая ожидалась ночь. До покоя ли будет?!
Кеша молниеносно натянул джинсы со слоником (такие же, как у братьев), ковбойку и кеды, оставил на столе записку родителям – на всякий случай! – с туманной надписью: «Сейчас приду» – и выскочил за дверь.
В половине одиннадцатого двор уже покинули чинно гуляющие пенсионеры, вернулись к своим субботним телепрограммам, к своим пасьянсам, к своим вечерним газетам, к вязанью и внукам. Внуков, в свою очередь, прогнала домой спустившаяся темнота, прервавшая игру в «чижика» на асфальте, в классики, в штандер, в пристеночку, в «третий лишний». А среднее поколение ещё не возвращалось из театров, кино или тёплых компаний, ещё гуляло по улицам и площадям летней столицы, ещё тянуло вверх рюмки и бокалы, произносило красивые тосты, ещё наслаждалось игрой великих актёров на сценах и экранах. Словом, двор был относительно пуст в этот час. Достаточно пуст для того, чтобы не вызвал удивления странный отъезд слесаря Витьки за рулём казённого «пикапчика». Чтобы не вызвал удивления ещё более странный отъезд «сопливых мальчишек» на мощном мотоцикле «Ява».
Мотоцикл стоял за школой, у выезда на набережную Москвы-реки. Рядом с ним на тёплом бордюрном камне тротуара сидели двое. Одного Кеша узнал сразу: это был Рыжий. Рыжий вскочил, подбежал к Кеше, заторопился:
– Он ещё не выходил. Ждём с минуты на минуту. Водяной передал, чтобы готовились…
Они подошли к мотоциклу, около которого уже стоял напарник Рыжего. Вид он имел импозантный и броский: чёрная лоснящаяся кожанка, перечёркнутая стрелками застёжек-молний, кожаные джинсы, вправленные в высокие шнурованные сапоги, огромные очки, висящие, впрочем, на шее, в руках – чемпионский шлем.
Кожаный дух медленно стянул перчатку, протянул Кеше руку.
Кеша поначалу даже оробел, увидев это кожаное блестящее создание, невысокое, правда, как и все духи, но солидное и уверенное. Наверняка имеющее за плечами сотни километров гонок по сложным трассам, десятки аварий и десятки побед. С таким просто познакомиться лестно было, не то чтобы на операцию идти. Оробел Кеша, пожал протянутую руку, сказал вежливо:
– Меня Кешей зовут…
– Меня Колесом… – Голосок у кожаного был ломким, мальчишеским, и Кеша понял мгновенно, что парень старается изо всех сил, хочет произвести впечатление и что, в сущности, он такой же мальчишка, как Рыжий и Красный, да и как сам Кеша, и не стоит всерьёз принимать его супербравый вид.
– Здорово, Колесо, – сказал Кеша, враз успокоившись. – А хозяин твой где?
– На дачу укатил. Ещё вчера. С компанией. – Колесо старался говорить коротко и резко, как мотоциклетный выхлоп: ему, видно, казалось, что так солиднее.
– Как же мы втроём на мотоцикле уместимся? – поинтересовался Кеша.
– Рыжий под сиденье спрячется.
– Он же там не поместится.
– Я уменьшусь, – сказал Рыжий, – ты не волнуйся.
– А водительские права у тебя есть? – всё ещё волновался Кеша.
– Зачем они мне? – презрительно сказал Колесо. – Я – так.
– А если милиция остановит?
– Меня? – И столько изумления было в его голосе, и презрения к Кеше, и превосходства, что Кеша промолчал и больше ни о каких профессиональных моментах Колеса не спрашивал: его дело привезти-увезти, от Витьки не отстать, а Кешино дело – общее руководство.
Он огляделся по сторонам и нашёл, что место для наблюдения выбрано превосходно. Отсюда одинаково хорошо просматривался и Витькин подъезд, и домоуправленческий «пикапчик», стоящий в другом конце двора.
