А вслед за ней мгновенно пришла следующая: – Если не предупредить Чарли, нам обоим конец».
Чарли (тридцать пятый уровень) был моим другом и напарником на протяжении последних трёх лет. Индеец-полукровка, ненавидевший белых за то, что они белые; чёрных – за то, что чёрные; политиков – за продажность; систему – за её не совершенство и весь мир – за откровенную глупость, тем не менее, питал ко мне вполне искренние дружеские чувства.
Три года назад правительство оснастило полицию новыми сканерами, позволяющими определять наличие в человеческом теле имплантатов. Уровни тридцать и выше могли быть спокойны – их нельзя обнаружить даже при помощи новых приборов. Все остальные некоторое время пребывали в шоке – забивались, словно крысы, по норам и не высовывались наружу в ожидании, когда на чёрный рынок выбросят устройства способные нейтрализовать действие сканеров.
Чарли тогда был двадцать девятым. Он вышел на улицу – и нарвался на зачистку. С трудом, отбившись от полиции истекающий кровью индеец растворился в лабиринте узких переулков городских трущоб. У него не было ни времени, ни сил, чтобы найти какое-нибудь более или менее нормальное укрытие, поэтому он забился в нишу между мусорными баками недалеко от моего жилища. Я наткнулся на раненого совершенно случайно и по идее должен был бы его добить. Тем более что подобная практика была в порядке вещей – более слабый уровень (у меня тогда ещё был двадцать шестой) наткнувшись на обескровленного собрата с более высокими показателями ликвидировал его, чтобы нажиться на продаже извлечённых из тела убитого имплантатов и в конечном итоге поднять свои личные показатели на ещё одно деление вверх. Эта сволочная жизнь не из той детской сказки, где зайчика со сломанной лапкой трепетно выхаживает весь лес. Скорее это были дикие джунгли, где не было места жалости и милосердию.
Сам не знаю, почему я не убил его тогда. Наверное, почувствовал, что этот странный индеец не такой, как все, или просто испытывал кризис среднего возраста (мне перевалило за тридцать), в результате чего слегка подразмяк. Но как бы то ни было, я притащил обессилевшего человека к себе и выходил. После чего мы стали не только напарниками, но и друзьями.
Связка «двадцать шестой плюс двадцать девятый» – это, конечно, не бог весть что, и всё же вдвоём мы могли сделать то, что не удавалось одному, – успешно противостоять полиции и уничтожать охотников-одиночек с уровнем от тридцати двух до тридцати пяти.
Но вот сорок и выше. Это был откровенный перебор, даже для наших сегодняшних прокачанных уровней не говоря о показателях трёхлетней давности.
Тактика механической твари, с которой я столкнулся, была проста, но эффективна – сначала нейтрализовать жертву при помощи энергетического колпака, лишив её возможности спастись бегством, а затем, не торопясь, разобрать на составные части.
К чести напарника стоит заметить, что он мгновенно оценил ситуацию. Следуя в некотором отдалении от меня (наша постоянная тактика), он понял, что моё бездействие может означать только одно – я вне игры. А значит, с этого момента ход поединка зависит целиком от него одного.
Индеец не стал терять время на бесполезную во всех отношениях стрельбу. Если даже в наших телах есть вживлённые в позвоночник антигравитационные элементы, способные отклонить в сторону около десятка пуль одновременно, то что говорить об этой матёрой хищнице. Нет, единственное, что могло её уничтожить, – лезвие энергетического ножа.
Чарли был быстр, как вспышка молнии, преодолев двести метров за неполные восемь секунд. Он находился уже в полурывке от смертельно опасной красавицы, когда его постигла та же участь, что и меня, – проклятая сука-киборг нейтрализовала нападающего. Причём, не мудрствуя лукаво, использовала тот же нехитрый приём с колпаком, что и раньше.
Лук против снайперской винтовки, превосходство технологий. Как бы ни называлось это дерьмо, смысл никогда не меняется – побеждает более сильный, прокачанный и лучше вооружённый.
Наши тела застыли, словно мухи в паутине, а изящная женщина-паук неспешно направилась к своим жертвам, чтобы поставить финальную точку в стремительно коротком противостоянии.
В её действиях не было ничего личного. Так же как нет ничего личного в действиях любого хищника. Обычная битва за место под солнцем, в которой выживают наиболее сильные и приспособленные.
