Девушка явно пыталась что-то сказать, но не могла. Повреждения были слишком серьёзными, не оставляя ни единого шанса что умирающая сможет озвучить свою мысль.
Видимо осознав эту простую истину, она прекратила бесплодные попытки и, переведя взгляд с меня на небо посмотрела в заоблачную даль, сокрытую от простых смертных сгустившейся тьмой непроглядного мрака, опустившегося на город вместе с приходом ночи.
Не знаю, что там пытался увидеть полуангел-получеловек, полукиборг-полумашина, но чем бы это ни было палач выполнил последнее желание приговорённого.
Даже в своём нынешнем состоянии она оставалась профессионалом понимая, что не стоит злоупотреблять терпением человека, у которого и без того слишком мало времени в запасе. Поэтому её прощание длилось недолго – две, максимум три секунды. А затем она устало закрыла глаза – и всё кончилось.
На месте недавней трагедии осталось распростёртое на земле тело, а я, взвалив на плечи бесчувственного Чарли, растворился в запутанном лабиринте узких закоулков ночного города. В рюкзаке лежали отрезанная голова и правая рука киборга – трофеи отгремевшей битвы, а на душе было пусто и скверно, то ли от действия наркотиков, то ли оттого, что я вдруг почувствовал себя пожирателем падали. Который мало чем отличается от охотницы, чьи извлечённые из тела имплантаты могут помочь нам прожить ещё один день, месяц или год в этом бессмысленном жестоком мире.
Глава 3
Вколов себе лошадиную дозу допинга я, разумеется, знал – подобные эксперименты обычно добром не кончаются. Но, откровенно говоря, даже не предполагал, что всё будет настолько плохо. Два дня в аду, причём по полной программе с посещением всех достопримечательностей – именно так можно описать то, что творилось со мной с момента как я добрался домой.
Положил Чарли на кровать, сделал несколько глотков дешёвого пойла из горлышка – и отключился, прямо там, где стоял – недалеко от раковины доверху заваленной грязной посудой.
Наша квартира, а точнее сказать ночлежка, место, где мы с Чарли изредка бывали, никоим образом не походила на уютное гнёздышко. И дело здесь было даже не в отсутствии женской руки, а в том, что если живёшь в огромной мусорной яме, то и жилище у тебя должно быть соответствующим. Минимум мебели вещей и прочего. И что самое главное – простейший замок, открываемый ржавым гвоздём, и хлипкая дверь, которую при желании можно выбить одним ударом ноги. Если хочешь жить спокойно на окраине, не держи ничего в квартире – это правило номер один, нарушать которое не рекомендуется ни под каким видом. За первые два месяца нашей жизни в этом крысином гнезде квартиру вскрывали восемь раз. Наверное, до местных тупых наркоманов, сжигающих свою молодость в топке безумного кайфа, никак не доходила простая истина: в этом жилище нечего красть. Просто нечего и всё тут. Хозяева конуры могли быть богаты как восточные шейхи, или бедны как церковные крысы, но это ровным счётом ничего не значило, потому что на месте их проживания не было ничего ценного. И это было понятно с первого взгляда. Однако грабителей этот простой расклад явно не устраивал. В последний раз они вспороли даже старые кресла – жалкую рухлядь, на пару десятков лет пережившую свой срок. И только после восьмой по счёту бесплодной попытки местные «робин-гуды» поняли, что поживиться здесь нечем после чего, наконец, оставили нас в покое.
Именно благодаря данному имиджу – квартиры, где в принципе нечего брать, – мы смогли пережить те два дня, когда я валялся в горячечном бреду, пропуская своё тело и сознание через все круги ада, какие только были, есть и когда-нибудь будут придуманы.
К слову сказать, старина Чарли пришёл в себя через сутки, но от него было бы мало толку, взбреди в голову какому-нибудь недоноску заглянуть в нашу «светлую обитель добра и радости». На чёрном рынке настоящих человеческих органов можно получить неплохую сумму за «здоровый товар». И это именно тот аргумент, который может подвигнуть какого-нибудь обширявшегося наркомана разделать пару бесчувственных тел на составляющие. За примерами далеко ходить не надо: все те страшные сказки, которые в чистом и благополучном центре города кажутся игрой воображения, на окраинах являются повседневной реальностью. О такой «настоящей» жизни для собственного же спокойствия лучше не задумываться, чтобы в одно прекрасное утро не поймать себя на мысли о бессмысленности подобного существования.