– Послушай-ка, Рыжий… – Кеше вдруг пришла в голову гениальная на первый взгляд мысль. – Из-за чего сыр-бор устраиваем? Разве дух в «пикапе» не сможет проследить за Витькой?
Колесо хмыкнул презрительно, отвернулся, а Рыжий потупился, сказал смущённо:
– Нету в «пикапе» духа…
– Как нету?
– Очень просто. Сначала машину кое-как собрали на заводе: торопились, видать, в конце квартала дело было или в конце года. А попала она к Витьке в лапы – так с ним никакой дух не уживается, с таким работничком…
– Вообще удивляюсь, как она ездит, – с презрением сказал Колесо и поглядел на свой мотоцикл, любовно так поглядел, будто погладил.
– Одно слово – без души вещь, – подвёл итог Рыжий.
А Кеша впервые со злостью подумал о тех, кто относится к делу равнодушно: тяп-ляп – и снимай пенки. Подумал так и застыдился, вспомнил, что сам не раз грешен был. Да что далеко за примерами ходить? Не далее как позавчера мама в поликлинику ушла, а Кеше наказала почистить картошку и в борщ бросить. Но Кеше некогда было. Кеша читал мировую книгу про пиратов Мексиканского залива. Кеша картошку чистить не стал, сполоснул её под краном с мылом и утопил в кастрюле – всё равно, решил, при кипячении бактерии погибают. И сам впоследствии пострадал: весь вечер животом маялся.
Мелочь, конечно, а стыдно. И если припомнить, таких «мелочей» у Кешки в жизни наберётся немало. Ай-яй-яй, как на душе пакостно… Кеша даже щёки потрогал: не горят ли? Хорошо, что темно… И мучила бы его совесть и дальше, но тут из подъезда вышел Витька. Вышел, посмотрел по сторонам, ничего подозрительного вроде не заметил, закинул на плечо синюю аэрофлотскую сумочку – инструменты у него там, что ли? – пошёл вразвалочку, посвистывая, поплёвывая сквозь зубы длинным замечательным плевком метра на четыре – такого Кеше никогда не освоить, и пытаться нечего.
– Внимание, – сказал Кеша. – Рыжий, уменьшайся.
Рыжий пропал мгновенно, и только сиденье у мотоцикла приподнялось и вновь опустилось. Спрятался Рыжий.
Колесо взялся за руль и поставил ногу в сапоге на стартёр: приготовился, но шуметь, рычать двигателем раньше времени не стал. Пусть Витька тронется, а уж тогда и «Яву» завести недолго.
Витька опять воровато огляделся – всё-таки боялся, – нырнул в кабину «пикапа».
– Давай, – махнул рукой Кеша.
Колесо рванул стартёр, поддал газку, мотоцикл взревел, Колесо сел за руль, Кешка – сзади, ухватился за кожаную куртку, и «Ява» плавно тронулась.
Погоня началась, и Кеша даже забыл о том, что он сбежал из дома, что уже без десяти одиннадцать, а родители к двенадцати вернутся и что тогда будет – ах, что тогда будет!
Но мотоцикл уже нырнул в чёрную арку ворот, выскочил на Кутузовский проспект, проехал перекрёсток на зелёный свет, пропустил вперёд чью-то «Волгу» – из конспиративных соображений, – пошёл на разворот. Витькин «пикап» маячил впереди, виден был хорошо, но Кеша спросил на всякий случай:
– Он нас не заметит?
Колесо и отвечать не стал на глупый вопрос, только мотнул головой в красном шлеме – не отвлекай, мол! – сидел впереди, влитый в мотоцикл. Не человек – мотокентавр. Это Кеша так подумал и засмеялся: конечно, не человек. Но со стороны всё, наверно, выглядело благопристойно, потому что милиционеры не свистели, не требовали остановиться и предъявить права, не гнались за ними на жёлтой машине с сиреной и светящейся вертушкой на крыше, и Кеша успокоился, тихо наслаждался быстрой ездой по вечернему городу. Так поздно по Москве он не ездил: не приходилось как-то. А на мотоцикле и подавно.