Принято считать, что в моменты смертельной опасности или за мгновение до смерти перед внутренним взором человека стремительно проносятся события всей его жизни. Не знаю, кто выдумал подобную чушь, потому что ни я сам, ни Чарли ничего подобного никогда не испытывали, хотя не раз и не два были буквально на волосок от гибели.
Охотница неторопливо приближалась, а я смотрел на это бездушное совершенство – и в голове не было ничего, кроме холодной ярости. Можно умереть от руки человека – пускай даже распоследнего негодяя и подонка, но всё же живого существа. В том, что тебя «сделал» собрат по виду, можно найти слабую толику утешения. Но когда попадаешь под асфальтовый каток или, как в нашем случае, становишься жертвой бездушного автомата, продающего прохладительные напитки, но упакованного в человеческую оболочку. Вот от этого можно сойти с ума самым настоящим образом.
Ни для кого никогда не было секретом, что имплантаты меняют нас. Причём не только в физическом, но и в психическом плане. Немотивированные вспышки гнева становятся скорее нормой жизни, нежели чем-то из ряда вон выходящим.
Мерли Лендвид (тридцать восьмой уровень) по прозвищу Щупальце казался непробиваемо спокойным скандинавом, которого не может вывести из себя даже известие о приближающемся конце света. Но когда кассирша в супермаркете обсчитала его на каких-то жалких пятнадцать центов, он просто-таки слетел с катушек.
Наверное, даже сам Мерли не смог бы объяснить, чем именно был вызван приступ жестокой ярости, заставившей его устроить кровавую бойню в этом злосчастном супермаркете. Но пока не подоспели силы специального назначения вместе с командой из нескольких высокоуровневых ликвидаторов, Лендвид успел натворить очень много глупых и страшных вещей. И эти самые вещи в очередной раз красноречивее всяких слов убедили «чистых» людей в том что «киборги» (так люди называют всех без исключения носителей имплантатов) должны быть безжалостно уничтожены.
Охотница подходила всё ближе и ближе, а в моём сознании по-прежнему была лишь всепоглощающая ярость. Наверное, так же реагирует бык на красную тряпку. И если бы не Чарли, то уверен, не сносить нам головы – в буквальном смысле, потому что охотники, как правило, отрезают головы своим жертвам. Ходили тёмные слухи, будто бы правительство использует мозги НОЙМов (так на сленге называли носителей имплантатов) для изготовления киборгов высокого уровня. В принципе в этом не было бы ничего необычного, если бы не одно «но».
В настоящее время попросту нет технологий, способных на это. Во всяком случае, среди моих «коллег по цеху» о таких разработках никто ничего не знал.
– Сделай инъекцию эндорфина! – слабый прерываемый помехами голос Чарли пробился сквозь колпак энергетического поля.
Мы могли общаться напрямую – крохотный передатчик, встроенный в голову, стоил на чёрном рынке сущие копейки и был доступен даже новичкам, но при всей своей простоте и доступности не раз и не два выручал нас в самых критических ситуациях.
Наш противник был слишком уверен в своих силах, поэтому ограничился только энергетическим колпаком, сковывающим движения жертв, предоставив двум загнанным в клетку крысам возможность поговорить напоследок.
– Коли себе эндорфины!!! – даже сквозь чудовищные помехи было слышно, что обычно спокойный Чарли до предела взбешён.
Я не видел никакого смысла в инъекции наркотика, но всё же сделал то, о чём просил напарник.
Браслет на моей левой руке, который мог показаться обычной дешёвой бижутерией, на самом деле был очень дорогим устройством включавшим в себя помимо набора первой медицинской помощи ещё и некоторые препараты вроде эндорфина, которыми следовало пользоваться предельно осторожно и только в случае крайней необходимости.
Убийца неотвратимо приближалась, а я безуспешно пытался сконцентрироваться на капсуле с эндорфином. Аптечка-браслет сама впрыскивает препарат, повинуясь мысленному импульсу, – очень неплохая штука и как нельзя лучше соответствует подобным критическим ситуациям, когда нельзя просто нажать на панель браслета, но все эти несомненные плюсы перечёркиваются одним огромным минусом – эта полусырая технология не всегда срабатывает, к тому же требует от человека предельной концентрации и огромных усилий.
