– Себя, – ответила она, оценивая. Хряк трезвый мог удовлетворить ее потребность. Хряк поддатый – вообще вне игры. – Только свое замечательное «я», толстячок. Где Фи?
Хряк хрюкнул и отхлебнул из стакана Покачиваясь, он отковырнул что-то от подбородка
– Следующая ячейка, выше. – Еще хрюканье. – Скверный день подразумевает тяжелое утро. Я еще не отупел?
– Извлеки кубический корень из 2362?
– М-м-м… шесть-точка-девять… точка-девять-семь… точка-девять-семь-один…
Среда оставила Хряка медленно выбираться из ловушки в тумане ньютоновской апроксимации и выплыла в ночь бледнокожим привидением в замысловатых черных лохмотьях. Причудливая одежда, позабытый юношеский культ смерти. Она проявила добродушие к Хряку, даже снисходительность, уже тем, что задумалась о нем. Наслаждение Хряка самоуничижением пригасило ее собственную нехватку чувства социализации. Мир полон болванов и изгнанников. Оранжерея, вырастившая великолепие системы Септагон, одновременно генерировала множество толковых неудачников, и если никто из них персонально не приспосабливался к системе, все вместе они составляли занятную мозаику.
В следующем производственном модуле танцевали, ускоряемые волынками и собственным ответным воем; некто, втянувшийся в транс драм-машины, метался по сенсорной решетке, обеспечивая молотобойный ритм. Это была группа старших, девятнадцати-двадцатилеток, хвостовой конец средней школы. Встречались немногие жертвы моды, которых всегда можно заметить на вечеринках, но более экстремальные; одетые – или нет, – будто только что выбрались из постели: пара-тройка преувеличенно эксцентричных самоутверждений. Голый лысый парень со звенящей промежностью от множества хромированных цепочек танцевал щека о щеку с другим парнем, длинноволосым, обмотанным в красную тогу, открывающую пирсинг на вздувшихся сосках. Девочка-подросток в идолопоклонническом наряде, спотыкаясь, прошла мимо. Ее осиный корсет, кожаные мячики лифчика, цепочки на запястьях и лодыжках просматривались под прозрачным до пола платьем. Среда проигнорировала эксгибиционирующих экстремалов: фундаментально скучные типы, стремящиеся привлечь к себе внимание и испытывающие необходимость востребованности, но весьма далекие от способности стать хорошими секс-приятелями.
Она пошла в дальний конец секции, выискивая стоящую компанию. Фиона оседлала мертвый рог изобилия. В черных легинсах и футболке, затыкающих протечку в энтропии. Она болтала с парнем в поддеваемом под скафандр гермокостюме с замысловатыми разрезами на коленях. Спод сжимал в руке распылитель и мечтательно жестикулировал. Фи подняла глаза и воскликнула: «Среда!»
– Фи! – Среда нагнулась и обняла ее. От Фионы несло травкой. – Что это здесь, депрессантный город?
– Сэмми просила сделать все по-тихому, но никто и не подумал.
На танцполу мисс Кожаные Мячи испытывала трудности общения с парнем в черном женском неглиже, которому хотелось танцевать, их язык жестов был несовместим с правилами этикета.
Фиона улыбнулась.
– Винни, познакомься со Средой. Выпить хочешь, Среда?
– Не плохо бы.
Фи щелкнула пальцами, и Винни, вяло моргнув, потопал в направлении бара.
– Славный парень, думаю, под немым пластом. Не знаю. Не хочу растрачиваться на кого-то еще, понимаешь, о чем я?
Среда подтянула саронг и запрыгнула на рог рядом с Фи.
– Пуф. Никого выше? Никаких противопретендентов? Фиона покачала головой.
– Правила дома: хочешь войти, у дверей проверяешь свой IQ. Слышала глушилки?
– Нет. – Сказав это, Среда внезапно поняла, что должна была: барбитуратное шумовое поле напоминало гул в ушах, скребущий края ее имплантированных восприятий. «Герман подсказал Сэм?» – удивилась она. – Так вот почему Хряк.
– Он милашка, когда туповат, правда? – Фиона хихикнула, Среда тоже улыбнулась. (Мрачно, надеялась она, поскольку не поняла, какой та ждет реакции.) – Хорошее извинение. Стань тупым, стань тупее, прекрати думать, расслабься.
– Ты уже была под этим?
– Да, чуточку.
– Слишком плохо. Надеюсь поговорить насчет…
– Ш-ш. – Фи склонилась к ней. – Я собираюсь вечером залезть к Винни в трусы, смотри, если не сделаю этого!
Она указала на спода, который, покачиваясь взад-вперед, пробирался к ним.
