Твоя всепоглощающая ненависть к расе темных эльфов и к Хрустальному Принцу связана не с тем, что один из дроу убил твоего мужчину, а отец пал от стрелы лучников, вставших на сторону Хаоса. Все гораздо страшнее и проще: твоя душа устала от любви. Она ей больше не нужна. Белая королева исчерпала себя, уступив место черной. Ненависть хлынула в образовавшуюся пустоту, заполнив все без остатка. Ее так много, что она сочится из твоих пор ядом, отравляющим окружающих. Ты отчаянно борешься с Хаосом, но обманываешь себя. На самом деле тебе безразлично, с кем бороться и кого ненавидеть. Главное – сам процесс.
– Закончил? – равнодушно спросила Ита.
Ее вспышка ярости миновала так же стремительно, как и пришла. Глупо злиться на сумасшедшего. Художник, мягко говоря, не в себе. Это настолько очевидно, что не требует доказательств. Белые и черные королевы, какая-то по-детски наивная классификация ненависти и прочее скорее напоминают бред, чем рассуждения взрослого здравомыслящего человека.
– Почти.
– И что же осталось на сладкое? – Ита даже не пыталась скрыть иронию.
– Положи руку на мое плечо.
Они лежали рядом, поэтому выполнить просьбу не составляло труда.
– Зачем?
– Твоего мужчину убил дроу – из-за того, что люди и темные эльфы не поделили Балтийскую долину – плодородные земли, лежащие на границе спорной территории. А отец погиб на войне, которую начали не лучники Хрустального Принца и даже не он сам. Ты уверена, что имеешь причину для ненависти, но я докажу, что это не так. Пустота. Боль. Отчаяние. Невосполнимая горечь утраты. Вот чувства, которые испытывают, теряя близкого человека. У тебя всего этого не было и в помине. Черная королева подчинила очередную жертву своей воле, сделав послушной рабыней. Пешкой, без колебаний следующей в заданном направлении. Я не обманул тебя насчет отравленного ножа ассидов и крыльев смерти. Умолчал лишь о том, что спустя некоторое время крылья исчезли. Как будто Она передумала. Никогда прежде я не видел ничего подобного.
– И для чего ты мне все это рассказываешь? – Начиная с определенного момента Ита уже не верила ни единому слову.
Она спокойно отнеслась к неизбежности приближающейся смерти и не испытала особой радости, услышав, что угроза миновала. Ненормальный художник с больным воображением мог придумать все от начала до конца. Единственное, на что он способен, – мгновенно перемещаться в пространстве. В этом заключалось его главное достоинство. Именно поэтому Ита до сих пор оставалась с ним.
– Положи руку на мое плечо, и я покажу, что значит по-настоящему ненавидеть.
– Мы не закончили наши дела здесь. Почему ты хочешь отправиться в другое место?
– Я никуда не хочу отправиться.
– Тогда к чему…
Устав от ее вопросов, Толинель закрыл ладонью глаза спутницы.
Ита резко отбросила руку наглеца – и увидела, что находится неподалеку от пылающей деревни. Столбы густого черного дыма поднимались наверх, закрывая чуть ли не полнеба. Несмотря на то что солнце стояло в зените, казалось, на землю опустились сумерки.
Печальный художник стоял рядом, держа спутницу за руку. Происходящее очень походило на сон. Окружающий мир был слегка смазан и лишен четкости. Как будто на глаза неожиданно навернулись слезы.
– Ты же говорил, что мы никуда не…
Он не позволил ей закончить:
– …не пойдем. И главное, помни: что бы ни случилось, не отпускай мою руку.
Лучница отчаянно хотела вернуться назад, на летающий остров, но без помощи Толинеля ей этого не сделать Поборов естественное желание освободиться от опеки, Ита сочла за лучшее подчиниться приказу. В следующий раз она будет держаться подальше от сумасшедшего художника, но сейчас полностью зависит от него. И значит, хочешь не хочешь, придется терпеть его прихоти.
Спутникам не понадобилось много времени, чтобы спуститься с холма, достигнув пылающей постройки на окраине деревни. Несмотря на то что огонь перекинулся на крышу, нетрудно было догадаться, что перед ними кузница.
Большой человек, судя по всему кузнец, раскачивался из стороны в сторону, сидя на корточках. Его большие натруженные руки с такой силой сжимали голову, словно он собирался раздавить собственный череп. При этом кузнец издавал звуки, больше похожие на хрип смертельно раненного зверя, чем на внятную человеческую речь.
