У них имелся ковер, это было бы просто глупо. А еще я полагаю, что и удирали они не этим путем.
Заметив вопросительный взгляд эдила, Лайам пояснил:
– Поскольку воры не воспользовались ковром, значит, они могли либо спуститься по стене вниз, либо перепрыгнуть на крышу соседнего храма. В последнем я сомневаюсь – слишком скользко и слишком велико расстояние. Но и в то, что они спустились по стене, мне тоже не верится. Тревога подняла на ноги всех служителей, им просто не удалось бы уйти незамеченными.
– Да, – согласился Кессиас. – Но как же они удрали? Не могли же эти негодники прятаться в храме, дожидаясь, когда утихнет переполох? Каковы ваши предположения?
Лайам покачал головой. Предположений у него не имелось. И потом, все его мысли сейчас занимал грифон – черная бездна глаз плененного существа и вопль, так похожий на крик о помощи.
Вечерело. Солнце скрылось за тучами. Постепенно темнеющее небо возвестило, что вскоре день сменится ночью. Ноги Лайама саднило от прикосновений к холодной коже сапог, и потому он заявил эдилу, что был бы не прочь переменить носки и заглянуть в баню. В этот момент они как раз проходили мимо храма Лаомедона, и Лайам приостановился, глядя на пустое крыльцо. Там некоторое время назад стояла женщина в черном. Что означала ее улыбка? В том, что она была адресована только ему, Лайам нисколько не сомневался. Густые тени, отбрасываемые колоннами, затушевали вход в храм, и Лайаму на миг померещилось, что никакого входа и нет, а вместо него зияет черный провал, бездонный, словно глаза грифона.
– Вот чепуха! – рассмеялся Кессиас, хлопнув Лайама по спине, и иллюзия тут же развеялась. – Чтобы квестор, назначенный самим герцогом, таскался по каким-то общественным баням? Нет, пока я жив, тому не бывать! Вы сейчас пойдете ко мне, и Бурс посмотрит, что там у вас с ногами.
Лайам охотно принял приглашение. Дома у Кессиаса было уютно, а его слуга Бурс имел немало достоинств и плюс к тому отлично играл на флейте. В дружелюбном молчании мужчины зашагали по Храмовой улице. К тому времени, как они добрались до дома эдила, стемнело уже окончательно, и Кессиас, распахнув двери, громко потребовал свечей и горячей воды.
– И еще чистые носки, Бурс, для известного тебе господина!
Бурс выглянул из кухни, убедился, что господин ему и вправду известен, и снова исчез.
– Я схожу прогуляюсь до площади, – сказал Кессиас, когда Лайам рухнул в кресло и принялся стаскивать сапоги. – Наверняка уже появились какие-то вести о кораблях, убывших из Саузварка, и об излюбленных местах обитания призраков.
И эдил, усмехаясь, вышел, оставив Лайама за не очень приятным занятием – тот как раз снимал изодранные присохшие к ранкам носки. Шутка Кессиаса вновь навела Лайама на размышления о бродящем по Муравейнику призраке. Этим призраком вполне мог оказаться дух Двойника, если, конечно, вор мертв.
– Чем это вы занимались? – спросил вернувшийся Бурс. Он принес таз с горячей водой и полотенца. – Ловили акул, используя вместо приманки свои ноги?
– Забирался по стенке на крышу храма, – с усмешкой пояснил Лайам. Действуя как можно осторожнее, он вымыл ноги и, к радости своей, обнаружил на них всего несколько серьезных порезов; покрывавшая ступни кровь натекла в основном из ссадин. Но вот носки безвозвратно погибли, и Лайам, благодарно улыбнувшись, принял из рук слуги чистую пару.
– Опять неприятности из-за этой новой богини? – полюбопытствовал Бурс.
– Да. Сегодня после обеда на Храмовой улице вспыхнула драка.
– И вы, чтобы вас не помяли, полезли на стенку?
Лайам рассмеялся. Ему всегда нравился слуга Кессиаса – особенно своим чувством юмора и непринужденной манерой держаться. Он напоминал этим Боулта, и Лайам вновь поразился свойству эдила притягивать к себе незаурядных людей. Его стражники были всегда расторопны, но не имели привычки заискивать и лебезить, а Бурс никогда не стеснялся высказывать свою точку зрения на многие вещи. Он когда-то учился игре на флейте у отца Кессиаса, знаменитого дипенмурского барда, и знал эдила еще мальчишкой. По неведомым Лайаму причинам Бурс отказался от завидной карьеры придворного музыканта и последовал за Кессиасом в Саузварк.
– Совершенно верно. И сидел наверху, пока эдил не навел порядок.