Беспощадный зной адского пекла был нарушен несколькими каплями холодного осеннего дождя, упавшими на моё лицо, после чего потрескавшиеся от жажды губы с огромным трудом прошептали одно единственное слово.
– Воды.
Песок, пропитавшийся кровью, скрипел на зубах, превращаясь в металлическую стружку, а чудовище, пировавшее над бренными остатками того, кто в далёкой прошлой жизни назывался человеком, всё никак не могло насытиться.
Солнце продолжало немилосердно палить, буквально прожигая насквозь моё измождённое сознание. И это невыносимое сияние причиняло боль, несоизмеримую с той, какую доставляли зубы-бритвы пожирателя падали.
Ещё несколько капель упали на лицо, после чего отвратительная тварь, разрывающая мои внутренности последние несколько часов, дней или даже лет, подняла морду кверху, как будто прислушиваясь к отголоску далёкого грома.
– Воды… – прохрипел-простонал я, понимая: если дождь окажется всего лишь очередной галлюцинацией, то я попросту сойду с ума, не выдержав ужасов этого многочасового непрекращающегося кошмара.
К счастью, дождь оказался самым настоящим. Причём это был даже не ливень, а бушующая мощь урагана, сметающего всё на своём пути.
Мерзкая тварь пронзительно завизжала, испуганно заметавшись в поисках укрытия, но неистовая ярость беспощадной стихии настигла её. Потоки воды, обрушившиеся на шкуру монстра, прожгли его тело насквозь, будто это была не обычная влага, а концентрированная серная кислота. В воздухе резко запахло озоном, палёным мясом и чем-то ещё несвеже-прогорклым, а затем…
Огромная железная плита, оказавшаяся моим веком, слегка отошла в сторону, и в узкую щель образовавшегося просвета я увидел струю воды. Вода лилась мне на лицо из чайника, парящего в какой-то поистине заоблачной дали.
– С в-в-в-о-о-озвращением!
Странно-знакомый заикающийся голос, несомненно, принадлежал кому-то, кого я знал в одном из своих бесчисленных воплощений, но как я ни напрягался так и не смог понять, кто это был.
В сознании всё ещё двоилось – одна его часть находилась в бесплодной пустыне, а вторая пыталась решить невероятно сложную задачу. Ответ, на которую был настолько очевиден, что казался совершенно неправдоподобным.
В бесплодных поисках истины прошло несколько мучительно долгих секунд и время, потраченное на бессмысленные воспоминания, было безвозвратно упущено. Тяжёлая плита, на краткий миг приоткрывшая дверь в другой мир, с противным скрежетом начала задвигаться. Находясь в какой-то необъяснимой прострации, я зачарованно следил за происходящим не предпринимая никаких попыток что-либо изменить.
Окно между мирами сокращалось, пока не превратилось в крошечную щель, сквозь которую практически ничего нельзя было увидеть. И вот тогда-то расплавленная водой тварь вновь начала обретать былые контуры.
– С в-ооооо-ззз… – смутно знакомый голос звучал всё глуше и глуше, а проклятый пожиратель падали регенерировал с невероятной скоростью. – Ссссссс…
Могильная плита практически закрылась, перекрыв доступ кислорода в родовой склеп неудавшегося искателя приключений, но в самый последний момент, сбросив наваждение и собрав воедино остаток жизненных сил, я рванулся вверх, за неимением ничего другого, вставив в узкую щель правую руку.
Захрустели дробящиеся кости.
Потрескавшиеся губы распахнулись, пытаясь выпустить наружу дикий нечеловеческий крик и…
Левое веко испуганной птицей взметнулось вверх, и по ослепшему от неожиданно яркого света зрачку ударила мощь десяти тысяч солнц.
– С в-в-в-о-о-озвращением, – слегка заикаясь, произнёс Чарли, – теперь уже с ок-к-кончат-т-тельным. – И, перестав лить воду из чайника на лицо распростёртого на полу напарника, добавил: – А-а-а я уж-же п-п-под-ду-умал чт-т-то п-п-поте-рял т-т-тебя.
– Чарли, это ты? – Мой разум не мог вот так сразу переключиться и сделать выбор из двух реальностей, одна из которых была настоящей, а другая – галлюцинацией, порождённой чудовищной дозой наркотиков.
– Д-д-а-а м-м-ой д-друг, это д-д-ей-йств-в-ви-тельно я.
Второе веко последовало примеру первого, и теперь уже оба глаза оказались открытыми. Однако прошло ещё некоторое время, прежде чем расплывающиеся контуры окружающего мира обрели более или менее чёткие очертания.