Витька на своём «пикапчике», видно, не волновался, ехал себе спокойненько – мимо кафе «Хрустальное», мимо Киевского вокзала, по Бородинскому мосту, мимо магазина «Руслан», где Кеша с мамой покупали папе костюм в прошлую субботу.
Ах как далеко она была – прошлая суббота, так далеко, что Кеша даже засмеялся. Мог ли он предположить, что с нынешней субботы у него начнётся новая жизнь, совсем новая, полная невероятных приключений, насыщенная опасностью. Короче, настоящая жизнь. А до нынешней субботы было детство. Вот она, жизнь: мчаться по освещённой вечерними огнями Москве на почти гоночном мотоцикле, ловить ртом влажный, тёплый воздух, пахнущий летним дождём, душной пылью, бензином и острым запахом опасности, лучшим запахом в мире.
Они свернули со Смоленской площади на Арбат, сбросили скорость. «Пикап» впереди тоже замедлил движение, прижался в правый ряд, держал на спидометре километров сорок, не больше. Вероятно, Витька смотрел в окошко на номера домов, искал нужный. Но вот нашёл, резко свернул направо в какой-то переулочек – их на Арбате куча! Колесо совсем замедлил ход, поставил нейтральную передачу, ехал по инерции. Доехав до угла, притормозил. Они ещё успели заметить зад Витькиной машины, завернувшей во двор дома. Отталкиваясь правой ногой от тротуара, Колесо проехал поворот во двор и остановился в переулке поодаль.
– Ты почему за ним не свернул? – спросил Кеша.
– Конспирация. Зачем глаза мозолить?
И Кеша восхитился предусмотрительностью Колеса. Ведь он даже не включил передачу, когда по переулку ехали, ногой отталкивался, потому что шуму меньше. Умно!
Из-под сиденья неизвестно каким образом появился Рыжий, о котором Кеша, честно говоря, забыл. А он просто возник ниоткуда, встряхнулся воробьём, сказал сердито:
– Неудобно под сиденьем…
– Катайся в такси, – склочно заметил Колесо. – Я тут побуду, а вы идите.
Они на цыпочках – это уж был явный перебор: зачем на цыпочках-то? – вошли во двор, встали у стенки, огляделись. Витька сидел на лавочке у подъезда, насвистывал «Подмосковные вечера», сумка рядом стояла. И вид у Витьки был такой незаинтересованный, такой праздный – дышит воздухом или девушку ждёт, – что Кеша даже на секунду усомнился в его преступных намерениях. Но только на секунду, потому что тут же увидел он серую «Волгу» и номер ММФ 42–88. Именно этот номер называл Витьке Сомов.
Рыжий потянул Кешу за рукав.
– Куда ты?
Рыжий прижал палец к губам, показал на маленький садик за низким зелёным заборчиком. И верно, там можно было неплохо спрятаться, а потом по газону среди кустов подобраться поближе к машине, всё видеть, всё подмечать. Они нырнули в кусты, бесшумно – по-индейски – пробрались почти к самой «Волге», залегли в траве. Двор был тих и пуст. Время катилось к полуночи. Час преступления близился.
Витька встал, потянулся лениво, посмотрел наверх, видно, на профессорские окна, взял сумку, подошёл к багажнику, поставил сумку на асфальт, порылся в ней, достал связку ключей. Покопался в ней, выбрал один, сунул в замок багажника. Ругнулся тихонько: не подошёл ключ. Снова покопался в связке, выбрал ещё один, попробовал, хмыкнул удовлетворённо. Замок мягко щёлкнул, и крышка багажника поднялась.
Витька нырнул в багажник, вытащил оттуда насос, потом домкрат, потом брезентовую сумку, в которой лежали все инструменты для автомобиля, тихо закрыл багажник и с независимым видом пошёл к своему «пикапу». Он даже не торопился: был уверен в своей безнаказанности. Никто его не видел, никто ничего не знает, ищи-свищи, дорогой товарищ профессор.
Дошёл Витька до «пикапа», швырнул туда свою сумку, потом профессорское добро. И тут он поступил довольно странно. Вернулся к «Волге», присел у заднего колеса, поколдовал над чем-то. Послышался пронзительный свист, и машина заметно осела на правый бок.