– Что он и сделал, раздав несколько оплеух?
– Да, примерно так все и было.
– А теперь, расхрабрившись, вы взялись ему помогать?
Это было весьма проницательное предположение, и Лайаму сделалось любопытно, что же навело слугу на такую мысль.
– Ну, в общих чертах, да. В меру моих скромных сил и талантов.
Ответом ему была загадочная улыбка.
– Кессиас много рассказывал о ваших скромных талантах, мастер Ренфорд. Вы даже не догадываетесь, как много. Не далее как вчера он заметил, что, если вы согласитесь работать с ним в паре, всю заварушку на Храмовой улице можно будет уладить вот так, – и Бурс щелкнул пальцами.
Лайам недовольно фыркнул. Сказанное его совсем не обрадовало.
– Хм. Окажи мне услугу, Бурс. Всякий раз, как ты услышишь подобную чушь, старайся заставить своего господина прикусить язычок.
Слуга лишь расхохотался и вышел, – чтобы вернуться через минуту с кружкой вина.
– Вы человек молодой, мастер Ренфорд, и хотя вы многое повидали, но пока еще не научились всматриваться в себя. Вы не знаете своей истинной ценности.
Подобный поворот разговора также не пришелся Лайаму по вкусу. Ну да, вероятнее всего, он и вправду не знал пределов своих возможностей, – но он и не очень-то рвался это узнать, и понимающая улыбка, появившаяся на губах Бурса, лишь усугубила его раздражение.
– Верно подмечено, – сказал он наконец, – но кто из людей знает себе цену? И кто, если на то уж пошло, стремится ее узнать? Девять человек из десятка живут как придется и оценивают себя лишь по тому, что говорят о них окружающие.
– Только не вы, – возразил Бурс. Он явно не желал углубляться в философские рассуждения. – Кессиас говорит, что вы огорчаетесь, когда кто-то называет вас чародеем. Девять человек из десятка постарались бы раздуть этот слух.
– Эти девять из десяти – идиоты, – пробормотал Лайам. Тарквин был чародеем, и что он от этого выгадал? Получил нож в грудь?
– Идиоты, только вы, опять же, в эту девятку не входите. Вам нужно лишь чуточку больше верить в свои силы и… выпить вина.
А Бурса, оказывается, еще и зануда, уныло подумал Лайам.
– Выпью, если мы прекратим обсуждать мою драгоценнейшую персону.
– Как вам будет угодно, – отозвался слуга. Но улыбка его явственно говорила, что победа в этом маленьком споре осталась за ним.
11
Вскоре вернулся Кессиас и сразу же отправился на кухню, за вином. Затем он умостился в кресле напротив Лайама и стал выкладывать новости.
– В последнюю неделю из Саузварка отплыл лишь один корабль – “Удалец”, так возмутивший городских бакалейщиков. Он вышел в море пять дней назад, с первым ночным приливом.
Лайам понимающе кивнул. Это была та самая ночь, когда его дом обокрали, а на иерарха Клотена напали.
– Что касается вашего призрака, – продолжал Кессиас, задумчиво помешивая вино, – то его чаще всего видят в двух местах. Впрочем, еще в двух местах его тоже видали.
На стене комнаты, где они находились, висел довольно подробный план Саузварка. К нему-то Лайам и подошел, пока эдил говорил. Муравейник – обширное хитросплетение переулков и улочек – был изображен на плане весьма схематично; впрочем, через какое-то время ему удалось установить, что привидение частенько являлось прохожим возле винной лавки, в которой оставляли сообщения для Двойника, и на углу того квартала, где находилось одно из укрытий неуловимого члена карады. Еще дважды призрак был замечен на улицах Портовой и Бондарей – обе они вели от Муравейника к богатым кварталам.
– И как этот призрак выглядел?
– Как выглядел? Да как и положено всякому призраку: пугал всех припозднившихся горожан до полной потери соображения.
– И более ничего? Я имею в виду – может, кто-то заметил, во что он был одет. Или, возможно, он что-нибудь говорил.
– Насколько мне известно, нет, – ответил Кессиас. – А что, разве вы видели прежде вашего вора?
– Нет.
– Тогда какое это имеет значение? Вы же все равно не сможете понять, он это или не он, разве не так?
Лайам, конечно, этого сделать не мог, а вот Мопса могла. Зная, как выглядит привидение, он справился бы у девчонки, а может быть даже у Оборотня, как выглядит сам Двойник, и пришел бы к определенному выводу. Но пока размышлять о том не имело смысла.
– Как часто, вы говорите, появляется призрак?
– В Муравейнике – почитай, каждую ночь, а за его пределами замечен всего два раза.