Ситуация же, когда на расстоянии пятнадцати метров от парализованной жертвы находится хладнокровный мясник неспешно приближающийся, чтобы разделать её словно тушу, мягко говоря, не слишком располагает к предельной концентрации.
По большому счёту эта грёбаная ситуация вообще ни к чему хорошему не располагает так что…
– У тебя осталось восемь секунд!!! – откуда-то издалека донёсся прерываемый помехами голос Чарли. – Потом я использую «Костыль Весёлого Вилли».
Я смачно выругался про себя, покрывшись холодным потом от одной только мысли об этом проклятом «Костыле».
Весёлый Вилли или просто В. Вилли, был слишком безумен даже для этого ненормального мира. Одно из двух: или он родился не в своё время, или же удар током, который он получил в детстве, сунув в розетку кусок проволоки, был слишком силён и наглухо перемкнул его мозг. Как бы то ни было, Вилли вырос, затем выучился в колледже – и начал творить.
Нет-нет, не делать не создавать даже не изобретать, а именно творить. После чего попытался продавать на чёрном рынке свои безумно-гениальные творения.
Чтобы объяснить его полнейшее фиаско на этом поприще, возьмём в качестве примера эпоху ледникового периода и предложим пещерному человеку электрокамин. Вещь, несомненно, нужная и полезная, особенно если учитывать постоянную минусовую температуру, но в силу определённых причин (таких, как отсутствие электричества и другие технические мелочи) совершенно не востребованная в ту далёкую эпоху.
Так же и с В. Вилли. Может быть, он действительно творил что-то невообразимо продвинутое, но с точки зрения нашего времени все его вещи не представляли ровным счётом никакого практического интереса.
Я даже не знаю, каким образом обычно рассудительный и уравновешенный Чарли решился поставить себе этот проклятый «Костыль». Нет, разумеется, когда дело идёт об имплантатах, каждый волен пичкать себя, чем только пожелает – это дело сугубо личное. Но в данном случае речь шла не об одном только Чарли. Я как его напарник тоже в некотором роде был в этом замешан.
– Концентрация субтрансдивиального поля, – увлечённо объяснял В. Вилли суть своего изобретения, – достигает необходимого уровня, только если задействовать связку из двух индивидуумов.
Его манера называть людей индивидуумами меня постоянно бесила. К счастью лишние деньги у нас водились редко, поэтому Чарли встречался с этим сдвинутым по фазе изобретателем не слишком часто.
Затем В. Вилли ещё очень долго и совершенно непонятно распространялся о сути своего творения, после чего совершенно серьёзно добавил:
– Без предварительной инъекции эндорфина использовать эту вещь не рекомендую. Для «чистого» человека это было бы совершенно безопасно, а вот для НОЙМа…
Он на мгновение задумался, вероятно чтобы подобрать наиболее мягкое определение для своего чудо-товара, и, не найдя ничего лучшего закончил:
– НОЙМа может настичь эффект обратной волны в результате чего имплантаты находящиеся внутри его тела, раскалятся.
Вот такие дела.
Если продавец в магазине сообщает вам о возможности короткого замыкания при падении фена в ванну с водой – это одно. Но когда безумный изобретатель предлагает вживить в тело напалмовую бомбу замедленного действия – это уже совершенно другое.
– Ты хочешь не только купить эту гадость, отдав за неё кучу денег, но ещё и засунуть в себя? – В тот момент я не мог поверить в то, что Чарли не шутит.
Он посмотрел на меня долгим тяжёлым взглядом, в котором, по его мнению, светилась многовековая мудрость его предков а, по-моему, не было ничего кроме упрямства твердолобого индейца, и коротко ответил:
– Да хочу.
Что самое смешное – он действительно этого хотел и, несмотря на все мои протесты, всё-таки вживил себе «Костыль Весёлого Вилли». Чудо-творение безумного во всех отношениях гения.
С тех пор прошло около полугода, и я успел было забыть об этом ужасном приобретении, однако прямо сейчас Чарли не только напомнил о нём, но и всерьёз намеревался им воспользоваться.