«Баллон спустил, – догадался Кеша, подумал ещё: – Зачем ему это нужно?» И понял, удивившись Витькиной предусмотрительности: профессор утром выйдет, увидит спущенный баллон, полезет в багажник за насосом и обнаружит пропажу. А не будь спущенного баллона, так он, может, сто лет в багажник не поглядит. А Витьке с Сомовым это невыгодно. Это сильно оттягивает расплату. «Ну, Витька, ну, стратег чёртов! Дождёшься ты…»
А Витька не знал об угрозе. Он сел в «пикап», включил зажигание, развернулся и выехал в переулок.
– Скорее! – крикнул Кеша и побежал к мотоциклу.
Рыжий бежал за ним, а Колесо уже ждал их, сидел в седле. Только приподнялся, пуская Рыжего под сиденье, потом сверху сел Кеша, и они рванули за Витькой, выскочили на Арбат, помчались по мостовой к Смоленской площади, где уже призывно горел зелёный свет светофора. И вдруг мотоцикл зачихал, зачихал и… заглох. Заглох, остановился посреди улицы, так и не доехав до перекрёстка.
– Что случилось?
– Сейчас посмотрю, – торопливо сказал Колесо, откатил «Яву» к тротуару, присел на корточки.
– Упустим Витьку! – застонал нервный Кеша.
Рыжий возник рядом, сказал успокаивающе:
– Не упустим. Красный свет на светофоре.
– Его же переключат через несколько секунд.
– Не переключат…
Кеша взглянул на светофор: красный свет горел по-прежнему, и редкие машины уже начали гудеть, водители беспокоились. И Кеша понял, что все духи по пути к дому знают об их деле, знают и следят за ними. А если вдруг и случится что-то непредвиденное – вот как сейчас, – то любой из духов немедленно придёт на помощь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
– Пора. – А потом в полный голос – уже для бабы Веры: – Спокойной ночи, Кеша.
Пожелание было достаточно бессмысленным, если учесть то, какая ожидалась ночь. До покоя ли будет?!
Кеша молниеносно натянул джинсы со слоником (такие же, как у братьев), ковбойку и кеды, оставил на столе записку родителям – на всякий случай! – с туманной надписью: «Сейчас приду» – и выскочил за дверь.
В половине одиннадцатого двор уже покинули чинно гуляющие пенсионеры, вернулись к своим субботним телепрограммам, к своим пасьянсам, к своим вечерним газетам, к вязанью и внукам. Внуков, в свою очередь, прогнала домой спустившаяся темнота, прервавшая игру в «чижика» на асфальте, в классики, в штандер, в пристеночку, в «третий лишний». А среднее поколение ещё не возвращалось из театров, кино или тёплых компаний, ещё гуляло по улицам и площадям летней столицы, ещё тянуло вверх рюмки и бокалы, произносило красивые тосты, ещё наслаждалось игрой великих актёров на сценах и экранах. Словом, двор был относительно пуст в этот час. Достаточно пуст для того, чтобы не вызвал удивления странный отъезд слесаря Витьки за рулём казённого «пикапчика». Чтобы не вызвал удивления ещё более странный отъезд «сопливых мальчишек» на мощном мотоцикле «Ява».
Мотоцикл стоял за школой, у выезда на набережную Москвы-реки. Рядом с ним на тёплом бордюрном камне тротуара сидели двое. Одного Кеша узнал сразу: это был Рыжий. Рыжий вскочил, подбежал к Кеше, заторопился:
– Он ещё не выходил. Ждём с минуты на минуту. Водяной передал, чтобы готовились…
Они подошли к мотоциклу, около которого уже стоял напарник Рыжего. Вид он имел импозантный и броский: чёрная лоснящаяся кожанка, перечёркнутая стрелками застёжек-молний, кожаные джинсы, вправленные в высокие шнурованные сапоги, огромные очки, висящие, впрочем, на шее, в руках – чемпионский шлем.