– Такая упругая задница, хлопни, и он отскочит. Музыка действовала на него и на Фи, что вызвало прилив ревности у Среды от мозжечка до промежности. Она пригладила рубашку.
– И что ты надеешься найти в его штанах? Полосатую зубатку?
Фи снова хихикнула.
– Послушай, расслабься. Давай, дорогуша. Перестань думать. Трахайся как крольчиха, познай радость стонов. Не можешь отключиться?
Среда вздохнула: «Попробую».
Вернулся Винни. Без слов он протянул банку скалящейся нервной смерти. Среда взяла, поднимая тост до высот мозговой отключки, стараясь прикончить напиток одним глотком, и закашлялась. Ночь юна. Все вокруг наполнилось нарастающим шумом глушилок, нейролептиками и алкоголем: вечеринка только начинала подводить к нужному уровню трансподобных зомбированных небес, которые высоким давлением синтетических талантов помогут отключиться и забыться.
И долгий путь вниз, в глубины бездумья. Едва ли Среда удивится, если встретит Хряка и найдет его привлекательным.
В итоге это оказался не Хряк, а парень, которого называли Блеу, зеленая кожа и сетчатые перепонки между пальцами рук и ног – но не между членом и яйцами, – и она осталась в его руках, радуясь бессмысленной игре его слов. Он просунул руку в вырез ее рубашки, но вежливо не двинулся дальше. Мотивы дальнейшего утром ускользали, за исключением того, что было бы глупо и неуместно отказаться, вдобавок никто из ее обычных секс-друзей не оказался свободным и рядом, а она испытывала такое напряжение…
Парень оставался рядом полночи, поглаживая ей спину, после того как она закончила стонать и царапать его ягодицы в одной из огороженных звуконепроницаемыми занавесями нише сбоку от танцпола.
– Ты действительно на взводе, – удивленно сказал он, растирая плечо.
– О, еще бы. – Ее куртка сползла в угол, словно защищая остальную одежду. Среда лежала лицом в подушку, потная, в послеоргазменном состоянии и немного обалдевшая, пытаясь приподняться, пока он занимался верхней частью ее спины. – Ах.
Он прервался.
– Хочешь поговорить об этом? – Он потыкал в синяк на левой лопатке.
– Совсем нет, – пробормотала Среда.
– Тебе нужно расслабиться. – Он погладил синяк. – Это на вечеринке? От кого-то из здешних? Или кого другого?
– Сказала же, не хочу говорить, – ответила Среда, и он убрал руку, чтобы дать ее спине отдохнуть.
– Тогда чего хочешь? – спросил он с нотками недовольства. – Могу уйти. – Было не похоже, что он в это верит.
– Иди. – Она вытянула руку назад и, не глядя, ухватила его за бедро, противореча самой себе. – Стой. Я не уверена – Утром, после разового секса с незнакомцем, она всегда с трудом общалась. – Зачем тебе разговоры?
– Ты интересна. – Звучало серьезно, плохой признак. – Я тебя раньше не встречал. И, думаю, ты мне нравишься.
– Ох. – Среда посмотрела на танцплощадку. Ноги мелькали в неравномерных стробоскопических вспышках всего в одном-двух метрах от их потного гнездышка. От парня пахло мускусом с острым привкусом спермы. Она перевернулась на спину, облокотилась на обитую стенку ниши и взглянула на него. – Ты подразумеваешь что-то еще?
Он сонно посмотрел на нее.
– Если хочешь, обменяемся каналами связи, может, встретимся еще раз.
«Я получила предложение! – с испугом поняла она. – Не только секс. – Она оглядела его с ног до головы, мысленно одевая и представляя, на что это будет похоже. – Бойфренд?» Напряжение охватило ее целиком, не пропустив ни дюйма.
– У меня отключена связь, и активировать ее снова я не могу.
– Если это…
– Нет! – Она схватила его за руку и притянула к себе. – Нет, я действительно… э-э… Ох.
«Ответ не верен, не так ли?» – подумала она, когда скольжение горячей кожи – интересной же дурью они наширялись – сделало ее дыхание прерывистым и привело к пульсации жизни у него в паху. Она прижалась к нему и обняла.
– Никакого обмена связью. Только сегодня ночью. Сделаем ее нашим последним, лучшим временем. – Ловкие пальцы нашли сосок. – О, это слишком легко.
И снова возврат в бездумные глубины с человеком-лягушкой по прозвищу Блеу, ее пилота по коже. Мучительное напряжение шейных мышц изгнано в момент, сменившись вожделением.