Я, конечно, всё прекрасно понимаю – луч последней надежды, соломинка для утопающего и прочая претенциозная чушь из лексикона продажных политиков, какой принято утешать себя в особо дерьмовых ситуациях но…
Когда приходится выбирать быстро и безболезненно – умереть от удара милосердного ножа или же медленно и мучительно истлеть от невыносимо болезненного внутреннего жара – лично меня больше устраивает первый вариант.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Чарли (тридцать пятый уровень) был моим другом и напарником на протяжении последних трёх лет. Индеец-полукровка, ненавидевший белых за то, что они белые; чёрных – за то, что чёрные; политиков – за продажность; систему – за её не совершенство и весь мир – за откровенную глупость, тем не менее, питал ко мне вполне искренние дружеские чувства.
Три года назад правительство оснастило полицию новыми сканерами, позволяющими определять наличие в человеческом теле имплантатов. Уровни тридцать и выше могли быть спокойны – их нельзя обнаружить даже при помощи новых приборов. Все остальные некоторое время пребывали в шоке – забивались, словно крысы, по норам и не высовывались наружу в ожидании, когда на чёрный рынок выбросят устройства способные нейтрализовать действие сканеров.
Чарли тогда был двадцать девятым. Он вышел на улицу – и нарвался на зачистку. С трудом, отбившись от полиции истекающий кровью индеец растворился в лабиринте узких переулков городских трущоб. У него не было ни времени, ни сил, чтобы найти какое-нибудь более или менее нормальное укрытие, поэтому он забился в нишу между мусорными баками недалеко от моего жилища. Я наткнулся на раненого совершенно случайно и по идее должен был бы его добить. Тем более что подобная практика была в порядке вещей – более слабый уровень (у меня тогда ещё был двадцать шестой) наткнувшись на обескровленного собрата с более высокими показателями ликвидировал его, чтобы нажиться на продаже извлечённых из тела убитого имплантатов и в конечном итоге поднять свои личные показатели на ещё одно деление вверх. Эта сволочная жизнь не из той детской сказки, где зайчика со сломанной лапкой трепетно выхаживает весь лес. Скорее это были дикие джунгли, где не было места жалости и милосердию.
Сам не знаю, почему я не убил его тогда. Наверное, почувствовал, что этот странный индеец не такой, как все, или просто испытывал кризис среднего возраста (мне перевалило за тридцать), в результате чего слегка подразмяк. Но как бы то ни было, я притащил обессилевшего человека к себе и выходил. После чего мы стали не только напарниками, но и друзьями.
Связка «двадцать шестой плюс двадцать девятый» – это, конечно, не бог весть что, и всё же вдвоём мы могли сделать то, что не удавалось одному, – успешно противостоять полиции и уничтожать охотников-одиночек с уровнем от тридцати двух до тридцати пяти.
Но вот сорок и выше. Это был откровенный перебор, даже для наших сегодняшних прокачанных уровней не говоря о показателях трёхлетней давности.
Тактика механической твари, с которой я столкнулся, была проста, но эффективна – сначала нейтрализовать жертву при помощи энергетического колпака, лишив её возможности спастись бегством, а затем, не торопясь, разобрать на составные части.
К чести напарника стоит заметить, что он мгновенно оценил ситуацию. Следуя в некотором отдалении от меня (наша постоянная тактика), он понял, что моё бездействие может означать только одно – я вне игры. А значит, с этого момента ход поединка зависит целиком от него одного.
Индеец не стал терять время на бесполезную во всех отношениях стрельбу. Если даже в наших телах есть вживлённые в позвоночник антигравитационные элементы, способные отклонить в сторону около десятка пуль одновременно, то что говорить об этой матёрой хищнице. Нет, единственное, что могло её уничтожить, – лезвие энергетического ножа.
Чарли был быстр, как вспышка молнии, преодолев двести метров за неполные восемь секунд. Он находился уже в полурывке от смертельно опасной красавицы, когда его постигла та же участь, что и меня, – проклятая сука-киборг нейтрализовала нападающего. Причём, не мудрствуя лукаво, использовала тот же нехитрый приём с колпаком, что и раньше.
Лук против снайперской винтовки, превосходство технологий. Как бы ни называлось это дерьмо, смысл никогда не меняется – побеждает более сильный, прокачанный и лучше вооружённый.
Наши тела застыли, словно мухи в паутине, а изящная женщина-паук неспешно направилась к своим жертвам, чтобы поставить финальную точку в стремительно коротком противостоянии.
В её действиях не было ничего личного. Так же как нет ничего личного в действиях любого хищника. Обычная битва за место под солнцем, в которой выживают наиболее сильные и приспособленные.