Кожаный дух медленно стянул перчатку, протянул Кеше руку.
Кеша поначалу даже оробел, увидев это кожаное блестящее создание, невысокое, правда, как и все духи, но солидное и уверенное. Наверняка имеющее за плечами сотни километров гонок по сложным трассам, десятки аварий и десятки побед. С таким просто познакомиться лестно было, не то чтобы на операцию идти. Оробел Кеша, пожал протянутую руку, сказал вежливо:
– Меня Кешей зовут…
– Меня Колесом… – Голосок у кожаного был ломким, мальчишеским, и Кеша понял мгновенно, что парень старается изо всех сил, хочет произвести впечатление и что, в сущности, он такой же мальчишка, как Рыжий и Красный, да и как сам Кеша, и не стоит всерьёз принимать его супербравый вид.
– Здорово, Колесо, – сказал Кеша, враз успокоившись. – А хозяин твой где?
– На дачу укатил. Ещё вчера. С компанией. – Колесо старался говорить коротко и резко, как мотоциклетный выхлоп: ему, видно, казалось, что так солиднее.
– Как же мы втроём на мотоцикле уместимся? – поинтересовался Кеша.
– Рыжий под сиденье спрячется.
– Он же там не поместится.
– Я уменьшусь, – сказал Рыжий, – ты не волнуйся.
– А водительские права у тебя есть? – всё ещё волновался Кеша.
– Зачем они мне? – презрительно сказал Колесо. – Я – так.
– А если милиция остановит?
– Меня? – И столько изумления было в его голосе, и презрения к Кеше, и превосходства, что Кеша промолчал и больше ни о каких профессиональных моментах Колеса не спрашивал: его дело привезти-увезти, от Витьки не отстать, а Кешино дело – общее руководство.
Он огляделся по сторонам и нашёл, что место для наблюдения выбрано превосходно. Отсюда одинаково хорошо просматривался и Витькин подъезд, и домоуправленческий «пикапчик», стоящий в другом конце двора.
– Послушай-ка, Рыжий… – Кеше вдруг пришла в голову гениальная на первый взгляд мысль. – Из-за чего сыр-бор устраиваем? Разве дух в «пикапе» не сможет проследить за Витькой?
Колесо хмыкнул презрительно, отвернулся, а Рыжий потупился, сказал смущённо:
– Нету в «пикапе» духа…
– Как нету?
– Очень просто. Сначала машину кое-как собрали на заводе: торопились, видать, в конце квартала дело было или в конце года. А попала она к Витьке в лапы – так с ним никакой дух не уживается, с таким работничком…
– Вообще удивляюсь, как она ездит, – с презрением сказал Колесо и поглядел на свой мотоцикл, любовно так поглядел, будто погладил.
– Одно слово – без души вещь, – подвёл итог Рыжий.
А Кеша впервые со злостью подумал о тех, кто относится к делу равнодушно: тяп-ляп – и снимай пенки. Подумал так и застыдился, вспомнил, что сам не раз грешен был. Да что далеко за примерами ходить? Не далее как позавчера мама в поликлинику ушла, а Кеше наказала почистить картошку и в борщ бросить. Но Кеше некогда было. Кеша читал мировую книгу про пиратов Мексиканского залива. Кеша картошку чистить не стал, сполоснул её под краном с мылом и утопил в кастрюле – всё равно, решил, при кипячении бактерии погибают. И сам впоследствии пострадал: весь вечер животом маялся.
Мелочь, конечно, а стыдно. И если припомнить, таких «мелочей» у Кешки в жизни наберётся немало. Ай-яй-яй, как на душе пакостно… Кеша даже щёки потрогал: не горят ли? Хорошо, что темно… И мучила бы его совесть и дальше, но тут из подъезда вышел Витька. Вышел, посмотрел по сторонам, ничего подозрительного вроде не заметил, закинул на плечо синюю аэрофлотскую сумочку – инструменты у него там, что ли? – пошёл вразвалочку, посвистывая, поплёвывая сквозь зубы длинным замечательным плевком метра на четыре – такого Кеше никогда не освоить, и пытаться нечего.