Присмотревшись внимательнее, Ита заметила неподалеку несколько аккуратно сложенных в ряд трупов. Нетрудно было догадаться, что это семья кузнеца. Странно было другое. Как смог выжить мужчина? Судя по бушующему огню, убийцы покинули страшное место не больше получаса назад. Значит, кузнец находился поблизости. Почему он не умер как мужчина, пытаясь защитить самое дорогое – семью?
Первым порывом Иты было спросить об этом художника, но затем она передумала. Если захочет, скажет сам. Ведь для чего-то он привел ее сюда?
Расчет оказался верным. Спустя несколько минут она узнала ответы на все заданные и незаданные вопросы.
Не доходя до места трагедии тридцать – сорок шагов, Толинель остановился.
– Дальше идти нельзя.
Ита не стала спорить. Во-первых, в этом не было смысла, а во-вторых, ей не хотелось. Мертвые взрослые – это одно, дети – совсем другое.
– Кочевники пришли с юга. – Толинель говорил тихо, так, будто боялся привлечь внимание убитого горем мужчины. – Дикие племена, для которых нет ничего святого. Убивать, грабить и насиловать – их призвание. Они не умеют жить по-другому. Смерть, своя ли, чужая ли, для них ничего не значит. В бесчувственных пожирателях падали больше сострадания, чем в этой безумной орде. У кочевников существует поверье, согласно которому кузнец – «избранный человек». Тот, кто делает оружие, неприкосновенен. Но правило распространяется только на него одного. Семья ни при чем.
– Это глупо…
– Мир сам по себе жесток и глуп.
– Но не до такой же степени!
– Поверь мне на слово, это еще не предел.
Ита не стала задавать уточняющих вопросов и углубляться в тему.
– Ладно, поверю…
– Кочевники не убили кузнеца, поэтому глаза несчастного человека видели страшные издевательства над женой и мучительную смерть детей. Он мечтал ослепнуть – и не мог. Хотел умереть, но, связанный по рукам и ногам, оказался бессилен. Его разум был достаточно крепким, чтобы выдержать нечеловеческие испытания. И потому не нашел успокоения даже в безумии. После всего случившегося у кузнеца не осталось ничего, кроме ненависти. Черная королева завладела его душой без остатка.
Произнеся последние слова, Толинель вновь закрыл ладонью глаза спутницы, а когда через мгновение оторвал, они оказались на прежнем месте.
Не изменилась даже поза, Ита по-прежнему лежала. Если бы не картина происшедшего, настолько ярко запечатлевшаяся в памяти, лучница могла подумать, что ей все померещилось.
– Почему ты не помог несчастному?
– Ему уже не помочь. Лист, облетающий с дерева, можно приклеить на ветку, но это ничего не изменит.
– Никто не говорил о том, чтобы приклеить лист. Опавшую листву сжигают.
– Кузнец сгорел сам. Без чьей-либо помощи. Только прежде совершил столько зла, что с лихвой хватило на несколько тысяч жизней.
– Откуда ты знаешь?
– Это картина далекого прошлого. Не забывай, я неплохо рисую.
– Но это же не рисунок.
– Это было воспоминание.
– И?..
– Воспоминание, изображенное в цвете.
– Пусть так. – Ите не хотелось вдаваться в подробности или спорить с ненормальным художником. – А…
– При чем здесь ты?
– Да.
– Твой мужчина погиб из-за раздела территории. Дроу был охотником-одиночкой. Ничем не лучше и не хуже охотников-людей, убивающих темных эльфов из засады. Отец пал на войне. В отличие от семьи кузнеца и тот и другой обладали свободой выбора.
– Ты забываешь о главном: мужчина не имеет права отсиживаться дома во время войны.
– Я ничего не забыл. Тот, кто убивает сам, должен быть готов умереть в любую минуту.
– Хочешь сказать, что…
– Я хочу сказать лишь то, что кузнец имел гораздо больше оснований для ненависти, чем ты.
– И что с того? – Ита никак не могла взять в толк, к чему он клонит.
– Ты ненавидишь ради самой ненависти. И по-другому не можешь жить. Я не знаю, почему человек, которого ты собиралась убить, подарил тебе жизнь. Может, рассмотрел в тебе нечто большее, чем фанатичную черную пешку, неистово рвущуюся в королевы. Увидел остатки былой любви, решив дать тебе последний шанс. В принципе, все возможно. Но в одном я уверен на все сто: после того как Она отвергла тебя, пешка может стать черной королевой. И если не забрать последнюю из стрел судьбы, мир накренится.