Принято считать, что в моменты смертельной опасности или за мгновение до смерти перед внутренним взором человека стремительно проносятся события всей его жизни. Не знаю, кто выдумал подобную чушь, потому что ни я сам, ни Чарли ничего подобного никогда не испытывали, хотя не раз и не два были буквально на волосок от гибели.
Охотница неторопливо приближалась, а я смотрел на это бездушное совершенство – и в голове не было ничего, кроме холодной ярости. Можно умереть от руки человека – пускай даже распоследнего негодяя и подонка, но всё же живого существа. В том, что тебя «сделал» собрат по виду, можно найти слабую толику утешения. Но когда попадаешь под асфальтовый каток или, как в нашем случае, становишься жертвой бездушного автомата, продающего прохладительные напитки, но упакованного в человеческую оболочку. Вот от этого можно сойти с ума самым настоящим образом.
Ни для кого никогда не было секретом, что имплантаты меняют нас. Причём не только в физическом, но и в психическом плане. Немотивированные вспышки гнева становятся скорее нормой жизни, нежели чем-то из ряда вон выходящим.
Мерли Лендвид (тридцать восьмой уровень) по прозвищу Щупальце казался непробиваемо спокойным скандинавом, которого не может вывести из себя даже известие о приближающемся конце света. Но когда кассирша в супермаркете обсчитала его на каких-то жалких пятнадцать центов, он просто-таки слетел с катушек.
Наверное, даже сам Мерли не смог бы объяснить, чем именно был вызван приступ жестокой ярости, заставившей его устроить кровавую бойню в этом злосчастном супермаркете. Но пока не подоспели силы специального назначения вместе с командой из нескольких высокоуровневых ликвидаторов, Лендвид успел натворить очень много глупых и страшных вещей. И эти самые вещи в очередной раз красноречивее всяких слов убедили «чистых» людей в том что «киборги» (так люди называют всех без исключения носителей имплантатов) должны быть безжалостно уничтожены.
Охотница подходила всё ближе и ближе, а в моём сознании по-прежнему была лишь всепоглощающая ярость. Наверное, так же реагирует бык на красную тряпку. И если бы не Чарли, то уверен, не сносить нам головы – в буквальном смысле, потому что охотники, как правило, отрезают головы своим жертвам. Ходили тёмные слухи, будто бы правительство использует мозги НОЙМов (так на сленге называли носителей имплантатов) для изготовления киборгов высокого уровня. В принципе в этом не было бы ничего необычного, если бы не одно «но».
В настоящее время попросту нет технологий, способных на это. Во всяком случае, среди моих «коллег по цеху» о таких разработках никто ничего не знал.
– Сделай инъекцию эндорфина! – слабый прерываемый помехами голос Чарли пробился сквозь колпак энергетического поля.
Мы могли общаться напрямую – крохотный передатчик, встроенный в голову, стоил на чёрном рынке сущие копейки и был доступен даже новичкам, но при всей своей простоте и доступности не раз и не два выручал нас в самых критических ситуациях.
Наш противник был слишком уверен в своих силах, поэтому ограничился только энергетическим колпаком, сковывающим движения жертв, предоставив двум загнанным в клетку крысам возможность поговорить напоследок.
– Коли себе эндорфины!!! – даже сквозь чудовищные помехи было слышно, что обычно спокойный Чарли до предела взбешён.
Я не видел никакого смысла в инъекции наркотика, но всё же сделал то, о чём просил напарник.
Браслет на моей левой руке, который мог показаться обычной дешёвой бижутерией, на самом деле был очень дорогим устройством включавшим в себя помимо набора первой медицинской помощи ещё и некоторые препараты вроде эндорфина, которыми следовало пользоваться предельно осторожно и только в случае крайней необходимости.
Убийца неотвратимо приближалась, а я безуспешно пытался сконцентрироваться на капсуле с эндорфином. Аптечка-браслет сама впрыскивает препарат, повинуясь мысленному импульсу, – очень неплохая штука и как нельзя лучше соответствует подобным критическим ситуациям, когда нельзя просто нажать на панель браслета, но все эти несомненные плюсы перечёркиваются одним огромным минусом – эта полусырая технология не всегда срабатывает, к тому же требует от человека предельной концентрации и огромных усилий.
Ситуация же, когда на расстоянии пятнадцати метров от парализованной жертвы находится хладнокровный мясник неспешно приближающийся, чтобы разделать её словно тушу, мягко говоря, не слишком располагает к предельной концентрации.