– Внимание, – сказал Кеша. – Рыжий, уменьшайся.
Рыжий пропал мгновенно, и только сиденье у мотоцикла приподнялось и вновь опустилось. Спрятался Рыжий.
Колесо взялся за руль и поставил ногу в сапоге на стартёр: приготовился, но шуметь, рычать двигателем раньше времени не стал. Пусть Витька тронется, а уж тогда и «Яву» завести недолго.
Витька опять воровато огляделся – всё-таки боялся, – нырнул в кабину «пикапа».
– Давай, – махнул рукой Кеша.
Колесо рванул стартёр, поддал газку, мотоцикл взревел, Колесо сел за руль, Кешка – сзади, ухватился за кожаную куртку, и «Ява» плавно тронулась.
Погоня началась, и Кеша даже забыл о том, что он сбежал из дома, что уже без десяти одиннадцать, а родители к двенадцати вернутся и что тогда будет – ах, что тогда будет!
Но мотоцикл уже нырнул в чёрную арку ворот, выскочил на Кутузовский проспект, проехал перекрёсток на зелёный свет, пропустил вперёд чью-то «Волгу» – из конспиративных соображений, – пошёл на разворот. Витькин «пикап» маячил впереди, виден был хорошо, но Кеша спросил на всякий случай:
– Он нас не заметит?
Колесо и отвечать не стал на глупый вопрос, только мотнул головой в красном шлеме – не отвлекай, мол! – сидел впереди, влитый в мотоцикл. Не человек – мотокентавр. Это Кеша так подумал и засмеялся: конечно, не человек. Но со стороны всё, наверно, выглядело благопристойно, потому что милиционеры не свистели, не требовали остановиться и предъявить права, не гнались за ними на жёлтой машине с сиреной и светящейся вертушкой на крыше, и Кеша успокоился, тихо наслаждался быстрой ездой по вечернему городу. Так поздно по Москве он не ездил: не приходилось как-то. А на мотоцикле и подавно.
Витька на своём «пикапчике», видно, не волновался, ехал себе спокойненько – мимо кафе «Хрустальное», мимо Киевского вокзала, по Бородинскому мосту, мимо магазина «Руслан», где Кеша с мамой покупали папе костюм в прошлую субботу.
Ах как далеко она была – прошлая суббота, так далеко, что Кеша даже засмеялся. Мог ли он предположить, что с нынешней субботы у него начнётся новая жизнь, совсем новая, полная невероятных приключений, насыщенная опасностью. Короче, настоящая жизнь. А до нынешней субботы было детство. Вот она, жизнь: мчаться по освещённой вечерними огнями Москве на почти гоночном мотоцикле, ловить ртом влажный, тёплый воздух, пахнущий летним дождём, душной пылью, бензином и острым запахом опасности, лучшим запахом в мире.
Они свернули со Смоленской площади на Арбат, сбросили скорость. «Пикап» впереди тоже замедлил движение, прижался в правый ряд, держал на спидометре километров сорок, не больше. Вероятно, Витька смотрел в окошко на номера домов, искал нужный. Но вот нашёл, резко свернул направо в какой-то переулочек – их на Арбате куча! Колесо совсем замедлил ход, поставил нейтральную передачу, ехал по инерции. Доехав до угла, притормозил. Они ещё успели заметить зад Витькиной машины, завернувшей во двор дома. Отталкиваясь правой ногой от тротуара, Колесо проехал поворот во двор и остановился в переулке поодаль.
– Ты почему за ним не свернул? – спросил Кеша.
– Конспирация. Зачем глаза мозолить?
И Кеша восхитился предусмотрительностью Колеса. Ведь он даже не включил передачу, когда по переулку ехали, ногой отталкивался, потому что шуму меньше. Умно!
Из-под сиденья неизвестно каким образом появился Рыжий, о котором Кеша, честно говоря, забыл. А он просто возник ниоткуда, встряхнулся воробьём, сказал сердито:
– Неудобно под сиденьем…
– Катайся в такси, – склочно заметил Колесо. – Я тут побуду, а вы идите.