– Мы же договорились. Я отдам стрелу, после того как отомщу.
– Да, это так. Но как ты станешь жить после осуществления мечты, превратившейся в навязчивую идею?
– Как и прежде.
– Сомневаюсь.
– Имеешь полное право. Мы закончили, или?..
– Будем считать, да, – произнес вслух печальный художник, а про себя подумал: «Хрустальный Принц обязан был разрубить этот запутанный узел противоречий, пока у него была возможность. А теперь уже поздно что-либо менять».
Слишком поздно.
Пешка вышла на финишную прямую. Последний рывок – и она королева. Чудовище в образе женщины, для которого не существует чужих и своих, белых и черных, плохих и хороших. В конечном итоге ослепленное безумием чудовище уничтожит всех без разбора. А когда не останется никого, возненавидит себя так сильно, что мир содрогнется до самого основания…
Никогда прежде предчувствие не обманывало Толинеля. Не подвело оно его и на этот раз.
Пешка и вправду достигла последней клетки, став королевой. И познала, что значит чистая, незамутненная, абсолютная всепоглощающая НЕНАВИСТЬ.
Глава 9
Убогая каморка – вот наиболее подходящее определение для «лучшего» номера. В любое другое время наглый трактирщик жестоко поплатился бы за обман и алчность, но сейчас было не до него. Имелись дела поважнее.
Кошка.
Мальтиса.
Провидица.
Тридцать вторая в роду.
Крут замкнулся. Смерть. Будущего нет, осталось лишь настоящее. Этан неизбежно умрет. А великая мечта развалится, словно хрупкий карточный домик.
Можно было столько всего сделать, испытать и совершить. Перед молодым богом открывались такие необъятные горизонты и заманчивые перспективы, что дух захватывало. И вдруг нелепый, бездарный конец. Кошка, перечеркнувшая планы. Это было бы смешно, не будь так печально.
Кем бы ни оказалась мерзкая тварь – властелином мироздания или обычным глупым зверьком, – уже не имеет значения. Главное – результат. Финишная черта. И – невозможность изменить предначертание.
Малейшая трещина может со временем разрушить непреступную крепость. Так было угодно судьбе. Но почему она решила именно так, а не иначе? Неизвестно. Остается лишь смириться, приняв как должное очередной каприз ветреной сумасбродки. Других вариантов нет.
Хотя…
Этан пожертвовал многим, чтобы сыграть по-крупному. Он не имеет права сойти с дистанции на полпути. И не станет опускать руки при малейших признаках надвигающейся беды. Раз нельзя победить, нужно попытаться обмануть. Победа не всегда достается самому сильному. Иногда побеждает слабый, но хитрый.
– Иногда…
– Что? – Файт, как всегда, был рядом и готов без промедления и раздумий исполнить любой приказ господина.
– Мне нужно, – начал Этан, и Мелиусу показалось, что взгляд хозяина пронзил его насквозь, – чтобы…
Суфа сгубила жадность. Он получил три золотые монеты – неслыханно щедрое вознаграждение. Но где три, там и больше. Золота никогда не бывает много. А если услышать, о чем говорят странные постояльцы, то, возможно, информация поможет заработать еще. Хороший трактирщик всегда должен быть в курсе дел постояльцев. Тогда и живется спокойнее, и кошелек полнее. Место здесь не ахти какое удачное, гостей не много, а праздники редкость.
Благодаря трудам и заботам есть накопления. Еще три – пять золотых, затем удачно продать старую развалюху – и можно отправиться в город. Открыть солидное заведение, найти молодую жену, нанять толкового управляющего. И наконец-то зажить на широкую ногу. Отличный во всех отношениях план. И главное – безопасный. А хоть бы и опасный – что с того? Ради светлой мечты можно рискнуть.
К тому же подслушать – не украсть. Если вдруг попадешься, наплетешь про забытый ключ или…
– Чтобы он умер.
Иногда в жизни случаются озарения, сравнимые с ослепительно яркой вспышкой света. Секунду назад вокруг было темно, как в могиле, и вдруг с глаз спадает пелена – и понимаешь: вот она, истина. Прямо перед тобой. Только протяни руку и…
Страшная правда обрушивается беспощадной лавиной, сминающей все на своем пути.