По большому счёту эта грёбаная ситуация вообще ни к чему хорошему не располагает так что…
– У тебя осталось восемь секунд!!! – откуда-то издалека донёсся прерываемый помехами голос Чарли. – Потом я использую «Костыль Весёлого Вилли».
Я смачно выругался про себя, покрывшись холодным потом от одной только мысли об этом проклятом «Костыле».
Весёлый Вилли или просто В. Вилли, был слишком безумен даже для этого ненормального мира. Одно из двух: или он родился не в своё время, или же удар током, который он получил в детстве, сунув в розетку кусок проволоки, был слишком силён и наглухо перемкнул его мозг. Как бы то ни было, Вилли вырос, затем выучился в колледже – и начал творить.
Нет-нет, не делать не создавать даже не изобретать, а именно творить. После чего попытался продавать на чёрном рынке свои безумно-гениальные творения.
Чтобы объяснить его полнейшее фиаско на этом поприще, возьмём в качестве примера эпоху ледникового периода и предложим пещерному человеку электрокамин. Вещь, несомненно, нужная и полезная, особенно если учитывать постоянную минусовую температуру, но в силу определённых причин (таких, как отсутствие электричества и другие технические мелочи) совершенно не востребованная в ту далёкую эпоху.
Так же и с В. Вилли. Может быть, он действительно творил что-то невообразимо продвинутое, но с точки зрения нашего времени все его вещи не представляли ровным счётом никакого практического интереса.
Я даже не знаю, каким образом обычно рассудительный и уравновешенный Чарли решился поставить себе этот проклятый «Костыль». Нет, разумеется, когда дело идёт об имплантатах, каждый волен пичкать себя, чем только пожелает – это дело сугубо личное. Но в данном случае речь шла не об одном только Чарли. Я как его напарник тоже в некотором роде был в этом замешан.
– Концентрация субтрансдивиального поля, – увлечённо объяснял В. Вилли суть своего изобретения, – достигает необходимого уровня, только если задействовать связку из двух индивидуумов.
Его манера называть людей индивидуумами меня постоянно бесила. К счастью лишние деньги у нас водились редко, поэтому Чарли встречался с этим сдвинутым по фазе изобретателем не слишком часто.
Затем В. Вилли ещё очень долго и совершенно непонятно распространялся о сути своего творения, после чего совершенно серьёзно добавил:
– Без предварительной инъекции эндорфина использовать эту вещь не рекомендую. Для «чистого» человека это было бы совершенно безопасно, а вот для НОЙМа…
Он на мгновение задумался, вероятно чтобы подобрать наиболее мягкое определение для своего чудо-товара, и, не найдя ничего лучшего закончил:
– НОЙМа может настичь эффект обратной волны в результате чего имплантаты находящиеся внутри его тела, раскалятся.
Вот такие дела.
Если продавец в магазине сообщает вам о возможности короткого замыкания при падении фена в ванну с водой – это одно. Но когда безумный изобретатель предлагает вживить в тело напалмовую бомбу замедленного действия – это уже совершенно другое.
– Ты хочешь не только купить эту гадость, отдав за неё кучу денег, но ещё и засунуть в себя? – В тот момент я не мог поверить в то, что Чарли не шутит.
Он посмотрел на меня долгим тяжёлым взглядом, в котором, по его мнению, светилась многовековая мудрость его предков а, по-моему, не было ничего кроме упрямства твердолобого индейца, и коротко ответил:
– Да хочу.
Что самое смешное – он действительно этого хотел и, несмотря на все мои протесты, всё-таки вживил себе «Костыль Весёлого Вилли». Чудо-творение безумного во всех отношениях гения.
С тех пор прошло около полугода, и я успел было забыть об этом ужасном приобретении, однако прямо сейчас Чарли не только напомнил о нём, но и всерьёз намеревался им воспользоваться.
Я, конечно, всё прекрасно понимаю – луч последней надежды, соломинка для утопающего и прочая претенциозная чушь из лексикона продажных политиков, какой принято утешать себя в особо дерьмовых ситуациях но…
Когда приходится выбирать быстро и безболезненно – умереть от удара милосердного ножа или же медленно и мучительно истлеть от невыносимо болезненного внутреннего жара – лично меня больше устраивает первый вариант.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43