Они на цыпочках – это уж был явный перебор: зачем на цыпочках-то? – вошли во двор, встали у стенки, огляделись. Витька сидел на лавочке у подъезда, насвистывал «Подмосковные вечера», сумка рядом стояла. И вид у Витьки был такой незаинтересованный, такой праздный – дышит воздухом или девушку ждёт, – что Кеша даже на секунду усомнился в его преступных намерениях. Но только на секунду, потому что тут же увидел он серую «Волгу» и номер ММФ 42–88. Именно этот номер называл Витьке Сомов.
Рыжий потянул Кешу за рукав.
– Куда ты?
Рыжий прижал палец к губам, показал на маленький садик за низким зелёным заборчиком. И верно, там можно было неплохо спрятаться, а потом по газону среди кустов подобраться поближе к машине, всё видеть, всё подмечать. Они нырнули в кусты, бесшумно – по-индейски – пробрались почти к самой «Волге», залегли в траве. Двор был тих и пуст. Время катилось к полуночи. Час преступления близился.
Витька встал, потянулся лениво, посмотрел наверх, видно, на профессорские окна, взял сумку, подошёл к багажнику, поставил сумку на асфальт, порылся в ней, достал связку ключей. Покопался в ней, выбрал один, сунул в замок багажника. Ругнулся тихонько: не подошёл ключ. Снова покопался в связке, выбрал ещё один, попробовал, хмыкнул удовлетворённо. Замок мягко щёлкнул, и крышка багажника поднялась.
Витька нырнул в багажник, вытащил оттуда насос, потом домкрат, потом брезентовую сумку, в которой лежали все инструменты для автомобиля, тихо закрыл багажник и с независимым видом пошёл к своему «пикапу». Он даже не торопился: был уверен в своей безнаказанности. Никто его не видел, никто ничего не знает, ищи-свищи, дорогой товарищ профессор.
Дошёл Витька до «пикапа», швырнул туда свою сумку, потом профессорское добро. И тут он поступил довольно странно. Вернулся к «Волге», присел у заднего колеса, поколдовал над чем-то. Послышался пронзительный свист, и машина заметно осела на правый бок.
«Баллон спустил, – догадался Кеша, подумал ещё: – Зачем ему это нужно?» И понял, удивившись Витькиной предусмотрительности: профессор утром выйдет, увидит спущенный баллон, полезет в багажник за насосом и обнаружит пропажу. А не будь спущенного баллона, так он, может, сто лет в багажник не поглядит. А Витьке с Сомовым это невыгодно. Это сильно оттягивает расплату. «Ну, Витька, ну, стратег чёртов! Дождёшься ты…»
А Витька не знал об угрозе. Он сел в «пикап», включил зажигание, развернулся и выехал в переулок.
– Скорее! – крикнул Кеша и побежал к мотоциклу.
Рыжий бежал за ним, а Колесо уже ждал их, сидел в седле. Только приподнялся, пуская Рыжего под сиденье, потом сверху сел Кеша, и они рванули за Витькой, выскочили на Арбат, помчались по мостовой к Смоленской площади, где уже призывно горел зелёный свет светофора. И вдруг мотоцикл зачихал, зачихал и… заглох. Заглох, остановился посреди улицы, так и не доехав до перекрёстка.
– Что случилось?
– Сейчас посмотрю, – торопливо сказал Колесо, откатил «Яву» к тротуару, присел на корточки.
– Упустим Витьку! – застонал нервный Кеша.
Рыжий возник рядом, сказал успокаивающе:
– Не упустим. Красный свет на светофоре.
– Его же переключат через несколько секунд.
– Не переключат…
Кеша взглянул на светофор: красный свет горел по-прежнему, и редкие машины уже начали гудеть, водители беспокоились. И Кеша понял, что все духи по пути к дому знают об их деле, знают и следят за ними. А если вдруг и случится что-то непредвиденное – вот как сейчас, – то любой из духов немедленно придёт на помощь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15