Среда проснулась внезапно, голая и липкая, в одиночестве, на надувной подушке. Она еще пахла Блеу. Действо на танцполе продолжалось, но более вяло, звуки музыки скатывались к фальшрассветному завершению. Среда на миг ощутила собственное одиночество и холод. «Черт! – смутно подумала она. – Он был хорош. Может, стоило-таки обменяться…»
На подушке лежала связка колец. Рядом заботливо поставлена банка саморазогревающегося кофе.
– Что за херня? – Она покачала головой, забирая оставленное. Вот парень. Она мгновенно ощутила горечь потери: некто вместо гулянки тратил свое время, массажируя ей спину уже после секса, несмотря на то, что ей не хотелось разговаривать… это стало ценным знанием. Но он оставил кольца. Озадаченная, Среда осмотрела их. Вроде размер подходящий. Все еще смущенная, она сорвала ушко разогрева на банке, стащила собственные кольца, надела набор новых и активировала их. Вместо почти ожидаемого идентификационного сбоя раздался мелодичный аккорд, сопровождаемый запахом роз, когда сигнал достиг имплантатов, и прошла регистрация ее как владельца. Полная идентификация с абсолютным допуском, который был проиллюстрирован в ее имплантатах запросом с общественного сервера: «Вау! Эй, голосовая почта. Есть что от Германа?»
«Восстановление. Вам неинтерактивное сообщение. Привет, Среда. Это Герман. Даю инструкции. Домой не ходи. Иди прямо в транзитный терминал «В». Там для тебя билет, забронированный профессором физкультуры Дэвидом Ларсеном для твоего участия в проекте с привлечением учащихся. Забирай билет и немедленно покинь этот хаб. Сохрани кольца, они включат новую идентификацию и обеспечат проездными расходами через серьезного рыночного анонима. Тебя не отследят. В свое время выйду с тобой на контакт. Обещай ни при каких обстоятельствах не ходить домой». Щелк.
Среда в изумлении смотрела на кольца. «Герман? – позвала она, прикусывая нижнюю губу. – Герман?» Домой не ходи. По спине пробежала холодная дрожь. О, черт. Она начала рыться в куче одежды. Герман…
Ее невидимые агенты, программные призраки, скрытые в управляющих кольцах и имплантатах, и весь комплекс механизированной идентификации, что составляло личность Среды в сети Септагона, не отвечали. Она натянула легинсы и ботинки, влезла в паутинно-шелковый камзол и потянулась за курткой; саронг запихнула во временный карман. Нервничая и дрожа от волнения, ощущая во рту вкус «Блю Маунтин», шатающейся походкой вышла из приватной ниши и обогнула край танцпола. Мисс Кожаный Мяч больше не хихикала, широко раздвинув колени Мистера Латекса, делала это сильно, быстро, позволяя зрителям познакомиться с работой обоими легкими. Эксгибиционисты. Среда воздержалась от второй рюмки, когда проскользнула мимо бара, миновала угол и вышла в коридор – и на первом же лифте наверх. По мере движения скверное ощущение и чувство тревоги возрастали. У нее болела голова, и она чувствовала себя грязной, измотанной и виноватой. Разве нельзя позвонить домой и предупредить? Кого? Маму или папу? Не думают же они, что она…
– Твою мать. – Среда замерла, потом резко свернула с пути, сердце бешено застучало, ладони вспотели. Коридор к ее дому был намертво заблокирован, жуткий голубой призрак вырос из городской мембраны, прорезанной поперек как шрам. Полицейские в полном вакуумном снаряжении за низким транспортером с оранжево-зелеными световыми шайбами толкали мобильный шлюз к вакуумному барьеру.
Черт, черт, черт! Секунды протекали как смазка между пальцев. Она ткнулась в другой угол и начала искать мертвую зону. Сучьи сестрички Боне… хотя нет, не их рук дело. Игры типа «Doom» требуют живого свидетеля, уцелевшего. Это был Юрг, который не был доволен, и стук ботинок незнакомца в мокрой тьме. И Герман на связи впервые за много лет. Среда нашла уголок, остановилась и затянула шнурки в куртке, на вставку которых она потратила столько времени, вокруг ребер наподобие корсета, потом набросила на голову капюшон. Легинсы составляли часть снаряжения; она натянула их на почти жидкую каемку ботинок, прекрасных, наглухо зашнурованных, воздухонепроницаемых ботинок на платформе. «Давление, – приказала она, и через секунду: – Снижать». Куртка вжалась в лопатки, показывая, что задействована, а светонепроницаемый капюшон на лице стал прозрачным. Только свист дыхания теперь указывал на ее присутствие в герметичной упаковке невидимки, пока она вытанцовывала по слепым зонам сестричек Боне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63