Тут Лайаму пришел на ум вопрос, который вообще-то следовало бы задать чуточку раньше.
– А когда его заметили в первый раз?
– Сообщили о нем дня три назад, – сказал Кессиас, – но, наверно, не сразу, а когда маленько очухались и раскачались. Так что это привидение вполне может быть призраком вашего подозреваемого.
– Да, – задумчиво согласился Лайам. – И его что – видят каждую ночь?
– Последнее время – да.
– В таком случае не могли бы вы выделить мне ближе к полуночи кого-нибудь из ваших людей?
Кессиас покачал головой и хмыкнул:
– Милорд, способный выкинуть что угодно, желает отправиться на охоту?
– Не то чтобы мне этого так уж хотелось, но у меня есть ощущение, что дело стоит того. Жив мой вор или нет, я не знаю, однако он все же куда-то исчез, и это меня беспокоит.
– Он мог сбежать со своей пассией и ее приятелем-моряком на “Удальце”.
– Мне так не кажется. Я уже упоминал, что беседовал кое с кем из его друзей, и ни один из них не сказал, что Двойник собирается в путешествие. Все наоборот заявляли, что он вот-вот должен где-нибудь объявиться.
– Что ж, тогда я могу выделить вам в спутники Боулта. Я думаю, что в охоте на призраков он просто незаменим.
Лайам удовлетворенно кивнул. За время своих странствий ему уже доводилось иметь дело с привидениями. Эти бесплотные существа не доставляли ему особых хлопот. Почти все они, как правило, были привязаны к какому-то определенному месту и не причиняли людям никакого вреда. Но все же некоторый страх призраки навевали. В таком походе совсем неплохо иметь рядом непрошибаемо уверенного в себе человека.
Некоторое время мужчины сидели молча, умиротворенно потягивая вино. Негромкое потрескивание дров в очаге не мешало Лайаму размышлять; мысли его перескакивали от одной темы к другой – равно безрезультатно. Слишком уж много набралось нерешенных вопросов. Как Двойник сумел прервать действие охранного заклинания? Почему он взял только книгу, ковер и жезл? Каким образом нападавшим удалось скрыться из храма? Почему Клотен потерял сознание, если на его вздорной башке не имеется видимых повреждений?
Затем в размышления Лайама стали закрадываться мысли, которые он пытался от себя отогнать. О видении, явившемся молодому служителю богини Беллоны, и об улыбке настоятельницы храма Лаомедона. Рассказывать о видении Лайаму не хотелось – он полагал, что эта тайна принадлежит только юноше. А вот второе происшествие было его личным секретом, и Лайам решил им поделиться.
– Сегодня днем, – нерешительно начал он, – во время драки произошло нечто… нечто странное.
– Произошло довольно много странного, – поправил его эдил. – Или вы имеете в виду что-то совсем уж особенное?
– Да, именно. Нечто, выбивающееся из ряда прочих странных вещей. Я не уверен, что это может что-то там означать. Вероятнее всего – ничего, просто воображение у меня разыгралось.
– Ну-ну? – подтолкнул собеседника Кессиас, видя, что тот умолк.
– Да, скорее всего, мне это лишь померещилось.
– Ренфорд!
– Ну ладно. Когда мы добежали до Храмового двора… когда еще только бежали к дерущимся, – я увидел на ступенях храма Лаомедона женщину в черном. Я понимаю, что это звучит странно…
– Это вы уже говорили. Поехали дальше!
– …но я готов поклясться – она мне улыбнулась. Лично мне. Она поймала мой взгляд, кивнула и улыбнулась.
Лайам втайне надеялся, что Кессиас расхохочется, услышав эти слова, или по крайней мере покрутит пальцем возле виска, но эдил запустил в бороду пятерню и скривился, словно съел что-то кислое.
– Что, правда?
– Думаю, да, хотя я мог и ошибиться. Слишком уж быстро все закрутилось.
Но Кессиас перекрыл ему пути к отступлению.
– Нет, ошибки тут быть не должно. Глаз у вас острый, а матушка Смерть не привыкла бросать улыбки на ветер. Если вы это видели, значит, видели, и меня ваш рассказ беспокоит. У нас и без того хватает мороки, чтобы вмешивать в заварушку еще один храм. Да не просто храм, а храм Лаомедона!
Кессиас обхватил кружку ладонями, потом резко разжал их, словно о чем-то припомнив.
– Хотя, погодите-ка, сейчас мне сдается, что ее-то как раз и не было среди иерархов, явившихся просить разрешения на обряд.
– Замечательно. – Ну, вот вам еще загадка. – Однако скажите, следует ли мне теперь что-нибудь предпринять?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42