– Мне нужно, чтобы он умер.
Трактирщик притаился за дверью. Имя жертвы не названо, тем не менее Суф понимает, о ком идет речь. Где-то в самом отдаленном уголке сознания рождается дикая мысль: не будет солидного заведения, молодой жены и жизни на широкую ногу. Ничего этого уже никогда не будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
– Закончил? – равнодушно спросила Ита.
Ее вспышка ярости миновала так же стремительно, как и пришла. Глупо злиться на сумасшедшего. Художник, мягко говоря, не в себе. Это настолько очевидно, что не требует доказательств. Белые и черные королевы, какая-то по-детски наивная классификация ненависти и прочее скорее напоминают бред, чем рассуждения взрослого здравомыслящего человека.
– Почти.
– И что же осталось на сладкое? – Ита даже не пыталась скрыть иронию.
– Положи руку на мое плечо.
Они лежали рядом, поэтому выполнить просьбу не составляло труда.
– Зачем?
– Твоего мужчину убил дроу – из-за того, что люди и темные эльфы не поделили Балтийскую долину – плодородные земли, лежащие на границе спорной территории. А отец погиб на войне, которую начали не лучники Хрустального Принца и даже не он сам. Ты уверена, что имеешь причину для ненависти, но я докажу, что это не так. Пустота. Боль. Отчаяние. Невосполнимая горечь утраты. Вот чувства, которые испытывают, теряя близкого человека. У тебя всего этого не было и в помине. Черная королева подчинила очередную жертву своей воле, сделав послушной рабыней. Пешкой, без колебаний следующей в заданном направлении. Я не обманул тебя насчет отравленного ножа ассидов и крыльев смерти. Умолчал лишь о том, что спустя некоторое время крылья исчезли. Как будто Она передумала. Никогда прежде я не видел ничего подобного.
– И для чего ты мне все это рассказываешь? – Начиная с определенного момента Ита уже не верила ни единому слову.
Она спокойно отнеслась к неизбежности приближающейся смерти и не испытала особой радости, услышав, что угроза миновала. Ненормальный художник с больным воображением мог придумать все от начала до конца. Единственное, на что он способен, – мгновенно перемещаться в пространстве. В этом заключалось его главное достоинство. Именно поэтому Ита до сих пор оставалась с ним.
– Положи руку на мое плечо, и я покажу, что значит по-настоящему ненавидеть.
– Мы не закончили наши дела здесь. Почему ты хочешь отправиться в другое место?
– Я никуда не хочу отправиться.
– Тогда к чему…
Устав от ее вопросов, Толинель закрыл ладонью глаза спутницы.
Ита резко отбросила руку наглеца – и увидела, что находится неподалеку от пылающей деревни. Столбы густого черного дыма поднимались наверх, закрывая чуть ли не полнеба. Несмотря на то что солнце стояло в зените, казалось, на землю опустились сумерки.
Печальный художник стоял рядом, держа спутницу за руку. Происходящее очень походило на сон. Окружающий мир был слегка смазан и лишен четкости. Как будто на глаза неожиданно навернулись слезы.
– Ты же говорил, что мы никуда не…
Он не позволил ей закончить:
– …не пойдем. И главное, помни: что бы ни случилось, не отпускай мою руку.
Лучница отчаянно хотела вернуться назад, на летающий остров, но без помощи Толинеля ей этого не сделать Поборов естественное желание освободиться от опеки, Ита сочла за лучшее подчиниться приказу. В следующий раз она будет держаться подальше от сумасшедшего художника, но сейчас полностью зависит от него. И значит, хочешь не хочешь, придется терпеть его прихоти.
Спутникам не понадобилось много времени, чтобы спуститься с холма, достигнув пылающей постройки на окраине деревни. Несмотря на то что огонь перекинулся на крышу, нетрудно было догадаться, что перед ними кузница.
Большой человек, судя по всему кузнец, раскачивался из стороны в сторону, сидя на корточках. Его большие натруженные руки с такой силой сжимали голову, словно он собирался раздавить собственный череп. При этом кузнец издавал звуки, больше похожие на хрип смертельно раненного зверя, чем на внятную человеческую речь.
Присмотревшись внимательнее, Ита заметила неподалеку несколько аккуратно сложенных в ряд трупов. Нетрудно было догадаться, что это семья кузнеца. Странно было другое. Как смог выжить мужчина? Судя по бушующему огню, убийцы покинули страшное место не больше получаса назад. Значит, кузнец находился поблизости. Почему он не умер как мужчина, пытаясь защитить самое дорогое – семью?