– Н-да… Серьёзно мы залетели, – прохрипел я, одновременно попытавшись слегка приподнять голову.
Однако практически сразу отказался от этой нелепой затеи. В оба виска и в затылок ударил такой мощный заряд боли, что я с трудом удержался на тонкой грани сознания. Если бы рядом находился не старина Чарли, а кто-то другой можно было подумать что меня избивают коваными сапогами.
– Т-т-ебе л-лучше л-лежать. – Индеец-полукровка слегка опоздал со своим советом. По-хорошему его нужно было дать чуть раньше.
Впрочем, всплеск головной боли, последовавший за преждевременной неудачной попыткой подняться, не шёл ни в какое сравнение с тем «головняком», который обрушился на меня после того, как напарник вкратце обрисовал ситуацию.
И она (мать её), эта самая ситуация, была хуже некуда. Если дать краткую характеристику происшествию, то фраза «лучше бы нас просто убили» как нельзя более точно подходила к данному случаю.
Однако раз уж нас не убили и жизнь, несмотря ни на что, продолжалась нужно было признать очевидный факт. Мы потеряли ВСЁ.
Ну, или почти всё.
«Костыль В. Вилли» спас нас от лёгкой и быстрой смерти, но потребовал за это невероятно высокую цену – начиная с этого момента, мы были обречены на долгую мучительную агонию.
Я вспомнил «Концентрация субтрансдивиального поля не опасна для „чистого“ человека, а НОЙМа может настичь эффект обратной волны, в результате чего имплантаты, находящиеся внутри его тела, раскалятся».
Эти слова совершенно спокойно, между двумя сигаретными затяжками пробурчал весельчак Вилли.
Для него в сказанном не было ничего пугающего. Подумаешь – лабораторная мышь сдохнет в результате очередного эксперимента. Как говорится, пустяки, дело житейское. Но только не для тех, кто затрачивает массу сил, энергии, времени и денег, чтобы достать очередной имплантат, вживить его в тело, а потом пройти курс реабилитации, порой очень долгий и болезненный, затем привыкнуть к инородному телу, вживлённому в организм, а после всего вышеперечисленного ещё и научиться им грамотно пользоваться.
Я даже не упоминаю о том, что такие операции противоречат закону, который дал силам правопорядка чёткую установку: «Пленные НОЙМы нам не нужны».
И вот после всего этого мучительно долгого пути длиною в несколько лет – всего за одну секунду потерять все свои имплантаты и при этом остаться в живых.
Участь, которой не позавидует ни один участник страшной и глупой игры под названием MMORPG «Жизнь».
По большому счёту даже в самом диком кошмаре нельзя представить себе такую ситуацию, когда высокоуровневый НОЙМ скатывается, чуть ли не до первого уровня, не имея денег даже на элементарные имплантаты, не говоря о чём-то более существенном.
Грёбаное субтрансдивиальное поле грёбаного В. Вилли не просто раскалило имплантаты в теле индейца, оно их начисто уничтожило. И теперь нужна была немедленная операция по извлечению этих оплавленных кусков металла и пластика из организма Чарли.
И моего, кстати, тоже.
Эффект обратной волны разрушительным ураганом прошёлся по телу напарника, а остатками зацепил меня. Сейчас я не мог сказать точно, что конкретно вышло из строя, а что работает, но как бы то ни было, если в самое ближайшее время не извлечь повреждённые элементы из организмов – нам конец.
– Запасов антибиотиков и морфия, благодаря которым мы всё ещё дышим и не чувствуем обжигающей боли разрывающей внутренности, хватит на пару дней. – Я озвучил факты и без того известные Чарли. – Если до этого срока не удастся наскрести денег на операцию по удалению искорёженных имплантатов, лучше сразу пустить себе пулю в лоб, чтобы не мучиться.
Вместо ответа Чарли просто кивнул. Кроме всего прочего у него были повреждены голосовые связки. И ещё…
Ещё была серьёзная проблема с позвоночником – то ли заклинило, то ли сместило позвонки, так что как боевая единица он был даже не нулевым уровнем, а минусовым. Индеец мог более или менее нормально двигаться, но позвоночник – это такая хрупкая вещь. Одно неверное движение – и всё.
Одним словом, с какой стороны ни посмотри, получалось, что мы даже не по уши в дерьме, а на дне самого глубокого колодца, до отказа заполненного дерьмом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43