Первым порывом Иты было спросить об этом художника, но затем она передумала. Если захочет, скажет сам. Ведь для чего-то он привел ее сюда?
Расчет оказался верным. Спустя несколько минут она узнала ответы на все заданные и незаданные вопросы.
Не доходя до места трагедии тридцать – сорок шагов, Толинель остановился.
– Дальше идти нельзя.
Ита не стала спорить. Во-первых, в этом не было смысла, а во-вторых, ей не хотелось. Мертвые взрослые – это одно, дети – совсем другое.
– Кочевники пришли с юга. – Толинель говорил тихо, так, будто боялся привлечь внимание убитого горем мужчины. – Дикие племена, для которых нет ничего святого. Убивать, грабить и насиловать – их призвание. Они не умеют жить по-другому. Смерть, своя ли, чужая ли, для них ничего не значит. В бесчувственных пожирателях падали больше сострадания, чем в этой безумной орде. У кочевников существует поверье, согласно которому кузнец – «избранный человек». Тот, кто делает оружие, неприкосновенен. Но правило распространяется только на него одного. Семья ни при чем.
– Это глупо…
– Мир сам по себе жесток и глуп.
– Но не до такой же степени!
– Поверь мне на слово, это еще не предел.
Ита не стала задавать уточняющих вопросов и углубляться в тему.
– Ладно, поверю…
– Кочевники не убили кузнеца, поэтому глаза несчастного человека видели страшные издевательства над женой и мучительную смерть детей. Он мечтал ослепнуть – и не мог. Хотел умереть, но, связанный по рукам и ногам, оказался бессилен. Его разум был достаточно крепким, чтобы выдержать нечеловеческие испытания. И потому не нашел успокоения даже в безумии. После всего случившегося у кузнеца не осталось ничего, кроме ненависти. Черная королева завладела его душой без остатка.
Произнеся последние слова, Толинель вновь закрыл ладонью глаза спутницы, а когда через мгновение оторвал, они оказались на прежнем месте.
Не изменилась даже поза, Ита по-прежнему лежала. Если бы не картина происшедшего, настолько ярко запечатлевшаяся в памяти, лучница могла подумать, что ей все померещилось.
– Почему ты не помог несчастному?
– Ему уже не помочь. Лист, облетающий с дерева, можно приклеить на ветку, но это ничего не изменит.
– Никто не говорил о том, чтобы приклеить лист. Опавшую листву сжигают.
– Кузнец сгорел сам. Без чьей-либо помощи. Только прежде совершил столько зла, что с лихвой хватило на несколько тысяч жизней.
– Откуда ты знаешь?
– Это картина далекого прошлого. Не забывай, я неплохо рисую.
– Но это же не рисунок.
– Это было воспоминание.
– И?..
– Воспоминание, изображенное в цвете.
– Пусть так. – Ите не хотелось вдаваться в подробности или спорить с ненормальным художником. – А…
– При чем здесь ты?
– Да.
– Твой мужчина погиб из-за раздела территории. Дроу был охотником-одиночкой. Ничем не лучше и не хуже охотников-людей, убивающих темных эльфов из засады. Отец пал на войне. В отличие от семьи кузнеца и тот и другой обладали свободой выбора.
– Ты забываешь о главном: мужчина не имеет права отсиживаться дома во время войны.
– Я ничего не забыл. Тот, кто убивает сам, должен быть готов умереть в любую минуту.
– Хочешь сказать, что…
– Я хочу сказать лишь то, что кузнец имел гораздо больше оснований для ненависти, чем ты.
– И что с того? – Ита никак не могла взять в толк, к чему он клонит.
– Ты ненавидишь ради самой ненависти. И по-другому не можешь жить. Я не знаю, почему человек, которого ты собиралась убить, подарил тебе жизнь. Может, рассмотрел в тебе нечто большее, чем фанатичную черную пешку, неистово рвущуюся в королевы. Увидел остатки былой любви, решив дать тебе последний шанс. В принципе, все возможно. Но в одном я уверен на все сто: после того как Она отвергла тебя, пешка может стать черной королевой. И если не забрать последнюю из стрел судьбы, мир накренится.
– Мы же договорились. Я отдам стрелу, после того как отомщу.
– Да, это так. Но как ты станешь жить после осуществления мечты, превратившейся в навязчивую идею?
– Как и прежде.
– Сомневаюсь.
– Имеешь полное право. Мы закончили, или?..
– Будем считать, да, – произнес вслух печальный художник, а про себя подумал: «Хрустальный Принц обязан был разрубить этот запутанный узел противоречий, пока у него была возможность. А теперь уже поздно что-либо менять».
Слишком поздно.
Пешка вышла на финишную прямую. Последний рывок – и она королева. Чудовище в образе женщины, для которого не существует чужих и своих, белых и черных, плохих и хороших. В конечном итоге ослепленное безумием чудовище уничтожит всех без разбора. А когда не останется никого, возненавидит себя так сильно, что мир содрогнется до самого основания…
Никогда прежде предчувствие не обманывало Толинеля. Не подвело оно его и на этот раз.
Пешка и вправду достигла последней клетки, став королевой. И познала, что значит чистая, незамутненная, абсолютная всепоглощающая НЕНАВИСТЬ.
Глава 9
Убогая каморка – вот наиболее подходящее определение для «лучшего» номера. В любое другое время наглый трактирщик жестоко поплатился бы за обман и алчность, но сейчас было не до него. Имелись дела поважнее.
Кошка.
Мальтиса.
Провидица.
Тридцать вторая в роду.
Крут замкнулся. Смерть. Будущего нет, осталось лишь настоящее. Этан неизбежно умрет. А великая мечта развалится, словно хрупкий карточный домик.
Можно было столько всего сделать, испытать и совершить. Перед молодым богом открывались такие необъятные горизонты и заманчивые перспективы, что дух захватывало. И вдруг нелепый, бездарный конец. Кошка, перечеркнувшая планы. Это было бы смешно, не будь так печально.
Кем бы ни оказалась мерзкая тварь – властелином мироздания или обычным глупым зверьком, – уже не имеет значения. Главное – результат. Финишная черта. И – невозможность изменить предначертание.
Малейшая трещина может со временем разрушить непреступную крепость. Так было угодно судьбе. Но почему она решила именно так, а не иначе? Неизвестно. Остается лишь смириться, приняв как должное очередной каприз ветреной сумасбродки. Других вариантов нет.
Хотя…
Этан пожертвовал многим, чтобы сыграть по-крупному. Он не имеет права сойти с дистанции на полпути. И не станет опускать руки при малейших признаках надвигающейся беды. Раз нельзя победить, нужно попытаться обмануть. Победа не всегда достается самому сильному. Иногда побеждает слабый, но хитрый.
– Иногда…
– Что? – Файт, как всегда, был рядом и готов без промедления и раздумий исполнить любой приказ господина.
– Мне нужно, – начал Этан, и Мелиусу показалось, что взгляд хозяина пронзил его насквозь, – чтобы…
Суфа сгубила жадность. Он получил три золотые монеты – неслыханно щедрое вознаграждение. Но где три, там и больше. Золота никогда не бывает много. А если услышать, о чем говорят странные постояльцы, то, возможно, информация поможет заработать еще. Хороший трактирщик всегда должен быть в курсе дел постояльцев. Тогда и живется спокойнее, и кошелек полнее. Место здесь не ахти какое удачное, гостей не много, а праздники редкость.
Благодаря трудам и заботам есть накопления. Еще три – пять золотых, затем удачно продать старую развалюху – и можно отправиться в город. Открыть солидное заведение, найти молодую жену, нанять толкового управляющего. И наконец-то зажить на широкую ногу. Отличный во всех отношениях план. И главное – безопасный. А хоть бы и опасный – что с того? Ради светлой мечты можно рискнуть.
К тому же подслушать – не украсть. Если вдруг попадешься, наплетешь про забытый ключ или…
– Чтобы он умер.
Иногда в жизни случаются озарения, сравнимые с ослепительно яркой вспышкой света. Секунду назад вокруг было темно, как в могиле, и вдруг с глаз спадает пелена – и понимаешь: вот она, истина. Прямо перед тобой. Только протяни руку и…
Страшная правда обрушивается беспощадной лавиной, сминающей все на своем пути.
– Мне нужно, чтобы он умер.
Трактирщик притаился за дверью. Имя жертвы не названо, тем не менее Суф понимает, о ком идет речь. Где-то в самом отдаленном уголке сознания рождается дикая мысль: не будет солидного заведения, молодой жены и жизни на широкую ногу. Ничего этого уже никогда не будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43